Тень над Сардонисом

…и свет. Серебристый. Резкий. Отстранённый. Мегумин открыла глаза первой. Холод пробирал до костей — она лежала на мозаичном полу, выложенном из стеклянных звёзд, как будто кто-то уронил кусок неба. Голова гудела. Рядом зашевелился Ромир, сел, опираясь на руки. Волосы спутаны, на щеке засохшая кровь. Кассандры не было. — Где… она? — Ромир выдохнул еле слышно. — Нету. — Мегумин посмотрела по сторонам. Пусто. Только ветер, только башня. — Её просто… нет. Пауза. Долгая, как трещина. Ромир сжал кулаки. — Мы не могли оставить её. — Мы и не оставляли. — Мегумин встала, шатаясь. — Это место само выбирает где и кому быть, не зыбыл? Не спрашивая. Тебя. Меня. Её. Они были на вершине башни, в самом центре города. Пространство казалось нереальным — будто начерчено в уме архитектора-лунатика. Балюстрада уходила по кругу, за ней — открывался вид. И вид был ужасающе величественным. Город внизу был неестественно симметричен, словно вырезан циркулем, и небо над ним — слишком плоское, будто плохо натянутый холст. Но главное — туман. Он окружал город кольцом, высоким, как горы. Он кипел и шевелился, будто дышал. Цвет — тёмно-сливовый, местами фиолетовый, с прожилками тьмы. Границы были абсолютны: за ними — ничего. — Мы… — Ромир замолчал, смотрел вниз. — Мы в ловушке. — Или во сне, — прошептала Мегумин. — Который стал реальнее самой жизни. И теперь не отпускает. Он отошёл к балюстраде, опёрся. Потом шагнул к углу, где стоял письменный стол, промокший от росы, но на нём всё ещё лежали перо и чернильница. — Удивительно, что чернила не высохли, — сказал он и начал рисовать: грубую схему города, крестовину улиц, и, главное — купол тумана. Как шрам, как клетку. Мегумин подошла ближе. — Это красиво. И… пугающе. — Я хочу помнить. Если это снова исчезнет — я должен иметь хоть что-то. Он резко замер. — Я посмотрел в зеркало внизу, когда мы нашли Кассандру. Щетина. Длинная. У меня не было её, когда я очнулся сейчас, чувствую порезы от бритья довольно старые и новые тоже. Мегумин напряглась. — Сколько мы здесь? — Недели. Может — месяцы. Может — больше. И каждый раз мы просыпаемся как будто заново. Тишина сгустилась, словно ещё один слой тумана. Мегумин осторожно положила руку ему на плечо. — Мы вдвоём. Значит, пока не всё потеряно. — Думаешь, это важно? — Здесь — да. В этом месте… важно всё, что остаётся. Она посмотрела ввысь. — Но мы всё ещё не в библиотеке. Ромир кивнул. — Тогда спускаемся. Если этот город действительно держит нас как книга — пора перевернуть страницу. И они пошли к спиральной лестнице, ведущей вниз, — вглубь башни, где, быть может, покоятся ответы. Мегумин уже ступила на первую ступень спиральной лестницы, как остановилась, резко выпрямилась. — Тише, — прошептала она. — Ты слышишь? Ромир замер. Из глубины башни, донёсся стук шагов. Быстрый, грубый, неуравновешенный — будто кто-то не просто шёл, а летел вверх, не жалея ног. — Трое? — прошептала Мегумин. — Или четверо, — ответил Ромир, уже потянувшись к ручнице. — И они… кричат. Голоса уже можно было разобрать. — Отдайте его! — Оно — наше! — Ты не имел права! Это наше! Наше! Ромир инстинктивно сунул руку в карман — что-то было там, тяжёлое, плоское, медное, как медальон. Он точно знал — этого не было раньше. — У тебя что-то появилось? — резко спросила Мегумин. — Да… — он вытащил его наполовину. Круглый, старый, с выгравированной надписью, потёртый, как будто пережил войну. Он почувствовал дрожь — внутри медальона билось эхо чужих голосов. — Отдай! — донеслось снизу. — Они почти здесь! — Мегумин подняла посох. Из тени лестницы вылетела голова — мужчина, безумный, заросший, с рваной мантией. За ним ещё двое. Три тени, выхваченные из тумана, бегут вверх, как голодные звери. — Назад! — крикнул Ромир. Ромир отодвинул Мегумин, встал достал ручницу, зажег фитиль. Выстрел. Первый преследователь был отброшен верх и назад одновременно, его кровь окрасила стену позади него и внутренние органы стали зримы героям. Преследователь грохнулся об стену и повалился вниз. Но тут же — ледяной щелчок: Мегумин ударила посохом об пол, и ступени окутал хрустальный иней, обледенев до скрипа. Тело первого, отброшенное выстрелом, соскользнуло и сбило с ног второго, который рвался вперёд. — Нет! — выдохнул тот, но было поздно. Они полетели вниз. Второму повезло больше, остался жив, но ударился и застонал, распластавшись на нижних ступенях, но за свое относительно мягкое приземление третий расплатился жизнью. Третий же ударился шеей о перила, тело согнулось под невозможным углом. И издыхая последние слова было ясно, что он уже не встанет. Мегумин тяжело дышала. — Минус трое. Или почти. Ромир подошёл к краю, глянул вниз. — Один остался… но он не поднимется в ближайшие минуты. Он достал медальон, посмотрел на него. — Что это? — Вопрос в другом, — Мегумин нахмурилась. — Почему он оказался таким важным для них, один еще жив мы могли бы его допросить заодно узнать где находится библиотека. В крайнем случае нам есть чем торговать за эти знания. Мегумин подмегнули Ромиру. Они стояли на лестнице, окружённые холодом, туманным светом и телами тех, кто помнил больше, чем следовало. — Пошли, — сказала он наконец. Тело лежало на переломе лестницы — пацан лет 19, судя по виду. Он стонал, но был в сознании. Нога вывернута, лоб разбит, взгляд мутный. Он заметил Ромира. — Стой… не убивай… прошу… Ромир молча подошёл, опустил ручницу. Глаза Августина задвигались, как у зверя в клетке. — Имя? — коротко. — Августин… что с тобой, ты дурака не играй вшивая падла, — пробормотал тот. — — Я? Или ты из тех что еще могут «просыпаться», — искренне удивился Августин Ромир кивнул и рассказал часть о своих пробуждениях, и приставил меч к горлу Августина как приглашение рассказать что произошло за то время, что он не помнит — Город сожрал всех. Остались только те, кто стал хуже, чем был. Мы... собирались в банды. Ночью вылазки. Искали тех, кто потерялся, кто спал долго — их легче грабить. Или просто… забирали у других. Меняли вино на свечи, кольца на еду, одежду на сон, страх — на выживание. — Ты грабил? — хрипло спросил Ромир. — Мы все. Каждый из нас. И ты. Просто ты… потом исчез. Он закашлялся, выплюнул кровь. — Медальон… — взгляд его стал жадным. — Он был в тайнике под башней. Мы его нашли вместе. Он звенел, как сны. Внутри что-то было. Не открывается. Один парень сказал, если донести его к южному святилищу, можно продать за золото или выход. Выход, ты понял?! Ромир молчал. — А потом ты пропал. Мы думали — сдуло, или ты сдал нас. А потом… увидели тебя на башне. С ней. Августин кивнул в сторону, где наверху была Мегумин. — Всё это время ты просто жил? Спал? Забыл? А теперь — с ней, с медальоном, будто всё твоё? — Августин начал говорить заплетаясь, было видно как туман дурманит его голову. Ромир опустился на корточки. — Ты готов пожертвовать всем, чтобы выжить? — Да. — Августин слабо усмехнулся. — Я выжил, чтобы потом вспомнить, как был человеком. Но, похоже, поздно. Он закрыл глаза. Ромир молча достал флягу, дал пару капель воды. — Что в медальоне? — Не знаю. Но он звенит по ночам, если держать его рядом с сердцем. Как будто кто-то плачет. Или вспоминает тебя… вовсе не ты. Ромир встал. — Я не помню тебя, Августин. Но, похоже, мы оба выжили слишком долго. Так что идем с нами в библиотеку — Ты хотя бы помнишь, где библиотека? Ромир отвернулся. И Августин поднялся. — Пока — да. Почти сразу после спуска с башни мы выйдем к главному ходу библиотеки. Он направился обратно, к Мегумин.