Быть омежкой

      Дверь за спиной захлопнулась. По телу пробежала дрожь. В груди защемило. Стало тяжело дышать. «Тебе понравится» — эхом звучало в ушах, пробуждая все страхи. Мне надо было успокоиться, собраться с мыслями, понять, что ему на самом деле от меня надо. С трудом отклеил тело от двери. Вышел на балкон. Слегка дрожащими руками приоткрыл окно и вдохнул. Медленно, глубоко, сквозь приоткрытые губы. Холодный воздух прошёл по зубами, проник в лёгкие. Защекотало в носу. Дышать стало легче. Дрожь улеглась. И только сейчас я смог по-настоящему понять, где нахожусь — я в безопасности. Здесь, на балконе, так высоко от яркого шумного города было спокойно. До меня доносилась музыка, голоса людей, размеренный гул машин, напоминающий шум воды. И снег. Он укутывал весь новый для меня мир пушистым одеялом. Тихо. Спокойно. Безмятежно. — Ян, можно? — Алекс робко постучал по косяку. — Кое-что хочу сказать… Я одобрительно кивнул. Перешагнув порог он встал рядом и тоже сделал глубокий вдох. Он мялся. Не мог начать. Слова крутились в его голове, смешивались со страхом задеть, испугать меня, разрушить и так хрупкое доверие. — Прости меня, — наконец прошептал он, — мне не стоило давить на тебя… Но, пожалуйста, доверься мне, Ян! Ты очень, очень много значишь для меня, и я искренне хочу сделать тебя счастливым! Обещаю, клянусь тебе, поверь мне ещё один раз, позволь показать тебе другой мир, других людей, другую жизнь! Я всё для тебя сделаю, никогда не обижу, никогда не предам! — его голос дрогнул и повис в воздухе тяжёлым эхом. — Тем более сегодня… Может, чудеса случаются? Последнюю фразу Алекс произнёс почти бесшумно. Так отчаянно и горько, что захотелось плакать. Чудеса… Когда-то и я в них верил. А что осталось теперь? Только глубокие раны в душе и на теле. — Это будет очень сложно, — тихо ответил я, не отрывая глаз от яркого билборда со счастливой семьёй. — Как бы мне не хотелось, но я не смогу слепо верить тебе. Даже после того, как ты спас меня… Я слишком много доверял… «С новым годом! С новым счастьем!» — горели золотые буквы билборда всё сильнее и сильнее притягивая мой взгляд. Алекс напрягся. Даже не смотря в его сторону я чувствовал волнение. Он анализировал мои слова, искал зацепку и по-детски надеялся на положительный ответ. — Один раз, — я устало поднял палец вверх, — я поверю тебе, но это будет всего один, последний раз. Если ты обманешь меня, если воспользуешься мной, то я окончательно потеряю смысл находиться в этой жизни… — Ян?.. — Пообещай! — из груди вырвался стон отчаяния, — Пообещай мне, что никогда так не сделаешь! Снова молчание. Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь найти то, что не смог бы никто другой. В тот момент я впервые почувствовал эту искру. Не доверия. Не сострадания. А искренней любви к другому человеку. Она вспыхнула перед глазами, кольнула в сердце и угасла, набираясь сил для самого яркого и горячего пламени. — Я обещаю. Твёрдо. Без детской наивности. Без лукавства. Не отрывая глаз альфа взял меня за руку, его тепло обожгло ладонь. По коже пробежала дрожь. Ни говоря ни слова Алекс медленно вернул меня на кухню и усадил за стол. — Один глоток, — он поставил передо мной красивый широкий бокал на тонкой хрупкой ножке, открыл бутылку вина и налил половину, — как в честь о новой жизни. — И не больше? — я с опаской взял бокал. — Всего один глоток? — Один. И я поверил ему.