Прыжок через себя

      Итэр, как и говорил, и правда предложил Сяо сходить в кафе спустя пару недель после его выписки. Но кто же мог предположить, что к этому моменту, тот вновь законсервируется и будет жалеть о таком резком признании уже на утро. И дело не в том, что якобы пропали чувства.       И снова глубокая рефлексия. Мысли, мысли, гремучие мысли засели в голове у Сяо. Особенно после того, как он, ничего не сказав, заблокировал номер тренера, забрал документы из физкультурного ВУЗа и сильно переругался с матерью на эту тему. Стал он выглядеть еще хуже. Окончательно увял.              «Чтобы мои глаза тебя больше не видели. Ты меня сильно разочаровал.»              Итэр это само собой заметил, поэтому сильно и настаивал на встрече.                                                  …       Левая, не ведущая, рука неловко и с трудностью пытается удержать металлические палочки, но всё тщетно. Неудобно.       Сяо рассерженно хмурится, в упор глядя на эту немощную руку, в итоге обессилено выдыхая:              — Какая жалкая картина. — самокритично выразился он, на что напротив сидящий Итэр, который всё это время наблюдал за ним, плавно перехватывает из его руки эти палочки:              — Могу тебе в этом помочь, — лукаво улыбнулся Итэр, так и не подняв на него глаза, — ну или я могу попросить вилку. Выбирай.              Сяо в упор взглянул на Итэра, который практически прямым текстом сказал, что не против его покормить. Причем еще с такой улыбкой злорадной. Сяо сглотнул и неуверенно увел глаза на зал, переполненный людьми. Он сильно смутился и твердо выпалил:              — Я пойду за вилкой схожу, — сказал он сипло, резко встав из-за стола.              Итэр только и успел сообразить, что ему наотрез отказали, видя, как напряжённый Сяо оказался у кассы. Он и не надеялся, что тот согласится. Он лишь хотел, чтобы Сяо, как обычно, что-нибудь придумал в ответ, игриво или саркастично улыбнувшись… А в итоге вышло всё настолько неловко и скомкано, что даже воздух показался плотным.       Инициатор этой нескладной встречи сконфуженно и неловко поместил свою руку на шею. Он почесал загривок и глянул на телефон, сам не понимая зачем. В этот момент перед глазами будто промелькнул образ недовольной Навии, и он почувствовал, как по спине пробежались мурашки. И только он выгнал бывшую жену из мыслей, как на его телефон, к которому был прикован его взгляд, пришло от нее сообщение. Итэра схватил удар, но виду он решил не подавать. Его, без преувеличений, пробило на холодный пот, и он растерянно начал оглядывать зал, поняв, что потерял из виду Сяо.              — Что-то случилось? — внезапно раздался голос Сяо, и тот сел на свое место, держа в руке детские палочки. — у них не оказалось вилок…              — Да нет…всё в порядке, — нервно усмехнулся он, давно не чувствуя себя настолько глупо. Итэр сконфуженно убрал телефон, приняв решение ответить Навии позже.              Итэр наблюдал как Сяо отвлекся на милого зайца, что соединял две палочки, быстро вспоминая как ими пользоваться. Запястье его было большевато, поэтому тот немного помучился: так сильно не желал соглашаться на ранее озвученное предложение. Он подпер лицо ладонью, замолчав до конца пока что наихудшего свидания своей жизни. Про долг в виде поцелуя он решил вообще не напоминать. От греха подальше.                                      ***              Итэра не отпускала та нелепая ситуация, и он вновь начал искать проблему в себе. Но окончательно уйти в размышления ему не давала работа, которая благополучно от этого отвлекала.       Детские групповые занятия всегда ему нравились намного больше, нежели со взрослыми. С детьми легче совладать, легче найти общий язык. Каким бы ни был капризный ребёнок. Даже если кого-то приходиться выуживать из воды тонущим, позабыв о телефоне и ключах в кармане.       Глухой ропот спасателя, тоже успевшего вскочить со своего места, даже не доходил до Итэра, среагирующего быстрее. Подавляющая часть тренеров и спортсменов даже не обратили внимания на происходящее, ибо не слышат среди гулкого гомона даже слов друг друга.       Хлор уже давно не разъедает ни слизистую, ни глаза. Он сидел на одном из множеств пластмассовых сидений, расположенных у чаши бассейна, да выжимал футболку. Итэр укутал рядом сидящего ребёнка теплым полотенцем, успокаивая.              — С боевым крещением, — с беззлобным смешком проговорил он, поглядывая на мальчишку, которого и вытащил из воды, — как себя чувствуешь?              А мальчик испугано хнычет. Он дрожит и жадно дышит.       Для Итэра это был более чем красноречивый ответ, поэтому он, нащупывая из кармана утопленный телефон, встаёт с места:              — Все же вылезли из воды? — громко задаёт вопрос тренер-ЛФК и бегло проходится по всем «своим» головам.              Удостоверившись в этом, ему ничего не остается, как натягивать на себя мокрую футболку и брать за руку ребенка. Он вместе со своими мальчиками входит в мужскую раздевалку, решив, что стоит поменять хотя бы футболку, да и заодно проконтролирует, чтобы все вышли. Итэр недолго думая, побрел к шкафчику Кадзухи, зная, что тот не пользуется новыми, так и уже который год пользуясь одним и тем же: не закрывающимся.       Закрутив волосы в кичку, отлепив их от шеи, он натягивает на себя это тугое, плотное поло. Оно ему явно мало. Итэр увел глаза в сторону зеркала и уткнулся в, откровенно говоря, извращение. Можно подумать, что он из тех накаченных мачо, что намеренно надевают футболки поменьше, дабы подчеркнуть и покрасоваться своими формами. В голове промелькнула шутка о том, что он подобным видом может неплохо прорекламировать свои занятия, но он пока что не настолько нуждается в занимающихся. Итэр еще немного поразглядывал свою грудь, подумав, что после того, как выведет детей, попросит у Кадзухи толстовку, хоть и будет вариться в ней остаток дня. Дернул же черт его в этот день прийти в рубашке.                                            …               — …Сяо, ты меня слушаешь? — сердито пробубнил Чжун Ли, видя, что его внук смотрит явно не туда, куда надо, — Сяо.              — У меня есть имя.              Сяо слушал и слышал всё, что было ему сказано. Он уже до ярко красного цвета расчесал свою шею, которую непривычно укрывал воротник темной рубашки, а не толстовки или спортивной олимпийки. После ссоры с мамой он, стыдливо таща свою тушку по ночному городу, добрел до дома дедушки и бабушки. После того, как он узнал «откуда он взялся», смотреть на них было невыносимо больно. Стыдно.       Всё же Чжун Ли внука полюбил и безусловно впустил в свой дом, бабушка напоила горячим чаем. Они рвались его утешить, укутать той самой заботой: «Она, вероятно, погорячилась…ну ты же знаешь маму…» — гладила по плечу внука бабушка, переглядываясь с мужем: «Да, давай я с ней поговорю» — договаривал Чжун Ли, всё пытаясь поднять с пола глаза Сяо. Но единственное, что у них получилось из него вытянуть, так это полное обиды: «Она мне мою собаку не отдала.». Они достаточно быстро поняли, что Сяо не нужно примирение с матерью, или же он просто не видит в этом смысла.       Чжун Ли предложил ему свою помощь в виде оплаты нового ВУЗа, только на этот раз выбор полностью за ним: «Обещай, что впредь будешь думать перед тем, как действовать,» — на что Сяо просто инертно кивнул, помня о словах Итэра, который сказал практически то же самое: «Я оплачу тебе лечение, но…».              — Сяо, не время проявлять свой характер, — с мягкой улыбкой проговорил Чжун Ли, посмотрев на него, — я понимаю, ты опустошён и обижен на всех, начиная с матери, заканчивая твоим врачом, сказавшим тебе, что не даст тебе допуск. Но если ты сейчас не возьмёшь себя в руки и не вспомнишь данное мне обещание, все наши планы обрушатся.              Сяо тихо смутился при упоминании врача, ведь добившись взаимности от него ему стало некомфортно от самого себя. Ведь Итэр стал смущать его в десятки, сотни раз сильнее. Ибо Итэр стал казаться другим. Слишком…другим. Сяо кажется, что он вот-вот сгорит, только лишь от одного его взгляда, иными словами: он стал его стесняться только сейчас. Но это стеснение не то, при котором дрожат колени и потеют ладони. Нет. А именно: «Да что с тобой? Зачем ты это делаешь»        Это буквально как упасть перед самым финишем, как забыть минус перед самым решением уравнения.              Как задеть грудью планку.              «Что он на самом деле думает? Что у него на уме?» — Сомнения и страх вынуждают Сяо прятаться, избегать и не показываться на глаза. И всё это заходит настолько далеко, что ему становится стыдно перед самим собой.              — Да, ты прав, прости, — сухо отмахнулся Сяо, подняв глаза на Чжун Ли, — я слушал всё, что ты мне говоришь.              — Вот и замечательно. Пока побудешь годик моим секретарём — натаскаешься, — Чжун Ли задорно хлопнул его по плечу, из-за чего Сяо шатнулся, и чтобы не упасть резко подставляет ногу. — через годик поступишь, а на выпуске уже будешь профессионалом, получишь под управление один из бассейнов. А может к тому моменту я буду владеть еще чем-нибудь…              И пока Чжун Ли размечтался, начав расхваливать самого себя, всё говоря, что у него есть парочка мыслей «куда вложиться и кому улыбнуться», Сяо снова ушёл в себя, думая о том, как же он будет выглядеть нелепо. Единственный раз, когда он озвучил своё желание: «Я думал поступить на преподавателя…» — привел к скандалу и ссоре, поэтому теперь, скрывая глупость за молчанием, Сяо вынужден поменять практически все в своей жизни чтобы не было ничего, что отсылает его к прошлому. Ибо как сказал Чжун Ли: «Не сожжёшь мосты, погоришь сам. С глаз долой, из сердца — вон.»              Он увел голову к окну, рассматривая серую мрачную улицу. Обещали дождь. Сяо тихо вздохнул, пытаясь уйти куда-то в прострацию, но всё не выходит: зализанная и тугая прическа стянула кожу, таким образом удерживая в том состоянии, что он сейчас.              — Не вздыхай. — тут же сказал Чжун Ли, зашторив окно, — пойдем вниз, познакомлю тебя с администраторами за стойкой, может с тренером каким пересечёмся. И очки надень, зрение же угробил.              И Сяо вновь тяжело вздохнул, надевая недавно приобретённые очки:              — Я в них выгляжу как чмошник. — фыркнул Сяо, недовольно нахмурив брови. — Да и в принципе во всем этом я выгляжу как додик. Так еще и на руке гипс.              — Ничего страшного. — хмыкнул Чжун Ли, — Говорят, девушкам нравятся парни в костюмах. Я должен тебе прививать хороший вкус в одежде, а то выглядел как невесть кто.              Сяо поднял на него недовольный взгляд, желчно усмехнувшись:              — Девушки…м-да… — буркнул Сяо, уведя взгляд в дальний левый угол.              — Некоторым парням тоже, — последнее, что сказал Чжун Ли перед тем, как толкнуть внука в сторону лестницы, — не стоим на месте.                                            …              Итэр долго мог делать вид, что слушает поток сознания благодарных, липнущих мамочек, встречающих своих детей, и укрываться от хмурых взглядов их мужей, однако его отвлек знакомый силуэт у лестницы. Периферийным зрением Итэр уловил директора бассейна и какого-то высокого рядом стоящего с ним юношу.       Полностью разглядеть того долговязого вылизанного парня он сумел только тогда, когда сотый раз попрощался с каждым ребёнком и их родителями. Итэр оттянул уголок глаза и тут же улыбнулся, когда узнал в том холодном и бесстрастном человеке Сяо.              «Вау… — пронеслось яркой искрой у него в мыслях. По всей видимости, Сяо в черной рубашке произвел на него весьма сильное впечатление. — Он еще и волосы прибрал…»              Ощутив себя подростком в позднем пубертате, он попытался подойти, просто желая поздороваться и рассмотреть его поближе. Но внезапно почувствовал, как кто-то его схватил за футболку, еще сильнее стягивая ее на его груди. Тут даже он понял, что надо бы смутиться от подобного жеста, поэтому Итэр моментально развернулся, дабы что-нибудь сказать, но не успел; схвативший заговорил первым:              — Мне кажется или это моё, — лукаво улыбаясь достаточно громко проговорил Кадзуха, — хотя ради таких видов…              Итэр нагло закатил глаза, и комично прикрываясь руками, заметил, что Кадзуха даже не высушился, а сразу пошёл искать свою одежду. Будто не в первый раз. Спортсмен его оценил взглядом и хмыкнул, показав, что не против, что он в его футболке.              — Меня ребёнок обрызгал, не захотел идти мокрым, — ответил он, наблюдая за Сяо, который тут же отвернулся, уйдя в след за Чжун Ли. Итэр осёкся, явно не ожидав подобного, и с усмешкой пробубнил: — Дай толстовку.              А Кадзуха смотрел в ту сторону с самого начала. И видел, как Сяо бросил скучающий и незаинтересованный взгляд, и как засуетился и вздрогнул, когда Итэр начал поворачивать голову к нему. Но тему эту поднимать не стал, раз сам его приятель угрюмо промолчал.              — Тебе не терпится меня раздеть? — хмыкнул Кадзуха, не сопротивляясь тому, что Итэр схватил его, начав тащить в сторону раздевалок.              — Я выгляжу как актёр фильмов для взрослых, — смущенно и сконфуженно пожал плечами Итэр негодующе вглядываясь в спину Сяо, которая стремительно пропадает с полей зрения.              — Не вижу минусов, или ты расстроен, что он не оценил? — злорадно захохотал Кадзуха, приклеившись взглядом ему в спину и тихо присвистнул, — Какой Сяо у тебя привередливый. Мне лично всё нравится.              — А мне нравится, когда ты рот свой закрываешь и молчишь, — перебил Итэр, — Я как-нибудь разберусь с Сяо.              — Какой суровый.              После этих слов Итэр начал нащупывать телефон в кармане шорт, толкая приятеля в раздевалку. Кадзуха беспрекословно пошёл по траектории, по которой его направили, чувствуя, как тяжелеет воздух в ближайшем радиусе.              — Ладно, Итэр, снимай футболку быстрее, мне еще на УМО идти. Мне опять не хотят допуск давать. — бубнил Кадзуха через ткань толстовки, что оказалась у него на голове, — прикинь, им моя кардиограмма не нравится. Говорят, какие-то там блокады, клапаны…короче я ни слова не понял. Хрень какая-то.              Итэр быстро вспомнил, что утопленный телефон оставил около бассейна, поэтому впервые за последние несколько лет он соглашается на предложение друга: «раздевайся быстрее».              — Не думаю, что блокада сердца — это хрень, — серьезно ответил Итэр, снимая через голову футболку, — а хотя что мне знать? Я ведь всего лишь там какой-то травматолог, до кардиологии мне далеко. Вот палец сломаешь — говори, я тебе подорожник приложу.              Кадзуха захохотал, перехватывая футболку одновременно отдавая толстовку:              — В прошлый раз ты мне подул и предложил плюнуть, сегодня говоришь о подорожнике, — расплетая запутавшийся хвост говорил спортсмен, — я смотрю меняешь методы?              — Медицина не стоит на месте. — наигранно-гордо проговорил Итэр, шутя, закатывая рукава кофейного цвета толстовки. Он опустил глаза на пол, будто укрывает взгляд от друга, и тот, заметив это, поставил свою сумку на скамейку и спокойно задал уже долго мучающий его вопрос:              — Из-за чего бесишься? — изогнул бровь Кадзуха, давным-давно выучив весь скудный язык жестов Итэра. — Сяо не дал?              Хотел посмеяться Кадзуха, сказав это не в обиду, — лишь ради юмора, — однако лицо Итэра, которое сморщило от этой нескладной шутки, выразило всю суть негодования. Всё та же тема:              — Я был плохим мужем?              Кадзуха прикусил нижнюю губу, издав долгое и многозначительное: «ну-у» — пытаясь подстроиться под резко изменённую тему для разговора. Он кашлянул и абсолютно искренне заговорил:              — Я свечку не держал, — опять с шутки начал Кадзуха, — но то, что я видел и то, что ты мне рассказал…я могу сказать, что ты делал всё чтобы быть хорошим партнером. Не смотри на Сяо так же, как на Навию. Человек изменяет, не потому что в отношениях он «что-то не получил», а потому что он мудак. Вот Сяо мудак?              — Нет, — возмущенно нахмурился Итэр, сев рядом с ним, и неуверенно продолжил: — вроде.              Кадзуха немного посмаковал слова на языке и, серьезно обдумав пришедшую мысль, решился ее наконец озвучить:              — Итэр, прекращай брать ответственность абсолютно за всё. — он слабо пихнул его в плечо, продолжив говорить с проломавшейся улыбкой, — если Сяо после своего же признания начал от тебя бегать… Ну, как бы сказать, это не ты что-то сделал не так.              Итэр промолчал.       Он всю жизнь пытался прыгнуть выше головы, всю жизнь желал удержать всё в своём контроле, ничего не упустив. Ведь от него всё время именно это и требовали. А теперь, последний год так точно, ему абсолютно все говорят: «Да испачкай ты эту футболку!». Даже его отец сумел перешагнуть через себя, попытавшись попросить прощения.       Ему больше не стоит лепить из себя идеальную личность для каждого встречного на пути человека, постепенно теряя грань между своим настоящим «я» — немного заносчивым и молчаливым, аутистичным Итэром, — и этой обёрткой.        Изначально не было смысла доказывать, что он «нормальный».              — А ты мне заткнуться говорил, вон чё умное сказать могу, — звонко посмеялся Кадзуха, тяжело вставая с места, — как говорится и поддержать могу, и отсос-…              — Не продолжай. — пресек на полуслове Итэр, однако всё же улыбнулся ему своей кривой и ломанной улыбкой. Той самой, которую можно спутать с инсультом, — спасибо тебе за это.              Лицо Кадзухи порозовело, а сам он заулыбался, щурясь, и весь засиял. Слов подобрать он так и не смог, ибо к моменту, когда ему хотелось сказать, хоть что-нибудь, Итэр уже был по плечо с ним, благодарственно хлопнув по нему. И Кадзуха окончательно растаял. Он неизмеримо рад, что его друг начал заботиться и о своих чувствах тоже.                                                   ***              — Итак, мой дорогой, я тебе, вроде, всё рассказал и со всей администрацией познакомил, — бодро говорил Чжун Ли шагая в бодром темпе вальса, — с тренерами чуть посложнее, так как они всё ребята шустрые. Их еще поймать надо.              Сяо всё-таки загнул рукава дорогой рубашки, гадая у себя в мыслях, как его дед может весь день ходить в этих брюках: неудобно.       Он в последний раз поправил волосы в небольшом хвостике и кинул на мужчину взгляд, как бы таким видом показывая, что во всю участвует в диалоге. Суть работы он свою понял: отвечать на звонки, согласовывать расписание и встречи, уметь красивыми языком посылать людей к чёрту, быть личной и неповторимой тенью, — в общем, работа не пыльная. А главное, совсем незнакомой и иной среде «обитания».              — Кстати о тренерах, — резко опять начал директор, — вон туда посмотри…              Сяо послушно увёл голову в том направлении, а точнее вниз по трибунам, к самому бассейну. По бортику ходило два тренера, о чем-то спокойно переговариваясь. Не было слышно, о чем, лишь были слышны неясные слабо доходящие звуки.              — Одного ты знаешь. Молодой такой — это врач по ЛФК, ты ведь у него и был, а та женщина — это его мать, она тренер спортивной группы. Госпожа-…— продолжил Чжун Ли, замедлив шаг, дабы дойти до двери в коридор спокойным и «прогулочным» шагом, в котором находятся все немногочисленные офисы, — Вообще, она и из него такого хорошего спортсмена сделала, но он нашёл себя в другом. Однако отношения у них просто уничтоженные. Цапались еще когда он у нее занимался. Характер он свой не боялся показывать… — мужчина на секунду замолчал, уведя глаза на парня, считывая его эмоции и, оказавшись чем-то довольный, хмыкнул: — Мне это показалось забавным, ну, …можно сказать, это я поспособствовал тому, что они работают в одно и то же время.              Сяо меньшего от своего деда и не ожидал. Чжун Ли, может, и делает вид, что он лояльный руководитель и не вмешивается в работу сотрудников, однако власть свою он знает. И пользуется ей в подобном формате. Так сказать, не обделён своеобразным юмором.       Но Сяо взволновало другое:              «Характер? Итэр ведь холоден, как глыба льда…»              Внезапное осознание того, что Итэр никогда не показывал перед ним «того самого характера», сбило Сяо с толку. Он ощутил что-то между недоверием и смущением. Мысль о том, что он признался в чувствах человеку, который даже искренне себя с ним не вёл, привела в ступор Сяо.       И опять ему стало стыдно за себя.       Сяо давно уже устал без конца себя стыдиться, устал себя ругать за малейшую оплошность и сделанную глупость, но ничего с собой сделать не может. Невозможно изменить все свои изъяны за секунду, невозможно моментально поменяться, выйдя из болезненной среды, поэтому он и застрял в этой сырой яме стыда по отношению к себе. Это ненавязчивая установка, что непоколебимой стеной стоит у него в мыслях. Она не напоминает о себе всё время, как было раньше, теперь это лишь точечное удовольствие, однако, оно всё еще никуда не исчезает. Лишь замолкает на время. На время, когда рядом Итэр.       Из мыслей его вывел голос Чжун Ли. Вероятно, он звал его уже не первый раз:              — Мой дорогой, я понимаю тренера тут симпатичные, но не стоит так в открытую пялиться, — с усмешкой бросил мужчина, подхватив того за плечо, — у тебя было время насмотреться на них, когда занимался.                                      …       В толстовке было, как и предполагалось, жарко. Даже слишком. Итэр хотел поскорее найти свой оставленный телефон и футболку, да не мешать тренировкам. По времени у него сейчас перерыв, поэтому созрела надежда, что футболка к следующему занимающемуся высохнет.              — Сора, — знакомая строгость заставила его чуть вздрогнуть и повести плечами. Он проглотил подступивший ком, начав поворачиваться, однако зовущий человек быстро поправился: — Кхм-…извини, Итэр, я твой телефон переложила ближе к моим вещам, там же и футболка.              Итэр взглянул на мать и дал себе пару секунд переварить услышанное. Он не разговаривал с родителями уже около месяца, даже не здоровался ни на одной, ни на другой работе. Просто не было ни сил, ни желания.       Смысл разбиваться о стену перед теми, кто за всю его жизнь не сказали даже банального «молодец»? Смысла этого никогда и не было.       А на деле же, у его матери что-то заклинило, при виде курящего сына у служебного выхода из больницы, когда приехала к мужу на работу несколько дней назад. Его рассеянный взгляд и обеспокоенное чем-то лицо растворялись с бетонной грязной стеной, а сам он стоял как неживой, как призрак. Она в принципе даже не знала, что он курит. Само собой, она не принялась его отчитывать и тому подобные крайне унизительные процессы, — в конце концов, не тот возраст, — женщина испугалась к нему даже подойти. Она спрашивала и мужа, и Люмин, знали ли они о том, что происходит у него в жизни, да и вообще, знали ли о том, что у него есть подобная вредная привычка… Никто ничего не знал. Знала лишь Люмин, что он курит, но она не знала откуда пошла эта привычка. И это незнание вызвало у каждого члена семьи напряженное молчание.              — Спасибо, — неуверенно поблагодарил Итэр, начав обходить мать, скептично восприняв ее действие, — но лучше бы оставила на месте, где они лежали. Знаешь же, не люблю, когда трогают мои вещи.              — Точно, — кашлянула женщина, начав идти за ним, помня, что он даже в машину не любит особо кого-то впускать.              Как только телефон Итэра оказался у него в руках, он подтвердил своё предположение, что тот утонул. Иными словами, больше не включается. Он тяжело выдохнул, понимая, что совершенно нет времени заниматься покупкой нового и восстановлением данных.              — Что случилось? — аккуратно спрашивала она, став неподалеку, чтобы следить уже за своей детской группой, — все живы? С тобой всё в порядке?              Итэр кинул в ее сторону взгляд, поперхнувшись. Беспокойство и даже малейшая нежность от этой женщины просто не воспринимались. Ему стало не по себе.              — Ребенок поскользнулся на бортике и в воду упал, к счастью, ничего кроме испуга, — быстро ответил он, украдкой высматривая как можно поскорее уйти от сюда.              В тот момент и Итэр думал, что поседеет и уже мысленно видел, как находится в тюрьме, и как ему приходится вливаться и там в коллектив. Данная мысль и послужила толчком в воду.              — Я надеюсь его родители ничего тебе не предъявили? Не твоя ведь вина. — женщина посмотрела на сына из-за плеча, ожидая его ответа, а тот от негодования застыл на месте.              Он еще немного помыкался, крепко размышляя, но всё же решился дать шанс этому диалогу:              — По какой причине они должны были мне что-то сказать? Ребенок жив и невредим, я его вывел и всю ситуацию объяснил. — сглотнул он, — это всё лишь истечение обстоятельств и случайность.              После этого ответа он всё же пожелал убежать. Ведь он уже примерно догадывается по какой причине его мать заволновалась о вопросах к нему.              — Ну, у тебя ведь есть некоторая особ-…– мать замолчала на полуслове, понимая, что чтобы улучшить отношения с сыном, ей не стоит об этом говорить в подобном ключе. Она не хотела это говорить в слух. Она не хотела опять подцеплять эту тему.              А вот Итэр уже пожалел, что дал шанс. Он гневно нахмурился и грозно проговорил каждый звук:              — Ты хотела сказать «особенность»? — он ощетинился, почувствовал, как в горле встал ком. В отличие от отца, её язык не поворачивается послать. Всё-таки мать.              Итэр тут же попытался развернуться и уйти, поражаясь нелепости ситуации, однако мать его опять окликнула. Таким жалобным и неестественным для нее голосом:              — Итэр, подожди пожалуйста, — стараясь не переходить на шёпот, сама стыдясь своего же голоса, — слушай, я не хотела тебя задевать…              Он не дал ей к себе прикоснуться, сделав шаг назад, да спокойно и даже уже устало проговорил:              — Мам, — он проглотил вязкую слюну, поведя плечами от столь приторного слова, которое ему пришлось произнести, — эту особенность замечаете только вы с отцом. Позволь мне уже наконец простить вас, не ухудшай положение.              Женщина пораженно вскинула бровями и разинула рот, но кроме сдавленного, будто болезненного, хрипа она издать не смогла.                                             ***              Итэр вернулся домой раньше обычного. Сегодня должна к нему приехать Навия. Ей нужны от него какие-то документы. Что-то остаточное после развода.              — Может еще под дверью бы села? — язвил он, медленно подходя ко входу в парадную, около которой она и сидела на одной из скамеек, — А то, чего так далеко.              — И тебе здравствуй, — тут же встала его бывшая жена со своего места, желая как можно быстрее всё закончить, — мне нужна твоя подпись, я ради нее хоть к тебе в кровать лягу.              Итэр на подобное заявление хмыкнул и без замедлений дал ответ:              — Уже належался с тобой. — фыркнул он, пропустив даму вперед в парадную, — потом заметил, что из меня почти литр крови высосали.              Навия оскорблено накуксилась, скрещивая руки под грудью. Она громко и показательно хмыкнула, да ткнула ему острым ногтем в грудь, не продавливая плотную ткань кашемирового пальто:              — Ты меня еще вспоминать будешь. — намекая, раздражённо тянула девушка, так же первой заходя в лифт. — только руки не забудь менять.              — Конечно буду, — согласился он, смотря на нее свысока во всех смыслах этого слова, — когда буду студентам приводить пример ходячего венерического заболевания.              Подобные словесные нападки могли длиться бесконечно. Однако, у Итэра весь следующий день: полувыходной, точнее, работа на кафедре, где нужно лишь его присутствие, — а значит, он завтра может лечь пораньше. Поэтому ему бы хотелось быстрее ее выпроводить из своего дома. Желательно в этот раз навсегда.       Она пальцем тыкала что она ему объясняет и куда ставить подпись, торопливо и нетерпеливо стуча носком сапога по полу. Она даже не разувалась, зная, что это вызовет у такого чистюли, как ее бывший муж, раздражение.              — Молодишься? — резко задала вопрос она, не отрывая взгляда от Итэра, — не рановато ли для кризиса среднего возраста? Или у тебя всё в ускоренном виде?              Итэр поднял на нее взгляд, тяжело выдыхая:              — Прежде чем открывать рот нужно придумать причину, — опять едко отозвался он, — про что ты вообще говоришь?              Она молча пару секунд на него посмотрела, будто пользуется советом Итэра, и закатывая глаза отвечает:              — Ты волосы выпрямил. — Навия запнулась, неловко уведя глаза в бок и чуть осипшим голосом договорила, — как …почти три года назад. Точно такая же прическа, только взгляд уже другой.              На это он ничего не сказал. Потому что только от нее услышал, что у него прямые волосы. Его это и самого удивило, ведь совершенно ничего с ними он не делал. Они скорее должны наоборот быть еще более кудрявые, так как ходил полдня в пучке.       Когда Навия в прихожей надевала пальто, она старалась даже не смотреть в сторону бывшего супруга, сконфуженно пряча глаза. Так бы безмолвно она и ушла, если бы Итэр не решился перешагнуть через себя и снова ее окликнул:              — Подожди, — уже который раз за день, не веря сам себе, говорит Итэр, — у меня вопрос есть. Юридический.              Навия немного зависла. Но всё же она достаточно быстро пришла в себя и растянула свои яркие губы в злорадной улыбке:              — Семейной скидки больше нет, — искренне довольная тем, что может ему говорить это прямо в лицо, злорадно хихикнула девушка, — я вообще-то хороший специалист.              — Кончено хороший, я ведь оплатил обучение в лучшем ВУЗе страны, — уже он закатил глаза, скрестив руки под грудью, —Сколько нужно проси, но мне надо, чтобы один человек лишился не только врачебной лицензии, но и, желательно, попал в тюрьму.              Навия вскинула бровями и звонко расхохоталась:              — Воу, вот это разгон, мой драгоценный, — задорно говорила она и опиралась о косяк прихожей, скрестив руки под грудью, — Следователь Навия к вашим услугам. Кого и за какие невероятные заслуги?              — Неоднократные домогательства, изнасилования, преследования и нападения с целью нанести тяжкий вред, … — когда Итэр назвал имя и предоставил минимальные доказательства, прося помощи именно у нее, потому что ни одна жертва не собирается говорить об этом, а предпринять что-то надо, то лицо Навии помрачнело, — если поднимут вопрос его вменяемости, пожалуйста, свяжись со мной, там я уже постараюсь договориться.                                             ***        Сяо не мог уснуть. Рука под гипсом гудела, ныла, так еще и все мысли были заполнены лишь одним образом человека — Итэр; его голос перестал хрипеть, перестал кашлять, и Сяо, кажется, впервые за все время их знакомства сполна расслышал этот мелодичный голос.       Он, больше не в силах прожигать потолок взглядом, повернулся на бок, подминая под себя подушку, будто кого-то обнимая. Собственная глупость начала вызвать несдерживаемый смешок.       За весь день они кроме как взглядами не пересекались. А когда и выпала возможность. Когда они столкнулись нос к носу, около выхода: Итэр собирался покурить, тихо щёлкая почти закончившееся зажигалкой, а Сяо уже уходил домой, — заговорить друг с другом у них не вышло, так как Итэра тут же кто-то отозвал и он, даже не выкурив сигарету, потушил её о стену, выбросив в ближайшую урну, и спешно ушёл. Лишь бросив в его сторону короткий взгляд из-под ресниц.       Искренность уже не так сильно волновала, волновало лишь то, почему Итэр на него посмотрел настолько оценивающим взглядом, что Сяо на долю секунды ощутил себя без одежды. А по шее, которую всегда до этого скрывали густые волосы, разошлись мурашки.       В итоге глаза Сяо так и не сомкнулись. Только в этот раз причиной бессонницы была не уничтожающая его в прах легкая атлетика, ни недостижимая любовь матери, ни сердитый и безжалостный тренер, ни не прекращающееся неудачи, а образ, по факту, лечащего врача, который, в первую очередь, ассоциируется с безмятежностью и неловким юмором. Даже если он понимает, что Итэр не такой.                                      ***              — Я смотрю, тебе намного лучше? — с родительской лаской проговорил Бай Чжу, рассматривая как его пасынок наклонился к мелкой собачонке, что начала активно прыгать от радости при виде любимого хозяина, — не боишься, что она тебя испачкает?              В связи с тем, что Сяо буквально выгнали из дома…вещей у него не было, хоть отчим и пытался посодействовать на примирение, Сяо, всё же, громко хлопнул дверью и больше не переступил порога их дома. И абсолютно весь гардероб ему обновил Чжун Ли, конечно же без его ведома, ибо Сяо никогда бы не допустил того, что его шкаф оказался завален рубашками и брюками. Костюмы красивые, но носить их каждый день для него просто невыносимо. А самостоятельно он просто не успевал сходить до магазина, так как был с головой завален адаптацией к рабочему месту. Соответственно, ко всей этой роскоши, что Сяо пока что не понять, было куплено подходящее пальто. Поэтому-то немного несуразно выглядит, как весь из себя утонченный юноша позволяет запрыгивать на себя собаке, которая только что бегала по сыроватой земле.              — Да нормально всё…– наконец ответил Сяо, оставляя собачонку бегать одну, — работаю, лечусь. Всё как обычно. На следующий год собираюсь поступать.              Он просунул руки в карманы, тут же сжимая в ладони телефон, ожидая, когда же уже наконец будет вибрация от пришедшего долгожданного ответа на сообщение. Сяо молчал. За всю последнюю неделю на него засела тоска. Недомолвка с Итэром, которою по своей же глупости допустил он сам, его выводила и раздражала.       Сяо ждал день, два, три дня. Но ответ всё не наступал. Всё это время Итэра и не было в бассейне, так как не его рабочие дни.              — Неужели ты правда хотел поступить на преподавателя? Мне казалось ты выжимал из себя все соки, когда пытался объяснить хоть что-нибудь. — хмыкнул Бай Чжу, встав рядом с ним, — сдерживая себя от того, чтобы убить непробиваемого.              Сяо злорадно посмеялся и покосился на отчима:              — Нет конечно, я это сказал, чтобы мать позлить. — закатил глаза Сяо, перенаправив свой взгляд на собачку, которая начала приставать к окружающим, — если бы я хотел быть преподавателем, я бы остался в ВУЗе. Я же получал образование тренера-преподавателя.              — Но тем не менее, ты послушал мать, когда она тебе предложила заниматься репетиторством. — парировал мужчина, начав идти в ногу за парнем.              Сяо подхватил собаку на руки, начав уводить лицо от нее мордочки, не давая той себя лизнуть за щеку, да тихо усмехнулся:              — Я в принципе слушался мать, если ты не помнишь…              — Но и Итэру ты не отказал. — резко добавил отчим, чуть приподнимая бровь, — насколько я помню, ты с его младшей сестрой занимаешься, да?              Сяо выдохнул. Он устало улыбнулся, поглаживая голову собаки. Занятия с Люмин его особенно сильно выматывают, и дело не в том, что она «непробиваемая», а в том, что в принципе вкладываться в кого-то, кто даже не хочет этим заниматься — крайне печально.              — Да…— выдохнул он, ощутив, как в кармане завибрировал телефон. Сяо тут же переложил собачонку в одну руку, загипсованную, и потянулся за телефоном, открывая оповещения, а там…сообщение от той самой Люмин: — легка на помине.              Сяо поставил собаку на землю, оставив поводок висеть на запястье и быстро ей ответил. Бай Чжу наблюдал как у Сяо менялись эмоции на лице, и как у того устало подажимались губы.              — Вот как раз-таки она спросила не можем ли мы раньше сегодня позаниматься. — выдохнул он и передал поводок отчиму, — что обозначает, что мне пора идти. Маме привет.              Как бы Сяо не хотел, но собаку забрать он пока что не может. Сначала надо разобрать со всеми вещами в своей же квартире, да договориться с бабушкой и дедушкой, чтобы они сидели с ней. А для всего этого нужно время, которого ему в последняя время стало катастрофически не хватать…       Сяо только лишь сделал один шаг от него, махнув рукой на прощание, а Бай Чжу ему в спину:              — Стой, — он быстро полез в сумку, одним движением руки, доставая оттуда аккуратно сложенную в зип-пакете тёмную толстовку, — держи. Мне кажется, это должно быть у тебя.                                                   ***              Сяо уже готов ударить головой о стол, так как объясняет Люмин белки. Практически полностью теоретический материал, который ей зачем-то нужно знать. И чтобы не сойти с ума, пока он диктовал нудный материал, подпирая щеку, Сяо вырисовывал формулу белка, рядом размещая его изомеры.       Химия ему, конечно, нравится, но это явно не то, чему он готов посвятить жизнь. Оказаться в среде химиков, вероятно, будет очень болезненно.               А Сяо устал ощущать боль.              Он достаточно быстро принял решение плыть по течению; брать всё, что дают ему из рук, перестав подбирать что-то с земли, надеясь, что если это отмоет, то станет лучше.              — …И если хочется набрать мышечную массу и нарастить красивые рельефные мышцы, возможным это будет только в условиях положительного азотистого баланса… А все потому, что азот не только поступает внутрь тела вместе с продуктами питания, но также и выделяется из него в процессе распада белков… — пройдясь пятернёй по волосам, слабо зевнул Сяо, — но как правильно набрать массу, я тебе уже не объясню…              Сяо поднял на нее голову, а взгляд его уткнулся как она на его гипсе что-то выписывает и вырисовывает, кажется, давно уже даже не делая вид, что слушает его. Он устало выдохнул и нахмурился, выдав весьма наивную фразу:              — Есть ли какие-то вопросы? — устало проговорил он, закинув ногу на ногу, ударившись о ее стол, всё еще не привыкнув, что все в ее комнате миниатюрное и низкое. Сяо расслабленной рукой поправил очки, не сдерживая зевоту.              Он не имел надежд, что она запомнила хоть что-то, поэтому просто подпёр голову рукой, опять вздыхая. А Люмин умеет удивить, вопрос оказался:              — Это толстовка Итэра? Это точно она. Ведь это я ее ему и выбирала. — уверяла она, все еще грудью лежа на столе, что-то активно вырисовывая у него на руке, — я специально брала цвет, который пошел бы и тебе.              — Вопросов по теме, — твердо перебил он, дав ей щелбан, — я и не сомневался с тем, что ты заметишь это.              И Сяо вновь тяжело выдохнул, посмотрев на время. В любом случае, время занятия уже подходит к концу. С каждым разом брать деньги за эти уроки ему становится всё тяжелее и тяжелее, ибо прогресса практически никакого. Особенно зная, что платит за эти занятия Итэр.       И только он подумал о нем, как по комнате раздался телефонный звонок. На телефоне Люмин высветилась весьма забавное имя: «Крашенный черт» — это, как оказалось, Кадзуха. Девушка схватила телефон, ответив, поставив на громкую связь, совершенно не стесняясь нахождения в комнате Сяо:              — Чё звонишь? — тут же начала она, заканчивая вырисовывать цветок на гипсе Сяо, — я вообще-то занята.              — Люмин, я даю тебе шанс дать правильный ответ, — вопреки ожиданиям вместо звонкого голоса Кадзухи раздался грозный тон её старшего брата, — где мои сигареты?              На периферии звонка слышался сочувственное шипение хозяина телефона и тихое «щелканье» поворотников машины. Люмин продрогла. Она сначала испуганно посмотрела на Сяо, что осуждающе вскинул бровями, потом молниеносно увела глаза к тумбочке, на которой лежала та самая пачка сигарет.              — Судя по твоему молчанию, они у тебя, — голос его звучал и вправду устрашающе. Настолько, что Сяо мысленно приставил такого грозного и сурового Итэра. — у тебя есть тридцать секунд, чтобы придумать оправдание. Если я не досчитаюсь даже одной, об этом узнают родители.              Люмин прикусила губу, поперхнувшись и со скрипучем и неловким смешком начала судорожно выдумывать ответ. Она, само собой, не хочет от отца и матери слушать лекцию о вреде курения, но еще больше она не хочет получить по шее от своего старшего брата. Это страшнее. Он не будет с ней церемониться и сюсюкаться.              — Мне тридцати секунд не хватит…– глупо захохотала она,              — Ты уж постарайся, — гаркнул Итэр и было слышно, как он захлопывает дверь машины. — я сейчас поднимусь.              И после этого был сброшен звонок. Люмин помнила, что Итэр едет из ВУЗа, а знание, насколько ему не нравится там работать, заставляло чувствовать у нее еще большее волнение. Девушка начала судорожно бегать по комнате, думая, что же может ее спасти. Сяо всё это время смотрел на нее, размышляя, стоит ли ему начать беспокоиться по поводу того, что он в его толстовке. Ведь проблема не только в том, что Люмин взяла сигареты, а в том, что это сигареты Итэра.              — Сяо, помоги мне! — заскулила она, тут же вспомнив, что он в толстовке ее брата, — что хочешь у меня проси.              А Сяо лишь фыркнул и скрестил руки под грудью:              — С чего вдруг? Нехер было у старшего брата сигареты таскать. — хоть он и не приветствует курение, людям он ничего говорить никогда не будет. Это ведь их выбор. Поэтому полностью встав на сторону Итэра упёрся он, — да и чем я тебе помогу, я и сам, как видишь, в его толстовке.              — Именно поэтому и прошу! — она схватила его за плечи, тряхнув, на что получила укоризненный взгляд и просьбу так не делать, — ты же Сяо!              И в этот момент они оба услышали, как открывается в прихожей дверь, и Люмин зажала руку Сяо, схватила сигареты и ринулась в коридор. Сяо ей помогать не хотел, поэтому встал с боку, будто безучастно, косясь на нее очень красноречивым взглядом. Как только девушка столкнулась с грозными глазами брата, то тут же с перепугу всунула в руки Сяо пачку сигарет, тем самым переведя всё внимание на него. Кадзуха тихо хихикнул, когда увидел, как растерянно посмотрел на эту пачку Сяо, и как потом перевел непонимающий взгляд на Итэра.       И Итэр тут же остыл.              — О, здравствуй, Сяо, — ласково отозвался он, подойдя к нему ближе. Он аккуратно забрал из его ладоней столь некрасивое и несуразное, и незаметно пальцами провёл по его запястью. — как у тебя дела? Давно не общались.              — Ты почему мне не отвечал? — уже Сяо грозно и недоверчиво издал хоть какой-то звук, — В чем проблема?              И теперь Итэр чувствовал себя провинившимся.       Кадзуха показал большой палец Люмин, гордо кивнув, а та с облегчением выдохнула, что тот полностью переключил своё внимание на него.              — Я телефон утопил, и всё не мог время найти с этим разобраться. Сейчас хожу только с рабочим. — тут же оправдался Итэр, больше не скрывая, что хочет взять того за руку, однако же, этого не делает.              И Сяо захотел сказать что-нибудь, что-нибудь уже в свое оправдание: почему же его избегал. Но не стал, так как чувствовал взгляды тех двоих. Он плотно сомкнул губы и выдохнул через нос, быстро приняв решение не казаться «странным»:              — Я тебе толстовку отдам завтра на работе. — сухо сказал он, отойдя к своим вещам, начав собираться уходить. — Я постираю ее.              Хозяин толстовки пожал плечами и даже не сопротивлялся:              — А-…ну хорошо, — как-то немного растерянно проговорил Итэр, не загораживая тому путь, наблюдая за тем, как он одевается, а со стороны Люмин и Кадзухи появились театральные кашли. Итэру понадобилось несколько секунд, что прощупать почву их внезапного приступа бронхита. Благо додумался: — а …точнее…ты можешь ее носить сколько ты хочешь…эм…              Со стороны раздались отчаянные стоны. Сяо и Итэр одинаково ничего не понимания устремили свои взгляды в их сторону, неосознанно встав плечом к плечу. Встав ближе.              — О, Господи Иисусе, и ты был женат четыре года?! — вскрикнул Кадузха, хватаясь за голову, а дальше подхватила Люмин:        Она молниеносно очутилась возле них и со всей своей немалой силой схватила их, предварительно слабо ударив по головам:       — Пока не разберитесь с вашей передружбой-недоотношениями не возвращаетесь! Идите хоть погуляйте в парке что ли! — и она их выставила, громко хлопнув дверью.                                                   ***              Они ведь правда в парк пошли.       Снега давно особо и нет. Лишь неприятная морось, которая была и сейчас. Частые фонари освещали размокшую дорогу, а мелкие летящие капли красиво рассеивались под их желтыми лучами.       Никого не было. Мало кто решался ходить здесь в позднее время, да и погодные условия не те.       Они завернули к аккуратной беседке, спрятанной среди кустов сирени, усевшись на единственной небольшой скамейке.              — Весной здесь особенно красиво, — попытался задать диалог Итэр, время от время спокойно вглядываясь в напряжённого и волнующегося Сяо.              Тот чуть посмаковал слова и сухо выдал:              — Представляю…              Между ними весит какая-то неловкость. Грань, пелена недоверия и неуверенности. Они оба вздыхали, будто совершенно не зная, что и сказать. Громкое молчание сопровождалось неритмичным стуком формирующихся капель, что разбивались о деревянные ступеньки. Где-то вдалеке разливался гул проезжающих машин, а голые ветки тоскливо скулили, слабо прогибаясь под сырым ветром.       Сяо от холода повёл плечами, неосознанно двинувшись ближе к Итэру. Тот же это заметил и быстро предложил дать ему шарф.               Получил отказ.              Говорить было одновременно о многом и о не чем. И один, и другой понимали, что стоит избавиться от недомолвок, начав уже хоть как-нибудь трогаться с места. И на огромное удивление инициативу взял на себя Сяо:              — Я скучал. — вновь повисла весьма плотная, хоть и короткая, пауза. Итэр ощутил, как внутри всё скрутилось и сжалось, — очень сильно. Мне стыдно, что я вынудил тебя …что…что будто пропал, что оставил тебя в подвешенном состоянии. Прости меня.              Если бы у скамеек была спинка, то Итэр обязательно откинулся бы на нее, но в связи с тем, что ее нет, ему приходиться опираться на собственные колени. Итэр повернул к нему голову, выдохнув из себя всё беспокойство. Сяо застыл, чувствуя на себе его, как обычно, слегка рассеянный, но тяжеловатый взгляд.              — Ничего страшного, Сяо, — беззлобно усмехнулся Итэр, а сам, не понимая почему, начал уводить взгляд, — ты растерялся. В этом нет ничего стыдного. Хочешь я те-...              Сяо резко нахмурился и взглянул ему в глаза, таким образом перебив его. Он наконец видит, как Итэр заставляет себя поддерживать этот зрительный контакт. И что взгляд не тяжелый, а сосредоточенный и напряженный:              — Ты…зачем ты это делаешь? — сконфуженно отчеканил Сяо, выпрямив спину.              — Конкретнее пожалуйста, — посмеялся Итэр, холодной рукой прикоснувшись к своей горячей щеке, остужая.              Сяо даже и не знал, как это назвать. Он напряг все извилины у себя в голове, подбирая и фильтруя каждое слово, в итоге, всё-таки придумав:              — Ты без конца ищешь мне оправдание. Пытаешься решить мои проблемы, — всё-таки звучало грубовато. Сяо на секунду прикусил язык, когда столкнулся с озадаченным выражением Итэра, но на долго останавливаться не решился: — не надо решать мои проблемы. Я и сам в состоянии их разобрать. Я перед тобой извинился, не чтобы оправдаться, а потому что ты не заслужил того, чтобы я вот так с тобой поступал.              Сяо уже и не обращал внимания на горящие щеки от переизбытка эмоций, как никогда испытывая уверенность, а вот Итэр наоборот неловко спросил:              — И что ты мне предлагаешь?              Сяо долго думать не стал:              — Поныть вместе?              Они оба резко увели взгляд друг от друга. Итэр с дрожью выдохнул, без особых явных эмоций смотря куда-то между досок в полу. Было видно, как мысли захватили его, вынудив будто покинуть Сяо на пару минут. Ему нужно было подумать. Сяо не торопил его реакцию, ждал. Ибо он понимает, что данное «предложение» не под Итэра, однако озвучить это посчитал необходимым.              — Ты один из немногих, кто перед мной за что-либо извинился. — сухо, хрипло заговорил Итэр, перестав смотреть на Сяо, — я не хотел тебя обременять своей назойливостью. Я-... Мне кажется, если я буду поступать в угоду собеседника, то ни у кого не возникнет вопрос моей «нормальности».              Сяо перекинул ногу через узкую скамейку, дабы повернутся к нему полностью корпусом. Итэр выглядел немного иначе. Вся та невидимая дымка, поддерживающая его вид, осела и показалось его бледное от усталости лицо.              — «Нормальности»? — уточнил Сяо, вздернув бровь.              — У меня расстройство аутистического спектора. — без заминки признал Итэр, начав теребить свои пальцы, заламывая их, — это было …весьма смущающее, когда с тобой общаются, будто ты не понимаешь разговорной речи… тогда я и начал учиться улыбаться. Ведь если ты красивый парень, умеющий очаровательно улыбаться, никто не попытается заглянуть глубже… по крайне мере, до этого момента никто не пытался заглянуть глубже. Я всегда старался вести себя с тобой искреннее, чтобы сохранить и свой комфорт, но когда я начинал в тебе сомневаться или чувствовать дискомфорт, то тут же принимался очернять себя, выставляя тебя в более выгодное положение.              Сяо даже ненароком вспомнил несколько тех случаев, когда они вроде бы спокойно разговаривали, а потом диалог резко переходил в более нескладное русло, когда хотелось залезть под стол от испытываемой неловкости. И вопрос о том, что у Итэра в голове, внезапно исчез.              — Моя влюбленность в тебя не является огромным вышедшим из-под контроля мимикрированием, — договорил Итэр, опять направив взгляд в его сторону, — мне правда хотелось бы за тобой ухаживать, давать тебе свои вещи и без лишних вопросов позволять то, что не разрешается никому. Моё желание тебе помочь возникло от мысли, что я буду принимать тебя любым. Я последнюю неделю просто не мог оторвать от тебя взгляда, всё рассматривая твою уходящую фигуру…              У Сяо в голове раздался визг сирены. Сейчас он точно должен что-то ответить и причем не менее откровенное, чем Итэр. А что ему говорить? То, что он «сохнет» по нему вообще практически с первых часов их знакомства? Что Итэр стал новой причиной его бессонницы?       Сяо взаправду очень сильно запутался. Но одно он знал точно, что этот человек стал для него намного ближе, чем можно сначала предположить. Намного. И он желает, чтобы стал еще ближе. В физическом плане в том числе.              — Итэр, не хочешь начать со мной встречаться? — без запинки, на одном выдохе даже не протараторил Сяо, — Ты просто не выходишь из моей головы…все последние полгода. Первое время меня невероятно сильно огорчал факт наличия у тебя жены, и в голове шли войны совести, морали и собственного эго.              — Как я понимаю победило эго? — усмехнулся Итэр, так же, как и он сев, только не перекидывая так ноги, да, откровенно говоря, очень сильно приблизился, — конечно хочу. Хочу просто до глупой улыбки на лице.              И Сяо удостоился чести узреть эту кривую и страшненькую улыбку, в искренности которой он просто не смел усомниться. В этот момент он стал благодарен своему тренеру, что довел его до изнеможения, и он смог встретился с таким человеком. Сяо не менее глупо заулыбался, с его губ непроизвольно сорвался самодовольный смешок:              — Если я не ошибаюсь, у меня еще весит долг?              Итэр уже не чувствовал прохлады, не чувствовал, как некоторые капли дождя всё-таки до них долетали, холодом залезая под шиворот. Зато он всем телом ощущал как долгожданное счастье разливается по венам.              — Если позволишь…– прошептал он, дожидаясь хотя бы короткого кивка головы.              Итэр оказался еще ближе, чем они сидели до этого. Его руки мягко переползли к Сяо, помещаясь точно под открытым пальто, на талии, которую скрывала плотная толстовка. Его толстовка. Сяо в нетерпении чуть поддался вперед, более скромно складывая свои руки у себя на бедрах. Будто боится ненужный раз прикоснуться к нему.       Итэр притянул его к себе, одну руку так и оставив на талии, а другой потянулся к его лицу, убирая волосы Сяо ему за ухо, да приподнимая его очки с носа, помещая их ему на голове. Он мягко прикоснулся к его щеке, словно не желает оставлять какой-либо след на его коже своей холодной рукой, пока Сяо ласково поддавался этой ладони, чуть больше раздвинув бедра, дабы было удобнее сесть ещё ближе.       Итэр остановился около самых губ, слышно, как их облизывая, но по какой-то причине так и не целуя. Сердце Сяо уже давно бешено колотиться в груди, умоляя уже наконец перестать растягивать этот момент, уже наконец крепко прикоснувшись к нему губами. Итэр ощущал напряжение мышц Сяо под его ладонями, и как тот слабо подрагивает от мучительного ожидания, да все старается не задерживать дыхание.       Итэр и сам взволнованно хмыкнул, ведь причиной его стопорения стала мысль о том, что это, вероятно, первый поцелуй Сяо. Беспокойство, как лучше к нему подступиться и как именно поцеловать засело. Однако этой мысли не дал взять контроль именно сам Сяо, который был уже не в силах так сидеть, и своей горячей ладонью притянул Итэра, чуть резковато схватив его за шею.       Сяо настойчиво впился в губы, из-за чего в последствии ему пришлось быстро себя успокоить, когда осознал, насколько порывистым оказался этот жест.       Итэр быстро перенял инициативу на себя, помня, что Сяо просто-запросто не умеет.       Итэр никогда не испытывал подобного удовольствия, никогда ещё тяжёлая истома так приторно не окутывало все его нутро. Он никогда не мог предположить, что поцелуй может приносить такое огромное наслаждение и отсутствие какой-либо брезгливости. С бывшей женой было всё иначе: она никогда не заботилась о чувствах Итэра, и всегда грубо втягивала то в поцелуй, то в постель, не зависимо хочет ли он вообще, — а тут именно этот еще пока что робкий Сяо, который даже не понимает, что ему можно прикоснуться к нему.       А все дело в том, что Сяо помнит о его нелюбви к лишним прикосновениям, поэтому Итэр ему обязательно напомнит, что прикосновения от него не лишние, а нужные. Именно от него и никого другого.       Итэру пришлось чуть придерживать голову Сяо, дабы тот не поддавался смущению и не пытался ее неосознанно уводить или отворачивать, из-за чего и на то его обрывистое и рваное дыхание на долю секунды становилось более слышимым. Будто набирает немного воздуха, чтобы погрузиться под воду.       А когда Итэр то ли случайно, то ли намерено чуть прикусил ему губу, Сяо был готов сгореть на месте, от осознания того, насколько сильно ему это понравилось.       Первым отстранился Итэр, медленно, с последним коротким поцелуем в губы, просто лишь чмокнув, создавая небольшую дистанцию между ними. Он поднял глаза на выражение Сяо, который, по большей части, прибывает в шоке, что его первый поцелуй был хоть и корявый, но французский. Короткий и неумелый по его вине. Для азиата от мозга костей Сяо это было на грани звенящей похоти и разврата, и невероятной чувственности и влюбленности. Огромной степенью близости.       Взгляд Сяо всё ещё упирался тому в губы, и он без лишних раздумий вытер большим пальцем у него небольшую каплю слюны. Он окончательно опустил глаза, пытаясь сбить возросшую температуру тела, все ещё несмотря на…своего молодого человека, на своего Итэра.       Но у Сяо не вышло так долго прятать глаза, так как сам Итэр мягкой ладонью поднял его голову за подбородок, заглядывая ему прямиком в глаза. И он окончательно потерял дар речи: Итэр так же смущён. У него может не так сильно порозовело лицо, как у Сяо, но оно явно такое же горячее, как у него.              — Все хорошо? — тихо задал вопрос Итэр, не сумев сдержать сухого смешка, — или мне идти в аптеку покупать успокоительное?              Сяо, кажется, выдохнул весь воздух в лёгких и уронил голову ему на плечо, руками обхватив крепкую спину. Не нужны ему никакие успокоительные, когда рядом он. А на сбитие горячности он положился на холодный всё-таки ещё зимний ветер.       Итэр как и в прошлый раз немного неуверенно его обхватил в ответ, поудобнее устроившись на скамейке, радуясь, что абсолютно никого нет в этом парке в столь позднее время.       Сяо тихо дышал, упираясь лбом тому в ямку ключицы, вдыхая едкий запах хлора и слабого запаха табака. Он мысленно уже подумал, как потом будет его засыпать комплиментами о прямых волосах, что прямо сейчас немного щекочут его лицо.       Они посидели так совсем немного, и это молчание опять прервал именно Итэр:              — Курить охота…— почти прошептал, все ещё не разрывая согревающих объятий, и из-за них ему быстро поступил ответ:              —Так покури, — тихо проговорил Сяо, видя, как из пальто Итэра торчит та самая пачка. Он решил пока что не задаваться вопросом, по какой причине тот начал самостоятельно покупать себе сигареты. Решив оставить этот вопрос на потом.              —Не-а, — мотнул головой Итэр, — не буду рядом с тобой курить. Ещё успеешь пропахнуть табаком из-за меня, да и… Аллергик ты...Мало ли…              —Знаешь, я не очень хочу сидеть в объятиях нервозного тебя, которого ломает, что ему нужен никотин, — усмехнулся Сяо, приподнимая голову с его плеча.              —У меня не настолько сильная зависимость, — закатил глаза Итэр, не сумев сдержаться и последний раз поцеловал того в лоб, расцепляя объятия, — пойдем, поздно уже. Домой тебя отвезу.              Итэр первый встал со скамейки, протягивая руку Сяо, как бы предлагая помощь встать, и в этот раз тот без лишних слов схватился за протянутую ладонь. И вопреки ожиданиям, Итэр не убрал ее, как он встал, а крепче схватил и повел в сторону выхода парка.       Только и был слышен тихий диалог, который всё отдалялся и отдалялся от этой беседки:       — Не хочешь снова начать ходить на массаж?              — Там этот…— хмуро отчеканил Сяо в ответ. — видеть его даже мерзко.              Итэр красноречиво пару секунд помолчал, хитро щурясь в его сторону. Погладив большим пальцем его запястье, крепче его сжав, он на легке бросил:              — Ну…насколько мне известно, его все-таки настигла карма…