Je vais te faire mal

      Время, когда ты счастлив, летит незаметно. Фима прочувствовал это на себе, ощущая переполняющее его счастье от нахождения рядом любимого братишки, и очухался, когда до его отъезда оставалось всего два дня. Так мало, катастрофически мало, но выбора не было. Ник убьёт его, если отъезд затянется ещё на недельку-другую. Барбершоп и так долго пробыл без директора, его парням нужен руководитель. Тянуть дальше нельзя, мужчина это прекрасно понимал и решил, что в свой последний день они должны оттянуться по полной. Сделать всё то, что не успели до этого, натрескаться вкусной еды, наделать кучу фотографий и провести незабываемую ночь, о которой будут вспоминать долгие годы. Большего он желать даже не смел.       Впрочем, как это обычно и бывает, у них, Шериных, никогда не может всё пойти по плану. Всё пошло по женскому детородному органу именно тогда, когда никто не ждал подставы. Братья находились в квартире друзей, общались и разрабатывали маршрут своих действий на сегодня, делились пожеланиями и предложениями, иногда посмеивались. Было хорошо и спокойно. И оттого бодрый голос с кухни, вырывающийся из динамиков на телефоне Пашка, резанул слух и мгновенно пригнал за собой армию мурашек. — Всем доброго дня, друзья! Сегодня у нас в выпуске будет одна, так скажем, весьма интересная парочка...       «Блогеры? И голос кажется знакомым...», — мысль оборвалась, ведь Фима услышал следующие слова и покрылся холодным потом. Он услышал голос своего брата, и точно был уверен, что это он. — Здорова, парни, можно с вами поговорить? — Да, конечно, — слегка удивлённый, но доброжелательный голос Дисса резанул по сердцу, опрокинул на лопатки за считанные секунды. Молодые люди обменялись испуганными взглядами, полными безмолвных переживаний — они сразу осознали, что это те самые блогеры, с которыми им так не повезло пообщаться несколько дней назад. — Что делать будем? — боясь шелохнуться, прошептал младший одними губами.       Вместо ответа старший пожал плечами, погладив брата по голове. Всё уже случилось, ничего не поделаешь, какой смысл переживать? Сами виноваты, что подобное допустили. И отвечать за последствия своих решений им придётся вместе. Оставалось надеяться, что Дима сможет хотя бы немного их понять. Если даже Ян смог относительно спокойно отреагировать, то уж лучший друг определённо точно не устроит скандал, так ведь?       Но через минуту до Шериных дошла правда — всё будет не так просто, шокированный вздох Димы, раздавшийся по всей квартире, говорил о многом. Дисс мгновенно подскочил с кровати и выбежал в коридор, Фима медленно последовал за ним, желая дать друзьям возможность поговорить и решить вопрос между собой. Возможно так делать было не нужно, но старший принял решение и оставался ему верен. Облокотившись на стену возле дверного проёма, он видел спину Дисса, прямую и напряжённую, и слушал разговор, боясь издать хоть один звук. — Это что за херня, Дисс? — в непонимании Дима тыкал младшему телефон в лицо, показывая на нём стоп-кадр с тем самым проклятым поцелуем. — Как это понимать?       «А вдруг обойдётся? Если скажем, что это шутка, он поверит?», — старший почти открыл рот, чтобы соврать во спасение, но вовремя остановился. Младший уже начал говорить, и прерывать его Фима не стал. — Так и понимать. Вроде всё очевидно понятно, ты для чего свои очки носишь, слепошара? — К чему ты несёшь этот бред? — ещё сильнее нахмурился Пашок, покрываясь красными пятнами на шее и щеках. — Вы нормальные вообще? Или у вас облизывание друг друга считается нормой? — Даже если и так, тебя это вообще касается? — Конечно, блядь, касается! Объясни мне, какого хуя здесь творится!       Между друзьями атмосфера накалилась по полной, из прищуренных глаз только молнии не летали. Диму, судя по всему, тема запретных отношений с родственниками сильно напрягала, до такой степени, что он был готов сорваться на собственного лучшего друга и вцепиться ему в глотку. А Дисс же вместо того, чтобы как-то замять ситуацию, наврать, зато успокоить переживающего Пашка, наоборот, упёрся рогом и не собирался пытаться смягчить свои слова. Фима его решения категорически не понимал, но влезать в диалог не хотел, отпуская всё на самотёк. Всех подробностей взаимоотношений брата и друга он не знал, поэтому боялся вмешаться и сделать только хуже.       После непродолжительных злобных гляделок младший соизволил ответить на заданный вопрос: — Я не пойму, что ты хочешь услышать? Ты ж сам всё увидел, и с какого перепугу я должен что-то тебе объяснять? Тебя не касается, что я творю со своим собственным братом, поэтому закрой рот и забудь. — Ты совсем тупой?! — сорвался на крик Дима. — Меня это в первую очередь касается! Вы... вы... как вы можете... — Я не понимаю, — Дисс подошёл ближе — теперь они стояли боком к настороженно наблюдающему Фиме. — Чего ты так завёлся? Тебя ебать не должно, трахает ли Фима меня в зад или нет...       Оба друга разозлись не на шутку, завелись так, что уже выйти из своего спора мирно они явно не смогут. Решив наконец вмешаться и разнять спорщиков, старший оттолкнулся от стены, но не успел сделать ни шагу: в этот момент Пашок чуть ли не позеленел от злости и тыкнул пальцем в грудь младшему, без страха задрав голову и смотря тому в лицо. — Ты тот ещё гавноед, понял? Как вы смеете творить подобную хуйню рядом со мной? У меня сестра, СЕСТРА, слышишь?! И эта мерзость рядом... — Мне похуй на тебя и твою сестру, причём тут вообще вы? — Потому что это отвратительно! Кто вообще в здравом уме будет творить такое с кровным родственником? Судя по всему, исключительно такие больные, как вы!       Дима разозлился так сильно, что перестал контролировать свой словесный понос. Да и по его лицу было видно, как он презирает и ненавидит братьев Шериных. К сожалению, Дисс в тот момент соображал не лучше и испытывал те же эмоции по отношению к лучшему другу. Со всей яростью, накопившейся за этот непродолжительный разговор, он выплюнул слова, пропитанные желчью, исказив лицо в злобной гримасе. — Да иди ты нахуй, мудила! Не тебе нас осуждать, сам-то небось уже жопу подставил своему любимому Янчику, а, натуральчик? Как тебе, когда тебе очко разрывают? Уеб...       Договорить Одиссей не успел. Резко дёрнувшись, Пашок со всего размаху влепил ему пощёчину, да такую смачную, что остался красный след от пятерни. Вся эта ситуация была весьма комичной, ведь Дисс был выше друга на две головы, но, смотря на переполняющегося ненавистью Диму и младшего, что стоял и удивлённо потирал красную щёку, смеяться совершенно не хотелось. — Мудак ты конченный, вот ты кто! — в глазах Димы неожиданно блеснули слёзы. — А я, идиот, ещё переживаю за тебя, чтобы ты снова не влез в какую-то хуйню! Думал, что ты опять будешь страдать, но вижу, что это зря. Тебя жизнь ничему не учит, да и провались ты пропадом. Ненавижу тебя!       Оставлять их и дальше в таком состоянии было нельзя. Удивительно, но до затуманенного агрессией разума Дисса эта мысль смогла дойти, и он развернулся, больше ничего не говоря, быстрым шагом направился в сторону брата, взял его за руку и потащил на выход, сохраняя каменное выражение лица. Поспешно двигаясь следом, Фима успел кинуть последний взгляд на измученного и заведённого Диму, коротко кивнул на прощание и, обувшись, вышел вместе с братом на лестничную площадку, а затем во двор.       Свет тёплого дня августа на секунду ослепил их, отметая ненужные мысли в сторону, и Дисс, тяжело выдыхая и продолжая держать старшего за руку, повёл его куда-то в соседний двор. Шли они довольно долго, при этом молчали и не сводили взгляд с дороги, двигаясь только вперёд. Казалось, младшему не важно, куда они придут, был важен лишь сам факт движения. Как говорится, у самурая нет цели, есть только путь. И сейчас его путь продолжался до того момента, пока они не отошли от дома на порядочное расстояние. Осмотревшись по сторонам, парень заметил неприметную лавочку под широкой листвой дуба, отвёл туда брата и сел вместе с ним, давая уставшим ногам отдых. Неудивительно, ведь они шли не переставая больше часа, но абсолютно этого не заметили.       Все планы пошли коту под хвост. Всё прошедшее казалось сном: буквально два часа назад они обсуждали, как замечательно проведут этот день, а сейчас сидели в полной растерянности на лавочке непонятно где, думая об одном — как выбраться из созданного ими же пиздеца. Дисс продолжал гневно пыхтеть рядом, Фима ему не мешал и принял выжидательную позицию, давая младшему брату самому начать разговор. Вопросов у него была масса, но торопить брата он не хотел. Внезапно у них образовалась куча свободного времени, какая ирония. Самое то, чтобы посидеть и обсудить то, что так волновало старшего все эти дни. — Кхм, — неловко прокашлялся младший, потирая больную щёку. — Извиняюсь за эту сцену, не хотел, чтобы ты это слышал. — Почему? — Потому что тебя это не касается. — В смысле? — изогнул бровь старший. — Наши отношения не касаются меня? — Нет, я неправильно выразился. Я имею ввиду, что не хотел, чтобы ты слышал нашу ссору с Пашком, это касается только нас двоих, — поправил себя Дисс, тихо добавляя. — А ещё не хотел, чтобы ты портил себе настроение перед отъездом. — К чёрту отъезд, — отрезал Фима, незаметно проводя по плечу и шее брата прохладными пальцами. — Всё, что затрагивает тебя, касается и меня. Не пытайся взвалить всё на себя, понял? Для этого есть я, чтобы разделить всё вместе с тобой. И плохое, и хорошее. — Да, я понимаю... — кивнул младший. Помолчав, он вцепился в свои волосы и нервно их взлохматил, горько посмеиваясь. — Бля, извини меня, я правда не думал, что кто-нибудь смотрит этих грёбаных блогеров. Какого хуя Пашок вообще смотрит подобный говноконтент?!       В сердцах он плюнул под ноги, мрачно пялясь на кроссовки и стараясь избегать направленного на него взгляда напротив. Ему было до ужаса неловко и стыдно за своё поведение, но сделанного не исправишь. Фима это понимал как никто другой — его самого переполняли сожаления за прошлые ошибки, но он прекрасно осознавал, что нужно двигаться дальше. Что сделано, то сделано. Теперь нужно было действовать исходя из созданной ситуации. — Брат, — начал Фима после недолгой паузы. — Мне не дают покоя слова Димы. О чём он говорил? В какую хуйню ты раньше влезал, что заставила тебя страдать? — Боже, — ещё более устало выдохнул Дисс, отрываясь от рассматривания грязи на кроссовках и утыкаясь в серые пропитанные спокойствием глаза старшего брата. — Я так не хотел вспоминать прошлое, давай не будем об этом говорить?       Но Фима был непреклонен. Ему нужно было узнать о том, что раньше беспокоило брата, и, быть может, изменило его до неузнаваемости. Поняв это, младший постарался придать себе как можно более безразличного виду и отстранённо начал рассказ. Только прибыв в новый город, Диссу было очень сложно приспособиться и привыкнуть жить ни от кого не завися. Его мечта сбылась, и теперь можно было разойтись на полную катушку, но для него, весьма робкого по характеру парня, возможности большего города больше пугали, чем мотивировали двигаться дальше. Нужно было столько всего сделать, принять множество необходимых решений, а он не знал с чего начать и чем закончить. Глаза разбегались в панике, голова отказывалась соображать, подкидывая лишь депрессивные мысли, с которыми бороться было непросто. Одно успокаивало — рядом находился Пашок, желающий разделить все невзгоды и радости вместе с лучшим другом. Вдвоём они подыскали себе неплохую квартирку, которую смогли потянуть, разделив оплату пополам. С работой всё было сложнее, но вскоре парень смог устроиться работать грузчиком в строительную фирму, и жизнь медленно начала налаживаться. Так прошло несколько месяцев. Чуть привыкнув к новой реальности, Дисс начал понимать, что его скучная рутина слишком сильно засасывает, а ему хотелось перемен, что-то непривычного и раскованного. Желание забыть всё то, что было у него в родном городе, было невыносимым — надоело каждый день вспоминать родных, а в особенности старшего брата, страдать и мучиться, думая о том, как ему не хватает семейной теплоты. Нет уж, раз решил вычеркнуть себя из семьи Шериных, нужно сделать всё, чтобы побыстрее забыть и начать жить с чистого листа. В один из однотипных дней он наткнулся на рекламный пост в социальной сети, где были опубликованы работы одного малоизвестного тату- и пирсинг-салона, привлёкшие его взгляд. До этого он и не думал о различных бодимодификациях, но сейчас, рассматривая красивый пирсинг на телах моделей, загорелся идеей сделать и себе какой-нибудь прокол. Пораздумав весь вечер, он набрался смелости и позвонил по указанному номеру. Решив не откладывать запись, вдруг он успеет передумать, записался на следующий день и пришёл на место, взволнованный и предвкушающий изменения в своём теле. А там... Он встретил его. Своего первого и единственного парня. Слава был невероятно красив, подобный греческой скульптуре, со вкусом одевался и был обходительным, умным и добрым молодым человеком. Такое первое впечатление о мастере по пирсингу сложилось у ещё неопытного парнишки, втрескавшегося по уши. Стоит сказать, что Слава раскусил его мгновенно, но, что удивительно, никак особо не отреагировал и лишь мило улыбался. После процедуры они списались и продолжили общаться, а затем перешли на новый уровень — начали гулять по красивым улицам Петербурга. Почти каждый вечер Дисс ждал его после работы, с замиранием сердца получал свой горячий поцелуй и тёплое объятие, а после проводил незабываемые ночи, нежась в ласке и заботливости любимого. Он даже не догадывался, что всё это было притворством. И с каким на самом деле связался человеком. — Только я думал, что у нас отношения, — нервно покусывая губы, Одя делился с братом своей болью. — На самом деле я ему нахрен был не нужен. Так, мальчик, с которым можно весело провести ночь, не сильно заморачиваясь над последствиями. И узнал я это совершенно случайно, когда потребовал уже хоть как-то обозначить наши отношения. — А что ты от меня хочешь услышать? По-моему, всё очевидно. Я отношений не хочу, да и не люблю тебя вовсе. К чему все эти допросы? Внезапное признание больно ударило по младшему. Он-то успел полюбить своего горе-любовника, и услышать от него столь обидные слова будто удар под дых. В сердцах парень расплакался и хотел было всё бросить, а Слава ему не препятствовал, но не смог. Глупый и наивный, не мог уйти от своей несчастной любви и продолжал их бессмысленные встречи. Слава, почувствовав, что тот в его власти, наконец раскрыл своё настоящее нутро. Оказавшись диким любителем БДСМ и садизма, он чуть ли не насильно приучал любовника к своим играм, творил с ним всё, что только хотел, иногда против воли и желания другой стороны. Лишь ломая и причиняя боль, он чувствовал себя живым. Медленно, но настойчиво приучал к этому и Дисса. Именно он настоял на новых проколах на теле младшего. До этого Одиссей сделал лишь симметрию и продолжать не хотел. Но разве Славе было интересно его мнение? Продавив парня, он в домашних условиях делал ему всё новые и новые проколы, не особо стараясь и доставляя боль. При этом он повторял как мантру одну и ту же фразу, вбивая её в голову неокрепшему молодому организму: — Только боль может приносить удовольствие. После процедур, когда уставший и замученный Дисс, обливаясь слезами, лежал и молча страдал, сжимая в руках плед до побеления костяшек пальцев, Слава добавлял, нашёптывая на ухо: — Запомни — любовь бесполезное чувство, оно тебе не нужно. Секс и физическое удовольствие, это всё, что необходимо таким, как мы. Грязным и больным извращенцам. Пытался, младший пытался с этим бороться, до конца не соглашался и хотел верить, что достоин большего. Зря. С самого начала затея была обречена на провал. Слава был весьма настойчив. И он смог сломать парнишку, которому не повезло влюбиться в такого мудака, как он.       В полнейшем шоке Фима смотрел на притихшего после долгой речи брата, и не знал, что сказать. Хоть по его безэмоциональному лицу этого не скажешь, но он пребывал в полной растерянности. Одно дело, когда твой младший по доброй воле пришёл к чему-то необычному по типу БДСМ, но совсем другое, когда его насильно впихнули, да вбили в голову совершенно идиотские мысли в придачу. Злость на этого неизвестного Славу мгновенно переполнила старшего, кулаки аж зачесались, а в голове раздался раздражающий звон. Повезло уроду, что прошло так много времени. Встреться он сейчас на пути Фимы, кто знает, чтобы с ним случилось. Так просто от старшего Шерина он бы сто процентов не ушёл. — Получается, твой пирсинг... — Да, — младший слабо качнул головой. — Не по своей воле я сделал свои проколы. Ты вот меня спрашивал, имеют ли они особое значение, а мне было стыдно об этом рассказывать, — на лице появилась кривая усмешка. — Но знаешь, со временем я их полюбил. И снимать украшения не собираюсь. — И не нужно. А по поводу мазохизма, тебе теперь действительно нравится? — Да, вполне. Я сам не понял, когда произошёл переход, но сейчас я реально получаю кайф от доминации. Больше нет непринятия или насилия над собой, я получаю удовольствие. И это неплохо, так ведь?       Глаза Дисса, что были направлены на брата, излучали множество эмоций, переполняющих его в этот момент. Боль от воспоминаний прошлого, малая толика надежды на светлое будущее, нежность, необычно смешанная с грубостью и непоколебимой решительностью. И как можно было противиться такому милому, но при этом храброму, несомненно любимому jeune? Вот и Фима не смог, приобнял братца за талию, слегка придвинувшись и задев плечом, сделал вид, что ничего особого не происходит, и мимолётно коснулся губами его виска. — Если тебя это устраивает, то да. Неплохо.       Руки старшего брата были такие тёплые, такие родные, в них так и хотелось утонуть и больше не возвращаться, забить на всё и начать жить. Но эти мысли неправильные, ненужные, они ни к чему не приведут. Невесело усмехнувшись, Дисс пробурчал себе под нос столь тихо, что Фиме пришлось напрячь весь свой слух, чтобы хоть немного различить его речь: — Думаю, он был прав. Такие грязные извращенцы, как я, заслуживают только одного. И это правильно.       Услышав такое от собственного братика, Ефим еле сдержался, чтобы не взвыть во весь голос. Господи, как же он хотел удавить бывшего брата собственными руками! Натворил делов, гандон, вбил в голову молодому юнцу полнейшую ерунду, а ему теперь расхлёбывать! И как доказать младшему, что всё это полный бред? Старший никогда не был силён в длинных монологах, предпочитая больше молчать, но сейчас понимал — он должен всё разложить по полочкам и объяснить брату, насколько он заблуждается. Иначе кто это ещё может сделать, если не старший брат?       Дав себе фору на подумать, Фима погрузился в глубины собственного подсознания, подбирая подходящие слова. Лишь тогда, когда Дисс начал на него недоумённо поглядывать, испугавшись внезапной тишине, брат отпустил его из объятий, развернул к себе лицом и начал говорить, не отводя пепельных глаз. — Я понимаю, что уже давно не являюсь для тебя авторитетом. Столько говна произошло между нами, что не перечесть. Да, я был хуёвым старшим братом и не особо заботливым любовником, скорее всего, ты достоин намного большего. Но, — поспешил закончить мысль старший, заметив, что младший уже открыл рот, желая возразить. — Я всё-таки тебя люблю. Не идеальный, да, какой есть. Но позволь мне, любящему и уважающему тебя человеку кое-что тебе объяснить. Не думай, что ты достоин лишь ковыряться в грязи. То, что ты предпочитаешь мужчин или наслаждаешься БДСМ игрищами, не делает тебя ничтожным человеком. Да какого хрена вообще, я таким же оказался и не считаю себя мерзким ублюдком. И тем более не допущу, чтобы мой младший братишка хоть на секунду задумывался об этом, понятно?       Фима говорил горячо и нетерпеливо, что для него было явлением довольно редким. Давно настолько эмоционального брата Дисс не видел, и от удивления мог только ресницами хлопать, молча соглашаясь со всем, лишь бы aîné продолжал говорить. Внутри разливалось тепло от его слов, страх и ненависть, пропитанные болью, постепенно уступали место спокойствию и умиротворению. Удивительно, что эти чувства дарил ему старший брат, которого раньше он искренне презирал, а сейчас... Сейчас он чувствовал к нему что-то новое, необычное, то, что чувствовать было нельзя. Было страшно, непривычно, и вместе с этим приятно и так... по-родному? Конечно, Фима оставался его братом, но что если это не всё? Нет, нельзя было допускать неправильных, ненужных мыслишек, но что делать, когда бороться с самим собой становилось всё сложнее и сложнее?       Сам же Фима не собирался останавливаться и продолжал изливать душу, проникновенно заглядывая в большие глаза младшего братишки, переполненные вниманием. — Ты такой, какой есть. И стыдиться этого не стоит. Я тоже раньше думал, что никогда не смогу заняться любовью с парнем, но что с того? Теперь я стал уродом из-за этого? Нет. И ты не такой, каким себя представляешь. Почему случайный человек в твоей жизни, мелкое и ничтожное существо решило за тебя, кто ты и на что имеешь право? Разреши себе жить, Одиссей, делай то, что считаешь нужным. Совершай свои собственные ошибки, набивай шишки, плачь, страдай по ночам, а потом радуйся и получай невообразимое удовольствие. Люби, ненавидь, получай в ответ злость и уважение, не важно, насколько тебя это будет ранить или возносить на небеса — ты прекрасно знаешь, что имеешь на это право. Ты слепил себя сам, не идеальным и довольно резким по характеру, порой я вообще не знаю, как к тебе подступиться, — хмыкнул Фима, непроизвольно улыбнувшись надувшему губы Диссу. — Но я всё равно знаю, что ты хороший человек. А на мнение остальных мне плевать. Для меня ты — целая вселенная. И я хочу, чтобы и для самого себя ты оставался самой важной и незаменимой звёздочкой.       Ох, какие же ванильные слова говорил его старший брат! Дисс понимал это как никто другой, но почему-то ему было невыносимо приятно. Такие слова, даже пропитанные наивностью и отдающие банальщиной, всё равно смогли пробудить в сердце парня искренние эмоции, те, что он так долго прятал в себе и боялся когда-нибудь снова их ощутить. Страшась нового и необузданного вихря, поднимающегося внутри, как ему казалось, давно опустошённой души, младший улыбнулся, проводя подушечками пальцев по ухоженной щетине на щеке брата. — Знаешь, уже довольно поздно для наших планов, но у меня появилось безумное желание пойти в клуб. Только не в мой, где я работаю, а в другой, я знаю один неплохой неподалёку. А-то не хватало, чтобы на работе тоже прознали, насколько у нас с тобой близкие отношения. — Ты действительно этого хочешь? — на всякий случай решил уточнить Фима. — Да, хочу. Мне нужно оттянуться по полной и добрую порцию алкоголя в организм. Слишком ебанутый день, у меня голова просто пухнет. Только давай вернёмся и заберём твою тачку, о`кей? — Без проблем.       Они вернулись обратно на такси, сели в машину и поехали по адресу, указанному Диссом в навигаторе. Клуб действительно был неподалёку, и добрались они без всяких приключений, что уже не могло ни радовать. Зайдя внутрь, младший первым же делом направился к бару, а старший пошёл искать свободный столик. Повезло, что сегодня был будний день, и народу было немного — свободный столик в углу был найден довольно быстро. Усевшись поудобнее, Фима с небольшим удивлением отметил, что на этот раз даже не взял с собой маску, без которой раньше он в подобные места не ходил. Интересно, насколько ему проще дышать рядом с любимым младшим братцем, что он умудрился забыть о таком важном атрибуте! Но ингалятор он всё равно продолжал держать в кармане, периодически касаясь лекарства пальцами. Тёмные и задымлённые помещения не давали полностью расслабиться.       Вскоре к столу подошёл брат, который присел рядом и поставил перед ним стакан апельсинового сока. Себе же Одя заказал алкогольный коктейль и стал его потягивать через трубочку, рассматривая контингент и незаметно поглаживая братишку по коленке.       Через час Дисс настолько опьянел, что в открытую закидывал ноги на коленки Фимы, не стесняясь рядом проходящих людей. Игриво улыбаясь и во всю кокетничая, он пил очередной коктейль и шептал на ухо старшему всякие пошлости, под столом его руки шаловливо оглаживали чужие бёдра, перемещались выше, периодически проходясь по паховой зоне. Изрядно смущающийся столь яростному вниманию к своей персоне Фима тем не менее позволял всё это младшему, понимая, что брату жизненно необходим был физический контакт. Иначе ему становилось не по себе, он волновался и краснел, и только прикосновения к телу старшего брата могли его успокоить. Словно он всеми своими жестами говорил окружающему миру: «Он мой, МОЙ». Жаль, правда, не каждый мог понять это по скрытым, а порой весьма однозначным телодвижениям. — Эй, мальчики, вы здесь одни? — неожиданно над ними раздался мелодичный женский голос, и возле Фимы материализовалась пышногрудая блондинка в особо коротком платье. Она широко улыбнулась пухлыми губами, щедро намазанными красной помадой, а затем кинула заинтересованный взгляд в сторону старшего, пытаясь присесть с ним рядом. — А ты кто такая? — недружелюбно зыркнул в ответ Дисс, всем видом намекая, что названной гостье здесь не рады. — Ой, —  девушка ничуть не смутилась холодному приёму. — Вы ведь братья, да? Я давно за вами наблюдаю, вот решила познакомиться, — она снова обратилась к Фиме, во всю стреляя глазками. — Меня зовут Аманда, а тебя?       По странному стечению обстоятельств именно эта обнаглевшая бабища была первой, кто угадал, что они братья, но Диссу от этого было не легче. Пыхая от недовольства и раздражения, он злобно огрызнулся на повышенных тонах: — Мы тебя не приглашали, какого чёрта ты припёрлась вообще?       Аманда смерила его надменным взглядом, кривя губы в неодобрительной усмешке. — Я не с тобой разговариваю, парень, а с твоим старшим братом. Где твои манеры, малыш?       Во всю посмеиваясь над ситуацией, Фима не спешил вмешаться в разговор — его забавляла реакция пьяного и негодующего брата, и его ревность была приятна. Впрочем, говорить и не нужно было, младший брат всё сделал сам. — А, раз так, — обманчиво расслабившись, он положил голову старшему на плечо, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Шла бы ты отсюда, манда, — специально исковеркал имя, — сегодня на члене братика буду скакать я. — Что? — опешила девушка, открывая от удивления рот. Опровержения слов Дисса не последовало, и она быстро пришла в себя, отшатнувшись от них как от прокажённых. — Да пошли вы оба, уроды! — Да-да, пиздуй отсюда, стерва, — кинул в след уходящей девушке младший, довольный собой. — Видел, как я её? — Ну чего ты, зачем ты снова всем рассказываешь, что мы братья? — для вида пожурил его старший, но в целом ему было всё равно. И такая реакция братишки на кадрившую его мадам вызывала приятные чувства. — Да похуй, — Одя сделал новый глоток напитка. — Пусть знает. Иногда таких оборзевших баб нужно ставить на место. Охуела в край, на моих глазах к тебе клеится... Совсем страх потеряла. — Ладно, спасибо, что ты отстоял мою честь, jeune, — за это он получил хитрую улыбку на лице младшего.       Вечер продолжался. Допив коктейль, Дисс потащил Фиму на танцпол, где под мелодичную музыку стал зажигать, не сдерживая себя и свои телодвижения. Старший, не привыкший к подобным развлечениям, чувствовал себя неловко, и особенно тогда, когда младший прижимался к нему всем телом и тянулся за поцелуем, забывая, где они и что вокруг толпа людей. Хорошо хоть Аманды нигде не было, а то было бы совсем некомфортно, вдруг она успела половине клуба растрепать об их родстве?       Понадобилось некоторое время, но Дисс сумел заметить зажатость брата, поэтому оставил бессмысленные попытки затащить его в дикие танцы. Избрав другую тактику, взял его за руку и повёл за собой в мужской туалет. Предчувствуя, что из этого ничего хорошего не выйдет, Фима последовал за ним, и уже внутри был довольно настойчиво для пьяного тела втиснут в свободную кабинку. Младшему брату было всё равно, как на них смотрели другие парни, что происходило в соседних кабинках и что момент был совсем не подходящий — он уже загорелся и завёлся, ему требовалась разрядка.       Перед старшим предстал средней паршивости туалет ночного клуба с довольно грязным толчком и изрисованными стенами, в котором он не то что трахаться не хотел, а даже присесть посрать рядом брезговал. Диссу же было плевать на окружающую обстановку, его властные и наглые руки блуждали по желанному торсу, спускались ниже, пытались расстегнуть ширинку джинс без особых успехов. Он пёр как бульдозер, пытаясь прижать брата к стене, но тот до последнего сопротивлялся, спокойным голосом надеясь привести мелкого в чувство: — Нет, Дисс, здесь мы это делать не будем. Я не хочу.       Одиссей его не слышал, для него всё было как в тумане, в голове гремел гул, а в глазах стояла пелена. Успев присесть на корточки, он снова попытался расстегнуть ширинку, но руки Фимы ласково обхватили его лицо, приподняли вверх и нежно огладили скулы. — Давай мы сделаем это в другом месте, хорошо?       Явно разочарованный парень издал недовольное бурчание, но внезапно подчинился и ослабил хватку. Подобное поведение сумело удивить старшего: чтобы младший, да ещё и под шофе, послушался брата и отказался от интима? Странно и на него не похоже. Раньше он бы наплевал на все запреты и заставил Фиму заняться с ним всевозможными непотребствами, почему сейчас прекратил? Неужели их прошлый разговор смог на него повлиять? Одя незримо менялся, и это здорово. По крайней мере старший больше не боялся быть обесчестенным в этом гадюшнике.       Братья быстро привели себя в порядок, затем вышли обратно в зал, игнорируя заинтересованные и даже враждебные взгляды. Ну зашли вдвоём в кабинку, что в этом такого? Бывает. Собственно, Фиму это не смущало, и он был не против тусить и дальше, но Дисс предложил уйти и поехать куда-нибудь ещё. — Мне надоело, тухло тут. Погнали?       Покинув заведение, они забрались в машину и стали думать, куда бы им поехать. Вырулив на главную улицу и пристроившись в поток, старший кинул взгляд на приборную панель и сделал предложение незаинтересованно пялившемуся в окно брату: — Помнишь, мы хотели поехать в открытый кинотеатр? Время как раз подходящее, может, рванём туда?       Идея звучала заманчиво. Кинотеатр под открытым небом, только они вдвоём в удобной машине... Грех было отказываться от такого предложения. Получив согласие брата, Фима вбил нужный адрес в навигатор. Добрались они быстро — повезло, что пробок почти не было, — и там заняли свободное место. Успели они к самому началу, и пока на экране крутили красочные трейлеры фильмов, Ефим сооружал удобное место для просмотра: откинул передние кресла, убрал ненужные вещи и расстелил плед, который всегда возил с собой. Вместе они бухнулись на довольно просторное ложе, правда ноги младшего всё равно не до конца влезали в салон, но ничего страшного, такие мелкие неудобства можно было вытерпеть. Он был готов перетерпеть всё, стоило только улечься головой на любезно предложенную ему руку, и стало так комфортно и тепло, как никогда до этого. Теплота Фиминого тела, его запах, горячее дыхание... Родное и уже привычное. Без брата всё будет не так. Он будет другой.       Под приглушённый звук братского сердца Дисс незаметно уснул. Боясь потревожить сон младшего, Фима замер на месте и продолжил просмотр фильма, периодически поглядывая на расслабленное лицо братишки.       Прошло время, и рука начала неприятно ныть из-за неподвижного состояния. Пришлось немного подвинуть Одю, а он чутко отреагировал на это изменение, надув губы и забурчав во сне что-то на непонятном языке. Переполняясь умилением до краёв, старший не смог сдержаться и разгладил его нахмуренные брови, невесомо провёл по носу и нажал на кончик. Какой же он красивый! Держать себя в руках для Фимы оказалось непосильной задачей: он приблизился к чужому лицу и оставил парочку поцелуев в разных местах, а после прикоснулся к губам, чувствуя на них слабую улыбку. — Ты же не хотел в клубе, а тут уже захотел? — сонно прошептал Дисс, приоткрывая глаза. — Нет, глупый. С пьяными мальчишками не сплю, — ласково ответил Фима, зацеловывая тому лицо. — Да я уже протрезветь успел, отказ не принимается, — парировал младший, с удовольствием подставляя лицо для поцелуев. — Давай, я же вижу, что ты тоже хочешь! Или мне что, тебя уговаривать надо?       Хитрая полуулыбка на лице старшего сказала обо всём без слов. — Понял. Не соизволит ли достопочтенный сударь совершить со мной безусловно приятный, и при этом возбуждающе запретный половой акт? Коитус, если Вашему Высочеству так будет угоднее, — после таких высокопарных слов Фима не сдержался и хохотнул, а Дисс, победно улыбаясь, выпутался из объятий и залез на мужчину сверху. Он снова был в его власти, очарован с головы до пят. И противиться сильному взаимному притяжению не оставалось никаких сил.       Волшебство сегодняшней ночи можно было видеть невооружённым взглядом. В полной темноте, окружающей их, очертания фигуры Дисса, подсвеченной экраном кинотеатра, вводили Фиму в непривычный транс, из которого он не смог бы выбраться даже если бы захотел. Движения мягкие, чувственные, заботливые. Поцелуи не прекращались ни на секунду, ласки, столь нежные, пускали по телам слабые разряды тока и тягучие волны возбуждения. Они впервые занимались любовью без всяких ролевых и игрушек, и сие действо было поистине великолепно в своём естестве. Мерно покачиваясь на волнах собственных чарующих ощущений, братья целовались до тех пор, пока губы не опухли и изрядно покраснели, переплетали руки, а свободными прикрывали друг другу рты, чтобы их не услышали в соседних машинах. В это мгновение даже звуки соприкосновения их тел, хлюпающие и влажные, не казались пошлыми и развратными, наоборот, слышались необыкновенно приятными звуками, ласкающими слух.       Сегодня они были не просто любовниками, а нечто большим. Словно не только физически были вместе, но и их души смогли соприкоснуться на своём духовном уровне. То был не просто секс, а настоящий акт любви между взаимно влюблёнными людьми. И это лучшее, что когда-либо испытывал Фима.       Как они уснули Фима не запомнил, зато проснувшись лицезрел возле себя посапывающего брата, которого держал в ласковых объятиях. Проснуться рядом для них тоже было новшеством, до этого Шерины ни когда не спали вместе — Дисс предпочитал спать отдельно, мотивируя это тем, что ему неудобно, когда рядом кто-то храпит и руки свои раскидывает. И то, что младший был так близко, давало сразу плюс сто очков к прекрасному расположению духа старшего. Сладкими и горячими поцелуями он разбудил братишку, убрался в салоне и, пока зевающий Дисс запивал сушняк водой из бутылки, завёл машину и выехал со стоянки, на которой кроме них почти никого не было. На предложение отвезти его домой младший ответил категорическим отказом, но его можно было понять — хотелось оттянуть встречу с Пашком как можно дольше. Приняв решение помочь Фиме со сбором вещей, направились прямиком в его съёмную квартиру, не задерживаясь нигде по пути.       Собрать вещи старшего оказалось не такой сложной задачкой — у него их было не много, да и почти всё он успел собрать ещё накануне. Закончили братья быстро, к сожалению, и не знали, как потянуть ещё время, ведь расходиться им не хотелось, сидели и попивали чай на кухне, неловко посматривая друг на друга. Им столько всего хотелось сказать, но слова как назло застревали в горле, а диалог не шёл. Продолжая сидеть в тишине, нервы Фимы не выдерживали — ему до ужаса хотелось забрать младшего брата с собой. Не важно, что это было максимально эгоистично с его стороны, рационально сейчас мыслить он попросту не мог. Была б его воля, закинул его к себе на плечо как в доисторические времена, хлопнул дубиной и оттащил в пещеру без всяких разговоров. Но разве подобное можно было провернуть с его мелким? Насильно мил не будешь, как говорится. И для того, чтобы убедиться, что прошлая ночь не была сном, Фима решил совершить последнюю отчаянную попытку. — Одиссей, — он взял брата за руку, заставив его вздрогнуть. — Понимаю, что это наглость с моей стороны, но я бы хотел, чтобы ты... — Не продолжай, — резко прервал его Дисс. — Я догадываюсь, что ты хочешь. И мой ответ нет. Прости. — Но почему? Ты ведь точно не знаешь, чего я хочу! — Чтобы я поехал с тобой, угадал?       Пришлось со скрипом согласиться, пусть резкий голос младшего напрягал. Дисс видел его насквозь. — Поэтому и говорю, что нет, — продолжил Одя. — Даже если бы хотел, не поехал. Здесь моя жизнь — учёба, работа, да и хрен с ним, чёртов Пашок, которого я не могу бросить. — Я понимаю, но вместе мы могли бы что-нибудь придумать с этим... — Нет никаких «мы». Не надумывай себе лишнего, братец.       Теперь это был не просто разговор, а противостояние двух близких и совершенно одинаково упёртых людей, не отрываясь смотрящих в идентичные серые глаза напротив. — Хочешь сказать, что ночью ты притворялся? И между нами ничего нет? — напирал на брата Фима. — Так и хочу сказать, — не отставал Дисс. — Ничего особенного не было, ты придаёшь прошедшей ночи слишком большое значение. — Но я ведь знаю, что это не так! И всё было по-другому! Почему ты снова пошёл на попятную? — не выдержал старший, повышая голос. Его переполняли эмоции, сдерживать их оказалось непросто. Как можно успокоить вулкан, взрывающийся в твоей измученной душе?       Брат слишком сильно сжал его руку, Дисс не выдержал и вырвал её из его крепкого захвата, повысил голос в ответ: — Отвали от меня! Я всё тебе сказал, и моё решение не изменится! Свали уже от меня подальше, я только рад буду!       Резко поднявшись со стула, он направился в сторону выхода не разбирая дороги, но сделать ему это не дали крепкие руки Фимы, обнявшие со спины и не дающие сделать ни шагу. Как бы Дисс не сопротивлялся, не пытался вырваться и уйти, у него не получалось. Сквозь зубы он зашипел на старшего, продолжая попытки стряхнуть чужие руки: — Что тебе непонятно?! Отъебись, отстань! Отпусти меня, ты бесишь!       Услышав голос Фимы за спиной, низкий и пропитанный болью, он от удивления замолчал, забывая, как дышать: — Ты действительно этого хочешь? Скажи мне сейчас, громко и чётко, что ты меня не любишь. И я отпущу тебя. — Я-я... - дрожа всем телом, парень пытался выдавить из себя твёрдый ответ, но не мог — голос его предательски подводил. — Я... не л-люблю тебя... — Я попросил сказать это громко и чётко. Почему ты это делаешь? — Что? — прошептал Дисс. — Даёшь мне надежду. Снова и снова, — шеи коснулось горячее дыхание Фимы, руки на чужих запястьях сжались ещё сильнее. — Я... К чёрту, — собрался с силами младший. — Мы не будем с тобой вместе, никак, не сможем. Пойми же это, идиот! Я не смогу быть для тебя полноценной семьёй, не рожу тебе детей! Со мной ты будешь несчастен, как до твоей глупой башки это не дойдёт! — Чего? — Одиссея резко развернули — на него в упор уставились яркие пепельные глаза Ефима, переполненные непониманием. — С какого перепугу ты о детях говоришь? Откуда ты узнал эту информацию? — От мамы, от кого ещё-то? — А, ну да, чего это я, — в сердцах сплюнул старший. — Кто ещё мог рассказать тебе этот бред? — Это не бред! То, что ты хочешь полноценную семью — нормальное желание. Но не со мной. — Глупышка, — мужчина приблизился и попытался поцеловать брата, но тот ловко увернулся от его губ. Принимая позицию родственника, он устало улыбнулся. — Я хочу не семью. Я хочу тебя.       Так оставлять было нельзя. Разговор становился слишком опасным, Дисс это понимал. Пускай его душа в тот момент разрывалась на части, болела и изнывала в безмерном океане отчаянья, он решил твёрдо стоять на своём. Ради своего родного и горячо любимого старшего брата. — А я тебя не хочу. И никогда не хотел.       Больше добавить было нечего. У Фимы резко пропала вся мотивация двигаться дальше, руки опускались, всё в миг опостылело. К чему теперь стараться, надеяться, мечтать о большем? Это конец. Для них и их так и не начавшихся отношений. Дисс поставил жирную точку, и Фима не имел никакого права пытаться с ним спорить. С самого начала они были лишь родственниками, отдалившимися друг от друга, и то, что они начали их запретные не братские отношения, не делало из них кого-то особенных. Старший действительно идиот, ведь он до последнего хотел верить, что он стал для младшего кем-то большим, чем его очередной секс-партнёр, которого он уже завтра забудет и выкинет из жизни легко и непринуждённо. Не получилось. И сожалеть об этом было поздно. — Я понял, — выдавил из себя Фима, выпуская брата из объятия и прижимаясь лбом к его лбу. — Если ты хочешь, я уеду. И отпущу тебя. Знай — я хочу, чтобы ты прожил счастливую жизнь, ту, о которой мечтаешь. Даже если в ней не будет меня.       Слова старшего брата снова звучали невероятно ванильно, но Дисс, в уголках глаз которого так не вовремя защипало, не хотел больше язвить по этому поводу.