Don't you worry, Gen

Скальпель опасно сверкнул между уверенно сжатых пальцев, легко размыкая кожный покров, на холодный и грязный бетон осыпались белые лохмы. Со лба стекла солёная капля влаги. По боку мужского торса пробежал алый. — Осталось совсем немного… И я спасу тебя. Стрекот цикад, давно въевшийся под коркой мозга в несамую приятную мелодию, напоминал о сохранении здравого рассудка, а пролитый на брюки горячий кофе — о наличии боли. Парень с луковыми волосами сморщился, заскрипел зубами. Он ещё жив. Он чувствует боль. Но только ли одно это неприятное ощущение говорит о мирном потоке жизни? А почему оно существует? Почему существует жизнь? Нет, Сенку не был заядлым мыслителем, он ни раз доказал, что тоже умеет веселиться. И неважно, что после этого Тайджу провалялся неделю-другую в честно выскребанной личной палате. Сенку просто любил одиночество. А может он его боялся? Увы, но ответ на этот вопрос он не мог сформулировать на нормальный для себя язык. Друзей он завёл лишь для того, чтобы Бьякуя не думал, что его пасынок разбавляет отсутствие социума с каким-то сумасшедшим учёным из NASA. Хотя говорить о недавнем недо-знакомстве с бывшим военным офицером, нагло стащившим Уингфилда с их очередной беседы в скайпе, он не стал. Время шло, молодость, по словам мудрецов, быстро отдалялась от своего владельца, а Ишигами Сенку так и не нашёл ответа ни на один свой вопрос. Подумать только, доктор трёх наук, гений с энциклопедическим знанием всего связанного с наукой — и не может разобраться с тем, что выдал его поджаренный мозг, для которого постоянно думать было естественнее, чем дышать, — смешно! Хотя практически любой homo sapiens, обладающей информацией о Ишигами Сенку больше, чем «заядлый червь-одиночка», мог с уверенностью сказать, что это печально. Нет, серьёзно. Сенку не выглядел отталкивающе, даже напротив — все сокурстницы без раздумий называли его симпатичным, хоть и не очень преуспевающим в спорте. А какой смысл от спорта? «Всеравно все когда-нибудь рассыпемся подобно сухим листьям в период с осени до зимы» Нет. Сенку не был пессимистом, но и к идеалистам тоже себя не относил. Его главной ценностью был смысл. Абсолютно всё вокруг должно иметь свою значимость и её доказательство. А найти их стало его смыслом. — …сделаю это! Пять лет я скрывал свои чувства… Но сегодня я признаюсь Юдзурихе, — с гордостью возместил разгорячённый Тайджу о своих ближайших действиях. Чувства? Нет. И думать забудьте. В смысле, забудьте думать, что Сенку в них новичок и ему намного проще доказать неправоту Эйнштейна и оспорить мышление Мартина Хайдеггера, находясь с ними в одном часовом поясе. С моральной точки зрения — действительно проще, а с условиями о подобной возможности… Нет. Сенку не странный. Сенку видит, как Ишигами старший пылает любовью к той самой — единственной — и гордится этим. Уметь любить — это повод для гордости? Просто очередной вопрос, на который Сенку не знал ответа. — Очень интересно, — почти не соврал Сенку. — Я буду поддерживать тебя из научного класса. — Отлично! Спасибо тебе!!! — Заткнись. За такого придурка болеть ни на миллиметр не хочется. Ты целых пять лет молчал в тряпочку. Нерациональный идиотизм. — Ты уж определись, — обиженно застонал Тайджу. А зачем скрывать свои чувства? Это настолько запретное и должно быть выношено определённый срок? Ах, если бы в мире оказался хоть один разумный человек, способный ответить на все вопросы, Сенку тогда бы готов был признать то, что всю жизнь беспринципно отрицал. — Так и быть, дам тебе смертельно рациональное средство от меланхолии, — зловеще заинтересовал друг. — Зелье с феромоном. Оно же любовное зелье. Сенку точно запомнил, как честный Оки сжимал в руках заветную склянку до выступившего пота на ладонях и закрытой школьной формой шее и бесчеловечно выплеснул творение учёного в горшок с растением. — Спасибо! Но я откажусь. Не хочу обманывать. Идиот. — Тайджу бы стомиллионпроцентно его не выпил. Он честен до идиотизма, — объяснил Сенку после раскрытия реального состава содержимого в склянке. Отвесив короткое «десять штук на то, что она согласится», Сенку вновь приклеился к излюбленному шкафчику с химикатами. А дальше темнота. 1… 2… 3… Смысл жизни — это вести счёт? …7… 8…9…10 Главное не свихнуться. Темно. Он заперт в собственном теле без возможности пошевелиться, но он жив. Он всё ещё жив. О нет. Камень на лице надломился, впуская в забывший свет зрачок. 3700 лет длилось счастье без дедлайнов и научных отчётов. Чёрт. С того самого дня «воскрешения» и быстрого осознания окаменения всего человечества до встречи с парнем, имеющим странные волосы, время шло по естеству. Восстановление цивилизации, изобретения множества современных машин, без которых человек не может существовать полноценно, — всё это было для Сенку самопровозглашённым счастьем. Или же он сам себя старался убедить в этом. Нет, о синдроме Бога и говорить было нечего, оставьте. Ему не нужна похвала или награда. Ему нужно было как можно больше информации о человеке по имени Асагири Ген. Менталист сразу вызвал в нём давно погасший ко всему живому интерес. Дело было не только в его сладострастных речах, манерах, умением лгать и манипулировать — это не то. Это… Асагири Ген?.. — Доктор Ишигами!!! Пронзительный крик девушки отрезвил морально, но физически тело не могло понять, что происходит. — АД 89 на 46. — Держись, Сенку! О, кажется знакомый голос с отвратным акцентом. — Наркоз. Сенку, мы сделаем тебе промывание… Ты… Что происходит? Разве Сенку сейчас не должен быть с… С кем? Ты один. Ты всегда был один. Глаза знакомо ослепил яркий свет ламп, белые обои угнетали, а рядом стоящий уродливый кактус придавал пошлости всей картине. Около больничной койки выполняла свои функции капельница, за стеклянными дверьми обыденная суматоха. Сенку почти сразу догадался, что он в больнице. — Доктор Ишигами, — невысокая сотрудница зашла проведать пациента. — Как вы? — Кохаку, — сразу признал Сенку. — Почему ты здесь? Разве ты не уехала на конференцию во Флориду? — Как раз подъезжала к аэропорту, пока доктор Сайонджи не рассказал о вас. Вы что-нибудь помните? Ишигами свёл брови у переносицы. Думать ещё было больно. — Я отравил себя… бензином. Он вызвал галлюцинации, странные сны и вот я здесь. — Вы помните причину? Едкая жидкость прожигала лёгкие, из глаз лились слёзы, тошнота, а причина… Причина… Улыбка. Он точно помнил очертание жуткой улыбки с острыми зубами. — Нет. — Вас не лишат лицензии, потому что мы с доктором Сайоджи списали всё на несчастный случай, а не на попытку самоубийства, но вы всеравно должны пройти курс психотерапии. — Хорошо, Кохаку. — Я сделаю тест… — Не смей! Девушка обескураженно взглянула на своего начальника. Шприц полетел на пол от взмаха его руки. — Прости. Не знаю, что на меня нашло. Я… — Всё нормально. Это обычный анализ на токсины. В нём нет ничего страшного. — Не хочу. Я здоров. — Его нужно сделать, — уговаривала блондинка. — Не говори со мной, как с ребёнком, ясно? — Ясно. Извините. Врач опустила голову и вышла из палаты. Сенку всячески избегал любого рода тестов, ссылаясь на их бесполезность и свой супер-иммунитет. На сеансах психотерапии он без зазрения лгал, обыденно дерзко отвечая врачам, поэтому, не заподозрив никаких изменений после отравления, его выписали. Ишигами стал самым молодым врачом и уже в шестнадцать лет имел свой диагностический отдел с командой, состоящей из Кохаку, старого друга детства Тайджу и юного интерна Хрома, который так же был старше своего босса. Неверящие в гениальные способности Сенку не упускали возможности поддеть «нежную подростковую психику», но Сенку всегда находил острые ответы, неоднократно подтверждающие его квалифицированность. Доктор Ишигами вышел на работу с понедельника, еле пережив нудные выходные, и сразу же столкнулся с Кохаку в дверях. — Новый пациент. Мужчина, девятнадцать лет, приходящая интенсивная боль в ушах. — Звучит скучно. Пусть не садится в первом ряду, когда клеит музыкантов. Дальше. — Он обошёл пять врачей, и никто так и не нашёл причину, — девушка умоляюще протянула папку. Сенку брезгливо взглянул на протянутую вещь, но всё же принял сей дар, открыл. Рука дрогнула. — Это же… — Асагири Ген, знаете его? Все знают — доктор Ишигами никогда не выходит из своего кабинета во время лечения своих пациентов. Ему достаточно симптомов и результатов анализов, а эту грязную работу можно скинуть на команду и спрятаться в кабинете Сайоджи от родителей с их навязчивыми глупыми вопросами заболевших. А сегодня в памяти множества врачей и медсестёр надолго сохранится со всех ног мчащийся в палату пациента доктор Ишигами. Не может быть. Ты же просто герой из сна. Ты не существуешь. Я существую, Сенку. Неприятный скрип кроссовок у самых дверей палаты беспроигрышно заставил обратить на себя внимание больного и нескольких охранников. Врач запыхался от незапланированной пробежки и устремил взгляд только после отдышки. — Здравствуйте. Полагаю вы — доктор Ишигами? По лицу пациента растеклась привлекательная улыбка. Но привлекательной её посчитал только сам Сенку, в то время, как остальные незаметно ужаснулись от зверского оскала.