Беспомощность

— Спокойной ночи, Сугимото. — Спокойной ночи, Асирпа-тян, — сказал Сугимото, погасил свет и улёгся на футон.       Дождь отбивал одному ему известную природную мелодию, время от времени перемежающуюся громом. Ливень принёс с собой прохладу, так что Саичи накрылся одеялом и замер. Несмотря на комфортные условия, он не хотел засыпать. Все его мысли были о другом мужчине, который сейчас находился за стенкой.       Прошло некоторое время. Все звуки в здании стихли, остался лишь шум дождя. Сугимото приподнялся на локте, прислушиваясь к дыханию лежавшей на соседнем футоне Асирпы. Зрение его к этому моменту уже приспособилось к темноте. Увидев, как девушка открыла глаза, Саичи невольно дёрнулся и отпрянул. — Прости… Разбудил? — прошептал он. — Я ещё не сплю, — вздохнула она, садясь. — Да и смысл было дожидаться, пока я усну? Иди к нему. Это твой шанс побыть с ним наедине. — Асирпа-тян… — пробормотал Сугимото. — Я… Я думал… — Сугимото, как бы я ни относилась к подобным вещам, ты мой друг, — серьёзно произнесла айну. — Поэтому я всё равно поддержу тебя. Я на твоей стороне. — Спасибо, — только и смог выдавить Саичи. — Не трать время, в нашей ситуации его не так много. — Да… Я пойду. — И не шумите сильно, — посоветовала девушка и легла обратно, устраиваясь под одеялом.       Сугимото бесшумно проскользнул в коридор, замерев перед входом в комнату Огаты. Сердце заполошно билось, когда он прикоснулся к традиционным дверям-фусума и отодвинул их. — Это я, — тихо сказал он.       В темноте был виден расстеленный футон и силуэт Огаты. Хякуноске сидел спиной ко входу и обернулся, услышав посетителя. — Я ждал тебя, — проговорил Огата.       Саичи сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну. Фигура Хякуноске в юкате будоражила воображение. Желание плескалось в Сугимото, грозясь перелиться через край. То, чего он так давно ожидал, наконец должно было сбыться.       Саичи вошёл внутрь, тихо закрыв двери, и на ватных ногах приблизился к снайперу. Огата так и остался сидеть, скрестив ноги, даже не шелохнулся, лишь неотрывно следил за Сугимото. — Значит, ждал, — произнёс бессмертный и за секунду преодолел оставшееся расстояние, садясь перед мужчиной. — Скажи, ты ведь только об этом и думал весь вечер? Как бы пробраться ко мне этой ночью? — прошептал Хякуноске, пододвигаясь ближе. — Это прямо в каких-то древних самурайских традициях, — фыркнул Саичи. — Тот старпёр, что гоняется за нами, оценил был. — Ты про Хиджикату? — А? Да… Наверное, да. — у Сугимото голова опустела, он едва ли ответил впопад. — Так, эм… А, ладно.       Решив, что слова тут будут лишними, Саичи обнял Хякуноске за плечи и притянул к себе. Единственное, что лучше всего бы разбавило тишину этой комнаты, — это сладкие стоны. И Сугимото точно знал, что намерен услышать их сегодня. — Огата, — выдохнул Саичи, приблизив голову к лицу Хякуноске и положив ладонь на его щёку, — только не бей меня опять в лоб. — После этих слов Сугимото потерял счёт времени, потому что Огата сам накрыл его губы своими и втянул мужчину в жаркий и влажный поцелуй.       Саичи казалось, что и время остановилось, и мир перестал существовать. Остался только Хякуноске, его губы, его язык, его жаркое дыхание и тепло его тела. Переплетаясь языками, изучая рот партнёра, Сугимото тихо застонал.       Огата разорвал поцелуй, оставляя между их ртами тонкую ниточку вязкой слюны, и прошептал: — Тссс. Разве ты не боишься, что нас услышат? Сейчас ночь. Это не то же самое, когда вы дурачились в бане. — Ох… Не знаю, как я смогу сдерживаться. Просто ты такой… Такой… Чёрт, ну какой же ты! — с придыханием ответил ему Саичи и набросился на него, вновь принявшись терзать чужие губы.       Хякуноске прильнул к нему, и его руки беспорядочно оглаживали тело Сугимото, пытаясь забраться под ткань. Движения снайпера, его участившееся дыхание, его ответные жесты не могли скрыть чужого нетерпения. Саичи понял, что Огата жаждал этого свидания не меньше него.       Мягко, но настойчиво Сугимото уложил мужчину на приветливо расстеленный футон, прижимая Хякуноске собой. Старая ткань гостиничной юкаты легко поддалась рукам Саичи, когда он развязал пояс и наконец получил доступ к телу. Время от времени через окно проникал свет от вспышек молний, и Сугимото в перерывах между беспорядочными поцелуями старался увидеть как можно больше. Запомнить это лицо, эти растрёпанные волосы, очертания крепких мышц и красоту гладкой бледной кожи. Это было не то же самое, когда бессмертный видел его в бане. Потому что сейчас Хякуноске был раздет именно с ним, именно для него. — Огата… Огата… — только и мог выговорить Сугимото. Он хотел бы сказать, как невыносимо привлекателен этот снайпер под ним, да только все слова разом вылетели из головы.       Хякуноске обнимал его за плечи, поглаживал спину, прижимался к Саичи внизу, в конце концов не выдержал, тоже потянул за узел на поясе бессмертного. Сугимото тут же отстранился, но только для того, чтобы сбросить такую мешающую сейчас юкату, после чего прильнул обратно.       Саичи покусывал и засасывал кожу на шее Огаты, оставляя на ней отметины. Он кусал линию челюсти, подбородок с короткой колючей щетиной и облизывал шрамы на щеках, проводил руками по чужой груди, касался пальцами сосков, а Хякуноске в ответ на это рвано вздыхал. Сугимото чувствовал, как возбуждение захлёстывает с головой, и он был готов нырнуть в этот омут.       Их фундоши тоже были развязаны и отброшены в сторону. Несмотря на ситуацию, Сугимото не чувствовал неловкости, которая обычно сопровождала его в постели с другими людьми. Почему-то именно с Огатой всё было как-то правильно и с самого начала хорошо.       Хякуноске позволял Саичи вести, подчиняясь горячим ласкам, и изучал руками тело Сугимото, очерчивая наощупь множество шрамов. Огата гладил широкие плечи бессмертного, его сильную спину, сжимал упругую задницу. Бедром он чувствовал напряжённый и влажный от возбуждения член Саичи и, скользнув рукой между их телами, принялся дразнить его, поглаживая и размазывая естественную смазку.       Сугимото стал дышать тяжелее и чаще, и тогда Огата всё-таки спихнул мужчину с себя и уложил на бок рядом с собой. Вновь вернув руку на его член, Хякуноске принялся делать уже более смелые движения, сжимая сильнее и ускоряясь. — Да… Чёрт возьми, да, — прошептал Саичи и уткнулся лбом в висок Огаты. — Так хорошо, Огата… Я схожу с ума… — Назови моё имя, — тихо попросил снайпер.       Сугимото уже находился на грани, практически доведённый до оргазма чужой рукой. Это ощущалось иначе, чем дрочить самому себе. «Как же это приятно, — подумал Саичи. — Так сладко, так хорошо!». Он хрипло проговорил: — Хякуноске… Ах! Я уже… Сейчас!       Сугимото напрягся, вцепившись рукой в плечо Хякуноске, и кончил. Его дыхание совсем сбилось, а сердце стучало, как бешеное. Огата остановился, пережидая этот момент, а после лишь слегка гладил, не сильно сжимая, и это вызывало у Саичи сладостную послеоргазменную дрожь. Поласкав так его какое-то время, снайпер отпустил Сугимото и пошарил рукой над его головой. — Держи, — сказал Хякуноске и протянул ему какую-то влажную ткань. — Это что? — спросил Саичи, приходя в себя. — Полотенце.       Только сейчас Сугимото понял, что небольшое смоченное водой полотенце всё это время лежало возле футона. Значит, Огата точно знал, чем они будут заниматься. Осознав это, Саичи быстро вытерся и опять набросился на Хякуноске.       Он не стал затягивать, ведь Огата и так был сильно возбуждён. Поэтому просто поставил колено между бёдер лежащего на спине снайпера, а когда тот раздвинул ноги, Саичи лёг между ними, обхватывая стройные ляжки Хякуноске руками.       Устроившись поудобнее, Сугимото поцеловал бедро со внутренней стороны, а потом укусил. Огата зашипел, дёргаясь, и Саичи довольно усмехнулся. Он взял член Хякуноске в руку, такой твёрдый, горячий и мокрый, и, недолго думая, облизал его. Это заставило снайпера извиваться и шумно вздыхать.       А уж когда Сугимото полностью взял его в рот, Огата едва слышно заскулил и подался бёдрами вверх, навстречу Саичи. Пришлось придерживать мужчину, чтобы он не толкался так сильно. Хякуноске опустил ладони на голову Сугимото и слегка сжал лохматые волосы. — А-ах!.. — вздох сорвался с губ Огаты, и он откинул голову назад, полностью отдаваясь ощущениям.       После нескольких минут стараний, Саичи по изменившимся движениям тела, сильно учащённому дыханию и пульсации чужого члена почувствовал, что партнёр уже близок. Хякуноске пытался и притянуть, и одновременно отстранить Сугимото от себя, но Саичи и сам не хотел его отпускать. Вскоре Огата дёрнулся и замер, издав протяжный стон. Сугимото позволил ему кончить в рот и отпустил Хякуноске, отметив про себя, что именно с этим мужчиной ему совсем не было противно. Наоборот, это было очень приятное чувство: ведь именно из-за Саичи этот снайпер так извивался и стонал. А главное — если бы осторожный, постоянно ожидающий от окружающих подвоха Огата не доверял ему, то вряд ли позволил бы себе такое. — Ох… Чёрт, выплюни это, — еле ворочая языком, проговорил Хякуноске и потянулся за лежащим сбоку полотенцем. — Чего? Я уже проглотил, — Саичи пожал плечами, насколько позволяло его положение, и поцеловал Огату в выступающую тазовую косточку. — Тебе такое нравится? Ты псих, — тихо сказал Хякуноске и откинул голову обратно на подушку. — А что такого? Это же ты, — просто ответил Сугимото и плюхнулся рядом. — А полотенцем лучше себя вытри. Ну, или давай я помогу. — Сказав это, Саичи нагнулся над распростёртым на постели снайпером и лизнул всё ещё чувствительную головку члена Огаты. Мужчина очень осторожно взял её в рот, отчего Хякуноске весь извертелся. Сугимото усмехнулся прямо с чужим достоинством во рту, однако он знал, где проходит та тонкая грань между отголосками оргазма и болезненными ощущениями, так что не собирался мучить партнёра.       Они привели себя в порядок и легли рядом, накрывшись одеялом. Двое мужчин едва помещались на одном футоне, поэтому устроиться пришлось почти вплотную. Дождь всё ещё продолжался, барабанил по крыше, создавая очень уютную атмосферу.       Сугимото прикоснулся кончиками пальцев к лицу Огаты, провёл по высокой переносице, по распухшим от поцелуев губам и остановился на шрамах. Бессмертный сказал: — Ты как-то похорошел с того раза, когда мы впервые встретились. — Это из-за волос, — ответил снайпер, привычным движением приглаживая их. — Не только. Тебе идут эти шрамы. — Не потому ли, что они у меня из-за тебя? — И поэтому тоже. — Сугимото коротко поцеловал его в кончик носа и добавил: — Хякуноске. — Саичи… — прошептал Огата и, улыбнувшись, закрыл глаза.       «Мне нужно вернуться в свою комнату, — подумал бессмертный. — Только полежу с ним немного, пока он не уснёт… Совсем немного…». Приятная усталость и удовлетворение никак не давали ему подняться с футона, и Сугимото так хотелось побыть здесь ещё. Он и сам не заметил, как уснул.