Dadarira Ta

С первого этажа слышно губную гармошку: выпивоха-Тэиль обменял её на какой-то антиквар у чёрт подери какого-то ненормального, кому что-то вообще могло приглянулся у нищего солдата. Но вот Тэиль успешно обменялся, и теперь наяривает в перерывах между покраской стен заунывную мелодию, что бередит душу. Не выдержав, Накамото спускается на первый этаж и дважды хлопает Тэиля по спине: — Хорош уже душу рвать. — Не могу остановиться, — пожимает плечами мужчина, рассматривая резной узор, — Дорога зовёт. — Так иди, — широким жестом Юта указывает на дверь, — Проваливай поскорее прочь и бросай пить. Найди девушку попроще, женись на ней, наплодите ребятишек. Чего там ещё обычно душа просит? Пренебрежение Юты вызывает на глазах Тэиля слёзы: мужчина молча поднимается на ноги и шатко уходит прочь. Провожая взглядом его согнутую спину, Накамото не сразу замечает приближение нового владельца «Пустоты». Рыжий становится рядом, но на расстоянии, поднимает повыше купленный набор вечерних свечей и ещё — пакет огарков для нужд: — Поговорим? — Ты предлагаешь разговор при свечах? — Пожалуйста, любезный, сбавьте градус пренебрежения к людям, — Чону натянуто улыбается, первым заходя в паб. Он занимает место в углу за столом с рулеткой, ведёт пальцем по зелёному сукну и меланхолично наблюдает за тем, как Юта ставит на стол подсвечник, две рюмки, что одна в другой, на немой вопрос бармена Чону утвердительно кивает. Ополовиненный виски глухо ударяется, теряя пыль, напиток льется ярко при блеклом огне, обжигает горло, и разговор начинается вяло с дальних расспросов о ремонте и долгах, о закупках и завсегдатаях. Покрытое пятнами лицо Чону мрачнеет на вопросе: — За что обидели Тэиля, не-любезный? — Пьёт. Пропивает последнее, — Юта пожимает плечами, — Работу не ищет. — Неужели Вам не жаль его? По-человечески не жаль? — За три года нажалелся. — Верю, что терпения у Вас — кот наплакал. Но, любезный… — Заканчивай, Чону, — обрывает Юта, отодвигая от рыжего бутылку и забирая со стола свечи. Спиной он чувствует на себе пытливый взгляд нового владельца, и, не выдержав, оборачивается, спрашивает: — Ну что ты постоянно смотришь? — Накамото Юта, чьи дела в «Пустоте» идут так хорошо, задумывались ли Вы о переселении душ? С пьяных смехом, Чону заваливается на бок, спадая со стула на пол, погружаясь в поверхностный, дурацкий сон. Тихо сматерившись, Юта устало выдыхает: — Я уже ничему не верю, Чону. Но если захочешь, то буду.