Пастбище без бабочек

***

— Вызывали? — девушка замерла на пороге, глядя на наставницу. Взгляд тот был каким-то чересчур тяжёлым, что не сулило фее ничего хорошего. Мавилла кивнула, жестом приглашая ученицу в кабинет. — Ничего не хочешь мне рассказать? — пристально посмотрев на волшебницу, спросила женщина. Та скрестила руки на груди, обороняясь: — Не понимаю о чем Вы, — произнесла она. — Что случилось, мадам? Директриса поднялась из-за стола и, обойдя стул, уставилась в окно, не желая видеть протеже. Внутри горела ярость. — Я всё знаю, — сказала Мавилла, рассматривая двор Алфеи. — Что Вы знаете? — осталась неприклонна девушка. Женщина сжала кулаки, пытаясь унять рвущийся наружу гнев. — Ты, наверняка, слышала, что начали пропадать пикси-животные, — сказала она ровно. — Сегодня утром, за завтраком, я использовала одно из древних поисковых заклинаний. И знаешь, что выяснила? Директриса обернулась, посмотрев в глаза ученице: — Конечно, знаешь, — хмыкнула старшая фея. — Я разочарована, Калшара. Волшебница выругалась и поспешила к выходу. Дверь оказалась запертой, отрезая путь к бегству. — Сколько их? — спросила Мавилла. — Скольких ты похитила? Девушка молчала, старательно пытаясь вынести директорскую дверь, однако силы были неравны. Заклинание пронзило тело феи, заставив ее замереть и оставить бесполезные попытки. — У меня всего один вопрос, — сказала женщина. — Понимаешь ли ты, что слияние с пикси-животным — неэтично, бесчеловечно и незаконно? Калшара усмехнулась: — И что Вы мне сделаете? — поинтересовалась она. Директриса скрестила руки на груди: — То, что должна. Разорву связь, — сообщила старшая фея. — Не имеете права, — покачала головой девушка. — Телесные наказания в школах противозаконны. — В школах да, — легко согласилась Мавилла. — Однако к тебе это больше не относится. Волшебница удивлённо посмотрела на наставницу, не понимая, что та имеет в виду. В глазах мелькнул страх. — Ты исключена, — прояснила женщина. — Я передаю тебя в Светлый Камень. Стоило директрисе договорить, как до того запертая дверь отворилась, и в кабинет ворвались монахи. Как бы Калшара ни пыталась сопротивляться, они были сильнее. Вскоре девушка оказалась привязанной к лавке, в то же время как ее спину полосовали розги. Пропитанные специальным магическим раствором прутья, собранные в пучок, постепенно разрушали созданную феей связь. Волшебница корежилась, по-кошачьи шипела, выпуская когти в деревянную поверхность лавки. Все бестолку. Наконец, с первой каплей крови на иссечённой спине, заклинание дало трещину. Из груди вырвалось маленькое существо и испуганно вжалось в угол, буравя большими глазками всех присутствующих. — Всё в порядке, — начал один из монахов, глядя на писки-питомца, но старший его остановил. — Позови фею животных, — велел он. За время, пока лекарь обрабатывал кожу девушки антисептиком, пришедшая женщина смогла успокоить и разговорить пикси-кошку. — Я знаю, где остальные, — сказала она. Калшара зарычала от досады. Она проиграла.

***

— За столько лет не усвоить простых правил, — усмехнулась монахиня, опуская падлл на выпяченную задницу. — Это талант, не иначе. — Чувствую себя артефактом, переданным по наследству, — усмехнулась фея. Ведьма кашлянула в кулак. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать смешок. Засмеяться во время порки было бы крайне непрофессионально. — От наставника ученику, — продолжила наказуемая. Она, в отличие от карательницы, хохотка не сдержала. — Очень точное описание, — согласилась настоятельница. — А я ведь была твоей первой, Мариэтта, — ощерилась та. — Давайте без фамильярности, — отрезала монахиня, в голосе звякнула сталь. Ягодицы обожгло острым ударом, боль волнами растеклась по всей поверхности. Калшара зажмурилась и тихо зашипела. — Не слышу счета, — наградив фею ещё одним ударом, сказала ведьма. — Двадцать пять, — послышался рык. — Что, годы «тренировок» с деревяшкой не прошли даром? Колкость отпечаталась на заднице ещё одной красной кляксой. Нарушительница покоя стиснула зубы. К концу порки комнату все же заполонили глухие стоны вперемешку со всхлипываниями. Сестра Мариэтта отложила паддл и освободила чужую подопечную. Та, морщась, поднялась и оглядела карательницу тёмным взглядом, подбирая подковырку. — Своим, — не дала ей заговорить монахиня. — Я обычно говорю: надеюсь, при таких обстоятельствах мы больше не встретимся. Ведьма позволила себе тень усмешки: — В Вашем же случае: до встречи, — произнесла она, указывая на дверь. — Когда в следующий раз решите доводить сестру Лилию, можете сразу идти ко мне.