Быть омежкой

      Наверное, каждый омега мечтает о том, чтобы встретить свою судьбу, своего истинного альфу, который будет с тобой добр, нежен, для которого ты будешь смыслом жизни и источником вдохновения. Альфу, который будет носить тебя на руках, целовать во сне, дарить счастье и всю свою любовь. Альфу, который подарит свою метку, детей и своё сердце. Я тоже мечтал об этом. Редко, с горькой насмешкой и искреннем неверием, что когда-нибудь мне повезёт. Но той ночью появилась маленькая искорка надежды. Алекс был первым альфой, кто не тронул меня. Тем более во время течки. Сквозь сон я чувствовал, как он гладил меня по спине, целовал в макушку, лоб, виски, шептал слова поддержки и крепко-крепко прижимал к себе. Наверное, так себя и ведут влюблённые? Влюблённые в человека, в его душу, характер, в привычки, слова, мечты, прошлую и будущую жизнь, а не в тело. Так выглядит любовь искренняя, чувственная, нежная и наполняющая, вовсе не пошлая, не грубая и не разрушающая. — Не отпускай меня, — пальцы крепко сжались на его лопатках, — Никогда не отпускай!       В ответ молчание и нежный поцелуй в щеку. Так сложно его понять. Эта искренность, слова, действия, всё нестандартное, странное, другое, неизвестное. Что Алекс будет делать дальше? Как будут развиваться наши отношения? Что будет, если я откажу ему или наоборот, полюблю в ответ? Мы станем парой, поженимся? Или он получит надо мной власть, и я стану всего лишь игрушкой в его руках? Слишком много вопросов, чтобы на каждый получить ответ. Но это тепло его тела, запах, мягкие губы, покрывающие меня поцелуями, крепкие руки с длинными пальцами, играющие в моих волосах, его синие-синие глаза с таким нежным и ласковым взглядом, и голос, низкий, бархатный, мягкий, шепчущий на ухо слова заботы и поддержки. Хочу любить его. Хочу получать эти чувства и дальше. Больше, чаще, сильнее. Впитывать его каждой клеточкой своего тела и сердца. Хочу, чтобы он целовал меня по утрам, укутывал в одеяло, смотрел на меня как на самого дорогого и любимого человека, говорил со мной, слушал меня, любил. — Алекс, — я сильнее прижался к его груди, — не хочешь поцеловать меня? — Что? — его тело еле заметно дрогнуло, а сердце застучало чаще, — С чего ты это вдруг? — Поцелуй меня, — с горящими щеками я повернул его на кровати, сев к нему на бёдра, — Просто поцелуй!       Жарко. То ли от батареи, выставленной на полную мощность, и закрытых окон, то ли из-за одежды, в которой я спал, а может и от него, от альфы. Сидя сверху я чувствовал его член, постепенно твердеющий и пульсирующий, я видел его лицо, покрасневшее до самых ушей, смотрел в его широко распахнутые глаза. Такие красивые. Синие. Глубокие. Как драгоценные камни, обрамлённые чёрными ресницами, под такими же чёрными бровями и растрепанными кудрявыми волосами. А губы? Припухлые от поцелуев, немного потрескавшиеся от холода и нервов, раскрытые в немом вопросе. Я не сдержался. Осторожно коснулся своими губами его. И правда, очень мягкие и горячие. Хотя в этот момент горело всё: щеки, уши, губы, кончики пальцев, ладони и сердце.       Алекс растерялся — плотно сжал губы, его руки испуганно легли мне на плечи, а через долю секунды он уже целовал меня в ответ, запустив пальцы в мои волосы. Это было красиво. Я сидел у него на коленях, обнимал его за шею и тонул в его любви. Страстно, но не пошло. Без лишних слюней, языка и блуждающих по телу рук. Он словно боялся испортить момент, ошибиться, испугать, потерять над собой контроль и поэтому этот поцелуй был неловким, странным, не таким, каким я привык его чувствовать. — Я люблю тебя, — прошептал Алекс в паре миллиметров от моего лица, — Люблю, как никого и никогда не любил! — Алекс? — Да? — Научи меня, — говорить было трудно, губы горели и покалывали, язык немел и прилипал к нёбу, — Научи доверять тебе, заботиться, целовать тебя по утрам, хотеть проводить с тобой время, видеть тебя и радоваться! Научи меня любить! По-настоящему, искренне, как в самых слащавых историях! — Как скажешь, котёнок, — альфа радостно усмехнулся, впервые назвал меня ласковым прозвищем, снова прижал меня к себе и уткнулся носом в моё плечо, — Как скажешь…       Что со мной случилось? Откуда были эти мысли, слова, действия? Почему мне было так приятно и спокойно рядом с ним, в его руках? Почему не было отвращения от поцелуя и неловкости от того, что я сидел на его бёдрах? Отчего сердце стучало как бешеное? Отчего хотелось плакать? Неужели и правда влюбился. По-настоящему… — Знаешь, Ян, — провёл пальцами по волосам, убирая с моего лица чёлку, — это ведь был мой первый поцелуй… И я безумно рад, что он достался именно тебе. — Понятно, — стало неловко. Я забрал его первый поцелуй. А кто забрал мой? Тот педофил из Трассы? Или кто-то из друзей отца? Смешно, но я даже не могу вспомнить этого человека. — Эй, ты чего? — провёл пальцем по щеке, утирая единственную слезу, — Я тебя обидел? — Нет, — так стыдно смотреть ему в глаза, — просто я даже не помню, кто был первым у меня… — Разве не я? — До тебя были… — Это был я! — прервал, не дал договорить, — Забудь свою прошлую жизнь, людей, что делали тебе больно, теперь есть только я и ты! И твой первый поцелуй, настоящий, искренний был сейчас. Поэтому я, слышишь, именно я твой первый!       Можно было ждать чего угодно, но не этих слов. Насколько же сильно он любит меня, если готов закрыть глаза на всех мужчин, что были со мной, на мою прошлую жизнь и вещи, которые я делал. Алекс — мой первый? От этой мысли сердце рвалось из груди. Туда, к нему, к его телу, губам, груди, к его сердцу. И снова слезы. И снова поцелуй. Вот оно. Нет. Вот он — моё спасение, моя опора, моя поддержка, моя любовь, мой альфа. А я — его омега.