Громче, чем думали

Антон знает, что Арсений ёбнутый. Также он знает, что билеты в конечную точку путешествия уже куплены, контракт на аренду огромного дома на первые полгода (пока все не найдут жилье в спокойном темпе) подписан, и в России их не держит больше ничего. Но Антон, привыкший скрывать все свои отношения в той или иной степени, не знал, что Арсений достаточно отвязный, чтобы в эфире телеграма, куда они решили выложить спэшл «Громкого вопроса», выступить настолько открыто. Они играют сегодня только черные вопросы, так как спэшл, хуё-моё, и это предсказуемо сложно. Фандом, безусловно, подозревает неладное: что за спэшл, почему? Но у них есть оправдание: пул концертов за рубежом, решили снять выпуск на выезде, вы же сами расстраивались, что импровлогов больше нет. Предлог такой. На самом деле, этот выпуск — то, с чего начнется через несколько дней лавина: дорогие наши, мы приняли решение уехать из России, надеемся, временно (ага, ха-ха, понятно же, что после такого пути назад в ближайшее время не будет), будем держать в курсе, снимать контент в другом режиме тестово, приходите на концерты, кстати, впереди вторая половина тура, вот ссылочки. Выжить бы, но не впервой — привычно импровизируем. Так как они на гастролях, эфир снимают без гостя, вопросы читают по очереди. В суперигре смысла сегодня нет, и они решают играть 9 вопросов, что предсказуемо вызывает ужас у Димы, но ребята непреклонны — раз сегодня сложно, пусть сложно будет всем. Обстановка, насколько это возможно, расслабленная — можно себе позволить, когда снимаешься не для медиахолдинга, а вроде как по приколу. То, что для медиахолдинга они уже свое отснимали, всё еще не укладывается в голове, но когда-то и переезд в Москву в голове не укладывался, и покупка нескольких машин просто потому что, и секс с мужчиной. Кстати, об этом. Антон рад, что можно больше не скрываться так сильно, не отдергивать руку перед камерой, не силиться отводить взгляд, не стесняться сказать лишний раз имя Арсения, если думаешь о нем — не Воландеморт же это, небо не упадет на землю. Но Арсений, кажется, в отлете от перспективы какой-никакой свободы намного больше, чем Антон. А еще Арсений, пока это было возможно, пока это не относилось к преступлениям, очень даже не скрывал свою личную жизнь, а делился любовью и счастьем открыто. С разводом это закончилось, потому что сначала было нечего, потом — нельзя. Арсений, конечно, вкидывал намеки, да что уж там, оба они вкидывали, и ребята не отставали, потому что усталость накапливается, нет-нет да и задолбает чувствовать себя в клетке, пусть и золотой. Хочется хоть немного сделать что-то наперекор. Так что вкидывали, секретничали для своих, шифровали. И Антон, хоть и выдохнул сейчас немного, все равно перед началом не стал стоять рядом с Арсом в кружочке телеграма, пока тот улыбался на камеру, а чмокнул его коротко в висок и отошел прежде, чем съемка началась. По привычке. На последнем вопросе Дима берет карточку и не может объяснить, вот вообще. Он машет руками, матерится, прячет в ладонях лицо, потом силится что-то сказать, но Антон видит что-то вроде «пол батарея дерево», и собрать это хоть в какое-то подобие вопроса или ответа не получается совсем. Время кончается, Антон говорит, что не понял нихуя, по смеху Арса и Сережи понятно, что они в той же ситуации. Дима говорит: «Пацаны, сорян, реально херово объяснил», — и медленно черкает на карточке буквы загадочного ответа. Антон знает, что это бесполезно, но не может не спросить: — И что писать? — Ну что-нибудь напиши, — мгновенно отвечает Арсений. Он сегодня не так злится на все косяки, потому что игра между собой, и можно свободно говорить, когда что-то идет не так, не боясь обидеть гостя. Так что Арс больше похож сегодня на себя в Тейбл Тайме, и Антон, подумав об этом, пытается забыть блядскую майку. Он в тот вечер зажал Арса в углу и сказал ему, что если он будет что-то пошло шутить в этом наряде, Антон отдерет его прямо на этом столе. Прямо перед камерой. И со Стасом объясняться будет потом сам Арсений. Видимо, Антон выглядел достаточно грозно в этот момент, потому что первая же попытка пошутить про кольцо на член сразу же прервалась, стоило ему бросить на Арса суровый взгляд. Или, возможно, Арсения больше пугал Стас, не суть. Все эти воспоминания не помогают, и Антон заводится. Он знает, что звучит глупо, но говорит: — Да ну его нахуй, я не буду ничего писать. — Напиши, — отвечает Сережа. — Ну что написать? — О, а давайте напишем друг другу что-нибудь хорошее? — выдает Арсений. — Пацаны, ну правда, мы всю игру так орали друг на друга, Поз вон аж объяснить ничего не смог совсем. А мы же команда! — интонации Арса точно такие же, как при игре с гостями, вот только сейчас это действительно правда, хоть Арсений и иронизирует. — Вот, я напишу «Поз бог», — подхватывает Сережа. Дима улыбается, явно благодарный за поддержку. — Ну и всё, пишем! — командует Арсений. Что писать, Антон всё еще не знает. Ну хоть не про батарею. Он смотрит на Арса беспомощно, но тот сосредоточенно уткнулся в карточку, так что помощи ноль. Антон, не придумав ничего лучше, пишет «Ребята, вы — это ЕЕЕЕБАТЬ», отсылая к 7 из 7 и надеясь, что это немного всех повеселит. — Давайте, говорим, кому написали, и показываем, — продолжает командовать Арсений, ослепительно улыбаясь. Антон немного залипает, но слышит, что Дима говорит: — Серёг, ну я тебе написал. Чтобы ответочка на бога. Дима разворачивает, как и с каждым вопросом сегодня, сначала в экран, а потом к ребятам карточку, где написано «секси ум», и первый разматывается сам. Сережа падает лицом в стол, Арсений хихикает, а Антон просто рад, что они вместе. Ебучая, блин, семья. Такие охуенные. — Ребят, — говорит он, пока совсем не расчувствовался, — а я не смог выбрать и всем сразу написал. Вот. — Потому что это ЕЕЕЕЕЕБАТЬ, — орут они все вместе и хохочут. Антон думает, что Арсений круто придумал с этими ответами. Какой же Арсений все-таки... Арсений. И злится так, что лото становится мемом на годы, и мирит всех, будто уверенный, что иначе быть не может, и ищет каждую минуту внимания, и как же Шаст, блин, счастлив, что он хоть немножечко, хоть иногда может это внимание дать, рассмеявшись в ответ и замечая, как Арсений доволен тем, что его опять заметили. — Я обещал, я написал, — Серёжа показывает свое «Поз бог», окруженное темными очками и крестами. — А я же просил без спойлеров, — тут же выдает Арсений. — Давай переписывай! Сережа быстренько втискивает на свободный участок «не то что Арс» и тычет обновленной карточкой в Арсения, который кивает и говорит, что это не для камер, зная, что поклонники разберут картинку на пиксели. А потом Арсений говорит: — Шаст, это тебе. И разворачивает карточку, на которой нарисовано сердечко. Черный контур на красной карточке, нарисованный миллионы раз людьми для своих любимых на всевозможных поверхностях, понятный в любой стране без перевода. Такой, сука, однозначный, но такой невозможный еще несколько дней назад, что Антон буквально стопорится и спрашивает: — Это что? Арсений пару раз моргает, потом расплывается в улыбке, поворачивается к камере и говорит: — Кто на эфире, объясните Шасту, пожалуйста, что это, он потом посмотрит. Антон сидит в ахуе. Он понимает, что Арсений только что ему признался в любви. На эфире. И у этого точно сложно будет найти какой-то второй смысл. И им пиздец. Точнее, как. Им, может, и не пиздец уже теперь, успокаивает себя Антон, напоминая про новую реальность, но это такой шаг, о котором Антон не мог даже помыслить. Ему было неудобно и стыдно, они зажимались в гримерках, как школьники, но это правда был максимум публичности, который он мог себе представить. А тут его мужчина буквально на несколько тысяч человек в онлайне признается ему в любви. Вот это и правда ебать. Антон смотрит на ребят. Сережа хохочет, Дима хитро посматривает на всех троих по очереди с улыбкой, а Арсений... Арсений переживает. Антон видит все сразу, и эту восковую улыбку, и расправленные нервно плечи, и стиснутые пальцы. Он не может ответить, но может хотя бы достойно вывезти, и он говорит: — Обязательно посмотрю. И это был «Громкий вопрос», подписывайтесь на нас, всем пока! Камеру выключают, а Шаст тянется к Арсу прямо через стол, благо, длина рук позволяет. Сжимает его пальцы, чуть тянет, чтобы Арс посмотрел, наконец, на него. — Не стоило? — Арсений говорит так тихо, что Антон не уверен, что снял наушники, но всё равно понимает. Как и всегда. — Стоило, — он мало что может сказать сейчас, но знает, что это он сказать обязан, потому что это правда. — Я просто в ахуе. — Да мы все в ахуе, — Дима поднимает брови и качает головой. — Ой, да забейте, — говорит Сережа, на удивление всё еще посмеивающийся. — Ну знают и знают. Они и раньше знали. — Не все, — упрямо говорит Дима. — Ну и хуй с ними, за нас с вами, теперь знают. Погнали плавать, я чот так заебался с этой съемкой. — Теперь комменты закрывать, — бормочет Дима, вставая из-за стола. — Ну да ладно, поздравляю с каминаутом, получается, гуси? — он смотрит на Антона и Арсения, которые так и сидят, сцепив пальцы. Антон, не зная, что ответить, улыбается робко. — Да ладно, — Дима, видимо, понимает, что был резковат, — всё равно бы понятно стало, так что месяцем раньше, месяцем позже. Но Арс, ты бы хоть предупредил. — Это был порыв! — театрально играя бровями, говорит Арс. Дима ржет и уходит из комнаты вслед за Сережей, говоря, что ждать они их не будут, так что пусть пиздуют за плавками побыстрее, если хотят вместе погнать к воде. — Слушай, я не знаю, что сказать, кроме того, что я тебя тоже люблю, — говорит Антон, придвигая стул поближе к Арсу и снова беря его руки в свои. — Шаст, ну ладошки мокрые твои опять, — кривится Арс, но не забирает руки. Просто волнуется. Антон смеется, не зная совсем, как ему быть. — Я не знаю, как мне быть, — говорит он вслух. — С чем? — С тобой. В смысле как, блин, мне быть хоть чуточку тебя достойным. — Шаст, ты ебанутый? Я только что тебя аутнул в прямом эфире без спроса, а ты говоришь, что ты меня недостоин? — Да бля, я не против, что аутнул, хоть и не ожидал. Я просто... — Ты правда не против? — Арсений снова робок, и Шаст снова заставляет себя собраться, чтобы отвечать четко, ведь в такие минуты это жизненно важно. Хоть кто-то должен говорить прямо, раз второй не может. — Я правда не против. Я за. Я не был готов, и я не умею вот это всё, блин, ты же знаешь. Романтику эту. — А валентинку для футболки мне кто подписал? — Ты спиздил стикер, который я приклеил на коробку со своим шмотьем в офисе, и обвел это в сердечко! — Это валентинка! — упрямо тянет Арс и хихикает. — Короче, Арс. Я к тому, что я не против. Просто дай мне время, ладно? Не молчи, если не хочешь, просто извини, если я не буду тоже признаваться тебе в любви на все соцсети, ладно? Я, блин, за эти годы так привык, что иначе никак, что вообще не представляю. Что вот сейчас будет? Нам же смерти будут желать в комментах. Хейт одно дело, но доносы опять пойдут, просмотры упадут, опять же... — Шаст, слушай. Ну нам заначки на несколько лет жизни хватит. Ну и пусть падают, главное, чтобы у нас не падало. — Ой, да пошел ты нахуй, — Антон не может не рассмеяться даже с такой тупой шутки. — Прям тут? — ну всё, Арсений на игривом, спешите видеть. — Сначала плавать, а то я тоже заебался. А потом посмотрим. Арсений встает, явно недовольный тем, что шуточку не оценили, но, получив шлепок по бедру и вкрадчивое «Посмотрим, как вести себя будешь» в спину, расплывается в довольной улыбке, Шаст не видит, но чувствует, наверное каким-то специальным органом, настроенным на Арсения, и нет, это не хуй, как предположил Арсений, которому Антон однажды в порыве чувств попытался это рассказать. И благодаря тому же арсеньераспознавательному органу Антон знает, что Арсений чувствует то же самое. Все эти годы.