Супружеский долг

      - Глэдис, у меня плохое предчувствие. – Хармони не требовалось дышать, однако она глубоко вдохнула. И тяжело выдохнула в телефонную трубку. – С Баффи что-то не так. Пусть она Истребительница, но она никогда не умела сражаться, ну, не кулаками. В школе была хулиганкой, но раззявой – терпела насмешки, не мстила обидчикам. И не была способна на интриги, ни на какие!       А сейчас… Может, мне кажется, может, я сама придумываю. Но, по-моему, она что-то делает. Не знаю… Она как будто, … Как будто незаметно накручивает друзей Ангела.       Она постоянно строит глазки и делает комплименты Уэсли. Уэсли смущается, а Фред тихо бесится. Тихое бешенство – хуже громкого, особенно если человек, который бесится, сам тихоня. От тихонь всего можно ждать. Фред и Уэсли не то чтобы ругаются из-за Баффи, но бывают, ну, натянутые моменты. И оба подсознательно, - Хармони улыбнулась, довольная тем, что к месту ввернула умное словечко, - сердятся на Ангела, потому что Баффи здесь из-за него. Фред сегодня утром уже прямым текстом спросила у Ангела, когда он, наконец, разберётся с разводом и почему этот его развод сказывается на её с Уэсли личной жизни.       Корделии Баффи как бы между делом посочувствовала из-за одержимости и беременности, мол, мне жаль, Корди, я прекрасно понимаю, через что ты прошла, меня саму однажды чуть не изнасиловали. Нормально, а? Как можно сравнивать?! Баффи кто-то всего лишь попытался изнасиловать (интересно, какой отчаянный романтик-суицидник отважился?), а в Корделию вселилась пакость из другого измерения, управляла её телом, заставила переспать практически с собственным сыном, похитить душу Ангела, родить саму себя… В смысле, не Корделию, а захватившую её пакость; а потом ещё Корделия превратилась в овощ на год! Корди молодец, выдержала и почти не скривилась, даже поблагодарила за отзывчивость. Но видела бы ты её глаза! Ладно, я их тоже не видела, но в голосе было полно боли!       А Ганн? Баффи ему сочувствует насчёт его сестры, типа, понимает, какая это страшная потеря, и сама не представляет, что делала бы, если б не стало её младшей сестрёнки. Как бы хочет поддержать, а осадок тяжёлый.       Но даже не это главное. Понимаешь, Глэдис… Я тебе кое-чего не рассказывала про сына Ангела. Да. Нет. Да. Нет, не потому что не доверяю. Не сердись. Я этого никому не рассказывала, только Баффи выболтала – с перепугу. Как не перепугаться, когда на тебя налетает Истребительница в свадебном платье?!       Я слышала, как Ангел и Корделия обсуждали рождение Коннора, мол, это всё было давно задумано и спланировано Жасмин, и к этому вели многие события в жизни не только Ангела, но и его друзей. Именно поэтому родители Корделии разорились, сестра Ганна умерла, Фред пять лет проторчала в Пайли. Я бы не стала такое рассказывать никому, если б Баффи меня не напугала. Но я рассказала только ей! Ну, да, теперь и тебе тоже. Но до тебя была только Баффи. Какое-то время назад к слухам о Конноре, которые постоянно гуляют у нас по офису, добавилась и эта информация. Про то, что некоторые несчастья в жизни Корди, Ганна, Фред, даже Уэсли и Лорна нужны были, чтобы Коннор появился на свет. Получается, это вброс от Баффи…       Кстати! Знаешь, что она отчудила на встрече с наблюдателями? Не знаешь? А я знаю! Она предложила Совету и Истребительницам обеспечить безопасность Ангелу и любому из его близких, если те вдруг надумают свалить из «Вольфрам и Харт». Как же она сказала?.. Формулировка ещё такая громоздкая, как бетонная плита. А! «Стать гарантом безопасности», вот! А на вопрос о том, с какой радости другие Истребительницы (про себя любимых наблюдатели скромно промолчали) должны будут рисковать жизнями ради спасения нынешнего директора злой юридической фирмы и его приближённых, Баффи ответила, что Ангел и его люди сделали кучу добрых дел, совершили гору подвигов и не раз спасали мир. Вроде начинание доброе – защитить Ангела, Спайка, Корделию, Фред, Ганна, Уэсли, Лорна; даже «Вольфрам и Харт» не рискнёт открыто связываться с целой армией Истребительниц, да и закрыто тоже. Но получается, любой из друзей Ангела, если что, сможет спокойно уйти не только из «Вольфрам и Харт», но и от самого Ангела - без проблем хлопнуть дверью.       Кстати о дверях.       Ангел собрал за закрытыми дверями Спайка, Уэсли, Ганна, Фред, Корди, Лорна. И Баффи. А с Баффи ещё припёрся Ксандер Харрис. Сказал, что не оставит её без моральной поддержки. Жалко, что мне опять не дают подслушать, но я и так догадываюсь, что там происходит. Ангел пытается выяснить, кто разболтал Баффи про Коннора, и почему вообще тут столько народу знает о парне, о котором не должны знать.       Да-да, я сама собиралась, но отпуск, даже на пару дней, мне не дали. Остаётся только надеяться на Баффи – она обещала меня не выдавать. Но ведь, если что, я смогу пожить у тебя в Нью-Йорке?

***

      Хоть Баффи и изучала психологию в колледже, специалистом по человеческому поведению, а уж тем более по манипулированию она вовсе не была. Но ныне сама себе поражалась. Может, пока она жила в Италии, в неё вселился дух из семейства Борджиа? Она не один день виртуозно распаляла уже скрытые обиды друзей Ангела.       Посему сейчас беседа довольно быстро повернула от гневных вопросов начальника а-ля «Признавайтесь, кто разболтал про моего сына?!» к разражённым выпадам его подчинённых а-ля «А вот с этого места поподробнее!» Оказалось, про Коннора знали не только Уэсли с Корделией, но и Фред с Лорном, Ганн что-то подозревал, и только Спайк понятия не имел – до сегодняшнего дня.       Ангел почему-то не ожидал, что ему придётся оправдываться за Коннора. Вернее, за то, что он сделал ради Коннора.       - Значит, ты промыл нам всем мозги? – уточнил Ганн с нетипичной для него вкрадчивостью. – Позволил «Вольфрам и Харт» залезть в наши головы, чтобы твоему сынуле легче жилось? Ты сделал это с нашего разрешения?       - Я тебя умоляю, шоколадный кексик, разумеется, нет, - хмыкнул Лорн, тоже необычно взбудораженный. – Ангел не считает нужным советоваться с друзьями. Если мы для него вообще друзья.       - Да уж, - подключился Спайк, которого Ангел и без всякого накручивания постоянно бесил. – Вы ещё не поняли? Вы нужны, только чтоб скакать вокруг него и убеждать его, что он герой, чемпион и самый избранный из всех избранных. А когда поддержка нужна кому-то из вас, максимум, что Ангелок сделает, это расскажет вам, как убил свою семью, он почему-то думает, что от этого другим легче.       Уэсли хотел заметить, что такой рассказ всё-таки лучше рассказа, в котором женщина, превратившись в вампиршу, пытается соблазнить собственного сына, но смолчал. Он в принципе пересиливал себя и старался как можно меньше говорить, поскольку знал, что частично виноват в трагедии с Коннором.       Про Баффи и Ксандера, похоже, забыли. Баффи не возражала. Тихонько стояла у стеночки и жалела лишь, что не прихватила с собой попкорн.       - Я делал то, что считал нужным! – огрызался Ангел на всех разом. – И, если б потребовалось, сделал бы снова, потому что речь о жизни моего сына!       - А, ну да, - фыркнул Ганн, - твой сын важнее всех нас, конечно. Его жизнь ценнее, чем наша жизнь или жизнь кого-то из наших близких. Верно? – Он не мог не думать о сестре. Чем она была хуже какого-то Коннора? Почему она должна была умереть, чтобы он родился? Что такого хорошего этот Коннор сделал, чем заслужил подобную жертву?! – Да ты же продал нас всех «Вольфрам и Харт» за своего сына!       - Я никого из вас не заставлял! Вы добровольно приняли решение остаться со мной и работать на «Вольфрам и Харт»!       - А может, это ты нам внушил? – подала голос Фред. – Если нам стёрли часть воспоминаний, значит, что-то добавили взамен, чтоб не было нестыковок. Может, мы и не хотели, а из-за тебя стали думать, что хотели.       - Я бы никогда так с вами не поступил, ребята! – Ангел вдруг очень остро почувствовал, что он один, а их шестеро. Точнее, пятеро – Спайка можно не считать; а Баффи и Ксандер изначально не при делах. Ну, не при тех делах, о которых речь сейчас. Ангел не забыл, что собирался выяснить, кто рассказал Баффи о Конноре.       - Даже ради ненаглядного сыночка?       - Заткнись, Спайк! Тут ты ни при чём, не лезь!       Спайк ахнул и прижал ладонь к груди, изображая глубокую обиду.       - Как ты можешь так говорить? Мы же почти одна семья! Ты практически мой дедушка… Хм, получается, Коннор – мой дядя? Может, мне познакомиться с родственником?       Ангел моментально переключился с устных аргументов на физические - налетел на Спайка. Следующую минуту они наносили повреждения друг другу и, попутно, интерьеру.       Ксандер глянул на Баффи и предложил:       - Пойдём отсюда?       - Ты иди, если хочешь, а я останусь, мне интересно, кто победит.       - Тогда и я останусь.       Победила дружба. Разумеется, не дружба Ангела и Спайка, а дружба Корделии, Ганна, Уэсли, Лорна и Фред, которые общими усилиями растащили сцепившихся вампиров.       - Если ты хоть приблизишься к моему сыну, я сделаю с тобой такое, до чего и Ангелус бы не додумался! – рычал Ангел.       - Заставишь меня слушать твоё пение?! – не оставался в долгу Спайк. – И потом, мы с Коннором уже виделись, забыл? Правда, тогда мы почти не общались, зато теперь можем наверстать упущенное, я с удовольствием расскажу ему несколько замечательных историй о его папочке.       Ангел снова ринулся к Спайку, а Спайк вырвался из «объятий» Ганна и Лорна.       - Хватит! – крикнула Фред настолько неожиданно и громко, что все затихли, а Баффи аж отстранилась от стены и выпрямилась. – Прекратите! – попросила Фред уже тише и потом совсем уже мягко, жалобно добавила: - Пожалуйста.       - Она права, - сказал Уэсли. – Нам всем нужно успокоиться и остыть.       - Лично я спокоен, - нагло, но убедительно соврал Ганн. – Подумаешь, Ангел обменял нас всех на благополучие сына – из-за чего тут беспокоиться?       - Я не обменивал!.. А знаете что? К чёрту! Может, ты и прав, может, я в каком-то смысле пожертвовал вами ради Коннора. Я не сожалею. У нас с вами в любом случае не было бы нормальной жизни, а так она появилась хотя бы у Коннора. Он заслужил этот шанс.       - Потому что он твой сын? – выплюнул Ганн.       Впервые на памяти Баффи Ангел нецензурно выругался. После чего выпалил:       - Да! И поэтому тоже! Хотите, чтоб я был справедливым и объективным? А я не могу! Я не могу быть объективным, потому что он мой сын! Он лучшее, что я сделал в своей жизни!       - Лучшее? – Голос Корделии не был резким, не был громким, но почему-то от него все остальные застыли основательнее, чем он недавнего крика Фред. – Лучшее, что ты сделал, Ангел? Из-за этого лучшего тобою сделанного в меня вселилась потусторонняя дрянь, которая использовала меня, чтобы родить саму себя. Это лучшее тобою сделанное трахало моё тело, пока я была заперта внутри и вопила от ужаса. – Прежде Корделия ни с кем не обсуждала тот жуткий опыт, и оттого, что сейчас она выговорилась перед несколькими людьми разом, эмоции сделались ещё острее. – Так что попридержи свою отцовскую гордость, хотя бы когда я рядом.       - Корди, я… - Ангел сглотнул.       - Иди к чёрту! - Быстро и прерывисто выдохнув, Корделия развернулась к дверям, но открыть их не успела.       Её остановило последнее, что она и другие ожидали услышать, - смех. Смеялась Фред. Не мелодично и жизнерадостно, а натужно и истерично-звонко. Все уставились на неё, а она смеялась и смеялась.       - Фред? – наконец, осторожно произнёс Уэсли, подойдя к ней.       - О, нет, нет, ничего, - пропыхтела она. – Я только сейчас поняла… То есть только сейчас разрешила себе понять. Ох!.. – Совладав со смехом, она расстегнула нижние пуговицы на своей кремовой блузке, которую тут же задрала, обнажив живот.       На в остальном безупречно гладкой коже ярко выделялась непонятная закорючка, символ размером примерно с половину женской ладони. Сначала показалось, что это рисунок, но быстро стало ясно, что это шрам. Точнее, клеймо.       - Так в Пайли клеймят «коров», - объяснила Фред, в упор глядя на Ангела. – Знаешь, как это больно, как это страшно? Знаешь, каково постоянно спрашивать себя: за что? Почему это случилось именно со мной?! Что же, теперь я знаю ответ.       - Фред, - Ангел не был уверен, что говорит слышно, слова приходилось выдавливать, - мне жаль.       - Не ври! – Из глаз Фред полились слёзы. – Тебе не жаль, потому что если б не это, у тебя не было бы сына. Тебе не жаль. – Её худенькое, хрупкое тельце затряслось. – И ты бы снова заставил меня пройти через это, заставил бы пройти нас всех, чтобы твой Коннор появился на свет! Не смей говорить, что тебе жаль! Лжец!.. Трепло... – Она уткнулась носом в плечо Уэсли, который уже обнимал её, и зарыдала во весь голос.       Какое-то время Уэсли продолжал безмолвно обнимать Фред и гладить по волосам, потом стал ласково шептать:       - Всё хорошо. Теперь всё хорошо. Ты в безопасности, больше никто тебя не обидит. Ш-ш-ш-ш. Всё хорошо, любимая.       Остальные молчали. Когда Уэсли, Ганн, Фред и Лорн в первый раз узнали, что Жасмин манипулировала их судьбами, никому из них и в голову не пришло обвинять Ангела. Они понимали, что всё случилось без его ведома и желания, он был такой же жертвой, как они. Но сейчас он был тем, кто без проса влез в их память. Нет, хуже – тем, кто позволил врагам вторгнуться в их разум, стереть и переделать их воспоминания. Он предал доверие друзей, и неудивительно, что теперь они готовы были обвинить его во многом.       Корделия открыла-таки двери и вышла из кабинета. Ганн стиснул челюсти и тоже ушёл, его примеру последовали другие. Вскоре остались только Ангел и Баффи.       Баффи уже не радовалась своему успеху. Да и успехом это больше не считала. Происходящее перестало быть забавным, когда она увидела глаза Корделии, полные отчаяния, боли, стыда и гнева. И стало ещё менее забавным после выпада Фред. И уж точно не было забавным сейчас, когда Ангел сидел за своим рабочим столом, поникший и пялящийся в никуда.       Она почувствовала себя редкой мразью. Зачем она всё это устроила? Подумаешь, разозлилась, обиделась. А за что? За то, что у него есть сын и любовница? Это не её дело. Они с Ангелом расстались давным-давно, он ей не изменял. Если на то пошло, она сама воздержанием не увлекалась. Но из-за своей дурацкой, эгоистичной, не имеющей права на существование ревности причинила боль Ангелу, заставила мучиться Корделию, Фред, да и остальных благодатью не одарила. Она поссорила Ангела с друзьями. Они помирятся, но слова, прозвучавшие сегодня, не забудутся.       - Ангел… - Баффи подошла к нему и, поколебавшись, опустила ладонь на его плечо. – Мне… мне жаль. – «Пожалуйста, пожалуйста, прости меня!» - хотелось кричать ей.       - Ты не виновата, - проговорил он глухо, едва слышно.       Серьёзно? Он реально остался таким наивным, прожив на этом свете чуть ли не триста лет? Или у него банально нет желания и сил пускаться в разбирательства?       Тихо вздохнув, Баффи тоже побрела к выходу.       - Кто это был? – спросил Ангел. – Кто рассказал тебе о Конноре?       Баффи остановилась, обернулась.       - Никто из тех, кто сейчас был в твоём кабинете. Я же тебе говорила, что про Коннора знают многие, и говорила, что мне рассказывал о нём не один человек. – Она раскаивалась, но бездумно ударяться в чистую правду не собиралась.       - А кто рассказал первым?       - Неважно.       - Нет, важно.       - Ладно, может, и важно, но я тебе не скажу. Я обещала не выдавать.

***

      Корделия была в полном раздрае и не сразу заметила, что за ней идёт Ксандер. Она засекла его только на парковке «Вольфрам и Харт».       - Ты меня преследуешь?       - Когда ты так говоришь, звучит не очень хорошо. Но, в общем-то, получается, что да – преследую. Хотя мне больше нравится слово «сопровождать».       - И зачем же ты меня «сопровождаешь»? – Корделия сжала ладони в кулаки. Часть её желала, чтоб Ксандер немедленно ушёл подальше и не пострадал морально. Другая часть надеялась, что он останется и на нём получится отыграться. Однако была ещё одна часть, и эта часть хотела спрятаться от всего и от всех, затаиться, сжаться и тихонечко поплакать в укромном тёмном углу.       - Мне кажется, тебе сейчас лучше не оставаться одной.       - Ах, вот оно что: тебе кажется. – Корделия упёрла кулаки в бока. – А мне кажется, что лучше быть одной, чем с одноглазым неудачником, который со школьных времён так и не научился нормально одеваться! – Она сама себе стала противна после этих слов.       Наступила пауза, в течение которой Корделия готовилась извиниться. Но прежде чем подготовка закончилась, Ксандер спокойно спросил:       - Полегчало?       - Не уверена. Ксандер, мне жаль, я не…       - Всё нормально.       - Нет, не нормально. Ты не имеешь к этому никакого отношения, ты просто…       - Попался под горячую руку, и ты сорвалась на мне, потому что не могла не сорваться. Я понимаю. Можешь продолжать, я не против.       - Что?..       - Я не против, - повторил Ксандер. – Тебе это нужно, а мне к твоим колкостям не привыкать, у меня иммунитет. Так что продолжай, я переживу.       - Ты в своём уме?       - Абсолютно. Корди, - он нервно провёл ладонью по лицу. – Я не знаю, что именно произошло с тобой и Коннором, могу только догадываться в общих чертах по обрывкам разговоров. Но мне ясно, что это было что-то паршивое. И мне бы хотелось тебе помочь.       В ней опять взвилась агрессивная вредность.       - С чего ты взял, что мне нужна помощь?       - Ни с чего. Просто предположил. Извини, если ошибся. Я пытаюсь сказать: если тебе надо выпустить пар, я для этого вполне сгожусь.       - Ага, а потом меня замучает совесть.       - Совесть? – Ксандер ухмыльнулся. - Тебя? Си-и-и-ильно сомневаюсь. Ай! – Он потёр плечо, по которому Корделия его только что стукнула. – Я предлагал себя для морального насилия, о физическом речи не было!       - Моральное насилие с тобой не прокатит.       - Почему?       - Потому что у тебя нет морали, совсем.       - Можно подумать, у тебя её завались. Ай!       - Да я просто кладезь морали!       - Кладезь? Зачем мелочиться? Говори сразу: «Я просто месторождение морали!» Неразведанное. Ай! Хватит уже избивать несчастного деморализованного мужчину!       Внезапно Корделия поймала себя на том, что искренне смеётся.       - Что ж, несчастный деморализованный мужчина. – Она вздохнула. – Значит, ты считаешь, что мне не надо оставаться одной?       - Убеждён.       - И намерен меня преследовать?       - Как маньяк из триллера. По крайней мере, сегодня.       - И у тебя здесь есть машина? Потому что я собираюсь сесть в свою и уехать, и тебе для преследования тоже понадобится авто.       - Об этом я не подумал. – Ксандер почесал затылок. – А можно я буду преследовать тебя, сидя на пассажирском сидении твоей машины?       - Боже, до чего же наглые пошли маньяки. Может, мне тебя потом ещё и ужином накормить?       - Было бы неплохо. Готов внести в ужин свою лепту – заедем в магазин, я что-нибудь куплю.