Blood on the Altar

      На обвинение Се Ляня глаз демона расширяется в таком явном шоке, что бог не может спутать это ни с чем другим. Но шоком от чего? От обвинения Се Ляня? Или от того, что его поймали?       — Я не сообщник, — когда демон говорит, его голос звучит хрипло, как будто он изо всех сил старается держать себя в руках, — Я могу понять, почему ваше высочество так думает, но это не так.       «Лжец» думает Се Лянь, потому что может ли это быть чем-то иным, кроме лжи? Откуда еще последователи демона могли знать, как воссоздать...… воссоздать...       Но что он может сделать? Если демон хочет лгать ему, то он может лгать ему, и Се Лянь ничего не может поделать с этим. В некотором смысле, это забавно: прошло 800 лет, а он все такой же беспомощный, каким был тогда.       Должно быть, что-то отразилось на лице Се Ляня, потому что демон на мгновение закрыл глаз, а когда снова открыл, в глубине его взгляда было что-то скрытое, чего Се Лянь не мог определить.       — Ты мне не веришь.       Се Лянь молча кивает головой.       — Ты правильно делаешь, что проявляешь осторожность, — говорит демон, а затем резко встает и направляется к двери.       Сначала Се Лянь думает, что он уходит, но он всего лишь открывает дверь и протягивает руку, а когда поворачивается к Се Ляню, то держит в руках поднос с чаем и горячим рагу. Демон возвращается к Се Ляню и ставит поднос на колени бога. Се Лянь молча смотрит сначала на поднос, а затем снова на демона, который ободряюще кивает в сторону еды.       — Если ты поешь, я попробую объяснить.       Се Лянь снова опускает взгляд на еду. До этого момента он был слишком погружен в боль и воспоминания, чтобы замечать это, но теперь, когда перед ним стоит рагу, его тело атакует его мыслями о том, сколько дней прошло с тех пор, как он ел в последний раз, и сколько крови он потерял за это время. Инстинкты подсказывают ему не доверять демону, что это, должно быть, какая-то ловушка, ...но какой в этом смысл? Демону не нужно одурманивать его, чтобы одолеть. Се Лянь уже его пленник, он в его власти. Бог ничего не может сделать, чтобы изменить это, и демон, должно быть, это знает, так зачем же его ему делать что-то подобное? С этой мыслью Се Лянь тянется за ложкой. Рагу получается сытным и теплым, но не слишком горячим, а бульон на удивление успокаивает, несмотря на новую болезненность в горле. Это самое вкусное блюдо, которое он ел за последние годы? Десятилетия?       Как только демон видит, что Се Лянь ест, он, кажется, немного расслабляется и начинает говорить.       — Я понимаю, ваше высочество может подумать, что я связан с Безликим Баем из-за моей силы и ауры, но правда в том, что единственная наша связь заключается в том, что мы получаем силу из одного источника.       — Источника?       Демон кивает.       — И он, и я получаем свою силу от огней горы Тунлу. Ты слышал о ней?       Се Лянь неохотно склоняет голову.       — Только смутные слухи.       — Это место посещают не многие, но раз в несколько лет оно вызывает на битву призраков или духов, обладающих силой, и тот, кто остаётся в конце, обретает свою силу и становится князем демонов.       Се Лянь застывает с ложкой на полпути ко рту. Он медленно опускает ее обратно в тарелку, затем поднимает взгляд на демона, стоящего перед ним.       — Ты непревзойдённый.       Он уже знал, что если упоминание демона о его прахе было реальным воспоминанием, а не плодом разрушенного разума Се Ляня, то он должен быть, по крайней мере, свирепым, с его силой и безупречностью обличия он не мог быть никем иным. Се Лянь никогда раньше не сталкивался с непревзойденными.... но нет, это неправда. Если верить демону, если верить князю демонов, Безликий Бай тоже был непревзойдённым.       Князь демонов кивает, его плечи напрягаются, когда он признает это, но все, что он говорит, это:       — Вашему высочеству следует продолжать есть.       Се Лянь слегка хмурится. Почему князя демонов должно волновать, ест он или нет? Может, в еде все-таки что-то есть? Через мгновение он отбрасывает эту мысль и делает, как ему говорят. Дело не в том, что в еду не может быть чего-то подсыпано, просто, когда ты беспомощен против князя демонов, кажется, что бороться бессмысленно.       После этого призрак замолкает, просто позволяя Се Ляню спокойно поесть. Закончив, Се Лянь немного удивляется, этому чувству. Неужели он действительно забыл, каково это — быть сытым? Это странное сонливое чувство напоминает его телу обо всем, чего ему так не хватало, и о том, что ему еще предстоит исцелиться. Се Лянь отбрасывает эту мысль и снова смотрит на князя демонов, стоящего рядом с ним.       — Это объясняет, почему ты похож на него, но не объясняет, как ты мог узнать меня.       Не отвечая, князь демонов берет поднос с колен Се Ляня и встает. Повернувшись спиной к Се Ляню, он говорит.       — Это долгая история, ваше высочество. Тебе нужно больше отдыхать, прежде чем ты это услышишь.       Он подходит к двери, открывает ее и, по-прежнему не оглядываясь на Се Ляня, продолжает.       — Я думаю, тебе будет лучше отдохнуть без меня, поэтому я оставлю тебя отдыхать.       Затем дверь за ним закрывается, и он уходит.       Удивленный его внезапным уходом, Се Лянь смотрит на закрытую дверь. На мгновение он подумывает подойти к ней и попробовать отпереть, но нет, если князь демонов велел ему отдыхать, то он сомневается, что она откроется. Даже имея хорошую еду и мягкую постель, он все равно остается пленником и понятия не имеет, зачем нужен своему похитителю.       Что касается слов этого человека… Се Лянь обдумывает их, насколько позволяет его усталый разум. То, что Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём является Непревзойдённым Князем Демонов, который черпает свою силу из того же источника, что и Безликий Бай, вероятно, является правдой. Это слишком искусная ложь, чтобы, рассказав ее, ничего не добиться. Но означает ли это автоматически, что Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём и Безликий Бай никак не связаны? По спине Се Ляня пробегает дрожь. Нет, не значит.       Он не уверен, сколько времени у него уйдет на то, чтобы снова заснуть после этого. Совсем немного, конечно, учитывая, как сильно он измотал себя болезненными эмоциями и от скольких травм его тело все еще пытается оправиться. На этот раз, когда он засыпает, его последняя мысль — смирение.       Потому что какой смысл бороться, если он все равно в конечном итоге снова окажется на том алтаре?