there ain't no hill or mountain we can't climb

СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРИ

Блиц проснулся в своей кровати один. Один... но он помнил. Он вспомнил Столаса, укутавшего его утешениями; поднявшего его из самой глубокой пропасти в неземной космос сострадания и вселившего надежду. Надеюсь, ты воспримешь это как знак День, возможно, и начался заново, но Блиц все еще ощущал прикосновения принца, как снаружи, так и глубоко внутри себя. Кто-то мог его выслушать. Кто-то заботился, даже когда он был в своем самом подавленном состоянии. (Столас любил его в ответ) Зная это, он мог прожить еще один день. ... Так что Блиц встал. Ответил на сообщение клиента чем-то похожим на свою обычную легкомысленную болтовню. Натянул брюки, рубашку, пиджак, вновь вернувшуюся подвеску. Вышел на завтрак – он приготовил на сковороде месиво из яиц и хрен-знает-какого мяса. Сварил кофе; налил в кружку Луны антипохмельную порцию виски. Достал из шкафа обувную коробку со всякой всячиной для рукоделия и принялся за работу, пока не подгорел завтрак. Небо за окном становилось светлее. В мире живых было несколько лесорубов с буквальными ценниками на волосатых головах. Было двое сотрудников, заслуживающих классные подарки на годовщину. Был сова-принц, которому было необходимо свидание; которому нужно было рассказать... кое-что. Луна выбрела из комнаты, позевывая. Она отхлебнула свой кофе. Блиц увидел, как смягчился ее взгляд, когда она почувствовала привкус алкоголя на языке. Увидел, как она едва заметно замахала хвостом. Отец и дочь ели вместе в более чем дружеском молчании; если не считать редких обрывков непринужденной беседы. И, когда они отправлялись в офис И.М.П, прозвучало тихое «спасибо, пап».

________________________________________

Мокси прорвался сквозь золотую листву, неистово размахивая бензопилой. Блиц вылетел из портала и завопил, потому что он снова был в форме, сучки. Милли вылезла последней, как гребаный краб, маленькая обалденная жадная до крови моногамадам. Блиц позволил Мокси закончить свой кринжовый флирт (кчау, серьезно? Мокси вообще когда-нибудь смотрел Тачки?); позволил Милли взорвать перепонки окружающих визгом о том, что они идут в «Оззи». Позволил двум языкам сплестись немного дольше нужного, прежде чем спас себя с Луной от этого зрелища. Когда-то он бы прервал их с толикой ревности, но сейчас? Сейчас Блиц вмешался с неподдельным добродушием – и парочкой наспех завернутых в подарочную бумагу браслетов ручной работы. Рубиновые бусины; маленькие фигурки парочки; незаметные маленькие металлические лезвия, нанизанные на проволоку для чистки труб. Браслеты были безвкусными, индивидуальными, и все же функциональными – идеально вписывающимися в дух Блица. Милли взяла свой со счастливым визгом и крепко сжала Блица за талию. Мокси улыбнулся – искренне – и сказал, что много значило, спасибо, Блиц. Так как его порыв щедрости был закончен (и для того, чтобы скрыть вставший в горле ком), Блиц удалился. Он пожелал М&М всего хорошего этой ночью и, выходя за дверь, небрежно объявил, что ему нужно собираться на собственное свидание. Он не смог удержаться и обернулся. Мокси выглядел немного ошеломленным, но Милли сияла, подняв два больших пальца в жесте поддержки. Банально, но это согрело его изнутри, как хороший свежий начо.

________________________________________

Луна красилась у двери, когда Блиц вышел из своей комнаты, снова в своей панковской косухе с шипами. Она оглядела его с ног до головы, жестом подозвала ближе и нежно провела подушечкой пальца, посыпанной остатками крема, по его лицу. Добродушно пробормотала, что он забыл накраситься на эту ночь. Отражение показало, что теперь его глаза выделялись темной подводкой, ровно настолько, чтобы подчеркнуть их больше, чем обычно. Это был последний штрих, который он и не додумался бы сделать. Блиц не удержался и благодарно обнял Луни, и просиял, когда она не отстранилась. Он пожелал ей хорошей безопасной вечеринки, и, уходя, она попрощалась не так безразлично, как обычно. Дверь закрылась. Блиц позволил маске стечь с лица. Осекся, взял себя в руки. И позвонил Столасу. — П-привет? Привет, Блицци? — Хей, Столас, ты... ты сегодня занят? — Эм... Почему ты спрашиваешь? — Я тут подумал... хочешь пойти со мной куда-нибудь этим вечером? Увидеть парочку достопримечательностей, поделать еще какое дерьмо в парочке Колец? — Ты зовешь меня на С В И Д А Н И Е, Блицци? — Д-да. Да, зову. — Ох, Блицци!.. — Эй-эй, попридержи перышки. Встретимся у тебя через тридцать минут? Я бы предложил проехаться на фургоне, но, знаешь, ты чертовский высокий... Норм будет, если ты порталом переправишь нас куда нужно? — Да, да, конечно! Буду готов через полчаса. — Класс! Не одевайся слишком вычурно – лучше что-то кожаное, если у тебя есть что-то кроме бондажа? Подумал, что сначала покажу тебе часть города, где живут и работают бесы. — Звучит очень познавательно, Блиц! Думаю, у меня есть подходящий аутфит – что же я, не надевал его несколько десятилетий! Считаешь, что маскировка обеспечит мою анонимность? — Хозяин – барин. Пока я могу видеть – узнаю тебя в любом прикиде! — Ох, об этом совсем не стоит беспокоиться! — Фантастика. Скоро увидимся, Столас. — Увииидимся, Блицци...

________________________________________

В мозгу у Блица произошло короткое замыкание, когда Столас плавно спускался по ступеням особняка. Кожаная куртка с бархатной подкладкой. Черная майка. Узкие кожаные штаны. Перья зализаны назад (кверху, если насчет груди). Сигарета с одной стороны его клюва. Прямиком из 70х, но как же это Столасу шло. Он был великолепен. Особенно, когда его улыбка из страстной превратилась в взволнованную и застенчивую. Блиц почувствовал, как его собственные уголки губ поползли вверх.

________________________________________

Вниз в Обжорство, в бесовской квартал Вельзехейвена; где рабочие заводов, производящие все блага Ада, жаждали получить в свои когти все, до чего смогут дотянуться. Узкие улочки полнились ароматами готовящейся пищи; звуками голосов, поющими и разговаривающих с набитыми ртами. Блиц и Столас пробирались сквозь толпу местных, оставляя следы в грязи, и никто дважды на них не обернулся. Бес безмолвно поблагодарил принца за то, что тот придумал им образ, который не выделялся, куда бы они ни пошли. (просто парочка на их первом свидании) У уличного торговца они купили несколько мутантских хот-дог кебабов, которые выглядели как блевотина, но на вкус были неплохи. Из напитков они нашли сладкий ликер, приготовленный перегонкой остатков густого молочного коктейля, с легким привкусом Сока Вельзевул. Блиц купил себе личинок во фритюре, и поддразнивал сову, который мог проглотить сырую мышь, но воротил клюв от чего-то действительного приготовленного. Они стояли под зажженными лампами на краю толпы, наедались досыта, разделяя внимание между друг-другом и празднеством. Столас с восхищением слушал, как Блиц рассказывал о работе, которую однажды выполнял в Обжорстве; объяснял ритуальный смысл разбивания часов и хеллфонов, которое происходило тогда перед ними, и как впоследствии осколки соберут и переработают. Из какофонии звуков родился ритм, и зависшие в воздухе музыканты заиграли заразительную мелодию. Столас постучал когтями. Блиц взял на себя инициативу; увлек его в толпу и вскочил на стол, чтобы они танцевали на единой высоте. Они позволили музыке вести их через джигу, сальсу, фокстрот, инстинктивный и свободный танец.

________________________________________

Было нечто особенное в том, чтобы впервые куда-то приходить, и круг Лени был хронически неисследованным, кроме как энергичными бесенятами, приехавшими сюда на каникулах очень-очень давно. Со Столасом, возможно, это случилось впервые. Над тем местом, где река Лета, извиваясь, впадала в сонные предгорья, из земли росло поле розовых самоцветов, дополняющих пушистые одуванчики и неухоженную амброзию. По словам восхищенного Столаса, это был розовый кварц.

________________________________________

Возвращение на родную землю, в круг Гордыни. Раскинувшись под бордовым небом, сверкал Пентаграмм-Сити. За ними тянулись медленные баллады и запах сладкого вина, пока они не вышли из клуба Мимзи. Блиц уселся в чью-то свободную машину, позволяя смогу вернуть себя из опьянения к чему-то более безмятежному. Сидевший на соседнем сидении Столас задал вопрос, на который Блиц, возможно, был готов ответить. — Мне очень понравился вечер, Блиц... Но я должен спросить, почему ты решил пригласить меня на свидание, спустя столько времени? Окей, возможно, не готовый готов, но лучше, чем ничего. О, блять, начинается. Глубокий вдох. — Я долго думал об этом. Это... долгий ответ... ... — Продолжай. ... — ...бля, ладно. Мне действительно никогда не везло со всеми этими отношениями. Романтическими, платоническими или еще какими... Все прошлые попытки встречаться, или быть друзьями, или стать семьей, имели дерьмовый конец. И все из-за меня. Не... не пытайся говорить мне, что я образцовый джентельдемон, потому что я знаю, какой я на самом деле дегенерат. Да ты и половины еще не видел. — Я ожидаю, что мне причинят боль, потому что так обычно и происходит. Так что я наношу удар первым, как будто это чем-то отличается и не заставит меня чувствовать себя дерьмово. Но это не то, что я хочу – я хочу близости. Я хочу, чтобы Луни чаще звала меня папой. Я хочу того же, что у Милли с Мокси. Я боюсь остаться в одиночестве. — И, знаешь, когда я начинал все это, я думал, что это все про книгу, да хороший трах. Но это оказалось чем-то большим, правда? Мы говорим о всякой хрени. Ты довольно хорошо рисуешь лошадей. Ты пригласил нас – меня – в Лу-Лу Лэнд и на праздник урожая. Ты пришел на помощь в своем полном ахуительно крутом облике демона, когда меня поймали в мире живых... — Я подумал, что если бы ты просто хотел мой член в твоей дырке, то не стал бы делать все это. ... — Блиц, ты... отвечаешь взаимностью на мои чувства? Услышать, как это было произнесено (прошепчено) в слух и недвусмысленно... — ...да. И я боюсь, что я не заслуживаю тебя, что я все испорчу. — Ты никогда не сможешь. Блиц... Признаюсь, концепт романтики для меня чужд. Я вырос на сказках, втянут в запланированный союз, который был совершенно от этого далек. Я думал, что любовь – это весело, так что я тянулся вслед за своим удовольствием и похотью, но понял, что чего-то не хватает. — Почти все мои истории были поведаны, пока я не встретил тебя. И все же я боялся начать главу не с тех слов. Как можно выразить, что любовь – то, чем я хочу поделиться, что мне приносит удовольствие наблюдать тебя счастливым, потому что ты более чем заслужил свое право на счастье. — ...Столас, если хочешь мое мнение, это было к-капец как поэтично. Они обменялись сдавленными фразами. Они поцеловались, медленно и долго, и прижимались друг к другу целую вечность.

________________________________________

Когда они, держась за руки, вернулись в особняк, изнутри слышалась потасовка. На входе они обнаружили Страйкера, обезоруженного и истекающего кровью, все еще сражающегося со слугами, что-то шипящего про «классовых предателей». Его отвлекали, так что он не заметил их появления. Блиц с ухмылкой поймал взгляд Столаса. Столас ответил такой же ухмылкой. И вместе они двинулась в плавном унисоне. Блиц достал свой пистоль и взвел курок, а сила Столаса вспыхнула и засияла ярче. Пуля пробила голову Страйкеру прямо во время обращения. Получившаяся статуя заморозила пулю, вылетающую изо лба беса. О да, блять, это было приятно. К слугам вновь вернулось самообладание, как будто не они секунду назад дрались с незваным гостем, но Столас быстро прекратил их назойливое любопытство. Он поднял Блица на руки и отнес в хозяйскую спальню; красные и желтые глаза все это время не отрывались друг от друга.

________________________________________

Мокси никогда не называл это трахом, или перепихоном, или пялевом, или еще каким непристойным синонимом. Он называл это «занятие любовью». И теперь Блиц понял почему. Тихой ночью, вместе со Столасом, он засыпал с улыбкой.