Пастбище без бабочек

***

— Встать, суд идёт! — властный голос пронёсся по залу, исходя от трибуны, где располагалась судебная коллегия. В помещении стоял гул, в основном он доносился с мест зрителей, жаждущих расправы. — На сегодняшний день было совершено вопиющее преступление против окружающей среды, — припечатал прокурор. — Сумрачный лес — один из главных источников магической древесины, также являющийся домом для множества видов, в том числе краснокнижных животных, был сожжён практически дотла. Результаты сего действия ужасающи — сгубленная природа. — Прошу отметить, Ваша честь, — подхватил второй, — что помимо живых, но неразумных существ, пострадали также и разумные — пикси, чьё поселение также находилось в пределах леса. — Принято. — Удар молотка о гавель прозвучал как выстрел. — Обвиняемая, есть ли Вам, что сказать в свое оправдание? — Нет, — коротко ответила девушка. Кнут взмыл в воздух и с треском впился в мякоть человеческой плоти. Послышался вопль, а за ним свист нового удара. Зрители с упоением наблюдали за свершившейся карой. Адвокат отвел взгляд от зафиксированной подзащитной, чью спину разукрашивали в алые узоры несколько кожаных хвостов, одновременно впечатывающихся в тело. — Для чего Вы это сделали? — судья махнул рукой, призывая палача остановиться. — Кому Вы подчинялись? Чьи приказы выполняли? — Древних, — выплюнула обвиняемая вместе с кровью. — Это был прямой приказ? — продолжил служитель закона. — Нет, — усмехнулась девушка. — Импровизация. Кнут снова поднялся в воздух, готовый отделить ещё несколько кусочков кожи от туловища. — В качестве защиты, — вступил адвокат, — нужно отметить, что проведённая экспертиза показала, что на разум моей подзащитной в течение продолжительного времени воздействовали. Имеет место как психологическое воздействие, так и физическое, а также магическое. — Это не является оправданием, — отрезал судья. Помещение вновь заполонил заливистый крик. Узлы на концах хвостов хищно впивались в плоть, оставляя глубокие раны. С орудия наказания стекали алые капли, разбрызгиваясь вокруг, когда кнут набирал скорость для нового удара. — Однако это ничто иное, как смягчающее обстоятельство, — заявил правозащитник. — Не раньше, чем обвиняемая признает свою вину, — заметил служитель закона, посмотрев в глаза выгибающейся девушки. — Признаёте, Мариэтта? — Признаю.

***

— Очуметь, — выдохнула ведьма. — Вот это у Вас молодость! И как мы до этого не додумались? Даже завидую. — У всех у нас есть скелеты в шкафу, – хмыкнула женщина. — Интересные истории, это, конечно, прекрасно. Но вопрос остаётся открытым: зачем Вы это сделали? Девушка пожала плечами. — Сторми, я серьёзно, — предупредила монахиня. — Я тоже, — хмыкнула ведьмочка. Сестра Мариэтта подняла бровь и скрестила руки. — Вы не знали, что совмещать розетку и металлическую скрепку чревато замыканием? — Знала, — снова пожала плечами колдунья. — Я управляю в том числе электрическими разрядами. — То есть Вы отдавали себе отчёт в том, что Ваши действия могут привести к серьёзной опасности, — резюмировала женщина. — Вы могли устроить пожар, Сторми. Ведьма молча кивнула. — Зачем? — снова повторила вопрос монахиня. — Просто, — девушка равнодушно тряхнула плечами. — Сестра вам не рассказывала, чем заканчиваются игры с огнём? — поинтересовалась настоятельница. — Какая из? — в глазах ведьмы на мгновение блеснул интерес. — Хотя это не столь важно. Нет. Сестра Мариэтта призвала паддл. — Не страшно, — успокоила она. — Сейчас наглядно продемонстрирую. Колдунья закатила глаза и, поднявшись, заняла привычную позицию. «Очень неожиданно», — пронеслось в голове. — Нет, Сторми, стол сегодня не понадобится. Девушка подняла удивленный взгляд, ожидая указаний. Она без слов поняла, что нужно подойти. — Устраивайтесь, — похлопав себя по колену, сказала монахиня. — Не, — качнула головой ведьмочка. — Давайте, как обычно. — Я не спрашиваю, — отрезала женщина. — Ложитесь. — Но это же против правил, — поведала девушка, скрестив руки на груди. Сестра Мариэтта вскинула брови: — Почему же? — Ну смотрите, — продолжила объяснять Сторми. — Вот лягу я вверх тормашками и вниз головой, и что? К концу порки у меня мало того, что задница будет болеть — это ладно, — но и голова. Разве ж это честно?