Плечи в синяках

Просыпаться утром в очередной раз страшно. Будильник звенит громко, но Попов еле заставляет себя приоткрыть глаза и быстро выключить его. Ему страшно, что Эд уже не спит. В командировке ему, видимо, приходилось вставать пораньше, чтобы приготовить завтрак, наверно, поэтому с самого приезда он просыпается одновременно с Поповым. Выграновский все ещё в кровати, но, как Попов и думал, уже не спит, лениво листает ленту. Арсений прикусив губу, поворачивается к нему лицом, смотрит недолго. Он думает, обязательно ли ему сейчас чмокнуть Эда, пожелать доброе утро. За эти три дня они нормально не говорили. Попов старается сделать вид, что забыл все то, что Эд с ним сделал, а Выграновский, кажется, все сильнее отдаляется. В животе урчит, и Попов стыдливо поджав губы, рывком поднимается с кровати. Голова слегка кружится, но это от голода, Арсений почти привык. За три дня он съел совсем немного: пару упаковок творога, несколько огурчиков и пару ложек салата, который Выграновский не смог доесть. С самого приезда Эд ставит условие: либо Арсений строго ограничивается себя в еде, либо пусть собирает вещи. Арсений, хоть и сильно обижается, соглашается худеть. Не очень хочется ему на улицу. Вообще-то Попов соврет, если скажет, что он хочет есть. Он, безусловно, голоден, но кусок в горло не лезет. Кажется, что съешь он хоть немного больше минимума, его снова стошнит. К питанию Попов относится уж слишком осторожно, боязливо. Выграновский эти дни на работу не ходит, берет выходные после командировки, но уже сегодня собирается вернуться в офис, что, если уж честно, очень радует Попова. Он вдруг ловит себя на мысли о том, что в одной квартире с Эдом — ужасно. Он контролирует буквально во всем, делает замечания на каждом шагу, внушает несколько новых комплексов. Арсений уверен, как только Эд уйдёт на работу, его моральное состояние улучшится. — Почему ты не носишь кольцо, которое я тебе привез? — хмуро интересуется Эд, так и не встав с кровати. Попов поджимает губы, продолжает нервно искать чистую одежду, чтобы сходить в душ, при этом чувствуя холодный, липкий взгляд на спине. — Я не заслужил, — так и не повернувшись к Выграновскому лицом, бросает парень. В последнее время он слишком часто дерзит Эду, хоть и боится, что за это ему точно влетит. Все-таки подаренное Выграновским, кольцо валяется где-то на дне ящика, Арсений даже не рассматривает его нормально. Раньше Попов получал удовольствие от одной мысли о том, что о нем подумали и сделали подарок, сейчас же… Попов и сам не очень понимает, почему, но ему откровенно похуй как на полученное внимание от Эда, так и на заоблачную цену этого кольца. — Это верно, но я проявил к тебе лояльность и решил порадовать. Надень его. Сейчас, — голос Выграновского не терпит никаких возражений. Арсений уверен, ему все равно на это кольцо, просто хочется в очередной раз показать силу, заставить носить украшение, которое напоминает о плохом. Но делать нечего, приходится искать его где-то под кучей ненужных мелочей. — Оно мне маленькое, — Попов от недовольства аж зубы сжимает. Наверно, действительно желая сделать подарок своему парню, Выграновский мог хоть размер уточнить, раз уж сам не помнит, но Эд даже сейчас лишь лениво пожимает плечами, отбросив свой телефон куда-то на кровать. — А у тебя пальцы тоже потолстели, наверно. Ничего, похудеешь сейчас, я надеюсь, может подойдёт — зевнув, рассуждает он. Арсений еле сдерживается, чтобы не начать очередную ссору. Он смотрит холодно, отбрасывает кольцо куда-то на кровать и решительно направляется в душ. — Подаришь кому-нибудь другому, в чем проблема? — бросает он на ходу, уже запирая дверь в ванную. Он точно знает, Эда эти слова смогут за секунду вывести из себя, поэтому из душа он минут сорок не выходит, сначала прислушивается к звукам снаружи. Дверь Арсений открывает тихо, осторожно проскальзывает в спальню, но Эда там уже нет. Попов тяжело вздыхает, быстро одевается, а после все-таки идёт на кухню, ведь Эд только сильнее разозлится, если Арсений ещё и завтрак не приготовит. Выграновский находится на кухне, он задумчиво смотрит в стену, но услышав шаги, переводит взгляд на Попова и даже улыбается. — Арсюш, иди ко мне, — неожиданно мягко говорит он, протянув руку. Арсений хоть и хмурится, но ближе подходит, опасливо присаживаясь к Выграновскому на колени. Парень обнимает вполне аккуратно, Попов даже позволяет себе немного расслабиться. Сколько бы он не злился на Эда, сколько бы не обижался и как сильно не боялся, сидя вот так, он чувствует себя вполне в безопасности, моментами даже снова ощущает себя любимым и значимым. — Арсюш, малыш, эти несколько дней ты сам не свой. Признаю, я перегнул палку и, наверно, обидел тебя, но ты слишком часто начал мне грубить. У тебя есть на это причина? — интересуется Эд, внимательно наблюдая за своим парнем. Попов напрягается всем телом, и Выграновскому это уже не нравится. — Нет. Я просто обиделся на тебя, — буквально за секунду проговаривает Арсений. Эд хмыкает, смотрит подозрительно, но никак не комментирует. Попов знает, в голове Выграновского постепенно складывается какой-то пазл, и от этого страшно. Попов даже не знает, размышляет ли Эд о том, мог ли Арсений встретить кого-нибудь другого, но от одной мысли об этом где-то внутри расползается холод. — Хорошо. Потому что, если случилось что-то, что мне не понравится, ты об этом пожалеешь. А возможно, не только ты, малыш, — на ухо шепчет Эд, едва касаясь, а Арсений не дышит. Он до боли в руках сжимает край стола, кивает почти машинально. Выграновский все это подмечает, тоже напрягается, но ничего больше не говорит, хоть в мыслях и куча всего, что можно было бы высказать. Проходит пару минут. Они сидят в полной тишине, каждый думает о своем. Эд задумчиво вглядывается в чужой профиль, медленно поглаживает талию Арсений. Если честно, проявлять такую нежность как-то поздно, они ведь оба чувствуют, что давно потеряли то, что было между ними раньше. Попов вдруг думает, что если бы Эд просто уделял ему чуть больше внимания, в его жизни никогда бы не появился Шастун. У Попова просто не было бы этой необходимости в чужом тепле. — Давно так не сидели, да? Спокойно так, — усмехается Эд, носом уткнувшись в открытую шею. Он собственнически обнимает Попова, думает о том, что сколько бы не говорил, что парня легко заменить, сколько бы не трахал других, Арсений в его сердце занимает важное место. Наверно, они вместе слишком долго. Эд привык. Попов всегда дома, всегда красивый, любящий и исполняющий любые просьбы. Вот только, что-то изменилось, может и сам Арсений изменился, и это заставляет Эда занервничать. Плохое предчувствие скрежет где-то изнутри. — Эд, я так хочу, чтобы меня любили. Сильно-сильно, всегда, понимаешь? — тихо шепчет Арсений. В эту секунду Попов себя ненавидит. Прижимаясь к своему парню, произнося слова о любви, Арсений думает о другом. Он имеет в виду совсем не Выграновского, и это снова причиняет боль. Как же Попов скучает по Шастуну. Он вдруг ловит себя на мысли, что Эд — человек, который буквально поставил на ноги и в какой-то момент даже помог жить дальше, не настолько дорог ему, как Антон, который ничего сверхъестественного для него не делал. Он просто был мил, уважал. Попов будто физически ощущает, как совесть грызёт его изнутри, напоминая, что думать о другом прямо сейчас — гадко и даже подло. Эд по-особому нежно целует в шею. Арсений даже мог бы назвать этот поцелуй трепетным. На секунду становится приятно, наверно, больше по привычке. Арсений знает, за любым милым жестом может таиться что-то страшное, и Выграновский сделает больно тогда, когда этого и не ждёшь, наверно, поэтому этот милый жест в очередной раз напрягает. Попов вдруг осознает, что в эту самую минуту Эд играет с ним, давит на правильные кнопки, манипулирует. Попов губы поджимает, чувствует, как хорошее настроение вмиг покидает его. Антон прав. Выграновский вертит им, как хочет. Арсению ведь всего немного тепла достаточно бывает обычно, и Выграновский нагло пользуется этим. — Пожарь яичницу. Мне уже пора на работу, — бросает Выграновский. Он аккуратно, хоть и настойчиво спихивает с себя Попова, а сам направляется в спальню, чтобы переодеться. Арсений тяжело вздыхает. Эти качели надоели настолько, что Попов уже устал переживать. Приходится приняться за готовку. Пока Эд завтракает, Арсений залипает в телефон. Он, наверно, в десятый раз обновляет ленту, желая увидеть там хоть что-то интересное, но мемы смешными не кажутся, а на фотографиях немногочисленных знакомых Попов не задерживается. Неожиданно, взгляд невольно цепляется за дату, и Попов удивленно вскидывает брови вверх. Он даже в гугле перепроверяет, но нет, все верно, сегодня действительно его день рождения. Это как же надо устать от жизни, чтобы забыть про собственный праздник? Подросток Арсений, считающий этот день лучшим в году и предвкушающий его весь год, был бы крайне недоволен. Арсений внимательно смотрит на Эда. В голове лишь одна мысль — забыл он или устраивает сюрприз, как несколько лет назад? Попов губы кусает, на стуле ерзает, все размышляет, что же в голове у Выграновского. — Сегодня такая погода хорошая. Вообще, классный день, да? — очень издалека начинает Арсений. Спрашивать прямо не хочется, ведь если Эд и забыл, Попов должен знать. — Ага. Не так холодно. Сегодня ещё и премию начислят, двадцатое же, — довольно тянет Эд. Арсений улыбается шире. Выграновский помнит, не всерьёз же он погоду тут с ним обсуждает, ещё и число сегодняшнее знает. Точно помнит, решает парень. После завтрака, Арсений нежно целует Выграновского в щеку, желает хорошего дня и выглядит вполне радостным. Выграновский своего парня откровенно не понимает, но его настроение не комментирует. А зачем? Когда Попов не выебывается, ему-то жить с ним намного проще. Весь день Попов не может найти себе места. Он ходит по квартире, гадает, пойдут ли они с Эдом куда-нибудь или проведут романтический вечер дома, что ему подарит Эд, надо ли красиво одеться до его прихода. Все остальные поздравления Арсений принимает с радостью. Вообще-то их не прям много. Мама звонит, с лёгким упрёком напоминая, что иногда Попов мог бы и навестить её, пара старых друзей вспоминают, даже классная руководительница неожиданно поздравляет в социальных сетях, заставляя Попов задаться вопросом, зачем он её вообще добавил в друзья. День проходит обыденно, но от предвкушения Попов и не замечает, что уже наступает вечер. Часов в девять он начинает беспокоиться. Нет ни Эда, ни романтического вечера и подарка. Это напрягает. Приходится написать ему, уточнить, когда парень будет дома. «Неожиданная работа, малыш. Не приду сегодня, спи» Арсений всегда думал, что от одного сообщения так плохо стать просто не может, но вот, он лежит на кровати, крепко обнимает подушку и уткнувшись в неё лицом, некрасиво всхлипывает. В который раз все, что внушает надежду, рушится на глазах. Эд забыл. Даже напоминалку в телефоне не поставил, настолько ему было похуй на эту дату и конкретно на Арсения. Когда плакать больше не хочется, Арсений тянется за телефоном. Наверно, Антону можно звонить сразу, но для начала Попов решает отправить сообщение, вдруг парень занят или просто больше не хочет общаться с Поповым. Учитывая, как его игнорировал Арсений все эти дни, парень бы даже не удивился. «Привет, Антош. Прости, что не отвечал тебе, не было возможности. Ты злишься на меня?» Арсений над текстом сообщения думает долго. В какой-то момент он даже ловит себя на мысли о том, что успел отвлечься от мыслей о Выграновском, даже позабыл, что у него день рождения. Ждать ответ сложно, но Шастун присылает сообщение уже через минуту, и Арсений нетерпеливо открывает его. «Привет. Нет, я так и понял. Как прошла встреча после разлуки? Ты там в порядке?)» Попову хочется написать, что нет, он не в порядке. В последнее время он осознает, что все, что раньше было нормальным, сейчас вызывает ужас и тревогу. Арсений давно не в порядке, вот только сказать об этом все не получается. «Да, конечно. Я очень хочу услышать тебя. Можно?» Отправлять такое сообщение страшно. Попов несколько раз передумывает, стирает, а после заново печатает его. В голове куча мыслей, страхов, но Арсений решается, хуже точно ничего не будет. Шастун сообщение просматривает, но минуты две молчит, заставляя волноваться. А потом звонок. Вот так вот просто без лишних вопросов. — Привет, Арс, — тепло протягивает Шастун, а Арсений убеждается, что вот такого вот простого «привет, Арс» ему и не хватало. Тело будто реагирует на голос Антона, наконец расслабляется. — Привет. Как дела? — совсем тихо отвечает он. Говорить с Антоном по телефону из дома Попов никогда не решался. Он вообще впервые звонит Шастуну. Наверное, до этого парень всегда опасался того, что даже в пустой квартире, если он поговорит с Антоном, кто-то об этом обязательно узнает. — Да нормально. Эд… Работает? — Арсений эту заминку чувствует, но Шастун, кажется, специально и сделал на этом акцент. Попов закатывает глаза, стирает последние капли слез с щек. На сегодня страданий достаточно, вдруг решает он. — Да. В мой день рождения неожиданно много работы, — фыркает Попов. Антону он не скажет этого никогда, но себе парень признается в том, что он специально сообщает Шастуну о своём празднике. Он хочет получить поздравления, услышать приятные слова в свой адрес, особенно, от Шастуна. Хочется, чтобы хоть одно из сегодняшних поздравлений было искренним. — Серьёзно? Сегодня? Арс… Поздравляю. Я желаю тебе всего наилучшего, ты вообще замечательный и… Блять, я, честно, не умею красиво поздравлять… Знаешь, ты должен был написать мне об этом, я когда пишу, формулирую лучше, — смущенно проговаривает Антон, а Арсений вдруг искренне хихикает. Он по голосу чувствует, Шастун тоже улыбается. — Мне нравится и так. Спасибо, — Арсений улыбается, чувствует, что от слов Шастуна щеки чуть краснеют. Его смущенное «замечательный» приятно щекочет слух. Парень не говорит ничего особенного, не читает ему стихи, не говорит красивых слов. Он смешным голосом поёт праздничную песню, а Попову честно достаточно. — Подожди. Ты отмечаешь один, а Выграновский сейчас ебет секретаршу? — возмущается Антон, видимо, наконец сложив факты. Попов фыркает, кивает, будто Шастун может это увидеть через телефонный звонок. От слов Антона уже даже не больно, это все больше воспринимается, как сухой факт, ничего особенного. — Он забыл меня поздравить, — просто говорит Арсений. Он и сам удивляется тому, как просто это звучит. Наверное, Попов успел уже свыкнуться с этой мыслью. Это все вмиг стало не таким важным, как только парень услышал голос Шастуна в телефоне. — У вас, кажется, все стабильно, — Антон не может не злиться. От одной мысли о том, что Попов сейчас дома, совершенно один, он бесится, не может спокойно работать, хотя до звонка Попову успешно выполнял работу из дома. Арсению хочется сказать, что не совсем стабильно, все стало хуже, но он Шастуна в детали решает не посвящать, молчит. — А ты чем занимаешься? — сменить тему кажется хорошей идеей. Арсений шагает на кухню, хочет выпить сладкий чай с печеньем, соскучился. В день рождения ведь сладкое разрешено даже на самой жёсткой диете, верно? — Работаю. Работал, точнее. Хочу сделать перерыв, — усмехается Антон. Попов слышит какие-то звуки, видимо, Антон пошёл курить на балкон. Неожиданно сильно хочется к нему, на Шастуновский балкон. Дело даже не в сигаретах, в парне, с которым хорошо буквально везде. — Вы, блять, все круглосуточно работаете, — от чего-то обиженно бурчит Арсений, но сам он улыбается. Шастун тоже усмехается, про себя думает, что в отличии от Выграновского, он действительно много работает. — Арс, — тихо зовёт парень. Стоя на балконе, в голову неожиданно приходит максимально безумная идея. Шастуну не терпится поделиться ею, но он даёт себе время, не спешит выкладывать все, как есть. — Да? — усмехнувшись, тянет Попов. Чай горячий, но парень делает совсем маленький глоточек, слегка морщится. Он с интересом ждёт, что ему скажет Антон, в какой-то момент даже на экран смотрит, чтобы убедиться, что парень все ещё на связи, ведь он слишком долго молчит. — У нас есть ровно два часа, чтобы этот день рождения стал самым потрясающим как минимум, за последние несколько лет. Как быстро ты сможешь одеться? — хитро прищурив глаза, тянет Шастун. Он отлично понимает, предлагать такое рискованно, и дело даже не в Выграновском. Антон боится очередного отказа от Арсения. Сложно постоянно думать, как сделать приятно, но натыкаться на робкое «прости, но нет». — Быстро… Минут за двадцать, наверно. Антош, что ты задумал? — Арсений отлично понимает, к чему все это ведёт, но он решает притвориться глупым, тоже даёт себе время все обдумать, решить. Он до крови кусает губы, размышляет, достаточно ли у него смелости вот так вот неожиданно сорваться к Антону. Он, конечно, так уже делал, но сегодняшние подозрения Эда уж слишком настораживают, напрягают. Ему почему-то тревожно, но ведь все это уже не впервые, верно? — Смотри, я помню, что ты не хочешь ходить со мной в людные места, чтобы нас не увидели. Поэтому, сейчас я позвоню Позу, срочно приглашу его с Катей ко мне, а сам заеду за тобой. Остановлю машину чуть подальше. Мы с тобой купим что-нибудь выпить, постараемся по пути найти и купить торт, закажем пиццу и нормально отметим. Как тебе? — Антон ярко улыбается, хоть и знает, что Арсений этого сейчас не увидет. Попов в ответ молчит почти минуту. Шастун вслушивается в тихое дыхание, не торопит. Он ведь отлично понимает, каково Попову. Докурив одну сигарету, парень моментально поджигает вторую. Фоном проносится мысль о том, что курить так много — вредно, но Шастун концентрируется на Попове, отбрасывает все лишние мысли. — Хорошо. Я начну одеваться и… Антон? — голос парня звучит настолько робко, что у Шастуна даже проносится мысль, а не плачет ли он сейчас. Внутри что-то неприятно сжимается, он лишь тихо угукает в ответ, показывая, что готов выслушать все, что Арсению хочется сказать. — Я, кажется, тебя люблю, — эти слова слетают с губ настолько легко, что Попов сам себе удивляется. Он делает глубокий вдох, улыбается просто от того, что сказал. Вмиг кажется, что идея с границами между ними и сдерживанием чувств — полная хрень. С Шастуном можно быть честным, даже если все это — лишь слова, без каких-либо перспектив на будущее и надежды на взаимность. — Спасибо, — заторможенно отвечает Антон, уже ругая себя за глупую реакцию. Он бы столько всего хотел сказать Попову. Объяснить прямо сейчас то, как сильно он привязался, как сильно хочет заботиться и насколько сильно хочет помочь Арсению, вдруг кажется чем-то невозможным. Будто слова все — совсем не то, что он чувствует. Будто они все сухие, блеклые, недостаточно тёплые для Арсения. — Я пойду одеваться, — спустя секунд двадцать говорит Арсений, сразу отключаясь. Для него все предельно понятно, Антон его чувств не разделяет, да парень и не слишком надеялся. Наверно, поэтому Попов расстраивается, но не сильно. Впереди его ждёт милый и комфортный день рождения с Антоном и ребятами, общаться с которыми Попову искренне приятно. Зачем же портить себе настрой? Хуже ведь быть точно не может. Арсений решает плыть по течению, решает, что на сегодня переживаний хватит и ему можно хоть иногда порадоваться мелочам жизни. Шастун, конечно, может перезвонить. Он может хоть попытаться выразить ответные чувства, которые тупо не помещаются в банальное «я тебя люблю». Он решает, что впереди у него целая ночь, для того, что искренне все обсудить с Арсением. На секунду перед глазами всплывает образ Арсения. То, как парень уютно готовил у него на кухне, как будил нежными поцелуями, и вдруг Шастун понимает, что в его квартире Арсения прям не хватает. Пусто тут без него. Появляется очередная безумная идея предложить Попову переехать к нему, взять на себя ответственность за человека, который успел стать близким. Антон вдруг понимает, перед столь важным шагом, быть полностью уверенным почти невозможно. Наверно, иногда надо рискнуть, прыгнуть в омут с головой. Надо лишь проговорить это все с Арсением, а дальше… Шастун скидывает с себя плед, спешит переодеться, чтобы Арсений не ждал его слишком долго. По пути, он набирает Димку, без лишних деталей приглашает праздновать к себе. Позов хоть и задает кучу вопросов, но после, обещает уговорить Катю сорваться в гости так поздно. К дому Выграновского Шастун доезжает быстро, пробок на улице совсем нет, будто все играет им на руку. Он ждёт возле соседнего подъезда, просто так, на всякий случай. Один звонок, и Арсений торопливо спускается вниз. Он точно знает, где его ждёт Шастун, поэтому лёгкой походкой направляется к стоящей подальше машине. Антон откровенно залипает. Он, наверно, никогда не перестанет удивляться тому, насколько Арсений красивый. Даже видя его издалека, Шастун привлекательность Попова проигнорировать не может. Неожиданно, кто-то выходит из ближайшей машины, грубо тянет Попова за руку, кажется, даже ударяет. Темно, видно не очень хорошо. Шастун реагирует быстро, сразу тянется, чтобы открыть дверь и прийти на помощь, вот только… В тускло освещенном дворе, он все равно узнает силуэт Выграновского, замирает. Антон не дышит, наверно, целую минуту. Он слышит, как Арсений оправдывается, видит, как тот отчаянно ломает телефон, только бы Эд не увидел, с кем он общается, Шастун видит, как за это парень моментально получает по лицу, падает на асфальт. Антон неподвижно следит за тем, как Попова буквально затаскивают обратно в подъезд. Шастуну так хочется поступить правильно. Вот только, он не совсем понимает, что можно считать «правильным» в данной ситуации. Парень думает, что выйди он из машины, проблем бы стало в разы больше. Тем более, они ведь так и не поговорили нормально, Антон даже не знает, готов ли Попов навсегда отказаться от Выграновского. Рациональная часть Шастуна шепчет ему, что он все сделал верно. Вот только на душе гадко, как никогда. В груди все сжимается, в мыслях полный бардак, а перед глазами картинки того, как он все-таки бежит защищать дорогого человека. Он бы оттолкнул Выграновского, бил бы его до тех пор, пока не заболели бы руки, а после, Шастун бы обязательно увез Арсения отсюда. Он бы целовал его в висок, поил мятным чаем и аккуратно сжимал в своих руках. Вот только Антон все ещё в своей тёплой машине, а Попов далеко не в его руках.