Неоднозначная любовь

— Вот чëрт!       Укутываюсь в тонкую куртку, тщетно пытаясь согреться на морозе. Я сижу на скамейке поздним зимним вечером, не желая идти в дом, где меня ожидает очередная порция криков и брани от моего парня. Я давно задаю себе вопрос: «А чего ты хотела? Ты прекрасно знала, на что идëшь, вступая в отношения со Скарамуччей: человеком, у которого количество психотравм превышает твой и его возраст вместе взятые. Так чего ты хотела, если тебе было известно о его дурном характере и жестокости? Неужели думала, что станешь для него кем-то особенным? Мечтала, будто он навсегда останется таким добрым, каким был для тебя в начале отношений? Надеялась стать первой девушкой, с которой он не будет вести себя по-свински, постоянно унижая и ругая, как только может?».       Сегодня я ушла из нашего дома под предлогом покупки продуктов, пока мой парень кричал мне недовольным голосом: — И чтобы быстро пришла! Знаю я, куда вы все в такое время захаживать можете…       В его руке красовалась бутылка с алкогольным напитком, к которому он пристрастился после очередной сцены ревности, устроенной им же. Я разговаривала со своим коллегой по работе, и во время нашей беседы он положил руку мне на плечо. К несчастью, именно в это время к зданию работы подъехал Скарамучча, обязательно самостоятельно забирающий меня из любых мест. Мне страшно вспоминать тот момент… Бедному коллеге «набили морду» до страшных синяков, и с тех пор он больше даже не дышал в мою сторону. А меня, до боли схватив за запястье, поволокли в машину.       Всю дорогу мой парень молчал, в то время как я тряслась, пытаясь придумать оправдание тому, чего не делала. Мне не за что было себя винить, однако я считала иначе: этот человек давно умел вогнать меня в состояние жертвы, безвольно дрожащей в углу и ожидающей «справедливого» возмездия со стороны более сильного чудовища. Да-да, не побоюсь назвать его именно так: я уже давно не вижу в этой «оболочке» ничего общего с милым пареньком, что дарил мне цветы в начале наших отношений и обещал любить меня вечно.       Мы подъехали к нашему жилищу и, затащив меня за руку в комнату, Скарамучча кинул меня на диван: — Что это, мать его, было?! — Когда-то любимое мною лицо побагровело от злости, а руки сжались в дрожащие кулаки, готовые ударить в любой момент. — Ничего не было, честно. Между нами ничего нет и не было, мы просто знакомые, — я вжимаюсь в мебель, чувствуя, как мой мозг отключается, превращая мой ум в сознание пятилетнего ребёнка. — Мы?! Значит, уже и «мы» есть?! Ты спала с ним? Признайся мне, ты его хочешь, верно?!       Его кулак громко бьёт по столу, стоящему между нами, а я начинаю дрожать от паники, чувствуя подходящие к горлу рыдания: — Я же предупреждал тебя не общаться больше ни с кем из этих извращенцев-мужиков! Ты принадлежишь только мне, но, похоже, забыла об этом. Ничего, я тебе напомню.       Он подходит ко мне, занося руку для удара, пока я пытаюсь прикрыться хоть чем-то, защитив себя. Смотрю в глаза некогда человека, а теперь безумца, и вижу в них жестокость, с которой он наверняка будет меня избивать. Но вдруг выражение лица «убить» сменяется непониманием: парень опускает кулак и, проведя пятерней по волосам, быстро вылетает из комнаты, оставляя меня одну сотрясаться в рыданиях от пережитого страха.       С того момента он пьёт, практически «не просыхая», отвлекаясь от любимой бутылки только ради криков на меня и потребностей его тела.       И теперь, смотря на большие сугробы пушистого снега, которыми завалена вся улица, заледеневшие деревья и заиндевевшие окна рядом стоящих зданий, я понимаю, что лучше замёрзнуть намертво, чем вернуться к человеку, превратившемуся в «нечто», что теперь ждёт меня в дверях дома каждый раз, как разрешит выйти на улицу, и то только ради дел, которые попросту нельзя отложить или отменить: покупка продуктов и различных средств гигиены. Теперь мне нельзя даже работать: спустя неделю с того злосчастного случая с коллегой, Скарамучча заставил меня уволиться и быть под его присмотром вечно. Ходить во все места, в которые мне надо, только вместе с ним, будучи под присмотром новоиспечённого охранника, что нападёт на любого, кто осмелится только взглянуть на меня.       Однако после месяца такой жизни, он запретил мне ходить, куда я хочу, даже в его присутствии, оставив в списке разрешённых мест только магазин с продуктами и товарами для дома. А после перестал посещать и свою работу, объяснив это тем, что в его отсутствие я могу ослушаться наставления «сидеть дома» и начать гулять направо и налево, как наверняка того хочу. Но он не позволит мне этого сделать, будучи рядом со мной абсолютно всегда.       Так что теперь мы живём на оставшиеся от его былой высокой должности сбережения, что наверняка закончатся очень и очень нескоро. Хотя «живём» — слишком громко сказано. Я просто существую, стараясь не умереть в ожидании чуда, что непременно должно когда-нибудь наступить. Чуда, что вытащит меня из всего этого дерьма, оставив всю прошлую жизнь позади. Оно, ведь, появится, верно?..       Но теперь у меня не осталось сил даже для существования. Я поняла, что не вернусь сегодня в проклятый дом. Либо я сбегу, либо умру здесь, но к этому монстру больше не возвращусь.       Я должна была вернуться три часа назад, так что теперь он наверняка начал искать меня, бегая по всем наиболее вероятным местам моего пребывания. Но я выиграла немного времени, приехав в место, находящееся на окраине города, до которого ему придётся добираться минимум час-полтора, если не больше, учитывая пробки.       Также, я смогла украсть сравнительно небольшую сумму денег. Думаю, её должно хватить на билет до другого города, в котором у меня есть друг Венти. Мы с ним довольно близко общались до тех пор, пока Скара не запретил мне как-либо взаимодействовать и с ним. После этого случая Венти пытался связаться со мной, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке и я жива. Он даже приехал к нам домой и стучался в двери и окна, пока не увидел вышедшую меня, сказавшую ему: «пожалуйста, прошу, ради меня и моей жизни, больше не появляйся здесь и не пытайся поговорить со мной. Иначе Скара уничтожит не только меня, но и тебя». Молчаливые слезы катились по моему лицу, не останавливаясь. И хотя Венти пытался успокоить меня и заверить в том, что найдёт способ мне помочь, я умоляла его просто уйти из моей жизни, потому что иначе не только мне, но и дорогому для меня человеку не поздоровится.       Скара будто с цепи сорвался, когда услышал его голос. Ещё в начале нашего знакомства он был в курсе моей дружбы с Венти. Мой друг раздражал его настолько сильно даже раньше, не то что теперь. Так что, ведомый очередной прихотью, на которую его натолкнула ревность, на следующий день после разговора с моим другом, Скарамучча заставил меня сменить номер телефона, а также наше место жительства, переехав в совершенно другой район. Наверняка для того, чтобы, даже если очень попытается, Венти меня не нашёл.       С тех пор он всё же исчез из моей жизни. Либо из-за удачной работы плана моего парня, либо поняв, что Скарамучча контролирует абсолютно все аспекты моей жизни и звонки или сообщения в мой адрес будут лишь весомым аргументом в пользу свершения приговора против моей жизни.       И даже несмотря на то, что мы с моим другом не общались уже достаточно долгое время, я знала, что он совершенно точно не оставит меня в беде и не прогонит прочь со своего порога. Мне было действительно неловко приходить к нему после случившегося, но у меня просто не было иного выхода. Больше у меня нет ни родни, ни даже знакомых, которые могли бы хоть как-то поддержать меня.       Я встаю со скамейки, поднимая глаза на огромную, светящуюся разноцветными огнями вывеску «аэропорт». Подошло время посадки, и я готова бежать из этого ада. ***       Несмотря на всё никак не оставляющие меня дурные предчувствия и приступы паники, нагоняющие далеко не самые позитивные мысли о том, что мой парень найдёт меня и не позволит улететь, всё прошло гладко. Десятичасовой перелёт окончен, и я прибыла в город, в котором сейчас одиннадцать утра.       Я стою на пороге квартиры своего друга, пытаясь найти в себе силы для того, чтобы постучать. Когда я находилась под угрозой смерти, мой план казался более чем гениальным и практичным, но теперь… Всё смотрится так, будто я сошла с ума: что, если Венти не будет рад меня видеть и, сказав, что я совсем ополоумела, закроет дверь прямо перед моим носом? Такую возможность нельзя исключать. Или же он в длительной поездке в другом городе, а мне придётся искать место для ночевки и жизни на улице?       При мысли о последнем варианте моя кожа покрылась мурашками ужаса. Даже несмотря на домыслы здравого смысла, однозначно нужно постучать в эту чёртову дверь, раз уж я всё равно здесь. Сделав глубокий вдох, стучу в дверь три раза. Несколько секунд до моего слуха доносится лишь тишина, а моё сердце падает в глубокую яму отчаяния. Но потом я слышу лёгкие шаги и преграда между мной и квартирой друга открывается.       Мгновение мы смотрим друг другу в глаза, а потом Венти со вздохом облегчения кидается мне на шею: — Это ты! Хвала богам, ты жива! — частое дыхание выдаёт большую возбуждённость человека рядом со мной. Хотя, учитывая, что он наверняка уже считал меня погибшей или замученной моим «возлюбленным», это понятно. Любой бы испытывал такой прилив эмоций.       Он отодвигается от меня, словно только теперь вспомнив, что вообще-то я не должна здесь находиться: — Но как ты сюда попала? Ты же живёшь в другом городе, как тебе удалось сбежать от него?       Я с облегчением замечаю, что Венти ни капли не злится на меня за наше последнее расставание и, похоже, простил мне мою вынужденную грубость. Именно за это я всегда обожала этого паренька — он очень добрый и готов простить тебе любую гадость. — Хотя подожди, что это я. Мы обязательно поговорим об этом, но не здесь. Проходи, дорогая, садись. Сейчас я заварю тебе чай, я мигом.       Венти закрывает дверь и лёгким ветерком уносится на кухню, делая мне приглашающий жест рукой в сторону места за столом.       Я рассказываю ему всю историю, пока он слушает, практически не перебивая меня. Единственным звуком, что он издавал за время моего повествования, были лишь вздохи шока и ужаса, когда он слышал об условиях, на которых я всё это время жила со Скарамуччей. Вспоминая все эти моменты, я не могла спокойно сидеть на месте, поэтому встала со стула и начала расхаживать по комнате, сопровождая свои слова активным жестикулированием. Когда я дошла до момента, где рассказывала о нежелании больше жить таким образом и моих мыслях о самоубийстве в случае провала плана, глаза Венти наполнились слезами. Я видела, насколько больно ему было слышать всё это. Он всегда был очень чувствительным человеком, для которого эмоции окружающих ощущались в сто раз сильнее собственных. Мне было очень неприятно заставлять его испытывать на себе шквал отчаяния, страха и злости, что я переживала всё долгое время проживания со своим парнем. Однако теперь я чувствовала, что больше не могу держать это в себе. Если не выпущу весь этот яд вовремя, он отравит меня изнутри.       К концу моего рассказа по лицу парня бежали слëзы, однако никаких звуков с его стороны больше слышно не было. Встав со своего места, он молча подошёл ко мне и обнял, положив свою голову на моё плечо: — Прости меня… Я должен был помочь тебе, но не знал, как это сделать, — он всхлипывал, а его тело сотрясалось от рыданий. — Почему я не смог спасти тебя вовремя? Тогда бы тебе не пришлось переживать весь этот ужас. Я так хотел вернуться на следующий день после того, как ты решила оборвать нашу дружбу, но не знал, где тебя искать. Твой номер телефона всегда был недоступен. Дом, в котором вы с ним жили, теперь принадлежал другому человеку, а все твои друзья и знакомые не имели ни малейшего представления, где ты и жива ли вообще? Прости меня, если бы я не был так жалок… Но, хвала небесам, ты жива, — отстранившись, он посмотрел мне в глаза. — Это самое главное. Я так рад, что у тебя получилось сбежать.       Мне было очень больно видеть, как он винит себя в ситуации, где не мог помочь никоим образом. Каждый раз, когда я вижу, как его глаза наполняются слезами, мне хочется утешить его, сказав, что всё будет хорошо, а после этого пойти и уничтожить тварь, обидевшую его. Но теперь, похоже, этой тварью являюсь я?.. — Извини за такую бурную встречу. Ты наверняка ожидала не этого, — смеясь, Венти вытирает мокрые от слëз щеки. — Я просто так рад, что с тобой всё хорошо. Знаю, что ты хочешь задать мне вопрос по поводу места твоего проживания. Можешь даже не спрашивать. Ты можешь жить вместе со мной ровно столько, сколько твоей душе будет угодно.       Парень улыбается мне, и в моём сердце разгорается огонёк нежности: этот человек так добр и милосерден, что порой мне начинает казаться, будто жизнь послала мне ангела, спустившегося с небес. Не знаю, каким образом смогла заслужить такой подарок, однако очень благодарна за него. — Слава богу, что ты есть в моей жизни, Венти, — я немного грустновато улыбаюсь, а мой друг смеётся, отпуская с этим прекрасным звуком все те ужасы, что были пережиты нами обоими по милости Скарамуччи. Однако мне предстоит ещё одно дельце…       Когда Венти уснул, перед этим предоставив мне самую лучшую комнату в квартире, я включила свой телефон, предварительно выйдя на балкон. Сейчас мне предстоит нелёгкий разговор.       Как только экран смартфона загорается, я вижу тридцать семь пропущенных от своего парня. Представляю, какой скандал он мне устроил бы, вернись я-таки теперь домой. Боюсь, что в этот раз остановиться вовремя он уже не смог бы, и сейчас я лежала бы вся в синяках и ранах от его ударов.       Сделав глубокий вдох, нажимаю на его имя в контактах устройства и прикладываю телефон к уху. Спустя всего лишь один гудок слышу взволнованный голос: — Где ты? Ты пропала уже больше десяти часов назад, просто уйдя за покупками, и я подумал, что случилось что-то страшное. Я объездил весь город, но тебя нигде не было. Где ты, милая?       Сморщиваюсь, услышав последнее слово. Последний раз Скарамучча называл меня ласковым прозвищем более полугода назад. И то, когда испугался, что я могу его бросить, уехав к подруге. Но теперь он даже не ожидал, что мне осталось куда идти и, похоже, был взаправду удивлён и встревожен. Он почувствовал, что я готова сорваться крючка, если уже этого не сделала, и теперь аккуратно прощупывал почву. — Где я неважно. Главное то, что я хочу сейчас тебе сказать. — Ощущаю, как чувство триумфа от наступления долгожданного момента заполняет каждую клеточку тела. Делаю глубокий вдох и выдаю: — Я бросаю тебя, Скарамучча. Я устала жить в твоём плену, откуда не могу вырваться никуда, кроме того света. Ты и твой алкоголизм мне надоели. Я устала жить в постоянном страхе того, что тебя переклинит и ты убьёшь меня, сам потом об этом не вспомнив. Я больше не хочу так жить.       В трубке меня встречает гробовая тишина, и когда в моей голове проскальзывает мысль, что сейчас мой парень обрушит шквал ругани в мою сторону, слышу тихий грустный голос: — Как ты могла так поступить со мной? Я же всё для тебя делал, а ты… Да я из-за тебя и начал пить! — Что? — нервный смешок вырывается из моего горла. Теперь он станет перекладывать всю ответственность на меня, серьёзно? — Мне стало слишком страшно от того, что я мог ударить тебя тогда в порыве гнева. Поэтому, чтобы больше такого не случилось, я начал пить, пытаясь заглушить свою ревность. Но, как видишь, это не помогло и переросло в зависимость. Пожалуйста, вернись ко мне. Ты же знаешь, что без тебя я не выживу…       Какая-то часть моей души всё же шевельнулась при его словах, однако я понимала, что если вернусь к нему, то буду ходить по замкнутому кругу, в конце которого меня будет ожидать смерть: либо от его рук, когда он, напившись, убьёт меня, либо от моих, когда, устав от такого существования и выживания, я просто сведу счёты с жизнью без его помощи.       Эти отношения уже давно себя изжили. Сейчас он вроде бы не притворяется, но я уже знаю, как хорошо он умеет играть «бедного маленького мальчика», что без меня жить не сможет. А потом снова начинает показывать свою сущность, издеваясь надо мной всеми известными способами. — Прости, Скара, но я к тебе не вернусь. Даже после твоего признания. Я больше не люблю тебя, потому что тот милый и добрый парень, с которым я начинала отношения, уже давным-давно мёртв. А тот, с кем я разговариваю сейчас, является лишь тенью того, кем был когда-то. — Ах ты дрянь! Уже нашла себе кого-то, да?       Как раз то, о чём я и думала. Даже после своих душещипательных объяснений в любви он будет продолжать вести себя как и раньше. — Я нашла свою самооценку и любовь к себе, которые, видимо, во время отношений с тобой потеряла в бездне самопожертвования. Спасибо тебе за опыт, которым меня наделил. Благодаря ему я больше не повторю предыдущих ошибок и не стану ожидать чуда, из-за которого человек станет лучше. Я больше не люблю тебя, и на осколках нашей любви мы уже ничего не построим. На том месте я возведу новый храм, посвящённый любви к себе, которую я, пройдя через огромное количество боли и унижения, наверняка заслужила. Не пытайся искать меня, у тебя всё равно ничего не получится. Желаю тебе всего хорошего, но вдали от меня. Надеюсь, что стану последним человеком, которому ты испоганил жизнь. Прощай. — Ты ш… — не дожидаясь полного ответа, отключаю телефон и блокирую номер. Мне в лицо дует свежий ветерок, а вместе с лучами забрезжившего рассвета в моей душе появляются надежда и планы на новую жизнь. Возможно, временами нелёгкую, зато однозначно свободную. Теперь я смогу жить так, как действительно того хочу и заслуживаю. И больше ни один человек не сможет мне помешать.