Тихая гавань

Под конец рабочего дня Хайтам то и дело поглядывал на время. Было интересно думать, чем же занят сосед в его отсутствие, однако гадать смысла не было. Всё равно по приходу Кави ему всё расскажет сам. И когда рука уже ныла от постоянного письма, рабочий день был, наконец, закончен. Секретарь шустро собрался и направился домой. Он подумывал заглянуть за бутылкой вина, но эта мысль была отложена на другой раз. Он только недавно купил бутылку, так что дома есть, что выпить. А ведь раньше подобное было бы просто не провернуть. Кавех же, точно ищейка какая, находил эти бутылки где угодно, а после с таким же успехом осушал. Порой полностью, порой лишь частично. И то, лишь потому, что его находил Аль-Хайтам, не давая вылакать всё до конца. Вообще зависимость архитектора частенько беспокоила его соседа, однако после пика, когда Кави едва не отдал богу душу в результате попойки, Хайтам серьёзно взялся за него. Он коршуном следил за блондином, не позволяя сделать ни глотка, запрещал тому подходить к барам и на пушечный выстрел, оповестил всех их знакомых, чтобы даже не пытались ему предложить даже рюмку. А когда Кавех всё же пришёл к Хайтаму, переполненный злобой и раздражением - у них завязался затяжной разбор полётов. Разговор длился около двух часов, в результате чего компромисс был найден. Сейчас же, спустя уже несколько лет с того случая, Кавех может снова пить, не боясь провалиться в зависимость снова, так что порой Хайтам позволяет себе купить бутылку хорошего вина и спокойно оставить её в столе, зная, что она не исчезнет, как по волшебству, к его возвращению. Ключ тихо щёлкнул в двери, повернулась ручка, в коридоре послышались шаги. К удивлению Хайтама, Кавеха на горизонте не было ни видно и ни слышно. Он снял обувь и тихо прошёл внутрь, остановившись в общей комнате, прикрывая рот рукой. Блондин лежал на животе на диване, сложив руки и уткнувшись в них лицом, пока светлые пряди рассыпались по спине и плечам, стекая, точно медовые реки. Ровное дыхание и закрытые, слегка подрагивающие ресницы говорили о том, что тот спал. Рядом на полу лежала приоткрытая книжка, явно упавшая сюда не по своей воле. Секретарь любезно переложил её с пола на невысокий столик. Беглого взгляда на обложку хватило, чтобы понять, что это один из романов, которые Хайтам специально набрал для Кави. Тот как-то пожаловался, что ему скучно и ещё некоторое время капал Хайтаму на мозги. Только если архитектору заняться было нечем, судя по тому, как он настойчиво надоедал соседу, то секретарь всегда находил для себя занятие. В тот раз всё обошлось малой кровью - Кави поймали, скрутили, оттащили до комнаты, где кинули на кровать и намертво замотали в одеяло, оставив "развлекаться". Хайтам вернулся к чтению, слушая возню в комнате блондина. Пусть и смотал одеяло он более чем крепко, он был готов прийти и вызволить несчастного, если тот попросит, однако Кави явно было весело, так что он принял правила игры, изо всех сил стараясь вылезти самостоятельно. Однако когда даже спустя два часа оттуда не раздались ни крики, ни топот, секретарь заглянул внутрь. Сосед так и не смог вылезти, зато вымотался знатно, от чего просто смирился со своей участью, задремав прямо в этом коконе, предварительно свалившись на пол. Хайтам заботливо уложил того на кровать обратно и развязал одеяло, чтобы после архитектор мог спокойно вылезти. После того раза Аль-Хайтам специально обустроил одну из книжных полок для Кавеха, заставив ту всякими романами, книжками по архитектуре и чем-то ещё из той кучки, которую сосед набрал в лавке. Руки Хайтама после улицы были прохладными. Грех было не похулиганить, так что, поддавшись секундному порыву, Хайтам проскользнул пальцами под тонкую ткань рубашки. Блондин мелко вздрогнул и зашевелился, что-то промычав. На лице Хайтама растянулась небольшая, но чертовски нежная улыбка. Губы невесомо коснулись светлой шеи, виска, лба, пока рука медленно и осторожно проскальзывала под одежду, прижимаясь всё плотнее и плотнее. Кавех что-то буркнул, заёрзал, переворачиваясь на бок, и свернулся, вновь замирая. Хайтам сдавленно фыркнул, чувствуя, как внутри что-то лопается, растекаясь теплом в груди, поднимаясь к лицу и буквально заставляя улыбаться. Он видел Кавеха самым разным: пьяным, разбитым, чертовски обворожительным, сексуальным, однако таким по-домашнему уютным он любил его больше всего. И каким бы приятным ни был секс с ним, удовольствие от столь очаровательного Кави просто ломало к чёрту весы, не давая ни шанса. Кавех вообще не давал своему соседу шанса. Он знал, что может получить, что угодно, если попросит, потому что был в курсе, насколько Хайтам слаб перед его обаянием, но... он не пользовался этим. Нет, конечно, порой, он позволял себе пустить в ход свою внешность и где-то уломать соседа, однако это было редко, так что каждый раз Хайтам просто надеялся, что его сердце не встанет здесь и сейчас от переполняющих его эмоций. Хайтам наклонился вперёд, закидывая на талию Кавеха руку, после чего ткнулся макушкой куда-то в его живот, кладя голову на бок. Он сидел какое-то время в тишине, слушая ровное дыхание, нежно поглаживая горячую спину. В этот раз он не стал просовывать руку под одежду, желая посидеть подольше вот так, спокойно и в тишине. Он даже не удивился, что Кави уснул, учитывая, как последние несколько дней он сидел бессонными ночами, колдуя над чертежами перед сдачей. Ему действительно стоило хорошенько отоспаться. Хайтам посидел так какое-то время, после чего, приложив титаническое усилие, поднялся, принёс плед, укрывая им спящее тело, и тихо ушёл в сторону кухни. Он поставил на плиту чайник, после чего взял две кружки. Архитектор наверняка не откажется выпить чаю, как проснётся. Однако Кавех проснулся раньше, чем ожидал секретарь. Сонный, растрёпанный, укутанный в плед, он вплыл в кухню, подсаживаясь за стол. Тишина не нарушилась никем из соседей. Они просто сидели за одним столом. Кавех с закрытыми глазами, сложив руки и уронив на них голову, а Хайтам - глядя на соседа неотрывно, будто зачарованный. — Дыру прожжёшь — Кави даже смотреть не надо было, чтобы ощутить на себе взгляд. Он приоткрыл глаз, глядя на Хайтама из под длинных ресниц. Его медная радужка не двигается, впиваясь в изумрудные глаза соседа. Гляделки заканчиваются, когда слышится свист чайника, и Хайтаму приходится встать. От кипятка, плещущегося в кружке, идёт пар. Приятный аромат чая не помогает проснуться, напротив, будто специально утягивает обратно в сон. Хайтам насторожен. Не хотелось бы, чтобы Кави обжёгся. Однако архитектор явно не настолько сонный, так как падать явно не планирует. — Как дела? — спрашивает он, потирая руками лицо и отпивая, наконец, чай из кружки. — Нормально. А у тебя? Что делал весь день? — голос Хайтама звучит тише обычного. Ему не хочется разрывать спокойствие, пеленой опустившееся на них. Оно такое приятное, тягучее, такое лёгкое и дурманящее, что становится ясно, чего Кави так в сон клонит. Аль-Хайтам и сам ощущает, как на него всем весом наваливается эта сладкая нега, тянущая за собой. Они какое-то время сидят за столом, попивая чай и негромко беседуют. Кави рассказывает, как прошёл его день и что он делал, а Хайтам внимательно слушает, временами отвечая на короткие вопросы. За окном уже непроглядная темень, когда парочка заканчивает. Кави моет посуду, пока сосед уносит плед и уходит в душ. Вновь пересекаются они лишь в спальне. Кави лежит в одной рубашке, раскинув руки в стороны и глядя на потолок полуприкрытыми глазами, пока секретарь стоит в проходе, глядя на всё это, вытирая волосы полотенцем. На нём из одежды только бельё, однако Кави и ухом не ведёт, лёжа будто в трансе. Хайтам кладёт полотенце на спинку стула, а сам заползает на кровать, располагая руки по обеим сторонам от бёдер Кави. Поцелуи, ласковые и нежные, один за другим покрывают ноги блондина. Однако он отзывается неровным, сбитым выдохом и лёгкой дрожью, волной прошедшей через всё тело. Он чуть сводит ноги Аль-Хайтам же замирает, глядя на лицо архитектора. Тот смотрит на него, а после садится и, обхватывая шею соседа, падает на подушку, утягивая Хайтама следом. — Обычно тебя не остановишь, а тут~ — секретарь фыркает и смиряется с настроем партнёра. Такая редкость видеть обычно неугомонного по вечерам Кави таким тихим, ленивым и рассеянным. Что уж говорить о том, что обычно первым просится спать именно Хайтам. А тут даже начать не успели, как сам секретарь и получил от ворот поворот. Крепкие, горячие руки оплетают стройное тело, покрывая поцелуями живот и грудь, после чего Хайтам приподнимается выше, падая на подушку рядом, притягивая к себе Кавеха. Тот не против и лишь прикрывает глаза, медленно вдыхая запах чужого тела. Он расслабляет, окутывая чувством безопасности, пока длинные пальцы привычно скользят между прядей, перебирают их, приятно массируя кожу головы. — Альтам~ —мурлычет блондин, переплетая их ноги под одеялом. Аль-Хайтам чувствует, что завтра у них явно будет день физ нагрузок и снятия напряжения. Они придумали друг другу ласковые имена довольно давно. Вернее у Кавеха оно было уже давно - Кави. А вот Хайтаму не угодишь. Ну не хотел он, чтобы его называли Там, Хай или любые производные из этих частей. Звучало скорее странно и глупо. А потом, когда они вечером сидели и пили, болтая о всяком, Кавех невольно выдал "Альтам", после чего запнулся и поправил на верную форму, но сосед уже успел посмаковать это имя самостоятельно и утвердить как неплохое. Однако Кавех всё равно обычно обращался к соседу по имени, а не ласковому прозвищу. От того моменты, когда он звал его Альтам становились лишь слаще и приятнее. Лёжа в тепле, в крепких объятиях партнёра, чувствуя, как приятно перебираются одна за другой пряди волос, архитектор быстро расслабился в чужих руках и уснул. Хайтам ещё какое-то время лежал, слушая тихое дыхание, ощущая ровный стук сердца в чужой груди. Он думал о том, сколько они уже вместе, как сильно они поменялись и сколько пережили. Как часто ругались раньше и как редко сейчас. Он немного стыдился своего прошлого поведения. Он был грубым и равнодушным к Кавеху, считая, что любовь - это что-то, что получают просто так, однако вскоре стало ясно, что любовь тоже требует вкладов. Нельзя любить в одиночку. Любовь - это минимум двое. И сейчас Хайтам более чем прекрасно это понимал. Понимал и был готов отдавать всего себя, лишь бы Кави оставался рядом. Такой тёплый, мягкий, ласковый и отзывчивый. Его Кави, его тихая гавань в этом шумном и суетливом мире.