Плечи в синяках

На следующий день после корпоратива Попов действительно пишет парню, но совсем не то, чего ожидает Шастун. Просто в шесть утра ему приходит сообщение, и парень, увидев его только проснувшись днем, сразу догадывается, что ночью Попов спал плохо. Наверно, обдумывал случившееся, но в конце все равно написал не то, что думает, заключает Антон, читая. Привет. Я обещал написать тебе. Мне немного сложно, прости. Я просто хотел сказать, что ты хороший парень, правда, но у меня есть Эд. Я люблю его больше всего на свете. Прости, если вчера тебе могло показаться, что я не против встречаться с тобой или у меня с Эдом какие-то проблемы… Это не так. Я буду очень признателен, если Эд обо всем этом никогда не узнает. Прости. Вначале, Шастун почему-то злится. Его бесит то, что даже в сообщении Арсений максимально робкий, извиняется зачем-то, оправдывается. Потом, он Попова жалеет. Антон думает о том, как это — прожить несколько лет с человеком, для которого ты — пустое место, и он даже не скрывает этого. Он представляет, как страшно Арсению каждый день находиться рядом с человеком, который просто разрушает его. А потом, Шастун осознает. Нет, Попов и не замечает, что ввязавшись в отношения с Эдом, он давно потерял себя, позволил Выграновскому выстроить свою жизнь лишь вокруг него, полностью забил на себя и собственные желания. От чего-то Антону становится грустно. Нет, он, конечно, в Попова не влюбился. Было бы глупо влюбиться в парня, которого он не знает, рационально размышляет Антон. Шастун не знает, о Попове буквально ничего. Арсений ведь… Он не живой будто. Испорченный комплексами, запуганный, робкий и нервный. Он ненастоящий. Кукла. Но… Почему тогда Шастун хоть и сомневаясь, все-таки отвечает ему? Зачем пишет, если Арсений такой чужой и не вызывает никаких чувств? Знаешь, Арсений, мне кажется, что ты сам себе сейчас лжёшь. Может признаешь, что со мной тебе было лучше, чем со своим «парнем»? Соревноваться с Выграновским — идея не лучшая. Антон знает, из таких отношений выхода почти нет, а Шастун точно не тот, кто готов несколько лет дружить, поддерживать и надеяться на то, что у Попова хватит смелости все изменить. Да и зачем? Они переспали, Антон попробовал подкатить, видимо, слишком увлёкся фантазиями о Попове, заигрался, но не более. Сейчас надо написать, что он ответ услышал, понял и больше приставать не собирается. Надо сказать, что сравнивать их с Эдом не надо, ведь Шастун и не претендует на какое-то продолжение, но… Сообщение Арсения приходит быстрее, чем Антон решается сделать шаг назад. Мне было очень хорошо. Спасибо. Спасибо… За что? За то, что трахнул, за предоставленный утром душ или за танец в туалете? За что, блять? Антон честно не понимает. Он устало откидывается на спинку стула, глаза прикрывает. Какой же ты странный, Попов. И как с тобой общаться? Шастун зачем-то снова перечитывать их короткую переписку, думает о своём, а после улыбается. Хорошо ему было значит… Антон вообще-то заметил. Бесит, конечно, что больше Попов ничего не пишет, но Антон все-таки решает сделать последнюю попытку. Ну а что, ему теряет ведь ничего. А не хочешь, чтобы тебе снова было хорошо? Антону и самому стыдно такое отправлять. Подкат, конечно, глупый до безумия, но выдумывать что-то новое и красивое не хочется. Шастун точно знает, Арсений пошлёт его с такими предложениями куда подальше, формулировка не настолько важна. Но что ещё он мог написать? Снова приглашать на свидания в кино и кафе — ещё глупее, заключает парень. Ответа не следует несколько часов. Антон справедливо решает, что его все-таки молча послали, не удостоив даже ответа. Но вечером Попов отвечает. Он присылает короткое «да», чего Шастун не ожидал совсем. Попов обещает написать, когда Эда не будет дома всю ночь, и он сможет приехать. Антон, хоть и охуевает от этого, скидывает короткое «ок». Он действительно удивлён. Он не понимает, как Попов вообще решается изменять Выграновскому. Если в первый раз всему виной был алкоголь, а в туалете Арсений, по мнению Антона, лишь старался заглушить боль от очередного неудачного вечера с Выграновским, сейчас Шастун не понимал абсолютно ничего. Арсений пропадает на три дня, не отвечает на банальный вопрос «что делаешь?». Антон принимает решение о парне больше не думать. Ему кажется, что Арсений не напишет никогда. Нет, не потому что его парень вдруг перестал ему изменять и не уйдёт на ночь из дома, не потому что у них все резко наладилось, а потому что Попов, подумав, не решится на это. Не такой он. Не придёт Арсений к Шастуну, чтобы тайно потрахаться. Выбросить Попова из головы не получается. Арсений в мыслях постоянно. Шастун слишком внимательно наблюдает за Эдом на работе, злится, увидев его с секретаршей, в очередной раз сравнивает его с собой, прокручивает в голове образ Арсения, такого красивого, беззащитного и недоступного. В их с Выграновским «пару» верится все меньше и меньше. Попов появляется через три дня. Он сообщает, что Эда дома не будет, спрашивает, хочет ли Антон увидеться. Шастун хочет. Очень сильно. Нет, не скучал. Он ведь не настолько привык к нему. Просто секса не было уже несколько недель, после Арсения все кажутся какими-то не слишком привлекательными, простыми, даже в клубе познакомиться с кем-нибудь новым не удаётся, мысленно оправдывается Антон. Он отвечает уже секунд через двадцать, будто все это время терпеливо ждал сообщения. Возможно, это немного правда. Шастун предлагает заехать за парнем, но тот упрямо отказывается, пишет, что боится внимания соседей. Антон подумав, понимает, что парень прав, просто напоминает свой адрес. Готовиться к сексу с человеком, для которого ты — любовник, наверно, странно, но Шастун решает, что Арсений не заслуживает, чтобы его просто ебали у себя на квартире. Антон решает ужин приготовить. Для еды, которая у него получается слово «ужин» слишком пафосное, но жареная картошка на фоне букетика ромашек действительно смотрится мило. Шастун понимает, дарить Попову цветы не стоит, ведь домой их понести парень не сможет, а так вроде и цветам порадуется и выбрасывать их никуда не нужно. Антон уверен, цветы Арсению не дарили уже очень давно. Тихий стук в дверь, и Антон глаза закатывает. Звонок ведь есть, чего так тихо стучать-то? Он идёт в прихожую, по пути зачем-то поправляет причёску, будто увидев беспорядок на его голове, Попов может передумать и уйти. Дверь он открывает быстро, слегка улыбается, замечая, как Попов мило кутается в совсем легкую куртку. — Привет. На улице середина осени, тебе не кажется, что в джинсовой куртке — прохладно? — улыбается Шастун, пропустив парня внутрь. Арсений в квартиру заходит быстро, оглядывается даже, будто за ним могли следить. — Привет. Это… Моя старая куртка совсем порвалась, Эд обещал дать деньги с зарплаты, но она ведь только через две недели, сам ведь знаешь… Пришлось надеть тонкую. Эм… Прости, что я про Эда, наверно, в такие моменты о своих отношениях не говорят, просто ты спросил и я… — Арсений говорит быстро-быстро, оправдывается, нервно потирает руки, и Шастуну кажется, что он прямо сейчас убежит. Антон шумно усмехается. Он ещё не видел человека, который был бы настолько не готов к самим же запланированному сексу. — Эй, притормози. Говори, что хочешь, меня это никак не задевает, — улыбается Шастун. Антон думает, что Эд козёл. Ну кто, кроме Арсения, может поверить в то, что у него с его-то зарплатой нет денег на новую куртку для любимого человека. Шастун просто не понимает, зачем с этим тянуть, зачем мучить парня, заставляя ходить и мёрзнуть. В чем, блять, смысл. Неужели просто поиздеваться, повредничать и лишний раз показать свою власть? Ладно, это не его дело. Антон галантно помогает снять куртку, аккуратно поворачивает к себе и делает шаг ближе. Он смотрит прямо в глаза, хочет успокоить, нормально поприветствовать. Попов действительно немного расслабляется, встаёт на цыпочки, к губам тянется. — Знаешь, мы можем не торопиться. Пойдём перекусим, а там посмотрим, хорошо? — улыбается Антон, оставив совсем короткий чмок на чужих губах. Боже, какие же они у Попова нежные и сладкие. — Ой, ты голодный? Прости, я не подумал, ты ведь с работы… У тебя есть продукты? — Арсений от чего-то смущается, кажется, даже стыдится того, что поспешил и даже не подумал о том, что парню надо отдохнуть. Дома за это он бы совершенно точно получил, Эд бы сказал, что парень совсем не понимает, как сильно он устаёт на работе и что дома, первым делом, его надо плотно накормить. — Не волнуйся. Я уже пожарил картошку. Пошли и… Чувствуй себя, как дома что ли, — усмехается Шастун. Он приятно поглаживает по спине, ведёт парня на кухню. Арсений думает, что там еда только для Шастуна, что он не ждал Попова так рано, собирался поесть, а уже потом встречать Арсения и заниматься с ним сексом, но нет. На столе явно лежат две тарелки, картошки на одного слишком много, а цветы в середине стола моментально заставляют покраснеть. Попов понимает, это для него, но это так… Неожиданно. Арсений чувствует, как его обнимают сзади, и не может сдержать улыбки. Арсению страшно. Он хоть и чувствует, что от объятий Антона на душе становится легко, проблемы забываются, но выкинуть мысль о том, что так нельзя не получается. Арсений ведь специально не соглашался на свидания. Он знал, что если Антон будет таким милым и заботливым, он точно не справится. Все это зайдёт слишком далеко. Попов этого не хочет. Парень уже смирился с мыслью о том, что он Эду изменил. Он предал его физически, позволил другому быть так же близко, как можно только Выграновскому. Но… Изменить Эду морально страшнее. Арсений не может позволить себе влюбиться в ещё кого-нибудь, думать о другом, когда Эд рядом. Он не должен принимать подарки от чужих людей, и похуй, что подарки от Выграновского закончились ещё два года назад. Арсений не имеет никакого права подпускать Шастуна так близко. Он может спать с ним, целоваться, даже найти уют в его объятьях, но влюбиться ему нельзя. Все это слишком плохо кончится. Вот только… Отказать Шастуну не получается. От одной мысли об этом больно становится. Попов не может просто забыть то, как он чувствовал себя, когда его касался Антон. Арсений, если честно, и не хочет это забывать. Он впервые за долгое время чувствует себя живым, прижимаясь спиной к чужой груди. Именно за этим он приехал. Он хотел почувствовать себя не просто служанкой и принадлежащей Выграновскому вещью. Он хотел просто побыть красивым парнем, которого хотят и готовы добиваться. — Кстати, ромашки здесь не просто так. Я заметил, что ассоциирую тебя с ними. Не спрашивай даже. А вообще, они твои, можешь поставить куда хочешь, — тихо говорит Шастун. Он слегка прижимает к себе, а Арсений чувствует, как сильно бьётся его сердце, когда Антон так близко. — Спасибо… Не стоило. Я ведь… Мы ведь договорились просто переспать. Ты не обязан дарить мне что-нибудь или готовить ужин для меня, — смущенно шепчет Арсений. Шастун тихо смеется ему куда-то в плечо, мягко целует в открытую шею, а после усаживает за стол. — Знаю. Но я решил, что раздеть тебя прямо с порога — неуважительно, — усмехается Антон, вызывая легкую улыбку Арсения. Он робко касается белых лепестков ромашек, смотрит на них с каким-то восхищением, а Шастун думает, что если Попова сейчас красиво сфотографировать, это будет его любимым снимком в альбоме. — Мне давно не дарили цветы. А еду для меня, кажется, никто не готовил никогда, спасибо. Давай я в благодарность сделаю тебе приятно, пока ты будешь… — тихо говорит Арсений, но он вовремя замолкает, будто почувствовав, как меняется настроение Антона. Попов замечает, как Шастун первые пару секунд смотрит с осуждением в глазах. Похожие фразы говорят лишь дешёвые шлюхи, Арсению такое совсем не подходит. Антону действительно неприятно слышать это от него. — Арсений. Давай проговорим все в самом начале. У меня всего пара просьб, но без них у нас не выйдет даже секс. Первое, со мной ты не делаешь что-то, что тебе не нравится или не хочется прямо сейчас. Нахуй все эти благодарности. Постарайся думать о себе, ладно? Второе, будь со мной честен. Если я говорю, делаю что-то такое, что тебя напрягает, просто скажи мне. Хорошо? — Антон хоть и говорит с улыбкой, но голос его звучит уверенно, твёрдо. Попов молчит. Он кусает губы, неловко ерзает на стуле. Арсению искренне нравится то, что говорит ему Шастун. Он, конечно, не совсем уверен в том, как все это будет выглядеть, не знает, сможет ли быть честен с Шастуном, но… Слышать от Антона эти слова приятно. То, что Антон готов считаться с его желаниями восхищает. — Хорошо. Мне нравится, — слегка улыбается Арсений. Он немного мнется, долгим взглядом смотрит на еду на своей тарелке. Есть хочется очень сильно, парень безусловно голоден, но уже часов девять, а жареная картошка — слишком для человека, который уже пару недель на диете. — Ты не любишь картошку? — удивляется Антон. Выбирая, что бы быстро приготовить, парень решил, что жареная картошка — именно то, что нравится большинству людей. — Нет-нет. Уверен, это вкусно. Я просто… Понимаешь, я на диете и это слишком калорийно для меня, — оправдывается Арсений. Он старается быть честным, не придумывает, что плотно поел перед выходом или не любит жареную картошку. — Хорошо… Арсений, а с чего ты решил, что тебе надо худеть? Ну… Тебе не нравится то, как ты выглядишь? — удивленно тянет Антон. Он, конечно, ещё на корпоративе услышал о том, что Попов придерживается диеты, но это как-то вылетело из головы. — Нет, я ведь… Пухлый и у меня живот… — стыдливо опустив взгляд, отвечает Арсений, даже не подумав. Брови Шастуна резко взлетают вверх. Он, кажется, никогда не слышал вещей абсурднее. — Арсений, может у тебя дома зеркало кривое? Я сейчас немного в ахуе с того, что ты себя пухлым назвал, да ещё и живот какой-то выдумал, — действительно удивленно произносит Шастун. Он тоже перестаёт есть, ждет ответа, но Арсений молчит. Он лишь взгляд отводит и губы кусает. Шастун качает головой, уверенно подходит к Попову и аккуратно поднимает его на руки. — Ты ведь такой хрупкий и худенький. Мне кажется, ты весишь меньше, чем должен с твоим-то ростом, а, Арсений? — мягко говорит Антон. Попов упрямо качает головой, неловко задирает толстовку, демонстрируя Антону абсолютно плоский и даже подтянутый животик. — У меня лишних кило десять, наверно. Скоро ты даже сексом со мной заниматься откажешься, а Эд вообще меня бросит, — тихо говорит Арсений, а Шастуну просто надо сесть, чтобы переварить весь этот бред. Он отлично понимает, откуда все эти глупые фразы, буквально вдолбленные в эту красивую голову, злится, бесится от того, какое влияние на Попова имеет Выграновский. Придурок. — Арсений, у тебя нет никакого животика, а у меня на тебя встаёт моментально, — хмурится Шастун, аккуратно поглаживая коленки Арсения, который сидит у него на коленях, повернувшись к парню лицом. Арсений чувствует, парень не врёт. От такой позы и близости Арсения у него действительно встает. Щеки Попова снова краснеют. Арсений так не привык слышать одобрение, он удивлён, что Антон решил поговорить с ним о чем-то личном. Это ведь его совсем не касается. — Антон, я очень хочу… Можно мне поцеловать тебя? — тихо шепчет Арсений, нерешительно застыв. Ему хочется побыстрее сменить тему, не доверять Шастуну свои мысли. Арсений чувствует жар, исходящий от чужого тела, ощущает стояк парня даже сквозь брюки, а пухлые губы Антона так и манят к себе. Шастун хмыкает. Он знает, Попов просто говорить с ним сейчас не хочет. Антон на вопрос не отвечает, он лишь резко притягивает Арсения к себе и целует с особым желанием. Попов тихо стонет, от того, как внизу живота приятно тянет. Он медленно отвечает на поцелуй, с удовольствием обнимает Шастуна за шею. Ему не страшно, не волнительно даже. Все ощущается правильным, будто он и не целует чужого человека, не изменяет тому, кого любит больше всего на свете. Арсений добровольно откидывает голову назад, когда чувствует поцелуи Антона на своей шее. Кожа моментально покрывается мурашками, в толстовке быстро становится жарко, дыхание сбивается. Антон мнет его бедра, слегка подкидывает свои, имитируя секс, а Попов снова не в силах сдержать тихий стон. Он так хочет избавиться от одежды, прижаться к Шастуну, чтобы почувствовать его ближе. Попов уверен, сегодня ночью ему будет хорошо, и все равно, что вообще-то все это происходить не должно. — Я так соскучился, — будто в бреду шепчет Попов, ведь сказать это серьёзно он просто не мог, решает Антон. Парень наслаждается тем, как охотно Арсений отдаётся страсти, как больше не боится лишний раз прижаться и проявить инициативу. Он постепенно отпускает себя, открывается Шастуну, и это завораживает. Шастун быстро стягивает с парня толстовку, вздыхает, замечая крупные синяки на заметно выпирающих ребрах. Антон предпочитает об этом пока не говорить. Когда-нибудь потом он обязательно выскажется, но не сейчас, когда Попов буквально дрожит от возбуждения у него на коленях и впервые так осознанно отдаётся ему. — Пошли в спальню, поужинаем позже, — улыбается Антон, наблюдая за ниточкой слюны между их губами. Арсений торопится встать, но Шастун лишь смеется, прижимает Попова к своей груди и рывком поднимается с места, направляясь в сторону спальни. Конечно, можно было остаться на кухне, устроить страстный секс на столе, но Антон решает, что для таких экспериментов рано, да и сейчас комфорта хочется. — Можешь не… Растягивать меня. Утром я… Мы с Эдом занимались сексом, — чуть тише говорит Попов, спрятав лицо в чужом плече. Ему честно стыдно. Парень смущается своих слов, своего поведения. Это все… Ужасно, правда ведь? Но Шастун ведь сам просил честности, думает Арсений, стараясь не волноваться о мелочах. Да, они с Выграновским занимаются сексом, не новость ведь, оправдывает себя Попов. Антон от чужих слов немного теряется. Он удивленно приподнимает брови, молчит недолго, думая, что вот такие подробности ему, наверно, знать не обязательно. То, что Выграновский берет Попова когда и где захочет — очевидно, но думать об этом — лишнее. Шастуну даже немного противно от мысли о том, что этого запуганного, зажатого парня так используют. Сам Шастун ведь не такой, он, конечно, Арсения трахать собрался, но с уважением, так ведь? — Эм, да, ладно. Хорошо, — тихо проговаривает Антон. Настрой немного спадает, но обижать Арсения не хочется совсем. Шастун мягко прижимает к себе парня, целует его долго, трогает узкие бедра, постепенно снова входя во вкус. Арсений хоть и краснеет, но с Шастуна футболку стягивает. Прикусив губу, он скользит руками по груди, поглаживает живот, останавливаясь у брюк. — Ты, блять, просто не видишь себя таким, каким вижу я. Смотря на тебя, я даже не понимаю, как мы оказались в одной кровати, потому что ты выглядишь, как какой-то бог, серьёзно. Проблема не в лишних килограммах, проблема у тебя в голове, в навязаных комплексах, а я вижу лишь идеальную фигуру, — на ухо шепчет Антон, аккуратно целуя куда-то в щеку. Попов шумно сглатывает. Он быстро смахивает с щеки слезу, тихонько всхлипывает, уже чувствуя, как по щеке катится очередная капля. Остановить себя сложно, плакать хочется очень сильно. Он даже не знает, почему плачет. От чего так больно? Арсений думал, что сможет. Он решил, что просто занимаясь сексом с Шастуном, он хоть и урвёт немного внимания и нежности со стороны парня, но шанса влюбиться у него не будет. Они ведь должны просто трахаться. Без всяких ужинов, лишних разговоров, комплиментов, чувств. Попов не имеет на все это права, снова напоминает себе парень. Он не должен позволять кому-то быть настолько близко. Выграновский ведь, изменяя, все равно только его любит, почему тогда Арсению так сложно не переходить черту? Почему для него встреча с Шастуном — не просто разрядка, а шанс вдоволь насладиться комфортом в присутствии другого человека, почувствовать заботу и утонуть в комплиментах. Слезы катятся по щекам слишком быстро, Арсений даже вытирать их не успевает, лишь растирая влагу по лицу. Он истерично всхлипывает, чувствуя, как Шастун молча сгребает его в объятья, уверенно прижимает к себе. Оба молчат. Шастун не знает причину очередного срыва Арсения, но тут и думать об этом не стоит. У него причин достаточно, пусть поплачет, если нужно, думает Антон. — Арсений, мне кажется, ты пока не готов к сексу со мной. Может лучше фильм посмотрим, а? — слегка улыбается Антон, аккуратно отстранившись. Парень надевает на себя футболку, присаживается на кончик постели, а Попову снова стыдно. — Нет-нет. Я готов. Просто… Давай попробуем ещё раз, прости, — быстро шепчет он, снова стараясь привести себя в порядок. Он понимает, что сейчас выглядит ужасно, жалко, глупо. От этого только хуже. Антон качает головой, мягко чмокает в губы. — Нет, Арсений. Не сегодня. Знаешь, мне кажется, что ты снова хочешь создать себе какие-то рамки, расстраиваешься, когда что-то не так, как ты себе там планировал, нервничаешь. Да, ты, блять, уже второй раз изменяешь своему парню со мной, а он уже месяца три точно ебёт каждый раз разных. Думаешь, он тоже волнуется перед сексом? Нет, ему поебать, Арс, — слова Шастуна будто по лицу сильно бьют. Попов смотрит так растерянно, так жалко, что Антон замолкает почти сразу, моментально убирает с парня руки. — Откуда ты знаешь? — тихо шепчет Арсений. Шастун еле сдерживается, чтобы не усмехнуться. Боже, ты же знаешь, что он не хранит тебе верность, зачем сейчас-то так расстраиваешься, думает Антон. — Видел, — коротко бросает он, а Арсений снова чувствует, как в груди все сжимается. Он знает. Он ведь и так на сто процентов уверен в том, что Эд ему изменяет, но от каждого упоминания об этом становится все больнее. Попов молчит. Плакать больше не хочется. Он бесшумно встаёт с кровати, Антон думает, что парень уйдёт, но он лишь без спроса забирает пачку сигарет и выходит на балкон. Даже толстовку не надел, дурак, думает Антон. Захватив плед, Антон идёт за Арсением, молча кутая его, чтобы тот не заболел. Попов курит медленно, смотрит куда-то вдаль, выглядит таким эстетично-грустным, что Шастун залипает на него. Парень будто и не замечает, что теперь на балконе он не один. — Хочу романтическую комедию, — тихо говорит Попов, медленно выдохнув дым. Антон вначале не совсем понимает, о чем это он, но после легко улыбается. Шастун мягко целует в висок, а после уходит включать фильм. Попов возвращается через несколько минут, садится в кресло, хоть мог бы и устроиться рядом на диване. Несмотря на это, Шастун чувствует, что между ними будто спал какой-то барьер. Арсений тихо ест немного картошки, кутается в плед, слегка улыбается, наблюдая за забавной сценой из фильма. Шастун же смотрит только на Попова. Красивый он. Впервые полностью расслабленный. Шастун честно не знает, зачем ему все это. Можно ведь тупо вызвать Арсению такси, раз уж секса сегодня не будет, но… Антон готов признать, что ему тоже комфортно. Сам бы он этот фильм смотреть не стал, но с Поповым это не так скучно. — Домой пойдешь? — уточняет Антон, когда на экране уже появляются титры. Арсений наконец смотрит на парня, даже не думает над ответом, будто решил все далеко не сейчас. — Нет. Останусь. Мне поспать на диване или можно в кровати? — почти уверенно спрашивает он. Антон смотрит на парня лукаво, подходит ближе, усаживаясь на подлокотник кресла. — В кровати, если хочешь, — тихо отвечает Шастун, а Попов активнее кусает губы. Арсений сегодня снова ночует не в своей спальне.