godspeed

       чёрная «шеви» с изумрудной подсветкой уносится вперёд, прямиком к автомагистрали, пока саша с артёмом глядят ей вслед. саша — с напускным безразличием, артём — с недоумением. — передумал? — интересуется артём. хочется смеяться. а чего он, собственно, ожидал? погони с канала «фокс», где полицейский автомобиль с яркими красно-синими мигалками ловко лавирует среди плотного потока машин, преследуя седан? соревнований по типу «формулы один»? гонки в духе доминика торрето? саша не отвечает. снова. краснов только цокает, отмечает про себя, что зелёный огонёк уже почти окончательно скрылся из его поля зрения и вновь отворачивается к светофору. на таймере замерла красная «тройка», саков тоже смотрит на неё, едва слышно постукивая по рулю кончиками пальцев. три. тук-тук-тук средним и указательным по поверхности. совсем тихо, но почему-то бьёт артёму по вискам. раздражает. — ну, это было ожидаемо, — вскинув подбородок, наконец произносит краснов. — хотя, нужно признаться, в моменте я даже поверил, в конце концов, кто знает, чё ты можешь выкинуть. оно и к лучшему, честно говоря, у тебя же сердце остановится, если стрелочка спидометра чуть дальше восьмидесяти зайдёт. два. никакого ответа. кончики сашиных пальцев дёрнулись, замерли над рулём, но так и не прикоснулись к нему. он бегло оглядел сенсорные кнопки на мультимедийном экране: «медиа», «телефон», «навигация». выглядит современно; артёму, по крайней мере, нравится, сашу, в свою очередь, не впечатляет вовсе. он слегка прищурился, фыркнул, бросил быстрый изучающий взгляд на артёма, — глаза в глаза, — и тут же отвернулся. «да и чёрт с тобой», — артём хмурится, целенаправленно заставляет себя принять более расслабленное положение. тишина душила. краснову отчего-то хотелось говорить и слышать в ответ что-нибудь, хоть что-то. сашу же молчание, кажется, вовсе не напрягало. один. таймер обратного отсчёта загорелся зелёным, машина сорвалась с места, и артём едва не ударился лбом о переднюю панель. скорость движения буквально приковала его к месту, заставив откинуться назад и вжаться в сиденье всем телом. несколько секунд — не потеря, обыкновенная фора. придерживаться одного правила, чтобы в следующую секунду нарушить сотню других — в глазах артёма пусть и принципиальность, но бессмысленная и пустая. банальное хвастовство. — всё ещё бьётся. — вдруг говорит саша. артём смотрит на него как на умалишённого. чёрт с машиной, но умирать раньше тридцати ему вообще не улыбалось, особенно в салоне автомобиля, особенно сидя на пассажирском сиденье. — чего? — я говорю, сердце не остановилось, — уточняет, а сам улыбается, почти смеётся. — а твоё там как, тём? бьётся ещё? «вот сука», — думает, но так и не озвучивает, ещё и это фамильярное, снисходительное, но уже почти привычное, «тём» слух режет. краснов глубоко вздыхает, забивается в угол кресла и невольно вгрызается зубами в ноготь на большом пальце своей правой руки. когда олег нагоняет их, он вновь сигналит справа. артём дёргается, прикусывает палец до крови, а затем, едва слышно зашипев, тут же выпрямляется, следит глазами за зелёным светом на дороге. почему-то сейчас он напоминал краснову изумрудное стекло, разлитое по бетонному покрытию. металлический привкус на языке раздражает. артём слегка хмурится, старается говорить равнодушно и холодно: — а ты хочешь проверить? «шеви зет06» — неплохая машина. она точна и проста в управлении, реакции быстрые и острые. водить подобную не только приятно, но и не слишком сложно. в прошлом году витале разок пригоняли такую, артём видел краем глаза, не особенно интересовался, но помнил, что его впечатлили камеры; одна сзади, в самом центре, вторая — впереди, чтобы снизить риск повреждения переднего карбонового сплиттера. да, это была хорошая машина, и, вопреки всем ожиданиям, шепс умело ею управлял, однако до «макларена» ей было далеко, как и самому олегу, по мнению краснова, было далеко до сакова. — совсем немного. стрелка спидометра движется вперёд. скорость не максимальная, но ощутимая. они отрываются всё дальше; вперёд-вперёд, затем резко влево и обратно. артём забывает, как правильно дышать, только не моргая смотрит попеременно то на дорогу, то на сакова. зелёный огонёк остаётся далеко позади, и краснов вдруг понимает, что саша мог обогнать его и раньше. он просто развлекался, даже не старался; так, баловался от скуки или со злости. в замкнутом пространстве салона автомобиля все чувства, — и хорошие, и плохие, — усиливаются примерно вдвое, и артёму впервые в жизни было так страшно. страшнее, чем падение с обрыва, страшнее, чем въезд в столб, страшнее, чем выезд на встречную полосу, потому что во всех вышеперечисленных случаях за рулём был бы он сам и этого было бы достаточно, чтобы не бояться. саков выкручивает руль, и машина разворачивается на триста шестьдесят градусов, делая полный оборот, а затем возвращаясь в исходное положение. непристёгнутого артёма отбрасывает сначала вправо, потом влево. он сталкивается плечом к плечу с саковым, на что тот, по-хозяйски переключая скорость, никак не реагирует. в его руках машина едет как игрушечная, или так всегда кажется, если ты не за рулём? — саша, прямо! — в голосе больше не слышно прежнего бахвальства, только волнение. несвойственное обращение по имени само собой вырывается, саша только ведёт плечом, но ничего не отвечает. свет от фар грузовика слепит глаза. они на встречной полосе. сигнал, затем ещё один, — водитель напротив бьёт по рулю, и артёму кажется, что звук гудка чужой машины точь-в-точь повторяет ритм биения его сердца. раз-раз, тишина, затем ещё раз. какая ирония судьбы; позволить сакову сесть за руль, ведь так, очевидно, будет безопаснее, и разбиться. саша поворачивает вправо и съезжает со встречной полосы. без лишних движений, спокойно, как и всегда, он продолжает ехать прямо. только волосы слегка растрёпаны, а на лице вместо прежнего раздражения — до этого момента незнакомая артёму улыбка. — блять, какой же ты идиот, — выдыхает артём. — просто идиот. дыхание сбивается, артём сперва старается поскорее выровнять его, но быстро сдаётся. мнимая самоуверенность больше не имела смысла. выходило, очевидно, неубедительно, поэтому артём решил временно оставить это бессмысленное представление. он провёл ладонью по собственному затылку вверх и вниз, как бы успокаивая себя, а затем глубоко вздохнул и тут же выдохнул, освобождая лёгкие от воздуха. стало ощутимо лучше. — страшно? — насмешливо интересуется саков, постепенно снижая скорость. — ну, я же говорил, надо пристегнуться. — да пошёл ты. — огрызается артём и тут же замирает, растерянно вглядываясь в чужое лицо. саша впервые за всё время их знакомства искренне смеётся. артёму не хочется признавать, но саков действительно был прав: в нём было нечто пугающее, а ко всему, что пугает невольно хочется возвращаться снова. возможно, именно поэтому люди ходят в лес по ночам, смотрят фильмы ужасов, читают лавкрафта и стивена кинга. возможно, именно поэтому этой ночью артём написал именно ему.