заря

одни среди стен где нет ни книг, ни стереосистем остановить бег и наконец прижать тебя к себе*

Внутреннее помещение Пулковского аэропорта спасает своим наличием работающих кондиционеров примерно девяносто девять и девять процентов тех, кто находится в здании или вбегает в него с улицы, судорожно проверяя точное время отправление в командировку или в семейный отпуск. И, стоит признать, счастливых людей с чемоданами, набитых купальниками и плетеными панамками, гораздо больше, чем скучающе читающих книжку о стопроцентных продажах бизнесменов за столиками пустующих кафе. На территории встречающих с международных рейсов ожидающих в семь утра, конечно же, не так много. Работники аэропорта периодически мельтешат перед глазами, нагло зевают, заставляя повторять их движения, а слишком яркий и неестественный свет ламп с потолка всем своим видом говорит зажмуриться, да и лучше вообще уехать в какую-нибудь темную спальню с плотными шторами блэкаут, где можно поспать часов двенадцать. Рейсы на таблоидах меняются один за другим, по всем сторонам слышен тихий лязг чемоданных колесиков, а Кирилл, сидящий на жестких стульях рядом, слишком шумно допивает холодный кофе через трубочку, поудобнее закидывает ногу на ногу, перекладывая острую коленку почти что на бедро Леши, и закидывает руки за голову. На нем черные солнцезащитные очки, которые помогают ему не выдать вид «я-не-спал-всю-ночь-потому-что-пил-с-театралами», широкая белая футболка и рваные джинсовые бриджи. Он со своими растрепанными колосками, изжившими себя за прошедшую ночь, вызывает у Леши то ли смех, то ли очередную волну умиления, но сейчас он тихо шипит, щелкает пальцами по коленке старшего и хочет поскорее вернуться домой. В отличие от Гречкина, который приехал домой около четырех утра, Леша, надеясь, что это сработает и проснуться будет не так тяжело, с вечеринки сбежал в двенадцать, как чертова Золушка. Только вместо хрустальной туфельки, он оставил в клубе своего бойфренда. — Мы сидим тут уже сколько, сто часов? — устало тянет Кирилл, едва ли не опрокидывая пустой стаканчик из-под айс-латте своим широким жестом руки. От футболки парня пахнет новеньким парфюмом, который ему подарил Леша, но от шеи все еще тянет дорогим виски и сигаретами, и даже хороший гель для душа ему не помог. Приехав на такси в четыре утра в квартиру, он успел только забежать в душ на десять минут, сделать два с половиной глотка кофе, который Леша неумело заварил в очень сонном и заебистом состоянии, и найти ключи от машины. За рулем, разумеется, был Макаров, потому что его состояние после пары часов сна было не таким хреновым. — Всего лишь два. Их рейс должен был прилететь в половину шестого, никто не виноват, что турки не уследили за исправностью самолета, — Леша шумно зевает, прикрыв рот ладонью, роняет макушку на плечо парня и прикрывает глаза. — Что-то с шасси. — Sí, — усмехается Кирилл, осматриваясь по сторонам через черные стекла очков. Хотелось бы выйти покурить, но яркие ощущения жары, нагоняющей свои градусы с самого утра, отбивали все желание. — А почему они не могут доехать до квартиры самостоятельно? Я думал, что этот ван дер Dima's heart — взрослый мальчик. За эту фразу от Леши прилетает легкий удар куда-то в районе плеча и локтевого сустава. Кирилл роняет свое тихое «ой», потирает ушибленное место и даже стягивает очки на переносицу, чтобы посмотреть на то, как Леша встает на дыбы от темы, которую старательно избегает последние месяцы. Мимо пробегают сотрудники одной из авиалиний, явно спеша к своему времени утренней планерки, а напротив Кирилла и Леши место занимают две молодые девушки, смахивая со лба и щек капельки пота от жары, что естественно. Они ищут в смартфонах доступный вай-фай, явно собираясь провести здесь не малое количество времени, проверяют верное местоположение самих себя и переговариваются о нехватке кофеина и утреннем похмелье. И Кирилл их понимает на все сто процентов. — Сколько раз говорить, что они — просто друзья? — нет, Леша не ревнует. Он отпустил Августа еще тогда, поговорив обо всем зимой в школе. А сейчас на дворе — июль, в который Хольт и Дубин как-то ловко совместили собственные отпуска и решили вместе прилететь в Санкт-Петербург, чтобы потусоваться с друзьями. То, что Хольт худо-бедно был хорошим помощником для Димы в адаптации к стране, когда тот все-таки улетел по предложению о работе, не могло не радовать Лешу. За Диму хотелось держать кулачки, желать ему только всего самого хорошего и… наверное, желать ему не потерять тот уровень общения с Августом, который у них появился. От Кирилла же первые мысли вслух о том, что Август и Дима слишком много времени проводят вместе, Леша стал слышать в тот период, когда сам разрывался между дополнительными занятиями с выпускниками в мае и помощью Жене в организации выпускного. Они до ночи рисовали дурацкие плакаты к сценкам последнего звонка, мастерили бумажные колокольчики, которые по итогу никуда не пригодились, и переписывали тексты популярных песен на юмористическо-школьный лад. И, не трудно догадаться, что Леше в тот момент было искренне поебать на то, что там придумал Гречкин, поехавший головой со своими ночевками в театре или в офисе отца. Но позже, когда выдохнуть от школьной суматохи наконец стало возможным, Леша и сам стал замечать, что Август слишком часто появляется на экране видео-звонков с Димой, а Дима слишком часто сидит на кухне, которую Хольт ни единожды постил себе в социальную сеть. Только вот догадки-догадками, а правду хотелось услышать из первых уст. И, даже если оно все так, как говорит Кирилл — это же хорошо? — Ну, да, солнышко, просто друзья, — Кирилл усмехается, поправляет очки и тянется к уху Леши, чтобы последнюю фразу договорить так, чтобы девчонки, увлеченные редактированием фотографий в полной тишине утром, его не услышали. — Мы с тобой в такие ролевые игры еще не играли. Леша, готовый вот-вот закатить глаза, тяжело вздыхает, но дергается, когда голос в динамиках помещения объявляет о долгожданной посадке рейса «Стамбул — Санкт-Петербург». И черт бы побрал этих турков с их утренними рейсами и их техническими неполадками с шасси. Сообщение от Дубина о том, что они стоят в очереди за багажом, приходит через десять минут после повторного объявления для ожидающих. Что ни странно, так это минимальное количество людей, подошедших к линии встречи поближе, чтобы наверняка узнать тех, кто им нужен. Леша фокусируется на взрослой женщине лет сорока пяти, разговаривающей по телефону на чистом немецком, на молодом парне с букетом белых роз и на семье с детьми, которые бегают кругами вокруг родителей и радостно хлопают в ладоши. А они с Кириллом стоят чуть-чуть в стороне, перекатываясь с пятки на носок, потому что это, вроде как, первая нормальная встреча Кирилла с Августом, когда им ничего не нужно делить. Тем более, они уже несколько раз общались в Телеграмме без присутствия Леши, обсуждая какие-то новые бизнес-идеи, куда можно очень выгодно встроить Разумовского. — Guten Morgen! — знакомо и бархатно звучит со стороны, когда Леша засматривается на самолеты, стоящие на взлетной полосе за окном. Звук скинутых на чистый блестящий пол спортивных сумок окончательно возвращает его в реальность, и ему остается наблюдать за тем, как Кирилл аккуратно пожимает руку Августу. На Хольте широкие черные брюки и простое белое поло, его солнцезащитные очки аккуратно приглаживают зализанные волосы на макушке, а Дима, наконец подошедший к компании, в коричневых шортах чуть выше колена, белой футболке и бежевой рубашке с коротким рукавом похож на корейского студента по обмену. Но его светлые глаза искрятся какими-то радостными огоньками, которых Леша давно не видел в Питере. Он больше похож на того Диму, у которого был огромный запал к самому факту жизни, и это не может не радовать. — О, freund, у тебя похмелье? — Август хлопает Кирилла по плечу, когда тот в знак приличия снимает собственные очки, убирая их в карман шорт. Леша прыскает от смеха со стороны, отодвигает Гречкина и делает шаг к Хольту, чтобы наконец с ним обняться. — Нельзя назвать состояние похмельем, если он еще не спал, — отвечает Макаров и позволяет Августу себя ненадолго обнять. Это не ощущается Вселенской неловкостью, но Кирилл вовремя успевает словить чуть быстрый взгляд Димы в сторону бывших партнеров, пока Дубин не попытался со всем деловитым видом заинтересовать себя поисками такси в приложении. Часть улицы до подземной парковки они стараются пробежать как можно быстрее, потому что солнце, слепящее глаза каждому из прохожих и обжигающее своими длинными руками-лучиками кожу, разыгралось не на шутку. Август, старательно позабыв о том, что в России погода крайне непредсказуемая, тихо ругался то ли на немецком, то ли на французском, заставляя Диму, поправляющего ремень спортивной сумки на плече, заливисто смеяться и кивать на все слова. В машине Гречкина, когда Леша удобно устраивается на водительском сидении, Августа и Диму разделяет одна спортивная сумка, не поместившаяся в багажник, и небольшой кожаный рюкзак, в котором удобно держать кошелек, паспорт и ключи от Питерской квартиры, но Кирилл со всем своим природным любопытством пытается выцепить хотя бы один жест, который докажет Макарову его правоту. — Каков маршрут? — Кирилл шумно зевает, подбирая музыку для поездки, и надеется, что Макаров доедет до города так же быстро, как пару часов назад ехал из него. — Отель, квартира, полицейский участок? Последнее он говорит исключительно Диме, который о прошлой работе в полиции высказывался весьма красноречиво, когда однажды разговаривал с Кириллом, будучи полностью в дрова. Дима морщит нос, рассматривает выезд из аэропорта через стекло знакомого Порше и поворачивает голову в сторону Августа. — Вообще-то, мы остановимся у меня на квартире, — спокойно, без толики смущения, говорит он, будто бы в этом нет ничего странного. Окей, в этом правда нет ничего странного, потому что для друзей — оставаться друг у друга на время отпуска, если это удобно, абсолютно нормально. Но Кирилл своим шестым, седьмым и даже восьмым чувством чует, что где-то здесь есть хорошая наебка. — А вообще, какие планы? Леша отвлекается от маршрута на секунду, цепляясь взглядом с Димой через зеркало заднего вида, мягко улыбается и чувствует себя в странном комфорте в окружении всех этих людей в реальности, а не только через чаты и звонки Телеграмма. Он выруливает на шоссе, ведущее прямиком к городу, и прибавляет кондиционер посильнее. — Нам всем нужно отдохнуть. Вам — с дороги, нам — после вечеринки, — Кирилл с пассажирского сидения кивает в подтверждение словам и переключает песню на следующую. — Разумовский со всем своим благородством оставил нам домик на лето в области, тут недалеко. Вечером намечается тусовка, вроде как. Мы заберем вас около шести, идет? Дима положительно кивает, когда Август, отвернувшись к окну со своей стороны, уже несколько секунд либо слишком медленно моргает, либо начинает засыпать. Дубин мягче привычного улыбается, ерзает на месте, как будто сомневается в каком-то действии, и ничего не делает. — А кто там будет и… — И нам всем нужно немножечко тишины, мой хороший! — перебивает его Кирилл, не забыв прибавить музыку и подмигнув через плечо, пока Леша слишком увлечен дорогой, а Дубин, кажется, понял то, что его рассекретили.

ххх

Домик Разумовского находится недалеко от города, на Лисьем Носу и самой первой береговой линии. Так, что из окон видно широкую Невскую губу, и при желании любой мог бы выбежать с заднего двора прямо к воде, чтобы искупаться после жаркого вечера. Двухэтажный коттедж ютится в самом конце улицы, буквально в тупике, что создает отличную атмосферу дружеского уединения. Такое расположение дома помогает расслабиться еще на подъезде, где уже слышны громкие разговоры тех, кто приехал первее, музыка девяностых и гогочущий смех Грома. То, как компания из участников «Каморки» плотно переплелась с половиной учительского состава, Леша, если честно, не знает. После того, как их отношения с Гречкиным полностью утвердились, на театральные постановки, с хорошей подачи Волкова, стали подтягиваться и Женя, и Юля с Игорем, и даже Гетц, который хорошо заобщался с одним из новеньких сценаристов — кажется, того звали Юрой. Если Леша не ошибается, потому что имена учеников, театралов и собственных коллег в его голове просто отказывались физически помещаться полностью. Так или иначе, их совместные посиделки на кухне Юли и Грома сначала переросли в посиделки на сцене в театре, позже — в квартире Кирилла у Исакиевского, а в конце концов Разумовский решил соорудить полное тусовочное место в виде этого дома. Самым любимым мероприятием здесь, Леша, вероятно, считает учительскую вечеринку после выпускного у одиннадцатых классов, где им с Женей и Олегом нужно было держать собственное лицо, пить газированную воду из высоких бокалов и мило, даже как-то слишком неестественно улыбаться на камеру, желая выпускникам только правильных путей на всю их дальнейшую жизнь. И только после того, как официальная часть выпускного подошла к концу, Кирилл, поджидающий их троих за углом ресторанчика на Невском, где видна Мойка, увез всех за город. Где уже ни милых слащавых улыбок, ни неудобных классических костюмов, ни тем более газированной воды в стаканах не было. Лешу осуждать, как и Олега с Женей, нельзя. То, как они на скорость пили шоты явно крепких настоек, привезенных Олесей из какой-то фольклорной поездки, полностью оправдывается тем, как судорожно Леша просыпался последние дни до выпускного, первым же делом проверяя общий чат с учениками, которые сдавали его предмет и были в ожидании результатов. В ту неделю, когда сайт с результатами ЕГЭ стал Леше роднее, чем чат с Гречкиным, ему даже почти что начало казаться, что он начинает седеть в районе висков. — Давайте, все на выход, — командует Кирилл, когда подъезжает к дому и дожидается, чтобы кто-нибудь внутри открыл ему ворота для въезда машины. Леша выпрыгивает со своего места, чуть не роняя телефон, просит Диму захватить пакеты с алкоголем и продуктами с задних сидений, а потом проводит и Дубина, и Августа к главному входу, где по ту сторону их уже ждут остальные. — Откройте двери, по-братски. Я уверен, что Чебатков их специально блокирует. Сегодняшняя компания не особо больше, чем их привычные посиделки. Леша сразу же находит Игоря с Юлей, представляет Диму и Августа, стараясь думать лишь о том, что Пчелкина отлично поработала с тактичностью Грома за последние месяцы, а потом проходит в дом с парой пакетов. Там на кухне Олеся с девчонками из театра уже раскладывает овощные салаты и нарезки по деревянным плошкам, вырванным с Яндекса, когда тот устраивал распродажу товаров из Икеи. — Колецкий с Максом уже на заднем дворе, — Олеся мило целует Лешу в щеку, оставляя легкий след розового блеска, поправляет хвост на макушке и дергает рукава широкой футболки. У них на первом этаже фоном звучит старый альбом Тимати, и Леша находит это смешным. — Уже успели искупаться, прикинь? Полезли прямо в одежде, я их еле вытащила. — Могу представить, — Леша тихо смеется, отправляет в рот пару зеленых виноградин из тарелки и думает, что нужно занять спальню, пока ее опять не попытался отвоевать Женя. Часть вечера все проводят на крытой веранде на заднем дворе, где видно, как тихо плещется вода в своей широкой территории, пахнет костром и свежестью летних сумерек. Никто не сжег стейки, не разлил белое вино из бутылки и даже не забыл зарядить колонку с музыкой так, чтобы ее хватило надолго. В этом ранний опыт уже был, и видеть, как исправляются ошибки каждой из вечеринок, самое забавное. Ближе к десяти часам они перебираются в дом. Выставляют тарелки со снэками на маленький столик в центре зала, занимают места на полу, диванах или креслах-мешках, обсуждая, в какую из игр необходимо сыграть первой, потому что все последние новости закончились. Даже Августа, который растерял половину словарного запаса из русского языка, они заставили представиться без использования различных зарубежных фразочек. — А где сам Разумовский и Олег? — Дима сидит в углу дивана, и длинные ноги сидящего рядом Августа практически переплетаются с его собственными. Это выглядит, как случайность, только вот загвоздка в том, что места на диване достаточно еще как минимум для одного человека. Кирилл вытягивает на своем кресле-мешке, где между его ног удобно устраивается Леша. Он предусмотрительно накидывает себе подушек, почти что мурлычет, когда Гречкин перебирает его волосы, и чувствует себя расслабленным то ли от целого вечера, то ли от количества красного вина, которое выпил. — Уехали с девятыми классами… а куда, солнышко, они уехали? — он чуть приподнимается на локтях, чтобы посмотреть на Лешу, и тот распрямляет спину, усаживаясь поудобнее и упираясь ладонями в бедра Кирилла. Гречкин чуть болезненно закусывает губу, потому что буквально сантиметр выше — и им бы пришлось слишком быстро ретироваться в спальню. Ну, или остальным было бы неловко смотреть на то, как Макаров умело отсасывает со всем своим видом лучшего учителя. — В Калининград, — Леша невинно улыбается и замечает на себе заинтересованный взгляд Димы. Дубин как будто бы ищет поддержки или разрешения полностью делать то, что хочет, но… нет, наверное, это все красное вино. — Сережа хотел вывезти их в Берлин, но у кого-то из детей в последний момент случились неполадки с документами и, в общем-то, они торчат на границе. — Кстати! Раз уж мы заговорили о Сереге, как о самом честном человеке, любезно пустившим нас в этот дом, — Кирилл сгоняет Лешу в сторону, не забыв совершенно случайно провести пальцами от позвоночника вниз, и устраивается в позу лотоса поудобнее. — «Правда или действие?» Они играли в нее миллион и один раз. Наверняка, у них даже не осталось секретов друг от друга, если бы половина присутствующих не выбирала действие чаще, чем правду. Но эта игра, созданная для раскрепощения всех и каждого, всегда хорошо заходила как для старта вечера, так и для его окончания. Потому что обычно игра заканчивалась на каком-нибудь неочевидном (или наоборот) признании, требующем уединения и расхода остальных по комнатам дома. А у Гречкина, очевидно, зародился план. Только вот перед этим они смотрят, как Гром неумело повторяет танец участников корейской поп-группы, Пчелкина звонит на незнакомый номер и искренне убеждает человека на той стороне звонка в том, что скоро будет новый карантин, а Женя на свою правду рассказывает историю о первом неудачном свидании после стендапа. Колецкому приходится разбудить Гетца, Олеся выдает, в каких позах последний раз занималась сексом с Максом и выкладывала ли она Таро перед этим, а Кирилл постит свою последнюю неудачную фотку себе в профиль к закрепленным. И только после этого действия, когда вино оставалось лишь на дне бутылок, кто-то сонно зевал и поглядывал на часы, Кирилл похрустел пальцами для разминки и в предвкушении облизал губы. — Дим, — тот качает головой, выжидая вопрос, и хлопает своими глазами-Бэмби без очков. Гречкин буквально фоном слышит, как в мыслях Леши наверняка звучит то самое «ну, Боже, нет», но от своего не отступает. — Правда или действие? Выбери действие, выбери действие. Или Гречкин заставит тебя поцеловать Августа у всех на глазах? — Правда, — Дима спокойно пожимает плечами, и парочка из присутствующих извиняюще расходится по комнатам. Они остаются вчетвером, как будто так и должно было произойти. Будто все сговорились. Август со своим завсегдатым спокойствием тянется руками вверх для разминки. У него на серой футболке смешная надпись на немецком и персонаж Пингвина из русского мультика. А Дима закусывает губу, ожидая вопроса. — Что у тебя с этим ван дер Хатом? — в голосе Кирилла слышится легкая усмешка, словно он знает правду. И словно он знает, что Дима ему определенно соврет. Леша чувствует себя, как в немой сцене кино. Вот он сидит на полу, подтягивая коленки к груди, вот Гречкин позади него на диване продолжает играться с прядками волос, хитро улыбаться и выбивать правду из их друзей, которые приехали на отдых, а не проходить детектор лжи. — Nichts, — оговаривается Дима на немецком, забыв переключить собственную раскладку в голове. Но они его «ничего» понимают без перевода, и даже Август как-то неоднозначно усмехается. Кирилл недолго, но громко смеется, наливает остатки ядреной настойки с перцем в стопку и аккуратно подталкивает ее к Дубину. Дима без слов понимает, что без пустой стопки из этого стола просто не выйдет. Поэтому со стоическим выражением лица, пусть и с немного покрасневшими от смущения щеками, выпивает все содержимое и морщится, прикладывая кулак к носу. — Пиздун, — резюмирует Гречкин, грустно вздохнув. Его ожидание открытого признания вот так — сработало немного не по плану. — Не хотите перекурить с Лехой? Ван дер Хайд поможет мне прибраться. Дима пожимает плечами, когда Август смотрит на него с вопросом, встает с места и плетется за Лешей, который, ударив Кирилла в шутку кулаком по плечу, вытягивает из кармана спортивок того пачку сигарет с зажигалкой и направляется на веранду. Дубин сигареты курить не любит, ему, в принципе, запах любых никотиносодержащих продуктов не нравится, но сейчас это как будто бы та терапия, ради которой он приехал обратно в Питер к своим друзьям. Леша усаживается на ступеньку, вид с которой открывается на тихую ночную воду. С верхнего этажа доносится звонкий храп Грома, а со стороны густого леса слышны стрекотания кузнечиков и птиц. Дима повторяет движение Макарова, забирает протянутую сигарету и ежится от легкого ветерка. — Леш, я… — Дима делает нервную затяжку, пальцами свободной руки потирая подбородок. — Соврал, — спокойно заканчивает за друга фразу Макаров, как-то странно усмехаясь и делая тяжелую долгую затяжку. У Кирилла сигареты на послевкусие отдают мятным пряником, и любые упоминания Гречкина в таких простых вещах разливаются приятным теплом внутри сердца. — Я знаю. — Это так очевидно? — конечно. — Ну, — Леша двигается ближе, устраивая голову на плече друга, как они раньше так делали. Сидели на Ваське, рассматривая ровную поверхность Невы или прохожих людей, молчали ни о чем и чувствовали себя самыми счастливыми. — Я, по правде говоря, был в диком заебе, когда вы начали палиться. Кирилл понял первым, а я как-то отмахивался от него. — Ты не считаешь это странным или… не знаю? Ты выскажись, я пойму, — Дима затягивается рвано, немного с переживающими паузами. Но Леша аккуратно хлопает его по коленке для успокоения, улыбается и отрицательно качает головой. — Дим, мы с тобой сидим в июле сидим в доме Разумовского где-то под Питером. Я по уши влюблен в завсегдатого Питерского мажора, а ты, вероятно, в Голландского миллиардера, который живет на две страны. И они сейчас честно моют посуду, пока все остальные спят по комнатам. Вот, что странно. А не твои отношения с Гасом. Дима молчит, тормозит с последней затяжкой и почти что попадает пеплом себе на ногу, пытаясь проанализировать все то, что сказал Леша. Но последний шот настойки, кажется, полностью обволакивает мозг, яростно доказывая, что все, на самом-то деле, хо-ро-шо. Леша забирает сигарету из пальцев друга, докуривает сам и скидывает ее через лестничные перила на землю, где подобных уже коллекция, за которую Волков потом оторвет всем им головы. — Получается, — Дима неловко улыбается, позволяя Леше поудобнее устроиться рядом, и смотрит через плечо на обстановку в доме через высокие панорамные окна, где видно, что Август и Кирилл буднично что-то обсуждают и рассматривают в смартфонах. — Теперь я могу позвать вас к нам? — Получается, du kannst, — Леша улыбается в ответ, чувствуя, как аккуратно Дима приобнимает его за плечо. И если бы тогда, когда они первый раз собрались с Дубиным на Ваське, Леше бы предложили пережить все это еще раз: он бы определенно согласился.