Поднося вино (экстры)

— Эти туфли, — Сяо Чие указала на свою обувь Сяо Цзимину. — Слишком большие, гэгэ. — Они тебе не по размеру, — Сяо Цзимин аккуратно сложил семейное письмо и спрятал его в карман на груди. — Смирись с этим. Когда мы вернемся, для тебя, естественно, найдется подходящая пара". Сяо Чие сделал пару шагов, и пятка ботинка соскользнула вниз, шлепнувшись в траву, издавая глухой "топ", и чем больше юноша это слышал, тем больше раздражался. Недовольный, он сложил руки на груди и, глядя на Сяо Цзимина, сказал: — Если уж на то пошло, у меня есть боевые заслуги и я заслужил награду. А сейчас мне не нужно ничего, кроме смены обуви. — Как я уже сказал, — спокойно посмотрел на него старший брат, — сейчас нет пары твоего размера. Внезапно сокол Мэн приземлился на плечо Сяо Чие, который все еще был раздражен. Тем временем Сяо Цзимин уже повернулся, чтобы войти в шатер, а Сяо Цэань пытался подражать своему брату, оставаясь невозмутимым, но не удержался и спросил: —Значит, в письме отца, — робко спросил он, — обо мне ничего не сказано? Движение Сяо Цзимина слегка приостановилось и уже через мгновение он обернулся. В глазах Сяо Чие светилась надежда. Ему не нужны были награды, он просто хотел услышать похвалу от Сяо Фансюя, своего отца. Вот только он гордо скрывал свои желания. В этом юноша до ужаса похож на своего старика. Сяо Цзимин вздохнул про себя. Он чувствовал, что находиться где-то посредине между родными, ведь, похоже, был взрослее их обоих. Опустив руку, держащую занавес, мужчина без колебаний сказал: — Конечно тебя удостоили похвалы, что твои достоинства, что недостатки равны, уравновешивая друг другу. Уголки губ Сяо Чие слегка приподнялись. Он больше не злился из-за туфель. Скрестив руки, юноша кивнул, словно так и было на самом деле. Сяо Цзимин посмотрел на темно-синею гладь неба вдалеке. Внезапно ему расхотелось идти в дом и заниматься военными делами. Повернувшись, мужчина сел на грубые деревянные перила и похлопал по месту рядом с собой. Сяо Цэань, проследив за взглядом брата, посмотрел на север. Горы Хунъянь закрывали ему обзор, растянувшись вдоль горизонта. Непрерывные подъемы и спуски в сумерках казались обнаженной спиной зверя, ползущего в ночи, что утыкана тупыми, торчащими шипами. — Что находится за горами Хунъянь? — неожиданно спросил Сяо Цзимин. Сяо Чие сорвав стебель травы и ответил: — Должно быть ветер, верно? Один из Четырех Великих Генералов улыбнулся. — Похоже, ты в точности перенял мудрость у Цяньцю-шифу. Цзо Цяньцю не был похож на генерала, его седые волосы свободно спадали на щеки, и он часто молчаливо смотрел на северный ветер, словно философ, размышляя над неразрешимыми вопросами. Сяо Цэань прижался к перилам, продолжая смотреть на горы Хунъянь. — Брат, тебе никогда не хотелось узнать, как там? Сяо Цзимин молчал, пока над его головой пронзительно кричал кречет, а ветер развевал рукава. В этот момент мужчина также совсем не походил на генерала. Его длинные тонкие пальцы переплелись, будто он все еще просто сидел на ступеньках их дома с Сяо Чие и беззаботно болтал. — Мне? — Сяо Цзимин мягко ответил: — Я не против остаться здесь. Сяо Чие почувствовал легкое сожаление, но не знал, почему. В его молодом теле кипела энергия, а вместе с ней и желание, пронзить каждый уголок мира. Он хотел слишком многого и не понимал суровости слов "продолжить наследие своих предшественников". Ему хотелось только наступать. — Возможно, это потому, что ты женат, — Сяо Цэань откусил стебель травы и почувствовал её горько-сладкий вкус. — А я хочу отправится узреть эти таинственные уголки. — Ты говоришь так, будто не собираешься жениться, — Сяо Цзимин посмотрел в глаза брата, чувствуя, как в душе глазах уже начало плескаться беспокойство о своей будущей невестке. — В мире есть самые разнообразные женщины, какая пожелаешь. Только не меняй свои желания каждые три дня. Сяо Чие наклонился и потерся лицом о его руку. Опустив голову, он на мгновение погрузился в раздумья и наконец он произнес приглушенным голосом: — Я хочу... — Он поднял голову и внезапно указал на луну. — Вот такую! Чжао Хуэй, стоявший позади них, закрыл глаза, а выражение его лица так и говорило: — Этот парень безнадежный случай. Луна была похожа на пластину нефрита. — У меня нет особых требований, — Сяо Чие вынул стебель и покрутил его в пальцах. — Однако, она должна быть красивой, не как мать, так хотя бы как старшая невестка. В любом случае, она должна быть красивее главнокомандующей. Не умеет ездить на лошади – не беда, но должна уметь сражаться. Ей потребуется хоть немного обучиться боевым искусствам, иначе будет слишком слабой, и мне придется ее всегда защищать. Рукоделие не нужно, я не доверяю чужому мастерству. Характер должен быть особенным, как у луны, чтобы не была слишком доступной, но я мог узреть её с первого взгляда. Чем больше он говорил, тем больше радовался. — Мне нужно только взглянуть на этого человека, — лунный свет озарил лицо Сяо Чие и в его глазах засиял решительный огонек. Сжав кулак, юноша продолжил, — и я захочу, чтобы она стала моей женой. Я возьму свою вторую половину с собой на север, и мы сможем скакать на лошадях так далеко, как пожелаем. Я буду сопровождать этого человека - возможно, я даже немного уступлю в чем-то... но только немного! *** В китайской культуре луна имеет глубокое символическое значение, ассоциируясь с красотой, чистотой, романтикой и совершенством. Она часто упоминается в поэзии и литературе как символ мечты, желаний и надежд. В тексте образ луны используется для описания идеала, к которому стремится Сяо Чие. Фраза "这月亮长得跟玉做了似的" означает, что луна выглядит как сделанная из нефрита, что подчеркивает ее чистоту и красоту. Автор использует этот образ, чтобы описать высокие требования нашего волчонка к будущей жене: она должна быть красивой, как луна, выделяющейся и недосягаемой. P. S. Можно сказать Сяо Чие смог найти идеального кандидата в партнеры, одно не соответствует требованиям – вместо жены у нас муж :)