Je vais te faire mal

      Обстановка между братьями была весьма напряжённой, хоть они тщательно это скрывали, и потому Дима не замечал потаённый подтекст, скрывающийся в их молчаливых взглядах. Но проницательности парню было не занимать, и он быстро понял, что надо бы оставить Шериных наедине разрешить свои семейные проблемы. Правда у него уже были запланированы дела, но внезапная ссора в коридоре как по щелчку пальцев всё изменила. Минут через двадцать Пашок покинул квартиру, но даже это время показалось для Дисса вечностью. Думая, под каким предлогом выдворить соседа на улицу, сам не заметил, как они остались с Фимой одни.       Всё возрастающая напряжённость не давала полностью расслабиться, а взгляд Фимы, чётко направленный в лицо брата, успел поднапрячь. Не зная как начать разговор и разбавить тишину, Одя непривычно для себя мялся, пытаясь смотреть куда угодно, но только не на такого серьёзного старшего. Голос Фимы, как глоток свежего воздуха, прозвучал низко и спокойно: — Нет запаха сигарет. Так намного приятнее.       Дисс всё же перевёл взгляд на брата, внутренне удивившись не совсем уместному замечанию, но с облегчением подхватил: — Ну да, я проветрил. Пашок не курит и его раздражает запах сигарет. — Понятно.       Диалог снова прервался. Казалось, говорить им было больше не о чем. Удивительно, насколько сильно их изменил вчерашний день — раньше они могли разговаривать часами, а сейчас будто воды в рот набрали. Неловко, но деваться было некуда. Оставалось только начать заново или расстаться, оставив за собой сожжённые мосты. Фима выбрал первое. — Я хотел тебя спросить, — он сделал несколько шагов вперёд, не трогая младшего руками, но прижимая его к стене. — За что ты так со мной? Отыгрываешься за прошлое? Или так весело играть с моими чувствами? Думаешь, что я не могу развернуться и уйти?       Чужое дыхание касалось шеи, будоражило сознание и мешало думать, отчего Дисс довольно долго не отвечал, волнуясь и беспокоясь одновременно. Сам он, в отличие от неподвижного Ефима, положил руки на его плечи и обхватил ладонями лицо, приподнимая его к себе навстречу. — Прости... — вот и весь ответ. На все вопросы разом. Что и стоило ожидать и не надеяться на большое — то, что Одиссей хотя бы извинился, и так для наглого и себе на уме парня было чуть ли не чудом. — Я-то прощу, но что дальше? Ты так и продолжишь манипулировать мной? — перехватив чужие руки, старший сжал их пальцами и сильнее прижал младшего к стене. — А что мне оставалось делать? — пронзительный взгляд Фимы прожигал насквозь, но Дисс противостоял ему, не готовый так просто сдаться. — Вот скажи мне, сколько ты ещё в Питере будешь?       Серые глаза напротив на секунду расширились, но затем вернули себе прошлую остроту. — Чуть меньше двух недель. — Поэтому мне пришлось это сделать. А что предлагаешь мне ты? Ждать, когда ты наконец сам раздуплишься и займёшься со мной нормальным сексом? — усмехнулся младший, прищуривая глаза абсолютно так же, как и его брат. — Но что-то мне подсказывает, что ты бы так ничего и не решил и просто свалил, оставив этот идиотский конфликт повисшим в воздухе!       В словах Дисса была истина, но методы его отличались циничностью и жестокостью, младший был готов по головам идти, лишь бы получить желаемое. И то, сколько боли при этом он причинит другому человеку, его совершенно не беспокоило. Вот что обижало Ефима до глубины души. — Считаешь, что это полностью оправдывает твои поступки? Так сильно хотел трахаться со мной, что был готов терпеть секс с ненавистным бывшим?       На щеках Оди появился неровный румянец, а губы слегка задрожали, в глазах блеснул недобрый огонёк. Он попытался оттолкнуть от себя брата, но тот будто этого не заметил — лишь приобнял за талию и сжал в посильнее, словно в тисках, а лицо так близко приблизил, что их губы почти соприкасались. — Ответь на вопрос. — И что ты сделаешь, если это так? — дерзко выдохнул младший, потянувшись за долгожданным поцелуем. — Ничего. Разве это имеет для тебя значение? — равнодушно бросил мужчина, давая то, что так хотел его младшенький, и затягивая его в поцелуй.       Жаль он не знал того, что творилось в голове Дисса, и не мог прочитать его мысли, что настойчиво кружили как пчёлы: «Только это и имеет значение. Ты имеешь значение». Но вслух всё это озвучено не было, и каждый остался наедине со своим мнением.       Их поцелуй опять отличался от других, что были ранее: наполненный страстью и желанием, а ещё нечто новым и манящим, оттого пропитанным небывалым возбуждением, ведь каждый знал, чем он должен будет обязательно окончиться. К чему лишняя скромность и двусмысленность? Собственно, они и так видели друг у друга всё, что можно, просто сейчас их привычные ласки должны дойти до логичного конца, понятного и простого. Понимая это, Фима предпочёл особо не тянуть и сильнее прошёлся языком по влажному языку брата, подхватывая его под бёдра и приподнимая над полом. Дисс такой прыти от старшего не ожидал и чуть язык ему не прикусил, но прерывать поцелуй не стал, улыбаясь уголками губ. Просто Фима был такой вкусный, что оторваться от него было невозможно! Привкус, будто он съел перед их встречей несколько чупа-чупсов, и очень даже вероятно что тех самых, которые он заботливо приносил jeune.       Но зачем заменять химией естественный леденец, так горячо любимый Одиссеем? В этом действительно не было смысла. Для него старший братишка был лучше любой самой вкусной конфеты.       Нежно уложив Дисса на кровать, Фима игриво оттянул его нижнюю губу и чуть отдалился, в мрачном удовлетворении окидывая заведённого парня взглядом. И тут он наткнулся на наручники, прицепленные к кровати, а рядом ошейник, смазка и презервативы — позаботился братишка, какой молодец. Прикидывая в голове, как он будет доминировать над обездвиженным любовником, он потянулся к наручниками, но внимательный младший остановил его руку, переплетая их пальцы: — Подожди, у меня есть к тебе предложение. В честь нашего первого раза я решил устроить тебе сюрприз, — по глазам было видно, как сильно Фима был заинтересован. — Давай один раз поменяемся местами? Обещаю, бить не буду, а сделаю нам обоим приятно.       Весьма неожиданное предложение, но не сказать чтобы не интригующее. Скорее, наоборот, было интересно попробовать поменяться ролями, пусть и неполноценно — всё же боль, причиняемая ему, Ефима не возбуждала, в отличии от младшего. Но у Дисса была обширная фантазия и богатый опыт, он мог по-настоящему удивить. И поэтому Фима не стал отказываться от такого щедрого предложения. — Давай, я согласен. Что нужно делать? — Ничего особенного, aîné, — промурлыкал Одя, немного отодвигая брата в сторону и намекая расслабиться — через мгновение уже он был сверху, удобно устроившись на чужих бёдрах. — Сейчас я тебе всё покажу. Просто доверься мне, идёт?       После утвердительного кивка Дисс приступил к делу. Снова встретившись со сладкими губами старшего, его руки нырнули под футболку и огладили крепкие мышцы груди, плавно спустились вниз по напряжённому животу, коснулись ширинки джинс и стали её расстёгивать. Фима не отставал и вовсю ласкал быстро твердеющие соски, шарики металла приятно чувствовались кончиками пальцев — Дисс не сопротивлялся, — а потом и вовсе стянул с младшего майку и шорты, пока похожие манипуляции с ним проделывал брат. Теперь, будучи абсолютно голыми, скрыть переполняющее их возбуждение было нельзя, да и не нужно — всё было прекрасно видно по их блестящим глазам и слегка покрасневшим лицам. — Ты готов? — тяжело шепнул младший, не успевший восстановить дыхание после жаркого поцелуя, отчего его голос стал в разы сексуальнее.       Полностью готовый, Фима ещё раз кивнул в предвкушении дальнейших действий. Довольный Дисс задумчиво провёл пальцем по сильной и мощной шее брата, эротично покусывая губы, почувствовал жаркую кожу, пульс, бившийся быстро и отчётливо. Поднявшись взглядом, встретился с глазами старшего, не отрывающихся от него и сводящих с ума. Лицо Фимы было такое красивое, такое манящее: пухлые покрасневшие губы, слегка нахмуренные брови, мужественная челюсть, под кожей которой от нетерпения ходят желваки... Ефим был невыносимо красивый, Одя сам себе завидовал, что такой мужчина был сейчас с ним. Но он и не догадывался, что Фима думал о нём тоже самое, глядя на симпатичное лицо.       Светлые волосы, находящиеся в лёгком беспорядке, искрящиеся серые глаза, обрамлённые длинными ресницами, украшения, что блестят и сверкают будто тысячи огней, приковывали к себе внимание и не хотели отпускать. Не удержавшись, он провёл пальцами по кольцу в носу, прошёлся по носогубной складке вниз, мягко касаясь губ, прикоснулся к симметрии. Эти проколы в теле младшего теперь ему казались просто идеальным решением, таким подходящим брату, с ними он становился необычайно привлекательным. Сердце при виде него не хотело успокаиваться и стучало всё сильнее, чем дольше он рассматривал любимые и родные черты лица.       Пальцы Фимы вернулись к губам, слегка нажали, и Дисс не стал сопротивляться, послушно открыл рот, всосав сразу два. Прикрыв глаза, он сосал и покусывал пальцы, лизал подушечки и проходился языком то по ладони, то опять возвращался к пальцам. Все его действия безумно завели старшего — младший давно чувствовал, как твёрдо стоит у брата, — и, изрядно подразнив своими прикосновениями, Одя наконец оторвался от пальцев и потянулся к наручникам. — Я сейчас тебя пристегну и начнётся веселье. Помнишь про стоп-слова? — Помню, — подтвердил Фима, послушно ожидая, когда тот пристегнёт его наручниками. Холодный металл приятно холодил обжигающую кожу запястий, а частичное обездвиживание пока не напрягало. — Ух, сочувствую тебе, что ты не видишь то, что вижу я! — кокетливо заулыбался младший, застёгивая ошейник на своей шее. Он знал, как сильно Фима заводится от этого, и не мог отказать брату в удовольствии полюбоваться на свою собственную игрушку. Закрепив ошейник, он припал губами к груди, чувствительно прикусил сосок и провёл по нему языком, вызвав у Ефима глухой стон, и резво направился с поцелуями-укусами вниз, оставляя после себя слабые отпечатки зубов и покрасневшие засосы.       Довольно быстро он подобрался к самому важному, и, слегка прикусив тазовые косточки, спустился ещё ниже и слизнул смазку с головки крепко стоящего члена, изнывающего без ласк. Недолго думая он тут же взял его в рот, не стараясь взять сильно глубоко, ибо помнил их предыдущий опыт и знал, что член Фимы ещё та кувалда, им и убить себя можно, поэтому предпочёл больше работать языком, чем горлом. Старший же легко подавался бёдрами навстречу его жарким губам, сжимая кулаки с каждым движением Дисса всё сильнее. Наручники тихо гремели, руки начинали затекать, но мужчину это не беспокоило: казалось, он, обездвиженный, получал в два раза больше удовольствия, чем раньше. Интересное и новое чувство погрузило его с головой, а так усердно отсасывающий ему младший подливал масло в огонь его разжигающейся похоти. — Угхм, — низко выдохнул Фима и сильнее толкнулся в чужой рот. Дисс заинтересованно на него уставился, прекращая ласки и, к сожалению брата, выпуская его член из влажного и приятного местечка. — Ты чего, уже кончить думаешь? Нет, милый, так не пойдёт. Без меня даже не смей кончать, понял?       Что-то в этом было, и такой непривычно властный Дисс сводил с ума. Никто бы не смог ему противоречить в данный момент, потому и Ефим покладисто кивнул, не отрывая взгляд от ошейника на гибкой шее. Через секунду младший приподнялся и невесомо коснулся ягодицами подкаченного живота; взгляд старшего переместился на его грудь, соски, отливающие серебром поблескивающих шариков. Он так хотел прикоснуться к ним, облизать языком и оставить десятки засосов, заставить их набухнуть до такой степени, что от любых прикосновений к ним брат кончал бы без остановки... Поток его бурных мыслей прервал сам виновник торжества, приподнимаясь бёдрами и опуская руку между своих ног. — М... Ах... Хм.       Безусловно, это было до ужаса эротичное зрелище — Одя сидел на нём сверху и тёрся об него членом, размазывая выступивший предэякулят, в то же время растягивая себя сзади. Чем глубже погружались его пальцы, тем громче он постанывал и прикусывал губы, что успели покраснеть и опухнуть, а Фима смотрел и изнывал от желания впиться в них поцелуем. Младший брат будто снова его дразнил, возбуждал, кружил голову всем своим внешним видом, при этом оставаясь недоступным. Когда стоны Дисса заполонили голову и начали отдаваться в каждой клеточке тела, старший не выдержал. Его голос похрипывал и незаметно дрожал, охваченный переполняющим желанием: — Подвинься ближе, я помогу тебе. — Что? — оторвавшись от своего дела, Дисс на секунду остановился. — Нет, я хочу сделать это сам. Не нужно растягивать... — Ты не понял. Я не это хотел сделать. Как я тебя растяну, если мои руки скованы? — для наглядности Фима чуть лязгнул наручниками, показывая, что они продолжают его надёжно держать. Смутившись своей недогадливости, Одя всё же заинтересовался и придвинулся поближе к чужому лицу.       Интересно, что же хотел сделать Фима? Догадка пришла в голову одновременно с действиями старшего — он немного опустил голову и взял головку в рот, прошёлся языком по стволу, дотрагиваясь до выделяющейся венки. От удивления Дисс завис и перестал себя растягивать, глупо пялясь и хлопая ресницами. Раньше брат никогда не делал ему минет — он вообще думал, что Фиме мерзко только от одной мысли, чтобы взять чужой хер в рот! А оно вон как оказалось... Причём весьма проворно и умело. Разряд тока прошёлся по телу младшего, дыхание стало прерывистее, а стоны более страстные, чувственные. Пальцы сами возобновили движение, раздвигая в стороны тугое колечко мышц, пока губы и язык Ефима творили что-то невообразимое с его передней частью. Почувствовав, что дальше продолжать опасно, а сзади категорически не хватало мощного и большого члена для полного счастья, Дисс отстранился, хоть и с неохотой: — Думаю, я готов. Попробую сам, мне так проще будет — впервые сталкиваюсь с таким большим агрегатом, надо к нему привыкнуть. Потерпишь? — Без проблем. Делай что... Так, погоди, — прервался на полуслове Фима, заметив, что тот потянулся к неподалёку лежащей пачке презервативов. — Эти не бери, возьми лучше мой. Посмотри в заднем кармане.       Порядком удивившись, чем тому не угодили его презервативы, но решив не спорить в абсолютно неподходящий для этого момент, младший ограничился скептически приподнятой бровью и наклонился к джинсам. Заветный квадратик был действительно там, внешне ни чем не отличающийся от других, но раз старший так настаивал на нём, почему нет? Для Дисса всё было уже не важно, его захватило возбуждение и азарт, желание познать то, о чём он так долго мечтал все эти годы. Его движения были быстрые и порывистые, резкие, от чего ему никак не удавалось раскатать презерватив по всему члену. Перестаравшись в своём рвении, он неаккуратно потянул защиту вниз, послышался тихий треск разрываемого материала.       Оба брата с удивлением уставились вниз, рассматривая порванный по середине презерватив. — Упс... Что-то я переборщил, извини... — неловко протянул Одя, старательно сдерживая рвущийся наружу смешок. — Бывает. — Фиме, напротив, было не сильно смешно. — Тогда всё, закругляемся. Кина не будет, в следующий раз продолжим. — Что? Почему? — весёлое настроение резко сменилось негодованием. — В чём проблема? Я свои возьму, у меня и большой размер есть... — Не в этом дело, — голос старшего брата был категоричен. — Обычные мне не подойдут. У меня аллергия на латекс. И это был последний презерватив. — Чего?! — от удивления глаза Оди расширились до небывалых размеров, такую информацию о Фиме он слышал впервые. Шок быстро прошёл, и на младшего напало раздражение. — Ты серьёзно, блядь? Мало того, что мой брат астматик, так он ещё и ёбаный аллергик! Сука, да ты издеваешься надо мной?       В целом Фима понимал недовольство младшего, но ничем помочь ему не мог. Да, так получилось, что астматики часто страдают от аллергий, такова жизнь. Он и сам постоянно из-за этого мучался, но без защиты заниматься любовью не хотел. И в этом он твёрдо будет стоять на своём. — Освободи мои руки, дальше мы... — Не-не-не, — перебил его брат, одним движением снимая порванный презерватив и откидывая его в сторону. — Похер, не важно. Я слишком долго этого ждал, давай наголо. — Нет, я против, — стоял на своём старший. — А я — за!       Ефим ещё пытался вразумить брата, ни в какую не соглашаясь и настаивая на своём, но только хуже сделал — своим отказом он лишь рассердил заведённого парня, который злобно на него рявкнул: — Задрало, я сделаю так, как хочу, понял? А чтоб ты не возмущался, я тебе рот закрою.       И он, не слушая старшего, вытащил из тумбочки кляп и засунул его тому в рот, получая в ответ нахмуренные брови, сведённые на переносице, и негодующее мычание. Пусть позлится, ничего страшного, зато он получит свою долгожданную разрядку. Для него это было уже жизненно необходимо. — Мне нравится, когда ты такой покладистый, — довольно ухмыльнулся Дисс, провёл по щеке брата рукой, оглаживая его аккуратную бородку, одновременно с этим медленно насаживаясь на член. Мычание Ефима сменилось на хрипы и постанывания, да и Одя не отставал — он тихо шипел и тяжело дышал, пока полностью не насадился на половой орган. Круто, конечно, что старший братишка выиграл в лотерею судьбы такой большой член, но как же тяжко с ним было по началу... — Ха, ты такой твёрдый, — привыкая к серьёзному размеру еле выдохнул младший. — Мне аж страшно. Чувство, будто ты разрываешь меня изнутри.       Фима слушал его и не отводил взгляд от глаз, поддёрнутых пеленой. Ему и самому было не легче — для его члена Одиссей был недостаточно растянут, внутри него было слишком узко, но при этом тепло и влажно. Раньше он никогда не занимался анальным сексом и не знал это чувство, когда твоё достоинство настолько сильно сдавливают стенками, будто раздавить хотят. Но младший был опытным парнем, и уже через пару минут стало намного лучше, и наконец Шерины начали получать удовольствие.       Сопротивляться активному брату Фима не стал в страхе ему навредить, пришлось просто лежать и смотреть, иногда двигая бёдрами навстречу, жадно ловить каждый страстный стон, издаваемый младшим, и непроизвольно двигать руками, из-за наручников прозябающих в бездействии. Дисс всё делал сам, подбирал подходящий темп, активно двигал тазом и не забывал дать старшему не только хлеб, но и зрелищ. Замедлившись, он демонстративно развёл коленки в стороны, опустив руку между ног, и коснулся покрасневшей складки кожи, туго натянутой на мокрый от смазки член: — Смотри, frère, вот здесь мы с тобой сливаемся в одно целое... Ахм... Мы нарушили абсолютно все запреты, и это безумно меня заводит.       Знание, что последний рубеж пройден, все запреты сметены и нет больше пути назад, резко обрушилось на Фиму, на мгновение выбивая из него дух. До этого он понимал, конечно, что творили они совсем неправильные вещи, но сейчас до него дошло окончательно — они сделали это. Два кровных родственника, родных брата, занялись сексом с проникновением, и нести им этот крест до конца жизни. Впрочем, подумать об этом он ещё успеет, ведь от своих слов Одя действительно завёлся так, как никогда до этого. Ускоряясь с каждой минутой всё сильнее, он вбивал в себя член брата с утробными хрипами на устах, блестяшки на лице и сосках подрагивали в такт его движениям, гипнотизируя и завлекая в водоворот страсти и болезненного наслаждения. Его шея от напряжения взмокла, по телу медленно стекали капельки пота, словно бусинки драгоценных камней, а плечи и лицо достаточно сильно покраснели. Даже если бы хотел, Фима не смог отвести от него взгляд — такого сексуального младшего брата он ещё не видел, что-то новенькое. Неизбежно возникло ощущение пониже живота, нарастающее, как снежный ком, заставляющее подрагивать каждую клеточку изнемогающего тела — старший понял, что он улетает. Туда, где раньше никогда не был.       Их постанывания слились в один звук удовольствия, что было не разобрать, кто есть кто, тела полностью отдавались друг другу, жадные и нетерпеливые. Оргазм был уже близко, Дисс его чувствовал и знал, что Фима тоже недалеко ушёл — его член увечился внутри него, заполняя полностью, и от этой наполненности становилось очень хорошо. Вцепившись пальцами в плечи брата, Одя в последний раз увеличил темп и всем телом задрожал, периодически забывая как дышать. Его взгляд был прикован к напряжённому лицу старшего, нервно двигающемуся туда-сюда кадыку на шее, закатившимся от перевозбуждения глазам. Он издавал болезненные постанывания и хрипы, сотрясался так дёргано и резко, что по началу получавший от этого удовольствие младший понял — что-то не так. Фима не такой хороший актёр, чтобы так безудержно уходить в оргазм, ему явно стало плохо!       Испугавшись за состояние брата, Дисс быстро сорвал с него кляп, путаясь в пальцах от страха, и тот сразу закашлялся до спазмов в груди. Во всю кашляя и задыхаясь, Фима глазами метался по комнате, пока не остановился на кармане неподалёку лежащей сумки. Поняв его без слов, младший пулей подлетел к ней и вытащил из кармана спасительный ингалятор. Со скоростью ветра он вернулся и всунул помирающему старшему лекарство в рот, сделал несколько пшиков, внутренне успокаиваясь, когда лицо Ефима приобрело нормальный оттенок, а хрипы прекратились. Что ж, брат будет жить, что уже хорошо. Пусть оргазм получился не такой, какой он хотел, зато он им запомнится надолго.  

***

  — Ты обиделся?       Ответа не было. — Ну бра-атик, ты меня не слышишь? Ало, приём, тебя вызывает твой горячий любовник!       И снова ноль реакции от старшего, продолжающего методично одеваться. «Видимо, действительно обиделся», — сделал для себя выводы младший, прильнул к брату и зашептал ему в плечо с лёгкой полуулыбкой: — Так и будешь меня игнорировать? Я же знаю, долго ты не продержишься.       Усталый вздох Фимы эхом отдался в комнате, тяжёлый настолько, будто весил несколько тонн, ведь обнаглевший мелкий был прав. Ему приходится постоянно сдаваться. К сожалению, истина проста — кто первый признался в любви, тот и проиграл. — Ты и сам знаешь ответ. Нет, не обиделся, но твоя охуевшесть меня уже раздражает. — Но ты не будешь отрицать, что тебе понравилось? — задорная улыбка становилась всё шире.       Отрицать Ефим не стал, но и так просто расплываться перед Диссом не хотел. Слегка толкнув того плечом, продолжил натягивать джинсы. — Господи, Фима, — недовольный таким отношением Одя демонстративно закатил глаза. — Перестань уже бурчать как старый дед. Пойми, я должен был тебя трахнуть. Иначе я бы помер!       Встретившись со скептическим взглядом и выразительно изогнутой бровью, он понял, какую глупость сморозил, и поспешил оправдаться: — Ладно, прости, хуйню сказал. Поверь, убить тебя у меня в планах точно не было, — старший мрачно угукнул. — Кто же знал, что кляп твой криптонит? Подобное практиковать мы больше не будем.       После разрядки обстановки Фима слегка повеселел и уже не так активно собирался на выход. Заметив это, младший решил перевести тему и снова уткнулся ему в шею: — Слушай, а что там такое интересное у тебя в сумке? Я когда ингалятор забирал, заметил, что там что-то лежит. Колись давай.       Ах, точно. Старший от всех прошедших событий совсем голову потерял и забыл, что он братишке гостинцев принёс. На самом деле он рассчитывал на немного другой сценарий и успел подготовиться: вытащил из сумки вино, коробку конфет, пакет с леденцами и целый набор различных фруктов и сладостей, и разложил всё добро перед парнем. Такая ответственная подготовка к предстоящему соитию вызывала в Диссе неподдельное уважение. — Чёрт, ты так тщательно подготовился, а я, гандон, даже не дал тебе и слова об этом сказать, — мягко пройдясь губами по коже шеи, он оставил там отчётливый засос. — Накинулся на тебя, словно дикий зверь. Не переживай, оставим это на потом. Ведь это был не последний наш раз.  

***

        Прошло несколько дней, и слова Дисса только подтверждались. Братья виделись постоянно и занимались различным сексом, никак больше не ограничивая себя во взаимодействиях. В их играх неизменно присутствовали игрушки, боль и различные методы обездвиживания, но теперь направленные исключительно на младшего — экспериментировать с Фимой не было ни сил, ни желания, ни времени. Что удивительно, не только они постоянно тёрлись рядом друг с другом. Непонятно почему, но после той ссоры в коридоре Дима стал всё больше времени проводить с Яном. От своего соседа по комнате он скрывать это не стал, и Дисс постоянно ехидно ухмылялся про себя, замечая, как тот в очередной раз собирается с Жуйко в бар или потусить на Невский. В один из дней он настолько переполнился любопытством, что не выдержал и насмешливо поинтересовался у поправляющего причёску перед зеркалом друга: — Я не понял, и как давно вы спелись? Неужели у нас тут новая парочка образовалась? — Очень смешно, — не отрываясь от своего отражения передразнил Дима. — «Новая парочка», ага, конечно. Всегда только об одном и думаешь, пошляк. — А разве нет? — Дисс подпёр щёку кулаком, покручивая в другой руке телефон. — Извини, конечно, но я тебя не понимаю. Нафига ты с ним гуляешь? Я бы ещё понял, будь ты не натуралом, но какой тогда смысл? — М-да уж, — Пашок кинул на него колючий взгляд. — Это я тебя не понимаю. Что с тобой? Сам ведь говорил, что не нужно клеймить всех подряд. Сколько ты доказывал, что геи такие же, как и натуралы, и что у них есть вкусы и предпочтения? Или что, теперь они перестали быть адекватными и начали накидываться на кого попало? — Нет, это не так. Но пойми, мне кажется, он явно не рассматривает тебя только как друга... — С какой это радости? — закончив приготовления, Дима отвернулся от зеркала в сторону друга. — Ему нравишься ты! И ты это знаешь! А мы с ним хорошие приятели, точка. Мне нравится проводить с ним время, общаться, гулять, ему тоже. Не хочу больше слышать твои неуместные намёки и глупые шуточки.       Последние слова сумели задеть Дисса, но он не подал виду и решил — будь что будет. Раз Дима так хочет, он не будет пытаться снять с него дебильные розовые очки. Всё дело в том, что он не просто так предостерегал друга, и не потому, что хотел его побесить — он прекрасно знал, что Пашок был во вкусе Яна. Тому нравились такие невысокие миленькие мальчики с большими красивыми глазами, он об этом давно успел растрепать. То, что он умудрился влюбиться в совершенно противоположного его идеалу Дисса скорее ошибка выжившего, так что факт оставался фактом. Но кто знает, и вдруг они действительно будут лишь хорошими друзьями? Сильно на это младший не ставил, но больше говорить ничего не стал. Проводив Пашка, он захлопнул за ним дверь и сразу кинулся строчить брату сообщение.       «Пашок свалил на гулянку, вернётся не скоро. Приезжай, я тут весь теку».       И, не дожидаясь ответа, закинул телефон на кровать. Знал же, что Фима обязательно приедет, хоть он и ворчал постоянно из-за таких вульгарных сообщений. Пускай бухтит себе и дальше, но младший-то знал — в глубине души тому такое нравится.       По прошествии получаса кто-то закопошился возле дверей в квартиру. Неужели Фима ускорился как Флэш и стоял на пороге? Сильно сомневаясь в этом, Одя отложил телефон и хотел было встать, но через секунду понял, что в этом нет нужды — в квартиру ураганом ворвался Дима, насупленный и покрасневший, скинул с себя кроссовки, разбросав их в стороны, и прошмыгнул на кухню, игнорируя заинтересованный взгляд. Думается, и на старуху бывает проруха... Ох, он уже заговорил цитатами старшего брата. Плохо же он на него влияет...       Пашок окончательно засел в своей комнате за закрытой дверью и не высовывался. Жаль, но потрахушки откладывались, судя по всему. Нужно было сообщить об этом Фиме, вдруг он не успел далеко от дома уехать. — Ало, слушай, тут такое дело... Пашок вернулся. Нет, я без понятия, почему, — Дисс внимательно прислушался к звукам на фоне — брат ехал в машине. — Ты уже далеко уехал? А, почти у меня... Ну приезжай, пойдём гулять, погода как раз хорошая. Не против?       Не то чтобы у них был большой выбор, но погулять Ефим был не прочь. Всё равно планировал сегодня отвести брата куда-нибудь поужинать в приличное место, прогулка только разыграет аппетит. Он заехал за младшим, и вместе они направились в ближайший парк. Прогуливаясь там в тишине и спокойствии, негромко переговариваясь друг с другом, в их прекрасный мирок внезапно влетели двое парней, судя по виду студентов, один из которых держал небольшую камеру, а второй неестественно широко улыбался: — Здорова, парни, можно с вами поговорить?       «Блогеры, что ли? Ну и развелось их в последнее время», — Фима молчаливо окинул их взглядом, пока брат давал положительный ответ. В Сыктывкаре он раньше блогеров в живую не видел, поэтому для него это было впервые, но слышать слышал, что в больших городах их пруд пруди. Хорошо, что рядом с ним младший: сам старший не отличался особой разговорчивостью с незнакомыми ему людьми. — Круто! — радостно кивнул парень-ведущий, переставая натужно лыбиться. — Тогда давайте знакомиться. Меня Женя зовут. А вас? — Дисс, — представился младший. — Фима, — небрежно бросил старший. — Вау, какие крутые имена! Вам очень повезло, необычно и прикольно звучит. А вы кем друг другу приходитесь? — парни придвинулись поближе: ведущий приблизил к ним петличку, чтобы звук шёл чётче, а камерамэн принял удобную позу для продолжительной съёмки. — Ну, мы братья, — не стал скрывать Одя. — Серьёзно? Так и не скажешь сразу, вы такие разные. Но круто, круто. Вы не против поотвечать на вопросы и сыграть с нами в игру?       Братья согласились, и ведущий стал им задавать вопросы, на первый взгляд странные и непонятные, но по всей видимости нужные их каналу. Чаще всего отвечал Дисс, а Фима лишь иногда что-то говорил, предпочитая больше слушать. В конце концов поток вопросов иссяк, и ведущий, поблагодарив за честность, решил начать игру: — Так вот, я вам даю небольшие задания, вы их выполняете. Ничего сложного, например: посчитайте до десяти и хлопните три раза в ладоши. Всё понятно?       «Странный он какой-то... И кому-то нравится смотреть на подобное?» — засомневался Фима, повторяя за братом движения. По его мнению всё это было полнейшей фигнёй и потерей времени, но ради младшего он не спешил развернуться и уйти — похоже, Дисса реально веселила эта бестолковая возня. Что ж, ладно, если от этого тому будет хорошо, старший готов потерпеть. — И последнее, — в голосе ведущего проскользнули хитрые нотки. — А теперь замрите! И кто первый пошевелится, тот гей! Всё, ребят, удачи вам, а мы пошли.       На лицах ведущего и камерамэна отразились ехидные усмешки — это наверняка была их короночка, и каждое своё интервью они заканчивали подобной шуткой. Где-то Ефим подобное уже видел... Прав он был, развелось идиотов всяких... Не успел он обложить недоблогеров трёхэтажным матом, как Дисс сделал совершенно неожиданную вещь. Развернувшись к брату лицом, он приобнял ладонью его за шею и притянул к себе: — А чего тянуть, я вам наглядно покажу, кто гей, — и со всей экспрессией сочно засосал Фиму под обалдевшими взглядами напротив и линзой камеры. Не просто невинно-детски, родственно, а смачно и с языком, ещё и постанывая в поцелуй. Такого блогеры не ожидали и знатно прихерели, отступая от Шериных мелкими шагами и параллельно заикаясь. Оторвав от старшего губы, младший вытер их тыльной стороной ладони и хищно оскалился вслед в панике убегающих молодых людей. — Ну и придурки же. Ещё и без чувства юмора, задроты. — А тебя ничего не смущает? — Ефим в очередной раз был не готов разделить победный настрой брата. — Что? — Зачем ты это сделал? Это же не просто какие-то прохожие, а блогеры, судя по камере. — Да и хуй с ними, — махнул рукой Одя. — Я их впервые вижу, никогда не натыкался на их канал. Да и по поведению заметно, что они совсем зелёные, новички. На их канале максимум несколько сотен зрителей, так чего мне их бояться? — Дисс, а тебя не смущает, что мы так откровенно палимся, да и себя ты раскрываешь? — Перед кем? Говорю же тебе, это ноунеймы. В Питере где-то шесть миллионов жителей, в России и того больше. Не страшно, если человек двести из них будут знать, что я гей и люблю сосаться со своим собственным братом. Но знаешь, я почти уверен, что они попросту зассут и не выложат нас в интернет. Ты не забыл, в каком мы государстве живём?       Укоризненно покачав головой, старший понял, что здесь ему брата не переубедить. Может, было бы проще, смотри он на мир его глазами. Но опыт и возраст не давали ему совершать настолько опрометчивых поступков. С другой стороны, ладно, иногда творить мелкие безумства даже полезно. Но только иногда.