Водоворот воспоминаний

"<...> Берегите себя. Желаю вам удачи." Авантюрин улыбнулся, прикрыв глаза, и поэтому не заметил, как белое пламя просочилось из свитка подобно крошечным струйкам воды и неслышно растворилось в его пальцах. Удивительное место. Он постучал по поверхности, на которой стоял, подошвой ботинка. Вроде бы абсолютно твердой, но от его прикосновений по черному зеркалу пошла рябь, будто по воде. И откуда здесь цветы вишни?.. - Пойдем. Она ждала на границе света и тени, у самого края пульсирующей пустоты. - Хочешь остаться? Ахерон смотрела на него, слегка нахмурившись, будто пытаясь что-то припомнить, как она делала это обычно. Разница была в том, что сейчас она помнила всё. Ее манера общения никогда не обманывала его. Авантюрин знал, что из глаз строгой задумчивой девушки на него смотрит смерть. - Почему ты... решила помочь мне? Не слышал, чтобы у эонов Гармонии и Небытия был конфликт. - Так ли уж это важно? - Она вздохнула устало. - На самом деле нет, - он рассмеялся, тут же скорчившись от боли. Силы оставляли его, уже не было терпения сдерживать стон. - Просто хочу оттянуть момент. - Боишься? - впервые он видел, как Ахерон улыбается. Зрелище не жуткое, как он представлял. Улыбка была понимающей. Он поднял брови, и она ответила, - Небытия. - Ну, ты же меня не в него ведёшь, надеюсь. Я рассчитывал ещё пару раз, так сказать... покрутить слоты, - опять попытался пошутить он, но тут подкосились ноги. Последним, что видел Авантюрин, была рука Ахерон, ладонью опускающая ему веки. *** Шаги пульсирующей болью бьются в висках. Его несут на руках, и белые лампы ритмично проносятся над ним. Он слышит дыхание несущего его человека, щекой чувствует вышивку на его одежде. Авантюрин хочет открыть глаза, увидеть, кто и куда несёт его, но усталость берёт своё. Кровь стучит в голове, омывает раны. В какой-то момент он представляет бескрайнее море крови, то спокойное, то возмущённое волнами. Черт, наверняка он испачкал костюм... Глупо конечно, но теперь мысли только о том, как вывести пятна. Кто-то советовал ему при стирке добавлять в воду сок лайма, и пятна крови якобы испарились бы. Полезный, конечно, совет, но кто держит рядом лаймы на постоянной основе?.. Может быть, знай он об этом тогда, он мог бы спасти рубашку... Хотя... Там, в песке и камнях, откуда взяться воде? И уж тем более лаймам. Авантюрин давно покинул пустыню, но порой она приходила во снах. Теперь видения, по большей части, были спокойны. Лишь иногда они оборачивались кошмарами. *** Раскалённые камни делаются прохладными с наступлением ночи. Шуршит струящийся песок. Хлопает на ветру мокрая, растянутая на бечевках ткань. Из их палатки доносится шум и голоса. Вот черт. Какавача, неслышно ступая, крадется к тряпичной стене. Проворные ноги никогда не подводили ребенка. С тех пор, как научился ходить, Какавача ни разу не оступился. Ящерицы и мыши, водившиеся здесь, не видели опасности вплоть до момента своей гибели. А у него и сестры позже был, хоть и не очень вкусный, но ужин. Сейчас, однако, что-то шло совсем не так. Вместо раскаленных песчинок и камней ступни вдруг ощутили горячую жидкость. Поверхность ушла из-под ног Какавачи. Сильный удар, и в ту же секунду - тонкий крик. Вот дурачина, подумал он, теряя сознание. Очнувшись, мальчик не торопился открыть глаза. В первые секунды он по привычке ожидал услышать звуки домашней суеты, ощутить запах благовония с их маленького святилища. Но под головой была не жесткая ткань подушки, а мокрый теплый песок. Звуки вокруг не были похожи на быт его дома. То был лязг железа, тяжелое дыхание взрослых мужчин. Они резко переговаривались на чужом языке. Пахло кожей, потом и кровью. Он чуть приоткрыл глаза. На него смотрело лицо его матери. Глаза открыты, расфокусированы, кожа бледнее обычного. Высокий лоб разделила надвое тонкая струйка крови. -Вставай! - уши резко наполнились криком. В живот его матери врезался металлический нос ботинка. Женщину подбросило в воздух, она отлетела от Какавачи и врезалась в стену палатки. Грубая ткань пошла волнами. - Сука, ты думаешь, можешь врать нам вот так?! Какавача услышал свист металла. За его спиной мужчина, вынув из ножен кинжал, другой рукой сгреб бесчувственную девочку, лежавшую на полу. Худенькое тело было очень лёгким, голова качнулась и повисла на тоненькой шее, упали вперёд светлые пряди. - Металл. Еда. Топливо. - слова мужчины падали в пространство комнаты подобно булыжникам. - Или твоя дочь познакомится со всей нашей деревней. - Он смотрел на женщину сверху вниз. Та лишь прохрипела что-то невнятно. - МЕТАЛЛ! ЕДА! ТОПЛИВО! - С каждым словом ботинок мужчины врезался в её живот. Казалось, все ее внутренности уже после первого удара должны были превратиться в кашу. Женщина, хрипя, подняла голову и посмотрела на мальчика. Какавача лежал, парализованный ужасом. Он не думал о том, чтобы помочь ей, он ни о чем не мог думать. Он просто видел перед собой трехцветные глаза матери, такие же, как у него. Видел в них свое отражение, ее отрешенность и тупую боль. Потом его мать подняла взгляд на бандита. - Вы... кххл... забра... ли...- из горла женщины хлынула кровь и она упала, как подкошенная. - Босс! - снаружи донёсся голос. Подняв входное покрывало, в комнату тяжёлыми шагами вошёл ещё один человек. - Мы все обыскали. - Он мельком оглядел тела на полу. - Похоже, они не лгали нам, здесь ничего нет, кроме запаса воды. Мы погрузили его. - Тьфу, блять, авгинские мрази... - Мужчина плюнул под ноги и отшвырнул девочку прочь. - Зря ехали только. Есть раненые? - Пара человек. - Вошедший мужчина бросил взгляд на Какавачу. - Этот, кабан снаружи. Дрался как зверь, даром что сам еле на ногах стоит. Как они вообще до этого времени дотянули? Тощие все... - Пойдем, - бросил главарь. - Воду взяли и ладно. Больше тут нечего брать. Нам не нужны эти трупы. Опять провал. Авантюрин словно летел в пустоте, где не было ветра и воздуха. Его тошнило. - Эй, эй, картежник! - издалека доносился голос. - Слышишь меня? Эй! - Кажется, его били по щекам. - Не засыпай! Эй! Какавача! Он открыл глаза. - Какавача! - сестра держала его лицо в ладонях. - Какавача, слышишь?! Вокруг них шла бойня. Падали люди, горели палатки. Опять этот запах. Кровь и металл. Люди катика напали в праздник, о котором теперь напоминали горящие обрывки лент, перевернутые столы и выплеснувшиеся на песок кушанья. Собранная в отдалении груда хвороста для праздничного кострища была единственным, до чего не успел добраться огонь. Мальчик чувствовал грубые сестрины руки на своих щеках, видел полосы слез, расчертившие ее лицо, покрытое сажей и кровью. Они прятались за серыми кусками скальной породы, высунувшимися из песка подобно скорпионьим жалам. Гул огня скрыл их, и девушка не боялась быть услышанной. - Послушай меня, милый. – Она смотрела на него с болью и нежностью. – Ты всегда был очень умным, да? – Девушка улыбалась сквозь слезы, и эта улыбка впивалась в сердце ее брата, словно игла. - Иди к иномирцам, предложи свою помощь, ты же умеешь очень много всего. – Какавача попытался перебить, но она приложила палец к его губам и обернулась. Чуть в отдалении слышался топот. Множество людей шло одновременно, одни – неуверенно преволакивая ноги и оглядываясь назад, другие – четкими шагами, держа первых за плечи, подталкивая вперед. - Эй! – песок зашуршал под чужими подошвами. – Здесь проверяли? Издалека говорившему ответили что-то. - Понял! Я посмотрю! Сердце Какавачи забилось, как пойманный кузнечик. Он быстро перевел взгляд широко распахнутых глаз на сестру. Шаги звучали уже совсем рядом. Человек остановился у стены огня. Он ленился тушить его, и вместо этого прислушивался, пытаясь разглядеть что-то сквозь раскаленный воздух. Мальчик и девушка за камнем притихли, стараясь ни звуком, ни движением не выдать себя. Вдруг что-то шлепнулось к ногам Какавачи. Раз. Другой. Третий. В небе над ними сгущались серые тучи. Налетевший ветер принес волну песка и пыли, поднял на воздух, играя, длинную светлую прядь… - Есть! Они здесь! Яркие глаза, ломаные горем брови. Печальный изгиб тонких губ. - Какавача. – он смотрел на неё, не в силах оторвать взгляд. Время замерло вокруг них, не существовало ничего, кроме ее лица, и слез, и копоти на коже. - Беги. Она толкнула его. И выбежала из-за камня.