Жертвоприношение

Музыка, звон посуды, многочисленные посетители – здесь было, пожалуй, слишком шумно и неуютно, зато недорого. И мама не видит. Сидя возле барменской стойки, Фауст, облокотившись о столешницу, неторопливо потягивал пивко из кружки, когда внезапно обнаружил пристальное внимание к своей персоне. Некий мужчина в голубой курточке лет пятидесяти на вид беззастенчиво разглядывал парня, поблёскивая влажными глазами. Фауст отвернулся, осушив кружку одним жадным глотком. Но даже спиной он будто бы продолжал ощущать настойчивую липкую заинтересованность этого странного субъекта. Оставив кружку на стойке, Фауст украдкой поглядел в сторону любопытного дяденьки. Пережёвывая закуску к пиву, тот продолжал разглядывать молодого человека без всякого стеснения, не отворачиваясь, когда их глаза встретились. Наоборот, он слегка улыбнулся, облизав губы, словно рассчитывал заполучить к ужину кое-что ещё. Это злило. И немного пугало. Фауст вышел из закусочной. Вечерняя улица шумела редкими автомобилями. Почти не было и прохожих – час уже довольно поздний, стемнело. В свете фонарей мелькнула фигура в голубой куртке – он шёл следом. Фауст сглотнул, напрягаясь всем телом. У него есть нож, и он сможет постоять за себя, если того потребуют обстоятельства. Кажется, всё-таки потребуют. Незнакомец шёл быстро и вскоре почти нагнал его. Придётся встретиться с ним один на один. Фауст остановился, прислушиваясь к приближающимся шагам. Он уже совсем рядом, прямо за спиной. Немного сбитое дыхание обдаёт косуху и пряди чёрных волос. Он не пытался напасть, просто стоял сзади, и Фауст неотрывно наблюдал за его тенью в свете уличного фонаря. – Не нужно бояться, – прошелестел хрипловатый голос из-за спины, – Можем делать всё, что захочешь. Рука легла на плечо и медленно прошлась вниз. Фауст нервно сглотнул, намереваясь достать нож, когда его ладонь настойчиво прижали к чужим штанам. Молодой человек резко обернулся и смерил взглядом незнакомца. Тот был ниже ростом и, кажется, безоружен. На мгновение в его взгляде проскочила едва уловимая нерешительность, словно он испугался ошибки. Но Фауст продолжал стоять неподвижно, вопросительно глядя на мужчину. – Я был таким же, как ты, – приветливо улыбнулся он, смотря в глаза Фаусту, – Я тоже ходил с этими… Он потянулся к волосам Фауста, однако парень оттолкнул его. Нахлынуло отвращение – внезапно и резко. Захотелось ударить. Убить. – Не здесь, – кратко ответил Фауст, кивая головой в сторону лесопарка. Здесь слишком шумно, нельзя. Их могут заметить. Мужчина улыбнулся и охотно последовал за молодым человеком в сторону леса. Кажется, он был очень доволен тем, что так легко угадал. Вечерняя тьма скрыла две фигурки среди деревьев. Когда они отошли достаточно далеко, незнакомец придержал за плечо своего спутника. Они остановились друг против друга. Жадный заинтересованный взгляд прошёлся по телу Фауста с головы до области паха. Недолго думая, мужчина принялся нежно поглаживать слегка выпиравший из джинс бугорок. Заметив движение партнёра, незнакомец поднял взгляд на бледное лицо Фауста. В следующий момент молодой человек вытащил нож и ударил мужчину в живот. Тот судорожно схватился за место удара, глядя, как руки заливает кровь. Фауст взял свою жертву за подбородок и посмотрел ему в глаза – от былого интереса не осталось и следа, лишь страх и боль. Что же теперь будет? Собравшись с силами, мужчина попытался оттолкнуть нападавшего, однако удача была не на его стороне. Фауст, замахнувшись ножом, сильно толкнул незнакомца. Завалившись на спину, мужчина закричал от ужаса и осознания того, что из этой передряги ему не выбраться. Фауст был безжалостен. Усевшись на тело, он принялся наносить удары ножом в грудь – один за другим. Мужчина пытался заслоняться руками, но это было бесполезно. Когда он перестал сопротивляться, парень приподнял голову умирающего и вытер нож о щёки. Осмотрев тело, Фауст уже представлял, как расскажет Евро и остальным о том, что сделал. Как они удивятся, как охренеют, как безумно заблестят их глаза. Потому что они – это зло. Между тем, не стоило здесь задерживаться. Бросив прощальный взгляд на окровавленный труп, Фауст побрёл прочь, осматривая свои руки. Кажется, и его лицо было в маленьких капельках крови, заляпаны были и джинсы, и кожаная куртка, благо на ней кровь не очень заметна. Придётся всё отстирывать и отмывать самому. Нельзя, чтобы мама узнала. Сторонясь редких прохожих, он брёл по вечернему городу, вытирая лицо ладонью. Впрочем, стереть кровь таким образом было невозможно. К счастью, на окраине парка обнаружился маленький пруд, где Фауст наспех умылся. Где-то вдалеке послышалась полицейская сирена, и молодой человек вздрогнул всем телом, а затем быстро побежал в сторону дома, надеясь, что труп не найдут хотя бы до завтра. Дверь открыла мать. Заспанная и в чепце, она бросила мимолётный хмурый взгляд на сына. Кажется, она собиралась отойти ко сну, но звонок в дверь заставил её подняться. – Где ты так долго гулял? – осведомилась она, кратко зевнув, – Уже так поздно. Надеюсь, ты не пил? – Нет, мам, – ответил Фауст, стаскивая обувь, – Я в ванную. – Подожди-ка, а что это красное у тебя на лице? – она подошла ближе и принялась разглядывать щёку сына, – Борд, что случилось? Ты поранился? – Да так, хулиганы, мам. Ничего серьёзного. – Дай посмотрю! – Нет, мам, всё в порядке. Я сам! – сердито выкрикнул Фауст, отстраняясь от неё, – Иди отдыхай. Ты очень устала за сегодня, верно? Мать вздохнула и предпочла уйти наверх в спальню. Не то, чтобы сын отбился от рук, но многое, что происходило в его жизни, казалось ей неправильным. Впрочем, он уже взрослый и сам в праве решать, как жить. Борд выдохнул, радуясь тому, что мать не стала дознаваться, что именно случилось. Наскоро приведя себя в порядок и отправив в стиральную машину все грязные вещи, он устроился на кухне, включив телевизор. В новостях в основном говорилось о политике, военном конфликте на Балканах и немного о спорте. Ничего интересного, но нужно было как-то заглушить тишину, как-то отвлечь себя от случившегося. Он просто защищался, верно? Этот мерзкий извращенец получил по заслугам, не так ли? Евро скажет, что он был прав. Так надо. Они же не сраные гуманисты, они против долбанных правил, они – само зло. Они – это блэк метал. Разве не очевидно? Достав из холодильника бутылку пива, Фауст одним глотком осушил её до дна. Отец завтра утром заметит и, наверно, спросит с него. Плевать, пусть на него злятся. Всё равно этой ночью он уже не уснёт.