Остаться в Смоленске

      Ольга Анваровна не имеет права терять самообладания и устраивать нелепые истерики по пустякам. Графиня Воронцова может позволить себе только легкую усмешку и обязана скрывать свое истинное отношение к окружающим ее людям. Нельзя показывать, что ей смертельно скучно или смешно. Лучше всего смотреть с холодным безразличием и приветливо улыбаться, даже если боль от корсета мешает дышать.        Его сиятельство Александр Анастазьевич Воронцов, всегда затянут в сюртук и вежливо улыбается.       Бриллианты блестят на груди графа. Бриллианты украшают его супругу графиню.       Свечи плывут в канделябрах и белоснежные перчатки приходится постоянно менять. Жара нестерпима, и в душной зале, наполненной разгоряченными людьми, музыка увлекает за собой в задорную кадриль, головокружительный вальс в два па, легкомысленный котильон.       Графиня Воронцова любит танцевать. Ветерок охлаждает голые плечи и грудь. Шампанское придает сил, а потом всё просто плывет в зыбком тумане. Можно ловко подобрать кринолин, чтобы сесть в тяжёлом бальном платье и перевести дух. Но вместо отдыха приходится слушать брюзжание мужа. — Что это вы придумали? Граф N спрашивал, почему вы не танцуете? — принялся выговаривать Воронцов Ольге, заметив её в уголке зала.       На лбу молодой женщины капельки пота. Как же хорошо, что в мерцании свечей лица дам и кавалеров сложно разглядеть. До изобретения электрического света ещё слишком долго. А когда лампы в тысячи свечей озарят огромные залы, танцевать будет уже некому. Но дамам и господам, танцующим на балу в конце XIX века, нет дела до будущего. — Ваше сиятельство, я так утомлена, — стала оправдывается графиня, заставляя себя улыбаться.       Никто не должен заметить, что ей плохо. На балах надо развлекаться, а не страдать. Тем более в её возрасте. Матроны почтенных семейств не преминут обвинить жену графа Воронцова во всех грехах. А всё, что касается графини, может бросить тень на её мужа. — И чтобы больше подобное не повторялось. Я еще поговорю с вами дома, — безжалостно произносит граф.       Ольга не знала, чего она больше боится: упасть на виду у всех или провести остаток ночи наедине с графом?       Каждый раз, когда его сиятельство был недоволен своей женой, он приглашал ее в свой кабинет и терпеливо перечислял правила хорошего тона, которые графиня была обязана соблюдать неукоснительно.       Оленьке больно стоять, ноги гудят. Слова обрушивались на нее, как пощечины. Его сиятельство не потерпит, чтобы Ольга позорила его имя. Графиня Воронцова не будет, не может, ей запрещено, она должна навсегда забыть…       Граф не отличался мягким сердцем. Дети Воронцова от первой супруги воспитывались за границей и Ольге Анваровне надо было лишь украсить собой графский дом. Александр Анастазьевич не только знатен, но и богат. И хотя Воронцова больше привлекали мужчины, он был рад получить в жены одну из первых красавиц Петербурга.       Очень скоро графиня поняла, что ее новый муж англоман не только по духу. Воронцов не имел любовниц и не утомлял Ольгу посещением супружеской спальни.       Так даже лучше. Ольга не могла представить себя в роли матери. К тому же ей самой постоянно напоминали о манерах и отчитывали словно ребенка. — Это недопустимо, ваше сиятельство, — монотонно повторял граф.       Ольга часами молча выслушивала все нелепые придирки и претензии. А потом падала на кровать в своей комнате. Слез не было. Ей просто хотелось спать. Но уже наступило утро и значит пришла пора принимать ванну.       Холодная вода успокаивала нервы и закаляла тело. Графиня чувствовала волчий аппетит, но каждый лишний кусочек только увеличивал страдания, когда ее талию затягивали в корсет. — В вашем возрасте пора позаботиться о фигуре, — снисходительно хмыкнул граф во время чая, как только Ольга Анваровна взяла румяный крендель из плетеной корзинки.        На столе сиял серебряный самовар, а от свежей выпечки шел волшебный запах сдобы. Ольга отломила маленький кусочек и убрала выпечку в сторону.       Граф одобрительно кивнул. — Думаю, что вам стоит отправиться на воды в Спа. Прошлый раз вы приехали посвежевшей. Это явно пошло вам на пользу. — В Кисловодске соберется всё наше общество, — робко возразила графиня. — Опять спорите как девчонка, — выговорил жене граф, — Это вам не к лицу, ваше сиятельство.       Ольга отлично знала, что ей уже исполнилось тридцать лет. Старуха. Молоденькие дебютантки на балах и девицы на выданье, которым еще нет и двадцати, резко выделялись своей молодостью, свежестью юных щечек, резвостью и задором в глазах.       В местном обществе знали, что графиня Воронцова приехала в Смоленск, чтобы поправить своё здоровье. Посчитаав, что её сиятельству вреден петербургский климат, граф Воронцов снял уютный дом в Смоленске и распорядился заняться строительством загородного особняка в купленном им имении.       На самом деле, для Ольги осталось загадкой, почему граф, так рьяно посещавший все балы и рауты в столице, неожиданно предался меланхолии и решил уединиться в провинции. Для старческих причуд было ещё рано, хотя Александру Анастазьевичу недавно исполнилось уже сорок лет.       Эта цифра страшила Ольгу, себя она даже не хотела представлять сорокалетней развалиной. Но для мужчины это время расцвета. Состояние Воронцовых находилось в полном порядке. Граф не был азартным игроком, не спускал деньги на балерин и актрис. Его сиятельство не имел пороков, но наверняка входил в масонскую ложу.        Иногда в их петербургский дом приходили гости, которых проводили по чёрной лестнице. Ольга старалась не интересоваться тем, что её не касается.       Однажды, когда она, совершенно случайно, нарушила негласное правило, Александр Анастазьевич не поленился лично высечь её сиятельство, как простую девку. Слова о долге и правилах поведения граф не стеснялся подкреплять действиями.       В Смоленске Воронцовы провели всё лето и встретили осень. — В ноябре мне надо будет уехать, ma cher, — сказал граф за утренним кофе. — Куда мы едем, Саша? — Я еду один.       Граф поставил пустую чашку на стол и сразу достал сигару. — Вы, останетесь здесь. Иначе ваше появление в свете без меня вызовет много толков.       Ольга чуть не заплакала с досады. Не хватало ещё безвылазно просидеть в доме всю зиму. — Пойдут слухи, что я готовлюсь к родам. И потому скрываюсь в этой глуши, — робко возразила графиня. — Ох уж этот свет! — надменно усмехнулся граф, — Это всего лишь мотыльки, бабочки-однодневки. Нас с вами не должно это волновать.       Ольга грустно смотрела на осенний пейзаж за окном. Солнце все реже выглядывало из-за туч, листья на деревьях после заморозков совсем облетели.       Ну что же, видимо надо смириться со своей судьбой. Скоро на поля ляжет снег. Дни станут ещё короче, а ночи длиннее. Ольге придётся похоронить себя заживо в провинции в обществе местных кумушек, постепенно превращаясь в одну из них. А ведь это её последние молодые годы. Впереди старость. Наверное пора покупать чепец и учиться вязать. Боже, какая пошлость! Неужели она обречена на эту жалкую участь? — Я пригласил врача, чтобы наблюдать за вашим здоровьем, — вернул Ольгу из размышлений граф Воронцов, — Говорят, французский доктор мсье Дешам пользуется здесь известной популярностью. — Француз? Наверняка это какой-нибудь поляк или еврей, — Ольга пренебрежительно пожала плечами.       Граф одобрительно кивнул. Эти иностранные доктора слишком большого мнения о себе. — Завтра будет маскарад в доме губернатора, — с надеждой произнесла Ольга.        Графине не собиралась прозябать в Смоленской глуши. Ей отчаянно хотелось пойти на этот бал, и она ждала вердикт своего супруга. — Определенно, деревенский воздух пошёл вам на пользу, — удивился Воронцов непостоянству супруги, — вы полюбили балы, графиня? — В провинции танцы имеют свою прелесть, — осторожно сказала Ольга.       Моды в Смоленске не столичные, но зато кавалеры и дамы похожи на живых людей. К тому же, бал-маскарад давал известную свободу. Там можно остаться неузнанной. Ольге всегда были по душе мистификации. — Я хочу привести в порядок дела, — ответил Воронцов после недолгого раздумья, — А вы развлекайтесь, ваше сиятельство. — Благодарю вас, граф.       Ольга старалась не показать своей радости. В её годы не пристало так радоваться обычному выходу в свет. — Почему у вас такое недовольное лицо? — соизволил заметить граф, — Мне стоит отчитать повара? — Я думала о поездке на воды. Может быть в мае стоит посетить Кисловодск?       Ольга давно мечтала о поездке на Кавказ. Но граф отдавал предпочтение иностранным курортам. Воронцовы много раз были Баден-Бадене, Спа, и провели свой медовый месяц в Венеции. — В мае вы будете вольны делать всё что взбредёт вам в голову. Мне пора заниматься делами.       Граф сухо откланялся и закрылся в своем кабинете.       Руки доктора Дешама порхали по телу графини. Ольга не помнила настолько нежных прикосновений. Граф Воронцов был безжалостен и суров. А этот француз…       То, что доктор Дешам настоящий француз, Ольга Анваровна поняла сразу. И дело было не только в парижском акценте. Предупредительность и обожание во взгляде можно было встретить только у французов. Для них женщина была богиней, венцом творения. Ей поклонялись и писали стихи лангедокские трубадуры. — Я не нахожу признаков чахотки, — произнес доктор, закончив осмотр.       Ольга одета в красивое платье, на шее жемчужное ожерелье. В комнате стойкий аромат духов. На пальцах графини сверкают бриллианты. — У вас прекрасно развиты лёгкие, ваше сиятельство. Но, разумеется, необходимо посещать курорты и правильно питаться, — учтиво проговорил Жан, мгновенно влюбляясь в роскошную даму, заглянувшую из столицы в их скромный Смоленск. — Я не спешу возвращаться в Петербург. Что же касается курорта, — Ольга задумалась, — А что бы вы посоветовали, мсье Дешам?       Доктора застигнул врасплох неожиданный вопрос. — Право, я не большой знаток. Но Минеральные воды Кавказа заслуженно хвалят. Впрочем, вам, несомненно, пойдёт на пользу и время, проведённое в нашей средней полосе.       Ольга наклонилась ближе к лицу доктора. Это нарушало все правила, но Дешам не возражал. — У вас чудесные места. Так и хочется остаться навсегда, — произнесла Ольга, пристально глядя на француза.       Жан сделал шаг назад. Понимая, что ещё секунда и он пожалеет о том, что забылся. — Прощайте, ваше сиятельство… and if for ever. Still for ever fare thee well. . Чудесные стихи, хотя писал и англичанин, — добавил доктор Дешам. — Вы не любите англичан? — удивилась Ольга. — Как и всякий француз, — отвечает Жан.        Дешам видит печальные глаза графини Воронцовой и больше всего на свете хочет её утешить. — О, это бестактный вопрос. Простите мою глупость, — извиняется графиня.       Ольга не хотела показаться невоспитанной вульгарной особой. Но доктор и не думал обижаться. — Скорее мне следует молить о прощении, — упоительно прошептал француз.       Ольга протянула свою руку. — Вы прощены.       Доктор Дешам коснулся губами кончиков пальцев Ольги Анваровны. — Merci.       Ольга скрывалась под чёрным бархатом маски. Все гости маскарада сохраняли инкогнито. И эта свобода кружила голову графини. — Вы танцуете вальс? — К сожалению, меня уже ангажировали.       Ольга взглядом искала его, своего француза. Отвергала все предложения и боялась, что вечер закончится, а доктор Дешам так и не придёт. Где же он? У постели больного или в кабинете, склонился над учёными книгами? А может быть разделывает трупы в анатомическом театре? — Позвольте пригласить вас… — Я не танцую.       Кажется это был тайный советник и глава дворянского собрания Смоленска. Его превосходительство тоже решил развлечься. Да здесь почти все пришли в тайне от своих жён и мужей. Для того и созданы маскарады, чтобы флиртовать, не опасаясь за свою честь. — Вы будете так любезны… — С удовольствием приму ваше приглашение, но в следующий раз.       Поняв, что доктора нет среди гостей, графиня вышла в сад. Холод осенней ночи заставлял её сиятельство дрожать. И если бы не шампанское, которое сделало её безрассудной, Ольга уже сбежала бы обратно, в духоту бальной залы. Но там снова будут назойливые кавалеры и не будет того, кто может утешить всю её тоску одним взглядом.       Эта ночь стала разочарованием. А завтра граф уедет на охоту, и Ольге придётся сидеть в одиночестве и ждать его возвращения.       Графиня с отчаянием смотрела по сторонам, бродила по саду, заглядывая в самые отдалённые уголки. Тело уже сотрясала дрожь и графиня чувствовала, как что-то царапает её горло. Ольга попыталась откашляться. Надо было возвращаться в нетрезвую жару маскарада. Развязные шутки и пошлые ужимки гостей бала навевали тоску.       Ну где же её милый француз? Уж он не станет хвастать перед друзьями своей победой над графиней Воронцовой. Да и есть ли у него друзья? В Смоленске не так много врачей. А всё это люди не того круга, чтобы опасаться их молвы.       Ольга шла все дальше по дорожкам сада. Вокруг ночь, над головой светила луна. Шум веток и тоненький вскрик долетел до ушей графини. — Вот так, осторожнее, mon cher.       Ольга услышала знакомый голос и вскоре доктор Дешам появился из-за облетевших кустов и направился прямо к ней. В руках у доктора был платок, который он прижимал ко рту. — Так вот, почему вас не было среди гостей, — обрадовалась Ольга Анваровна.       На долю секунды на лице француза было растерянное выражение, будто его застали врасплох. Но тут же доктор Дешам учтиво улыбнулся и поклонился графине. — Я как раз хотел присоединиться к танцующим. Вы позволите сопровождать ваше сиятельство?       Ольга смотрела с удивлением. На языке была тысяча вопросов.        Чей крик раздался посреди ночной тишины? Зачем доктору платок? Что заставило француза скрываться в саду? Но Ольга была слишком хорошо воспитана, чтобы не вмешиваться в то, что её не касалось. Если Дешам захочет, он расскажет сам. — Только если вы пригласите меня на тур вальса. Вы же танцуете, мсье Дешам?       Француз отчего-то снова смутился, нервно кусая губы. — Не уверен, что я должен. Но вы не оставляете мне выбора. Пойдёмте же скорее. Вы совсем замёрзли, ваше сиятельство.       Дешам снял с себя плащ и укрыл им голые плечи графини. Ольгу окутало тепло и аромат одеколона. А ещё какой-то незнакомый запах лекарства. Это было так непривычно, что графиня едва не поморщилась. — Милый доктор, вы можете называть меня Ольга. Сегодня все прячутся под масками. — Прошу прощения, что я не представился первым. Моё имя Жан-Клод.       Доктор снова поклонился, удивляя графиню своей ловкостью и утончённостью. Врач с манерами аристократа. Это было просто великолепно. — Вальс ваш, милый Жан. — … И если вы плохо себя чувствуете, я приглашу вам врача. Отправляйтесь в кровать. И пусть это послужит вам уроком. Может научитесь одеваться так, чтобы потом не доставлять неудобства своим больным видом. Ольга Анваровна, я уже опаздываю. Вы же знаете, что сегодня утром я охочусь на зайца с нашим соседом по имению.       Граф Воронцов в охотничьем костюме стоял посреди комнаты, ожидая, когда ему запрягут лошадь.       Ольга Анваровна, слегка закашлявшись, приложила к губам тонкий кружевной платочек. — Я и правда лучше прилягу. Когда придёт доктор Дешам, сразу проведите ко мне, — приказала Ольга лакею, стараясь скрыть своё волнение и охватившую её радость.       Жан сейчас придёт. И они останутся вдвоём. — Я вызову к вам доктора Бибикова, — холодно возразил граф, — Это один из лучших профессоров в этом городе. У моей жены должно быть самое лучшее даже в провинции.       Губы Ольги начали дрожать. — Но, ваше сиятельство. А как же Дешам? — Вы же сами сказали, что вам не понравился этот поляк. — Он француз, и я требую, чтобы пригласили именно его. Я отказываюсь лечиться у другого врача! — капризно повысила голос графиня. — Вы требуете? Я не ослышался?       Воронцов круто развернулся от самых дверей и подошел к жене. Ольга испуганно сделала шаг назад. — Просто в городе все знают, что лучше Дешама никто не лечит простуду. — Разве вам недостаточно мнения вашего мужа? Я не узнаю вас, графиня. Идёте на поводу у сплетен, словно мещанка, — кривится граф, — К тому же Дешам хирург, а не семейный доктор. И мне говорили, что у него репутация ловеласа. — И кто теперь собирает сплетни? — запальчиво воскликнула Ольга Анваровна.       Граф Воронцов сурово посмотрел на графиню и от звука его голоса Ольгу пронзило запоздалое раскаяние. — Вижу, я слишком долго пренебрегал своими обязанностями супруга.       В то же мгновение Ольга полетела на кушетку, схваченная сильной мужской рукой. Граф задрал юбки её платья и достал из-за пояса охотничий арапник. Удары безжалостно падали на белоснежную кожу графини, оставляя после себя красные вздутые рубцы.        Закончив экзекуцию, граф спокойно вернул плеть за пояс и, насвистывая какой-то марш, вышел во двор. Ольга еще продолжала всхлипывать и содрогаться от рыданий, когда к ней подбежала горничная.       И всё же графиня нашла возможность остаться с красавцем французом наедине. Вместе с Жаном Ольга забывала о графе, о своём долге, о правилах приличия. Ей хотелось только, чтобы губы француза скользили по её коже, ранили её сердце своей нежностью и уводили в бездну ада. Никогда ещё Ольга не знала такого наслаждения. На её глазах слезы, и это слишком сильное чувство, чтобы его можно было выразить словами. — Je t'aime. Je t'aime tant. Merci.       Жан усмехнулся, оставляя ласковый поцелуй на белоснежной шее. — C’est moi qui devrais te remercier, ma chérie. — Mon cœur, mon cœur, Jean. — Mon angel, моя Оленька…