Второй в подарок

Взгляд с порога спотыкается о знакомую макушку. Рядом с его новым приятелем трется какой-то упырь, так что Дилюк падает на соседний стул, делает заказ у бармена и спокойно начинает обратный отсчет до того, как отправит этого горе-кавалера подышать свежим воздухом. Благо объект его интереса отшивает своего ухажера без сторонней помощи, а потом замечает Дилюка и переключается на него сам. — А тебе чего? — резко спрашивает он. Справедливо, учитывая то, насколько пристально Дилюк смотрит. Вот только пялится он тоже справедливо, если принять во внимание их прошлую встречу. Пусть имени он не знает — не спросил, — но все остальное помнит в мельчайших деталях. И парень на соседнем стуле должен помнить тоже. Бассейн, их гляделки, украденный коктейль и все, что было после. В конце концов, с той встречи прошло не больше месяца, а от недопитого бокала еще никто не пьянел до помутнения разума. Стоит признать, столь откровенно пошлых взглядов на него не бросали даже самые отчаянные девицы, голодные до секса. Но в тот день, видимо, так сошлись звезды, упали кометы, Венера совершила внеплановый гелиоцентрический проход, а Дилюк не успел дойти до шезлонга, как нарвался на такую многозначительность в глазах незнакомца, что проводки в голове закоротили. Кто бы знал, что одним взглядом можно сказать «я бы с тобой покувыркался». Спустя пять минут переглядываний Дилюк не выдержал — прыгнул в бассейн. Остудиться, все дела. И попался на крючок сразу, как вылез из воды. Новый знакомый нашел его в пул-баре. — О, это Маргарита? — поинтересовался он, падая на соседний стул. Дилюку хватило одного кивка, чтобы лишиться коктейля. — Бармен сказал: у них закончился ликер, — тут же запел парень, утягивая его к себе. — А я ее так люблю, что не могу не украсть у тебя глоточек. И пусть Дилюк был на сто из ста уверен, что кончился не ликер, а чужое терпение, он и сам не смог выкинуть из головы мысль про наглеца, пьющего теперь его напиток. — Очень жаль, потому что я хотел ее всю, — крайне серьезно заявил Дилюк, ожидая реакции. Парень ни капли не удивился. — И что же нам теперь делать? — игриво спросил он. И вновь этот дразнящий взгляд. — Что насчет равносильного обмена? — усмехнулся Дилюк, придвигаясь ближе. Рука нового знакомого сама скользнула к нему на колено, а в процессе обнаружилось, что у них много общего, начиная от универсальности и заканчивая желанием уединиться. В конце концов, никто не был удивлен, когда через пятнадцать минут крайне легкомысленного флирта Дилюк с абсолютно блаженным выражением лица наслаждался жаром чужого рта, сомкнутого на его стояке. А то, сколь неприличные звуки доносились из гардеробной, когда они перешли к большему, не волновало ни его спутника, ни его самого. Тогда они сошлись на том, что в отношениях, как и в регулярном сексе не нуждаются, но если случайно встретятся, грех не повторить. И Дилюк в самом деле не пытался за ним следить, когда увидел за стойкой в одном из баров. Вот только теперь новый знакомый даже близко не выглядит, будто рад встрече. Наоборот, прожигает таким взглядом, что по спине мурашки бегут. Бармен ставит на стойку клубничный дайкири — стук бокала о дерево выводит из транса. — Плохой день? — непринужденно спрашивает Дилюк, сделав глоток. — Был лучше, пока ты не пришел, — прилетает небрежный ответ. Ну и собака. Куда только делся тот кокетливый любитель чужого внимания? Впрочем, Дилюк и собак не боится — его дома ждет английский мастиф. А вывод этого своенравного упрямца на разговор чем-то напоминает дрессировку. — И как же мне искупить свою вину? — чересчур любезно спрашивает он. Парень тяжко вздыхает, смотрит куда-то ему за спину и все-таки отвечает: — Видишь ту дверь? Дилюк бросает короткий взгляд назад. Ну начинается. — И? Объект его интереса пьет до дна и заканчивает преступно очевидную фразу: — Выйди за нее. Нет, кажется, у парня «зафлиртуй меня до смерти» сегодня выходной. Впрочем, Дилюк готов проявить настойчивость, чтобы его вернуть. — Если составишь мне компанию. — В другой жизни, — чужой бокал громко ударяется о стойку, поставив финальную точку в их разговоре. Взгляд, что не смягчается ни на миг, определенно не сулит ничего хорошего. «В другой жизни я бы познакомил тебя с Бусинкой», — мысленно острит Дилюк. Загвоздка в том, что спустя пять лет кличка его собаки сократилась до первых трех букв, отсылающих далеко не к украшениям. Но пока никакая магия не отправила их в параллельный мир, Дилюку остается лишь уповать на снисходительность объекта своего интереса в третью их встречу. В следующий раз совсем не случайную. — Бармен! Есть ручка? Парень молча наблюдает за тем, как Дилюк пишет свой номер, нарочито небрежно складывает руки на груди и тихо фыркает, когда салфетка с цифрами пододвигается к нему. — Не настаиваю, но если нужна компания в бассейн, — говорит Дилюк, — буду рад еще раз увидеть тебя в хорошем настроении. Встать из-за стойки ему мешает ладонь на плече. — Еще раз? Желание скинуть ее и гордо уйти перевешивает только растерянность на чужом лице. — Я сказал что-то не то? — с показным безразличием интересуется Дилюк. — Напомни, пожалуйста, — надо же, он умеет быть вежливым, — когда мы с тобой виделись? Возникает желание почесать его за ушком и сказать «хороший мальчик». Вместо этого Дилюк склоняется и спрашивает так, чтобы услышал только тот, кому предназначается вопрос: — Так часто трахаешься с незнакомцами, что даже забываешь, кто это был? Парень взволнованно прикусывает губу и вглядывается в его лицо, как будто увидел впервые. — М-м, напомнишь свое имя? — с надеждой спрашивает он. Ясно, провалы в памяти. — Не могу напомнить то, чего не называл, — снисходительно улыбается Дилюк, скрывая свою маленькую колкую обиду на то, что его не запомнили. Совсем! — А я свое? — уточняет парень. Вот это странный кадр… — Под чем ты был? — закономерный вопрос напрашивается сам собой. — Ни под чем, — резче, чем стоило, произносит он. Дилюк в ответ подозрительно щурится, осматривает его заново. Нет, перед ним все такое же очаровательное недоразумение, увлекающее ровно противоположным к прошлому разу образом. — Хорошо, начнем сначала, — он протягивает ладонь. — Дилюк. — Кэйа, — парень жмет руку и представляется в ответ. Теплая. — Давно тут сидишь? — незамедлительно нападает Дилюк, перетягивая разговор из знакомства в диалог. — М-м, не особо, — Кэйа же наоборот начинает теряться. — Сам? — Угу. — Тогда составишь мне компанию? За… — Дилюк косится себе за спину в поиске хорошего места, — тем столиком? Какое бы озарение на него не сошло, неожиданно Кэйа… соглашается. В этот раз он будто сам не свой, и расслабиться ему не помогает даже алкоголь. Дилюк терпеливо заказывает еще, не отчаивается и безрезультатно пытается вывести формулу того развязного и открытого Кэйи, которым он был в прошлую встречу, но совсем не хочет становиться теперь. Спаивать его не очень-то и хочется, да только никак не получается вернуться даже к тому уровню, на котором они начали в прошлый раз. Теперь Кэйа какой-то… другой. От касаний вздрагивает, как от неожиданности, на флирт отвечает в разы скромнее, зато через раз краснеет хлеще школьницы на первом свидании, и виной тому вовсе не алкоголь. Зато он пытается… узнать Дилюка лучше? С их прошлой договоренностью это, увы, совсем не вяжется, но как же тяжело сказать «стоп», когда на тебя смотрят так. И в этот раз «так» скрывает под собой такую чистую смесь неподдельного интереса, внимания и увлеченности, что неловко становится даже намекать Кэйе, что по плану у них намечается обычный перепихон. Это больше походит на внеплановое свидание, ход которого получается переломить, только когда разговор заводит их в «правду или действие». Пара обычных вопросов, такие же от Кэйи — все идет слегка лениво, пока неожиданно не становится менее однозначным: — Самая странная вещь в твоей сумке? — спрашивает Дилюк, не ожидая ничего особенного. Кэйа бросает задумчивый взгляд на свою планшетку, но признается: — Лубрикант со вкусом вишни, — и, не оставляя Дилюку времени на подумать, продолжает игру: — Твоя очередь. — Действие, — выбирает Дилюк, пытаясь решить, принять ли ответ Кэйи за намек или простую правду. Судя по тому, как Кэйа приободряется, он этого ждал. — Скинь мне свою фотку, — просит он. — Фотку? — непонимающее повторяет Дилюк. Вместо ответа Кэйа достает свой телефон и через пару тыков по экрану показывает QR-код со ссылкой на свой аккаунт. И вот уже номер на салфетке становится ненужным. Что же. Раз так, можно отправить ему фото со свадьбы друга. Можно скинуть что-то с фотосессии годовой давности или просто поделиться недавними селфи. А можно поставить на кон чужую забывчивость, что Дилюк и делает, начиная переписку с нюдса. Странно. То ли Кэйа в самом деле толком не смотрел на него во время их прошлой близости, то ли просто упражняется в актерском мастерстве, выражая некую очаровательную смесь удивления и увлеченности, но оторвать его от экрана получается с трудом. И все же, получив свое скромное «правда», Дилюк продолжает рисковать: — Твоя любимая поза? Ха. Кэйа, несмотря на фото, все еще имеет полное право возмутиться, прикинуться дурачком или найти любой другой способ увильнуть, если пожелает. Но нет — вы посмотрите на этого смельчака — краснеет, но улыбается, опускает взгляд в пол, но облокачивается о стол и двигается ближе. — Вот, значит, что тебя интересует, — хмыкает он. — Именно. — Тогда… — последнее сомнение в глазах, и… — Обожаю стоять на четвереньках, — бесстыже признается Кэйа, как будто вопрос такой же безобидный, как и предыдущие. Как подменили. — Особенно, — он говорит так тихо, что вынуждает Дилюка склониться навстречу, — когда меня дерут так резко, что ноги разъезжаются в стороны и от падения удерживают только руки на бедрах. И возвращает лицу донельзя невинный вид — то, чего не может повторить Дилюк, чья челюсть, по ощущениям, лежит где-то на коленях. Хитрый притворщик! — Моя очередь. Правда или действие? — еще и миленько улыбается, как будто не знает, какую реакцию у собеседника вызвали его слова. Строит из себя невинного ягненка, а сам!.. — Правда, — наспех откидывая все свои влажные фантазии, отвечает Дилюк. Картина Кэйи в коленно-локтевой нехотя отходит на второй план. — Тогда… — Кэйа задумчиво его осматривает. — Что насчет тебя? — Меня? — В какой позе любишь ты? — даже не старается придумать что-то новое, гад. Так и хочется стереть его коварную ухмылку с лица. — На весу, — без капли сомнений отвечает Дилюк. Кэйа тут же переводит взгляд на его руки, не скрытые закатанными рукавами рубашки. — Силенок-то хватит? — На тебя — обязательно, — обещает Дилюк, уже мысленно хватая этого наглеца за все хватаемое. — Правда или действие? — Правда, — опять вынуждает думать. — Сколько ты весишь? — благо на ум сразу приходит вопрос по теме. — Семьдесят два, — признается Кэйа, намереваясь спросить то же. — Твоя очередь. — Действие, — смелеет Дилюк. — О? — на миг удивляется Кэйа. — Тогда… Померяйся со мной запястьями, — и вытягивает руки, показывая, что делать. Дилюк обхватывает его запястье, смыкая пальцы в кольцо, и с удовольствием отмечает, что Кэйе даже с длинными пальцами до такого же результата не хватает каких-то полсантиметра. Уж кого-кого, а такого взять на руки будет только в удовольствие. — Все? Кэйа удовлетворенно кивает и предупреждает вопрос: — Тоже действие. Дилюк окидывает взглядом забитый бар, оценивает кисею, отчасти их закрывающую, и не скрывает победной улыбки, оглашая задание: — Сядь ко мне на колени. Еще одна маленькая победа, которую про себя отмечает Дилюк — Кэйа мешкает, оглядывается по сторонам. А потом все-таки встает из-за стола. — Этого я и… — колеблется он. — Боялся? — угадывает Дилюк. — Хотел. Что же, цель у них сегодня точно одна. — Если нас заметят, — предупреждает Кэйа, пока обходит стол, — штраф будешь платить ты. — Хоть два, — обещает Дилюк, наблюдая, как Кэйа плавно пролезает между ним и столом. Еще секунда терпения, и на самый край его колен приземляются две упругие ягодицы. Но не успевает он даже оформить несогласную мысль: «Так не пойдет», — как Кэйа пододвигается сам. И на то, как он это делает, не хватает ни слов, ни матов, ни молитв. — Это тебе не танцы, — цедит Дилюк, ощущая, как приятно его ноги прижимает к дивану чужим весом. Кэйа сильно не спешит — неторопливо двигает бедрами, скользя ягодицами ближе к его паху: чем меньше остается, тем больше замедляется. — Ты же этого хотел? — игриво спрашивает он. — Нравится? И тут уже Дилюк не выдерживает. Верх над ситуацией берет гулкое возбуждение, закончившемуся терпению не способствуют ритмичные стоны прямо в припеве барной музыки, а виной всему эти мягкие ягодицы, которые он обхватывает руками и тянет до упора на себя. Удивленный восклик тонет в громких басах, бедра Кэйи раздвигаются по сторонам от его ног, а задница, к их общему удовольствию, опускается прямо на колом стоящее удовольствие Дилюка. — Твою ж м-м-м… — Кэйа прикусывает губу, чтобы прямо тут не выдать все свои вокально-постельные способности. — На фото он казался менее… опасным, — цедит он, потираясь в попытке выяснить, что его сегодня ждет. — Не елозь, — шепчет Дилюк, смеясь с формулировки. — Продолжаем. У Кэйи, обернувшегося к нему, широко распахиваются глаза. — Продолжаем что… — Правда или действие? — о, как приятно возвращать ему эту хитрую улыбку, на которой Кэйа прямо-таки залипает — даже не моргает. — А ты умеешь доводить… — он вымученно вздыхает, но принимает правила игры. — Правда, — запоздало отвечает, собравшись с силами. Но Дилюка уже не остановить. — Каким ты видишь продолжение нашего вечера? Три секунды он вслушивается в чужое дыхание, три секунды думает, что Кэйа уже исчерпал свое терпение, три секунды теряет собственное. И на четвертую возбуждается с новой силой. — Затащи меня куда-то, — томно просит Кэйа. — Под стол, в уборную, в переулок за баром, в любую темную подворотню, возьми хоть тут на диване, — и тянет Дилюка за руку, опуская ее на собственный пах. — Я так хочу, что уже не могу. — Можешь, — уверяет Дилюк, сжимая его через одежду. — Ирод, — чуть не скулит Кэйа. — Говори уже… — Правда, — до последнего дразнится Дилюк. — Давай уединим… — Кэйа осекается на полуслове. — Какая еще правда, Дилюк?.. — Правда, — повторяет он, не скрывая улыбку. — Спрашивай. — Спросить, — мрачно повторяет Кэйа, осознав. — Хорошо, я спрошу. И в следующий миг переносит вес назад, припечатывая Дилюка к дивану от всей души. Оборачивается через плечо, приближается лицом к лицу и выдыхает прямо в губы: — Ты собираешься трахнуть меня или будешь доводить, пока я не кончу в штаны? — Узнаешь, как только выберешь действие, — обещает Дилюк, сдерживаемый только остатками приличия. И в последний раз повторяет: — Правда или действие? — Действие, — зло, почти обиженно, отвечает Кэйа в последний раз. — Отель через дорогу. Пошли туда.

***

Как только двери лифта закрываются, Кэйа неожиданно отпихивает его от себя. Отпихивает, чтоб его. Дилюк смотрит с немым вопросом: «Это все? Мы сняли номер, чтобы в прямом смысле в нем поспать?» — Подожди, — ворчит Кэйа, доставая телефон и агрессивно стуча по клавиатуре. — Мне надо написать брату. — Слушай, — Дилюк аккуратно обхватывает его ладонь своей, — связь с семьей, это, безусловно, уважаемо, но не в момент, когда у тебя намечается секс, — и руководит чужой рукой, возвращая телефон в карман. — Кстати, насчет секса… — осторожно начинает Кэйа. Дилюк, у которого решительность возрастает пропорционально приближению к номеру, тормозит на полпути к его рту. — М? — Сверху… — нерешительно начинает он. — Я. Претензии? Дзинь. Лифт останавливается и створки бесшумно разъезжаются. — Нет, — чуть подумав, соглашается Кэйа. «Ну вот, даже в лифте не пососались, — вздыхает Дилюк про себя. — Хоть бери и еще раз его катай». Кэйа, впрочем, смирившись со своей участью, по дороге к номеру сам лезет Дилюку в карман джинсов в попытке выхватить ключ-карту. Правда, он не рассчитывает, что вместе с ней выпадет кошелек, за которым потянутся ключи от дома и машины. А дальше все — цепная реакция запущена: все как в домино. На пол летят визитки, бог знает сколько путешествующие в кармане, рекламка какой-то забегаловки, салфетка с номером красотки, о которой Дилюк и думать забыл, и, как посыпка на торт, почти полный пакетик жвачки, рассыпавшийся по полу до последней конфеты. Тишина. — Кэйа, ты… Ну, его виноватый взгляд определенно заслужил бы награду в конкурсе милейших щенячьих глаз, если бы при этом не хотелось потолкаться главным призом ему за щеку. — Прости! — Кэйа пытается быстро решить проблему, сложившись пополам. «Гибкий», — отстраненно отмечает Дилюк, наблюдая за тем, как быстро вещи оказываются у него в руках. Кэйа быстро возвращает ему самое важное — кошелек, ключи и карту, и нагибается второй раз — в этот раз ровно к нему спиной. И в этом кроется его главная ошибка. В упругих бедрах, покачивающихся вместе со своим хозяином, занятым сейчас совсем не имеющими значения делами. И Дилюк, глядя на это безобразие с не самыми трезвыми мыслями, не может придумать ничего лучше, кроме как помочь ему с расставлением приоритетов. Рука уверенно оглаживает ладную спину, двигается дальше и смыкается на чужой ягодице. И хоть Кэйа тут же застывает, этого кажется преступно мало. — Да ну, не тут же… Ну, погоди… — начинает он. И тут же смолкает, когда Дилюк жмется к нему весь. — Если не поторопишься, — обещает он, параллельно открывая дверь, — то прямо тут. Так Кэйа и попадает в номер — крабиком. Не успевает он разогнуться, посетовать на то, что «подожди, там остался номер какой-то Кристины…» или попытаться подняться, как Дилюк окончательно перехватывает весь контроль над ситуацией. — Думаешь, я захочу позвонить ей прямо сейчас? — с иронией спрашивает Дилюк, расправляясь с чужим ремнем, мешающим забраться в штаны. — Возможно, когда мы закончим… — Когда мы закончим, мне перезвонишь ты. Ремень отлетает куда-то в сторону и брякает пряжкой о пол. — Дилюк, постой, — тонко просит Кэйа, пытаясь отстраниться. — Мне надо в душ. Включить остатки мозгов, занятые сложнейшей задачей «раздеть», не так и просто, но Дилюк правда старается. — Ладно, — сдается он, подхватывая Кэйю за корпус, чтобы помочь ему встать. — Но не поспешишь — я приду помогать. Кэйа секунду смотрит на него, будто пытается решить, угроза это или предложение. А потом крутится на носках и улетает в ванную, на пороге обещая: — Я быстро. К моменту, как дверь ванной открывается, Дилюк успевает допить заказанный внизу Аустер, избавиться от рубашки и оценить вид из окна. Красиво, но даже не близко к длинным ногам, не скрытым коротким банным халатом и постепенно приближающимся к нему шаг за шагом. И эта деталь — то, что он надел женский — чертовски заводит. — Тебе идет, — говорит Дилюк, поднимаясь навстречу. Но когда Кэйа в одно движение раздевается, слова становятся излишними. — Я уж думал, что ты меня не дождешься, — зато он сам изъявляет желание поболтать в самый неподходящий момент. — Я слышал, как закрывалась дверь. Ты куда-то ходил? — Проверь левый карман, — отвечает Дилюк, останавливаясь в нескольких сантиметрах от него. Кэйа с любопытством цепляет содержимое и тянет, мгновенно меняясь в лице. — Сколько… — Двенадцать. Использовать столько презервативов за раз, безусловно, никто не собирается, но Кэйа смотрит так, будто именно этим Дилюк ему и угрожает. — А ты любишь из крайности в крайность, — присвистывает он. А в следующий миг падает в постель от толчка в грудь. — Люблю, — соглашается Дилюк, забираясь сверху. — Ой, Люк, постой, — пытается притормозить Кэйа, — ты забыл еще кое-что. — Не забыл, — рука на автомате тянется к тумбочке, на которой уже дожидается небольшой тюбик. — Где ты ее… — Ты сам сказал о ней, — напоминает Дилюк, без зазрения совести вытащивший смазку из чужой сумки пять минут назад. — Предусмотрительно, — довольно улыбается Кэйа, откидываясь на подушки. — Иди сюда. И Дилюк идет, с большим удовольствием идет. Кэйа обнимает его за шею, притягивает к себе и целует так жадно, словно их вот-вот прервут. Дилюк убеждает его в обратном, нарочно начиная медлить. С его подачи поцелуй становится неторопливым, Кэйа выгибается, не желая подстраиваться под ритм, льнет к его рукам и обвивает ногами за торс, стремясь получить больше. — Ах, какой ты дразнила, я просто не могу, — жалуется он в попытке дотянуться до ширинки. И Дилюк позволяет себе еще немного вольностей, подтверждая статус этого самого дразнилы, прежде чем ему помочь. — Наконец-то, — нетерпеливо ворчит Кэйа, вжикая молнией его джинс. — А ну… — он устает возиться и сталкивает Дилюка с себя, забираясь сверху, — дай мне самому. Дилюк только самодовольно отмечает чужое возбуждение и помогает избавить себя от одежды. — Смазка, — требует Кэйа, опять седлая его, как только последний мешающий им носок улетает в другую часть комнаты. «Наивность во плоти, — думает Дилюк. — Твое доминирование окончено», — и притягивает его к себе. Кэйа опять спешит даже в поцелуе, пытается съехать с живота ниже, наощупь ищет его стояк, возится так, будто у них драка, а не секс, и его приходится прижать к себе, чтобы удержать хоть на секунду. И это все равно не помогает, когда он слышит звук открытия лубриканта. — Ну Дилюк, ну дай мне, дай. — В прошлый раз ты не был таким деятельным, — подмечает Дилюк, одной рукой вжимая его в себя. Кэйа позволяет, в отместку сжимая его бедра своими. — Прошлый раз — прошлое настроение, — бубнит он куда-то Дилюку в плечо. — Только будь нежен, — и, смирившись, обнимает за шею. — Конечно, — обещает Дилюк, щедро выдавливая жидкость себе на пальцы. — Прогнись. Растягивать Кэйю — отдельный вид пыток. Не для Кэйи, само собой. Он впадает в забытье с первого касания, первого пальца, первого громкого «ах». И с этого момента начинается пятиминутный ад Дилюка, сопровождаемый туго сжатыми вокруг пальцев мышцами, трущимся о него телом и звуками, от которых хочется только больше и быстрее. Хочется, но пока нельзя. — Вставь уже третий, — мурлычет Кэйа, двигая задницей навстречу. — И скорее, пока ты меня до оргазма не довел… — А как же нежность? — напоминает Дилюк, выполняя просьбу, несмотря на свои слова. С еще одним пальцем в нем становится совсем тесно, и Кэйа опять использует стон из арсенала самых возбуждающих. — Ах, да в жопу эту нежность, — возмущается он, пытаясь толкнуться навстречу. — В жопу? — смеется Дилюк. — А я разве не туда… Кэйа тоже начинает хохотать, но через пару менее деликатных движений опять испытывает Дилюка своими вздохами, далекими от приличных. — Шутка, ах, Дилюк, это шутка-а-а! — оправдывается Кэйа, поднимаясь на локтях. — Тогда почему ты не смеешься? — невинно интересуется Дилюк, любуясь его румяными щеками, и уже не растягивает пальцами, а в полной мере трахает ими. — Да ты же… ха…а-ха… — Кэйа тут же меняется в лице, — не так быстро, ты, безбашенный… В этот раз Дилюк даже не планирует слушаться, доверяя его поведению, а не словам. Все же попытка ускориться говорит больше, чем театральные «ой, не надо». — Кто тогда ты, если безбашенный я? — лукаво улыбается Дилюк, продолжая усугублять то, что задумывалось как нежная растяжка. — Ну-у-у, вероятно, жертва зомби, — рассуждает Кэйа. — Бедняга, — деланно расстраивается Дилюк. — Может, спасти тебя от плохой участи? — и в подтверждение своих слов вытаскивает из него пальцы. — Ой, не надо меня спасать! — Кэйа тут же меняется в лице, хватается за его предплечья и пытается вернуть все как было. — Куда ты… — пугается он, когда Дилюк скидывает его с себя и тянется в сторону. — За своим главным оружием, — спокойно отвечает Дилюк, распечатывая первый презерватив. Кэйа, увидев это, прекращает свои поползновения в его сторону, спокойно растягивается на кровати и дожидается своего зомби с лицом победителя лотереи. — Сдаешься? — улыбается Дилюк, облизывая его взглядом. — Распотроши меня полностью, — разрешает Кэйа. Замирает с задумчивым лицом. Осознает, как это звучит. Оценивает улыбку Дилюка. Хохочет. Дилюк присоединяется, уронив лицо в ладонь. — Нет, тема с зомби точно не подходит для секса… — Согласен… — Попробуем еще раз? — Угу. Пробуют, ограничившись минимумом слов: «ближе», «садись», «помоги мне». Судя по тому, как много смазки Кэйа тратит по причине «чтобы наверняка», он привык расходовать по тюбику на одну встречу. По крайней мере, такое ощущение складывается, когда он, наконец, с мокрой, сверкающей и от этого очень привлекательной задницей, опять забирается на положенное ему место — бедра Дилюка. Кэйа снова елозит, оттопыривает зад, подставляясь в направленный в него стояк, поправляет презерватив на нем, пытается руководить, ворчит, когда ему не дают, и сдается только тогда, когда Дилюк начинает в него входить. «Растяжки не хватило», — думает Дилюк, проталкивая головку ритмичными движениями. Кэйа, тут же растеряв всю свою решительность и желание доминировать, так и норовит соскользнуть, в беспамятстве выстанывая нечто нечленораздельное, из-за чего его приходится придерживать за бедра, неспешно толкаясь снизу. — Ди-люк. люк… ук… — скулит он. — Э-то слиш-ком… м-м-м… да-а-а-а… Дилюк опускает его на себя как можно более плавно и старательно сдерживается от грубости, несмотря на эгоистичное желание войти одним движением. — Кто бы знал, что ты такой узкий, — шепчет Дилюк, продолжая двигаться. — Точно не тот… а-а-ах… не тот, кто не видит разницы м-м-между членом и пальцами, — пытается съязвить Кэйа. С его тонким от ощущений голоском получается что-то среднее между стоном и писком, вызывающим улыбку. — Тяжело различить, — внезапно для него соглашается Дилюк, — когда и от того, и от другого ты вертишься как уж на сковороде. — Я тебе сейчас этого ужа… — шипит Кэйа и ежится, когда Дилюк двигается сильнее. — А-а-ах! Ну, не так же грубо! Но к тому, что он застынет, Кэйа оказывается не готов. — Давай, — говорит Дилюк, полностью расслабившись. — Покажи, как надо. Кэйа смотрит так потерянно, будто не понял шутки. — Ты сверху, — напоминает Дилюк, поглаживая его по ногам. — Двигайся, как тебе удобно. Оказывается, Кэйе удобно брать пример с кукурузки. Та растет по сантиметру в день, и этот ленивец движется примерно с такой же скоростью. — Я думал, долгого занятия сексом обычно не выдерживают от усталости, а не уныния, — посмеиваясь, делает выводы Дилюк. — Помолчи, — цыкает Кэйа, оперевшись о его грудь. — Я сейчас… И продолжает медлить ровно так же. Дилюк дает ему еще немного времени, наблюдая за тем, как чужими стараниями неспешно уменьшается расстояние между их бедрами. Привлекательно, приятно, но это все еще не то, зачем они тут собрались, как бы Кэйа не вилял задницей. — Набираешь скорость? — милосердно улыбается Дилюк, наблюдая за осторожными движениями его бедер. — Подтолкнуть? Кэйа прикусывает губу и обиженно-пристыженно выдает: — Помоги. И как бы Дилюку не хотелось еще немного над ним подтрунить, желание начать по-настоящему перевешивает все остальное. — Тогда держись. Кэйа сдается и отдает себя ему в руки: сползает еще ближе, прижимается надежнее, упирается коленями в постель, нависая сверху на четвереньках. — Ну, покажи мастер-класс, умник. — С удовольствием, — Дилюк незамедлительно вскидывает бедра. Столь приятные ушам звуки возобновляются с трех первых толчков. — М-м-м, дьявол… Мастер-класс — это обучение, а не уничтожение, — тянет Кэйа, вцепляясь пальцами в постель. — Поэтому прекрати уничтожать простыню… — безобидно улыбается Дилюк, продолжая двигаться. — Я не про это! — …и учись расслабляться. — Ах, с тобой расслабишься, — ворчит Кэйа, обнимаясь всем, чем только может. С каждым движением объятия становятся только крепче, так что Дилюку не остается ничего другого, кроме войти полностью до того, как вообразивший себя восьминогом Кэйа его задушит. По ощущениям он внутри наполовину, но чем глубже толкается, тем больше Кэйа сжимается. Неожиданно приходит осознание, что в нем в самом деле теснее, чем было в прошлую их встречу. — Так ты ни с кем не спал весь месяц? — он задает закономерный вопрос. — Что? Больше, — растерянно тянет Кэйа, концентрируясь в первую очередь на процессе. — Больше? — непонимание только растет. — Да ты точно все забыл. — Люк, детектив ты мой милый, — Кэйа звучит все более измученно. — М-м-м, ну войди же ты в меня полностью… а-ах, наконец. — Я и так… — у Дилюка тоже сбивается дыхание, — и так почти… На смену словам приходит первый влажный шлепок. — Да! — радостно кричит Кэйа. И почти сразу превращает свою радость в иные звуки. Дилюк еще раз ударяет бедрами по его ягодицам и входит до упора. Слышит одобрительный стон, двигается грубее, получает еще один — громкий и требующий большего. О, как хорошо, что в этом их желания совпадают. И только теперь, набирая скорость, Дилюк в полной мере может оценить пользу от использованного количества смазки. Внутри Кэйи горячо, безумно узко и до того мокро, что скоро каждый толчок начинает сопровождать дико пошлый, хлюпающий звук. — Да, да, прямо так, — Кэйа прогибается под касаниями, окончательно расслабляется и начинает опускаться навстречу. Обилие звуков… Шлеп. Шлеп. Шлеп. …и чужих… — Ах! Ах! Ах! …и собственных… Вдох. Выдох. Вдох. …забирается под кожу, пускает по спине мурашки, заводит так сильно, что становится сложно понять, трясется ли кровать, или началось землетрясение и это их последний секс в жизни. — Под нами сейчас кровать рухнет, — Кэйа будто мысли читает. Его слова возвращают в реальность — туда, где на самом деле отчетливо слышно, как изголовье кровати раз за разом ударяется о стену при каждом резком движении. — Тогда… — Дилюк тормозит, вырвав у Кэйи разочарованный вздох. — Продолжим так, как я люблю. Досада на его лице тут же сменяется новой порцией восторга, возбуждения, а потом и легким удивлением, когда Дилюк садится и подхватывает его под бедра, поднимая с кровати резким движением. — Я думал, ты просто хотел произвести на меня впечатление, — признается Кэйа, очаровано разглядывая его напрягшиеся мышцы. Дилюк польщенно улыбается, мысленно отмечая высокий комод как следующую остановку, когда закончатся силы его держать. Кэйа же сцепляет ноги за его спиной и в нетерпении пытается опуститься на выскользнувший член. — Помоги, — просит Дилюк, впустую толкнувшись меж скользких ягодиц. Кэйа мигом находит его рукой, упирает головку ровно в себя и успевает только ухватить Дилюка за шею, прежде чем вскрикивает, насаженный наполовину. — М-мха… И эта часть — когда совсем не надо сдерживаться — нравится Дилюку больше всего. Мягкие ягодицы приятно сминать ладонями, раз за разом опуская и поднимая их вместе с хозяином. Мокрые звуки разносятся комнатой, руки начинают гудеть от напряжения, а Кэйа сжимается вокруг члена так сильно, будто пытается его остановить. Но когда он изменяет угол проникновения и находит то самое место, Кэйа уже не стонет — сорвано скулит о том, какой Дилюк изверг, что это все слишком и ему срочно надо кончить. На комод он полусадится-полуложится, кое-как концентрируя взгляд норовящих закатиться вверх глаз. И Дилюк, не сбавляя заданного темпа, наконец, обхватывает его стояк. — Быстрее, — Кэйа смыкает поверх его руки свою ладонь и жестом просит ускориться. Дилюк доводит его до разрядки, чувствуя, как следом приближается собственная. Он успевает вцепиться свободной рукой в мебель, упереться ногами, чтобы не упасть, после чего наслаждение настигает и его. Картина мира окрашивается цветными звездочками, глубокое удовольствие затапливает целиком, растекается по телу мощным оргазмом, отключает органы чувств, оставляя только ощущение содроганий такого же бьющегося в эйфории Кэйи. Через минуту дыхания в одном темпе у Дилюка все же получается разлепить глаза. Кэйа, весь вспотевший, кое-как сидящий на бедном комоде, опаляет его подбородок горячим дыханием в миллиметрах от лица. — Дикий, — единственное, на что его хватает. — Я начинаю сомневаться в том, что не нуждаюсь в этом, — признает Дилюк, с трудом отлепившись от него. — Так быстро подсел? — Сейчас… удостоверимся, когда примем душ.