Сделано своими руками

      «Смакуете драматичность ситуации… Да что он… Да как он может так говорить!», — тихо негодовала Катя.       Она начинала понимать, что доля здравого смысла в его словах все же присутствовала. И это бесило. Пушкарева закуталась в одеяло и все думала, составляла план действий, готовилась к серьезному разговору с Андреем.       «Я скажу, что между нами все кончено. Я смогу. Так будет правильно. Все равно я никогда не прощу его, не останусь в «Зималетто». Там каждый уголок напоминает мне о нем… И вот еще что, Пушкарева, надо соблюдать дистанцию с Воропаевым. Он тебе не друг, забудь вообще о том, что его номер есть в твоем телефоне!» — вела она беседу сама с собой.       Вдруг ее голову озарила идея. Поразмыслив над ней как следует, Пушкарева, казалось, совсем успокоилась и мирно уснула.

***

      Сегодня впервые за пару недель она действительно пришла на работу отдохнувшей и полной решимости. Выспалась и даже позавтракала.       Сухо поздоровавшись с Андреем, Катя вошла к себе. Увидев очередную открытку на столе, не читая, она бросила ее в мусорку. И тут же вышла из кабинета. — Андрей, давай поговорим. Ты сможешь уделить мне сейчас несколько минут?       Растерявшийся от такого напора Жданов только кивнул. Катя села в кресло для посетителей напротив президента и начала: — Так дальше продолжаться не может. Ты понимаешь? То, что произошло вчера… — Катя, я люблю тебя, слышишь? — наклонившись ближе к Пушкаревой, затараторил Жданов. — Я знаю, нет, я чувствую, что ты меня тоже. Пожалуйста, потерпи до совета, осталось совсем чуть-чуть, каких-то несколько дней и мы будем вместе… — Я это уже слышала. Дай мне закончить, прошу. Я не могу продолжать эти отношения, не могу видеть Киру, она так смотрит на тебя… Я перестану уважать себя, если мы останемся вместе. Это неправильно. Ты должен понять. — Катя! Что ты говоришь? Остановись, послушай… — начал Жданов. — Нет! Все. Я сказала, что хотела. Тебе придется с этим смириться, — впервые за беседу Катя посмотрела Андрею в глаза и впервые не испытала ничего, кроме презрения. — А нет, еще кое что: будет и правда лучше, если я переберусь в другой кабинет. Эта аллерги-и-ия… — Катя попыталась улыбнуться, но грустный взгляд Андрея стер улыбку с ее лица.       Первый на сегодня «стейк из слона» Катя съела. Пора было переходить к следующим.        «Расчеты для антикризисного плана — готово. Список новых дилеров для Малиновского — готово. Забронировать номера в гостинице для высоких гостей Юлианы — готово. Половина липового отчета для Жданова — готово. А я сегодня молодец!» — девушка улыбнулась своим мыслям, крутясь в удобном кресле своего нового кабинета.       Конечно, она не избавилась за ночь от своих тяжелых чувств к Андрею, но вытащить себя из болота, в которое сама же и прыгнула, было надо. «Притворяйся, пока не получится» — ее новая стратегия. По крайней мере сейчас.       Взглянув в ежедневник и еще раз удостоверившись, что все дела на сегодня вычеркнуты, она решила начать воплощать свою идею в жизнь. — Ольга Вячеславовна, — окликнула женщину Катя, несмело заглядывая в мастерскую. — Да, Катюш, заходи. Милко вышел.       Катя прошла к столу старшей подруги: — Вы простите, что отвлекаю, но у меня есть к вам просьба. Я пойму, если вы откажитесь… — Ну, не томи, — Ольга Вячеславовна оторвалась от бумаг и подарила Кате добрую улыбку. — Может быть вы могли бы мне помочь? Понимаете, я… Я хотела бы снова попробовать сменить имидж. Ну, прикупить что-то из вещей, может быть. Хочу выглядеть более соответствующе месту работы, что ли… — Вот это новости, Катюш! Ну, если тебе так хочется, тогда вперед. Чем я могу помочь? — А вы не могли бы дать мне пару советов? Я просто не знаю, к кому я могу еще обратиться, в прошлый раз с незнакомыми советчиками мне не повезло… — Хм, — нахмурилась Ольга Вячеславовна, отодвинувшись от стола и внимательно рассматривая фигуру девушки. — Принеси-ка пока нам чаю, я подумаю, что можно сделать.       Катя обрадовалась и побежала к бару. Нет, она не сомневалась в отзывчивости Ольг Вячеславовны, но все равно волновалась, прося ее о помощи.       Когда Пушкарева снова вошла в мастерскую уже с чаем, ее ожидали кипы модных журналов, раскрытых на определенных страница. Она аккуратно поставила рядом с ними чайник и чашки, присела на диван. — Итак, Катенька, времени у нас немного, — начала женщина, — я уверена, что тебе необходимо…       Катя слушала с упоением. Записывала что-то, как школьница, даже пыталась зарисовать фасон юбки, которая, по словам женщины, очень ей подойдет.       Кате уже не терпелось пройтись по магазинам в субботу. Главное — ничего, из того, что она сегодня узнала, не забыть. Для этого Ольга Вячеславовна даже одолжила ей несколько журналов. Точнее будет сказать «стопочку», в которой Катя прилежно сделала закладки на самых интересных страницах.       Посреди «лекции» Ольга Вячеславовна замолчала и о чем-то задумалась. — Что такое? Что-то не так? — встревожилась Пушкарева. — Нет, нет. Сиди тут, я сейчас, — женщина отошла куда-то в сторону шкафов и почти сразу же вернулась. — На-ка, примерь, — она протянула Кате какой-то черный элемент одежды.       Взяв что-то из рук женщины, Катя поспешила за ширму. Элементом одежды оказалось платье. Легкая ткань, глубокий черный цвет. От шеи и вниз, до приличной линии декольте, кожу Кати покрывало нежное черное кружево, плечи скрывали аккуратные рукава-фонарики, а юбка-солнце длиною до колен особенно радовала девушку. Смотрясь на себя в зеркало, она впервые поняла, точнее почувствовала, из-за чего сходят сума поклонники таланта их несравненного Милко. Катя вышла из-за ширмы. — Ну, как тебе? — Платье просто волшебное! Я смогу найти где-то похожее? — Даже не ищи, не найдешь. Это эксклюзив, так сказать. Черновик одного из произведений нашего маэстро. Забирай. — Я боюсь, что Милко это не понравится, я не могу…
 — Все ты можешь! Бери, говорю. О Милко не переживай, он и не вспомнит его даже. Бери, бери! Выглядишь отлично, Катюш. — Спасибо, Ольга Вячеславовна! — Катя в приливе радости крепко обняла женщину. — Ну, все, все. Иди. И мне пора к работе возвращаться.

***

      Воропаев не хотел приезжать сегодня в «Зималетто». Вчерашний вечер никак не шел из головы. Видеть Катю совсем не хотелось. И это настораживало.       Однако, грустный голос сестры по телефону не оставил ему выбора. — Я не знаю, в чем дело, Саш, он… С ним что-то происходит, но я не понимаю, что. Я не знаю, как ему помочь. Никогда раньше его таким не видела, — всхлипывала Воропаева на плече у брата.       «Это потому, что ты раньше никогда не видела его влюбленным», — ответил сам себе Александр, уставившись куда-то перед собой, гладя сестру по плечу. — Так, Кир, давай, приведи себя в порядок, поехали пообедаем. — Мне еще нужно сделать пару звонков, подождешь? Можешь у меня посидеть. — Да нет, мешать не буду. Пойду, пройдусь.       «А может заказать этого придурка? И дело с концом. Хотя нет, тогда ведь тоже придется им сопли утирать. Им... Каким местом тут вообще Пушкарева?», — размышлял Воропаев, направляясь в кабинет президента.       Войдя без стука, Воропаев застал Жданова в своем кресле, самозабвенно напивающегося за столом в гордом одиночестве. — О, а вот и Александр Юрич! Чем могу? — Андрей салютовал своему гостю полупустым стаканом и разом влил остаток алкоголя в себя. — Да вот, Андрюш, решил узнать, как проходит подготовка новой коллекции, — Воропаев держал себя в руках из последних сил. — А ты не переживай, все идет по плану. Или что, моя… твоя… моя помощница тебе не докладывает?       Александр начал сжимать кулаки. — Что ты, нам с Катенькой есть, что обсудить, помимо этой богадельни, — голос не дрогнул. — Она, кстати, у себя? — спросил он, указывая кистью в сторону каморки. — У себя, наверное… Она последовала твоему сердобольному совету и перебралась подальше от… аллергии.       Александр было потерял дар речи, но быстро взял себя в руки. — А что мы празднуем, а? Свободу от посторонних глаз в собственном кабинете? — Не твое дело, Сашка, иди, куда шел, не мешай. — Ты бы совесть поимел. Так ужраться посреди рабочего дня. Ты чего добиваешься?       Андрей ничего не отвечал, только продолжал пьяно улыбаться чему-то своему. — Так, понятно, — Александр достал мобильный и набрал Малиновского. — Быстро в кабинет президента! Чтобы через два часа твой дружок был в пристойном виде, иначе информация о загуле сыночка дойдет до Павла, — чеканя каждое слово прошипел Воропаев и сбросил вызов.       Дождавшись Малиновского и «передав» Жданова ему, Александр сел в баре и заказал кофе.       Тут его взгляд упал на девушку. Она стояла к нему спиной и разговаривала с Ольгой Вячеславовной. Изящные щиколотки, тонкая талия, утонченная линия плеч, растрепанная косичка через плечо.       «Интересно, новенькая?», — задумался Воропаев и в ту же минуту чуть не подавился собственным кофе, когда девушка повернулась. «Пушкарева. Этого еще не хватало».       Катя заметила Александра и подошла. — Добрый день, Александр Юрич, — сказала Катя и широко улыбнулась. — Теперь он действительно добрый, Катерина Валерьевна. Слышал, вы переехали? — он поднял одну бровь. — Почему? Это на вас так ракетное топливо действует?       «Кретин. Вот кретин! Что ты несешь? Скажи ей, что она — молодец, что выглядит хорошо», — упрекал он сам себя.       Катя, кажется, даже не обратила внимание на язвительный комментарий и ответила: — Нет, скорее совет одного близкого знакомого.       От такого определения что-то екнуло внутри Воропаева. — В таком случае, вам стоит почаще прислушиваться к этому знакомому, — нашелся он с ответом. — Сашка, вот ты где! Я готова, идем? — подошла к брату Кира. — До встречи, Александр Юрич, — бросила Катя и направилась к себе. — Ну ничего себе, а у Пушкаревой твоей, оказывается, и фигура имеется. А ты прозорливый, братец, — Кира мягко ткнула Александра в бок. — Пойдем уже, — Александр встал со стула и потащил сестру к лифтам.