Litania

Все закончилось, а боль в моей голове осталась. Что-то внутри мучительно пульсировало и саднило, и мне отчаянно хотелось приложить ко лбу ладонь. Ничего сверхъестественного — просто дотянуться до своего лица и наконец ощупать его, а потом и все остальное. Убедиться, что все мои части тела на месте. Но я не могла этого сделать. И не только потому, что руки были надёжно зафиксированы. Я чувствовала, что силы окончательно покинули меня, потому что даже открыть глаза было делом тяжким. Да и, сказать по правде, мне совсем не хотелось их открывать. К счастью, саднящая боль не длилась вечно. Мое сознание то и дело милостиво отъезжало во что-то мягкое и темное, наподобие сна, где не было этой муки, не было тревоги, не было вообще ничего; может, мне бы даже хотелось остаться там навсегда, но это совершенно точно было невозможно. Постепенно звуки и запахи окончательно вернулись в мой мир, становясь все громче и отчетливее, а вместе с ними вернулась и эта мучительная пульсация. Когда я в очередной раз открыла глаза, то поняла, что надо мной неторопливо и плавно проплывает белоснежный потолок; изогнутые светильники горели слишком ярко, и мне пришлось зажмуриться, но я все равно успела заметить каких-то белых людей, шагающих по обе стороны от меня. Это что, ангелы? А я умерла и еду в рай? Я часто-часто заморгала, пытаясь одновременно преодолеть резь и разглядеть возвышающиеся надо мной силуэты. Слишком большеголовые для ангелов. Да и кто меня туда пустит после всего, что натворила она. …А может, именно так они в этой вселенной и выглядят? И если это на самом деле ангелы, где тогда Господь Бог?.. Я снова позволила себе расслабиться и прикрыть глаза. Туман больше не смыкался надо мной, просто свет был очень ярким. Я пошевелила пальцами. Тело отозвалось, хоть и ощущалось каким-то далёким и слабым. Если бы не эта боль в голове и во всем теле, наверное, я бы даже попытаться встать. Внезапно лампы перестали бить в глаза и я услышала вокруг себя топот множества ног, словно до этого что-то заглушало звук шагов. Мы совершенно точно оказались в каком-то другом помещении, потому что белоснежный потолок с витиеватыми светильниками в один миг сменился на простую металлическую обшивку и полумрак. Прозвучал шипящий механический звук, что-то тихо загудело, и поверхность, на которой я лежала, отозвалась вибрацией. — Вы слышите меня? Ко мне наклонился один из «ангелов», сопровождавших меня весь этот путь — слишком большая, причудливой формы, голова с какими-то трубками в области щек, узкие темные «глаза». — Да. — Потерпите немного. Скоро мы доставим вас в больничный отсек. Все будет хорошо, — тихо пообещал он. Я хотела ответить, что со мной, в общем-то, и так все нормально и можно не торопиться, но солдат в белоснежной броне уже выпрямился, устремляя взгляд куда-то в другую сторону и замирая по стойке «смирно». Да все со мной окей. Что мне вообще сделается? Прошло некоторое время, шипящий звук повторился, и невидимый с моего ракурса шлюз снова открылся. Мои провожатые тронулись в путь, а вместе с ними, разумеется, и я. Секунд через пятнадцать грубый потолок над нами исчез и моему взору открылась совсем иная картина. Даже несмотря на всю боль и изнеможение, я не смогла сдержать внутреннего изумления. Блять, это еще что за… Пещера. Вы куда меня привезли, черти?! Да нет, конечно, никакая это была не пещера — просто потолок здесь находился настолько высоко, что я даже не смогла его разглядеть. Та часть пространства, что открылась мне, имела многочисленные балконы и ярусы, бесконечными рядами поднимающиеся вверх. Их ограждали простые лаконичные балюстрады, лишенные малейшего намека на украшения. Откуда-то снизу вырастали непонятные металлические конструкции по типу строительных лесов. Ездили вверх и вниз открытые клети лифтов с находившимися в них людьми в одинаковой серой одежде. Тут и там ослепительно били прожекторы — и когда я говорю «ослепительно», я имею в виду, что своим светом они едва ли не выжигали мне сетчатку. При этом все вокруг грохотало, скрипело и повизгивало тысячей механических голосов, тут же разбиваясь зычной и уверенной, вполне себе человеческой речью. Со своей позиции я просто не могла видеть всей картины, но даже того, что находилось надо мной, было настолько много, что я ощутила себя крошечной песчинкой, затерявшейся в этом гигантском механизированном муравейнике. — Что это за корабль? — Должно быть, мой голос прозвучал слишком тихо, потому что с первого раза «ангел» меня не услышал и мне пришлось повторить вопрос. Наше движение немного замедлилось, и белый шлем повернулся ко мне. — Это Палач. Личный флагман Лорда Вейдера. Теперь понятно, почему здесь все такое огромное. Вот он, наглядный пример гиперкомпенсации во всей красе. В целом, ситуация понятна. Поизучав в течении нескольких секунд все, что могла, я снова закрыла глаза и повернула голову на бок, чтобы искусственный свет не был так мучителен. Полагаю, все дело во мне… Не во мне, конечно, а в том, что со мной произошло. Ещё вчера я бы с благоговением и детским восторгом вертела головой, восхищаясь и поражаясь каждой мелочи. Сегодня у меня такого желания не возникло вовсе. Наверное, всему виной была боль, которая тысячей отбойных молотков прямо сейчас стучала в моей черепушке и которую лишь стимулировал весь этот дурацкий лязг, скрежет и яркие софиты. А может, дело было в злобе, которая плескалась во мне от края до края. Нет, я не умираю, к величайшему моему сожалению или счастью, и даже проваливаться в тот недосон больше не собираюсь. Мне просто очень больно и адски плохо. При желании я, вероятно, смогла бы встать и пойти сама, но зачем? Не открывая глаз, я осторожно пошевелилась и попыталась повернуться на правый бок. Напрасно. Ноющая боль в верхней части руки вспыхнула с такой силой, что я, не сдержав стон, вернулась в прежнее положение. …Наверное, по канонам жанра, в котором я оказалась, мне следовало прийти в себя гораздо позже — в больничной палате, красиво и беспомощно лёжа в белоснежной постели (если, конечно, меня не обманывают и на самом деле транспортируют туда, а не в тюремную камеру). Но что поделать — я все делаю не так, как положено. Совсем не изящно и элегантно, как наверняка смог бы кто-то другой на моем месте. Я улеглась на левый бок. Теперь я видела, что вокруг собралось ничуть не меньше десятка штурмовых «ангелов» с винтовками наперевес. Они зачем-то взяли меня в плотное кольцо, почти превратившись в живой щит, так что я едва могла видеть узкий просвет между ними. Как будто я могла отсюда сбежать! Или хотя бы планировала это сделать. Ха-ха. Нет, трижды ха-ха. Я больше не хочу здесь быть. Не хочу смотреть по сторонам. Мне плевать на это место и все, что может дальше со мной произойти. Не хочу. Я закрыла глаза и снова изо всех сил попыталась провалиться в небытие; разумеется, у меня ничего не вышло, и в конце концов я только стиснула зубы от злости, медленно подтягивая колени к груди. В этот самый момент мои провожатые остановились, и откуда-то снизу раздался слабый толчок. Широко распахнув глаза, я ухватилась за плоский край своего ложа. Так и есть. Платформа, на которой мы стояли, оторвалась от земли и поплыла вверх. В моей больной голове снова что-то заклинило и опять возникла нездоровая ассоциация с божественными посланниками, возносящими невинную душу в лучший мир… Несколько секунд я слепо пялилась на крошечный просвет, образованный двумя пластмассовыми спинами. Тревога, все это время бившаяся жилкой параллельно с болью, наконец оформилась во что-то конкретное. Интересно, где он? Он ведь тоже где-то на этом корабле, да? Однозначно. По-любому. Тогда почему я его не видела? Мне сделалось не по себе. Наверное, после всего, что со мной произошло и продолжало происходить, это было вполне естественно, но… Но это не была тревога в простом и понятном смысле этого слова. Это было какое-то иное чувство. Он ведь видел меня? Грязную, побитую и жалкую? В таком виде и… Вообще? Не знаю, как это описать, но мне вдруг захотелось сжаться и… Исчезнуть. Я всего лишь крошечная песчинка, которую подхватил ветер и закинул в чужеземные края; я ни в коем случае не должна здесь быть; я… — Мы пришли. Я подняла голову. Шедшие впереди штурмовики расступились. Мы оказались в просторном белоснежном зале, разделенном при помощи ширм на крошечные симметричные отсеки. Белые стены, белые ширмы и даже белый пол — почему-то это не слепило глаза, а ощущалось каким-то особенно стерильным. — Здесь о вас позаботятся, — дружелюбно пообещал «мой» ангел. — Не беспокойтесь, все будет хорошо. Чуть позже я обязательно зайду вас навестить и узнать, как дела. Кстати, меня зовут капитан Гаррет. Был рад встрече с вами. Окружавшие меня солдаты синхронно повернулись и направились к выходу. Я только сейчас осознала, насколько их много. И глядя, как они уходят и оставляют меня в этом странном месте совсем одну, ощутила новый прилив беспокойства. Но, наверное, хватит уже корчить из себя беспомощную жертву. Пора вставать. Ведь у меня очень, очень много дел. Я оперлась на левую руку и осторожно перенесла свое тело в вертикальное положение. С одной стороны, это оказалось вполне выполнимо, а с другой, в голове начался такой грохот, что я, застонав, сжала зубы и запустила пятерню в волосы. Боже, что со мной? Когда это уже прекратится? У меня нет времени тут лежать, мне нужно как можно быстрее встать и разобраться в происходящем. И если меня действительно ожидает нечто кошмарно-болезненное, пусть оно произойдет здесь и сейчас, у меня больше нет сил ждать! Я сделала медленный вдох и крепко ухватилась за края носилок. Свесив ноги, я вдруг поняла, что едва касаюсь ими пола. В этот момент в глубине зала что-то тихонько запищало. К сожалению, стоявшие в ряд ширмы не позволяли увидеть, кто или что находится в помещении кроме меня, однако писк прекратился так же внезапно, как и начался, напоследок огласив пространство достаточно громким «блииип!». Прошло несколько секунд тишины, а затем я услышала шаги. Хлоп-хлоп. Хлоп-хлоп. Я застыла, с тревогой вглядываясь в небольшой проход, и мои пальцы мертвой хваткой впились в край платформы. Теперь-то уж я точно знала, что увижу, и от этого факта все становилось еще в сто раз хуже. И действительно, когда высокий серый дроид с длинным хоботом-носом и выглядывающими из прозрачной грудной клетки внутренностями показался из-за угла, внутри меня что-то дернулось. Я приземлилась на ноги, словно грациозная лань. И тут же замерла, загипнотизированно глядя, как высокий нескладный силуэт неспеша ковыляет прямо ко мне. Мне мельком показалось, что у него какие-то слишком длинные и смешные ноги, но уже в следующий момент все поплыло перед глазами. Стремительно пронеслись стены коридора, а затем что-то резко и больно ударило меня в лоб. Я вскрикнула и, кажется, даже отлетела. — Куда это вы собрались?! Подняв голову, я увидела над собой лицо. Это оказался человек, какой-то мужчина. Глаза в окружении залегших морщин смотрели на меня раздражённо и возмущённо, а руки очень крепко сжимали мои предплечья. Я открыла рот, однако не сумела выдавить из себя ни звука. Да какого черта со мной творится?! Я же никогда в жизни не была такой тряпкой! — Там… — с трудом вырвалось из меня. — Что там? — Его взгляд из рассерженного моментально стал встревоженным, а брови, насупившись, заметно сблизились. Не добившись от меня никаких пояснений, он выпустил мои плечи и решительно шагнул по направлению к палате. Проведя там секунд пятнадцать, он вернулся к мне с новой порцией недовольства на лице. — Ну и что там? «Там это страшное чудовище!» — хотелось закричать мне. — Там… Дроид, — кое-как выдавила я, чтобы он понял хоть что-то и окончательно не счёл меня сумасшедшей. — Ну конечно он там! — Мужчина смотрел все так же недоумевающе и раздражённо. — Где ещё ему быть? Я молчала. Другие слова не смогли найти путь от моих мозгов ко рту, да мне, в общем-то, и нечего было ему сказать. Но, по крайней мере, эмоции начали потихоньку возвращаться под контроль. — Вас испугал медицинский дроид? — внезапно дошло до него. Я кивнула. — Вы никогда прежде не видели медицинского дроида? Я не ответила. Чисто технически я, конечно, видела его раньше, просто сегодняшняя встреча оказалась уж слишком неожиданной. А вот если бы нас загодя представили друг другу приятным летним вечером за чашкой чая с печеньем, было бы совсем другое дело. — Идёмте со мной. Здесь вам абсолютно ничего не грозит. Я не двинулась с места, и тогда загадочный мужчина протянул мне руку. — Ну же, возьмитесь за меня. Ему пришлось самому брать меня за руку. …Его рука оказалась неожиданно большой и теплой. И это ощущение буквально ворвалось в мой мир, целиком и полностью завладев вниманием. Когда я в последний раз ощущала подобное прикосновение живого человека? В предыдущей жизни. И здесь, когда меня обнимала Аша и другие чужие мне люди, но это было совершенно не то. Ее объятия, как и их, не принадлежали мне. Аша… Мне кажется, что это было вечность назад. Я совершенно забыла о ней. Незнакомец мягко тянул меня за собой, и я послушно шла следом. Мы вошли в белоснежную палату и прошли мимо все ещё паривших в воздухе носилок. Я постаралась сконцентрировать все внимание на его ладони и совсем не смотрела по сторонам. — 2-1Би, пока не иди за нами. Я услышала позади какое-то механическое кряхтение, чем-то похожее на бухтение с оттенком недовольства, но мы уходили все дальше и дальше в царство белых ширм. Человек привел меня на другой конец бесконечного зала. Здесь не было никого и ничего, и мы зашли за перегородку, стоявшую в самом углу. Он указал мне на койку, и я послушно села. Теплая рука исчезла, отчего снова сделалось пусто и неуютно. — Где болит? Я перевела взгляд с белой стены на него. Он смотрел так внимательно и сосредоточенно, словно весь окружающий мир перестал для него существовать. Мне показалось, что если я не отвечу, он снова рассердится. Подняв палец, я указала на голову. — Так и думал. Ложитесь, сейчас мы посмотрим, в каком состоянии ваш мозг. Внезапная мысль пробилась к моему сознанию. — Я хочу умыться, — подала голос я. — Это вполне может подождать до окончания процедуры. — Я хочу сейчас. — Первая дверь налево, — моментально сориентировался незнакомец. — Вас нужно проводить? — Нет. — Вы точно уверены, что дойдете? — Да. Я поднялась с места и простояла ещё с несколько секунд, прижимая ладонь ко лбу, а затем медленно двинулась в указанном направлении. Нужно отметить, пока я чувствовала себя на ногах довольно уверенно. Если бы не боль, одновременно пульсируящая сразу в нескольких местах лица, головы и тела, я бы вообще не жаловалась. Уборная была просторной, светлой, безупречно чистой и абсолютно пустой. …А что если я сбегу? Вот прямо сейчас залезу в вентиляцию и отправлюсь бродить по внутренностям гигантского звездолета-убийцы? Ха-ха, пусть-ка побегает за мной, поползает по грязным шахтам, раз Литания настолько сильно ему нужна! Воистину, это будет самый глупый и бессмысленный поступок за все мои жизни. И, скорее всего, последний. А этот незнакомец так легко отпустил меня, как будто и не допускает мысли, что я могу улизнуть. Интересно, это просто не пришло ему в голову или он точно знает, что подобное невозможно? Улизнуть, как же. Самонадеянность так и прет из меня. Правда, на самом деле было не очень похоже, что он собирается причинять мне боль, но мало ли что мне там могло показаться. Ничто не мешает мне ошибаться. …Безусловно, увидь я свое нынешнее отражение в обычном состоянии, я бы испытала лёгкий шок. Сейчас во мне только что-то слегка дрогнуло, почти не добавив эмоций. Мне и так не сильно хотелось смотреть туда, но иного выхода не было — зеркало находилось над умывальником, и пройти мимо я никак не могла. Узнать Литанию было сложно, но можно: запекшаяся, уже кое-где подсохшая кровь и наливающиеся отеки заметно преобразили приятное прежде лицо. Не удивительно, что все так мерзко болит и пульсирует. Мне даже касаться его не хочется. А ведь на меня ещё и люди смотрели. И это меня даже никто толком не бил. Я относительно нормально хожу, двигаюсь. Следует понимать, что все могло сложиться совсем иначе… Смочив ладони, я осторожно провела холодными пальцами по верхней части лба. Там, в глубине, до сих пор заметно подпекало, и именно это было тем, что тревожило меня сильнее всего. Покрасневшие серые глаза были какими-то странными, как будто сумасшедшими, и мне захотелось поскорее отвести взгляд. Внезапно я ощутила слабость и слегка оперлась о раковину. Нужно было скорее возвращаться. Когда я открыла дверь, то первым делом увидела того самого незнакомца. Оказывается, он ждал меня не возле ширмы, а прямо здесь, и стоило мне сделать шаг, как он тут же приблизился почти вплотную, подставляя мне руку. — Раздевайтесь до белья и ложитесь. Нужно как можно скорее провести диагностику, — коротко велел он, когда мы наконец оказались у койки. Он шагнул в сторону, наполовину скрываясь за ширмой и снимая с подставки планшет. С некоторым облегчением я села, понимая, что простой поход до туалета отнял подозрительно много сил. К этому моменту страх окончательно отпустил меня, а может, его, как и все прочее, просто вытеснила усталость. Даже мысли о новых пытках, терзавшие меня с момента пробуждения, куда-то улетучились. Я стала снимать с себя грязную одежду, изо всех стараясь не тревожить правое плечо. И если с брюками все прошло более-менее гладко, то когда дело дошло до верха, я внезапно обнаружила одно неприятное для себя обстоятельство. Площадь ожога на плече была совсем небольшой, однако на этом участке ткань прилипла к коже. Я собралась с силами и осторожно потянула за край. Ткань оторвалась, одновременно выдавливая из меня мучительный стон. Само собой, рана тут вспыхнула огнем. Человек мгновенно возник из-за ширмы и, выхватив у меня тряпки, швырнул в угол. — Ложитесь. Как только я оказалась в горизонтальном положении, обычная с виду койка подо мной тихо загудела и завибрировала. К своему удивлению, я увидела, как над моими ногами поднимается какой-то полупрозрачный колпак, грозясь вот-вот накрыть все тело. Даже не знаю, чего я ожидала под «диагностикой», но на меня вдруг с новой силой обрушилась паника. — Подождите! — Я приподнялась на здоровом локте, ловя последние секунды, прежде чем стеклянная крышка полностью изолирует меня. — Что такое? — Мужчина отвлекся от каких-то висевших перед ним рамочек и через мгновение превратился в мутный силуэт. — Это… — Просто лежите. И не двигайтесь. Строгость в его приглушённым голосе заставила подчиниться. Я замерла, совсем как оловянный солдатик вытянув руки по швам. Что поделаешь, я настоящий кошмар для любого врача в любом мире. …Но что если сейчас произойдет что-то плохое? Я имею ввиду, все станет ещё хуже, чем есть? Или мне будет настолько больно, что я просто не смогу это вытерпеть? И мне же на самом деле хотят помочь, правда?.. Из глаз потекли слезы — то ли от боли, которую я терпела все это время, то ли от новой порции ужаса, которую принесли мне эти мысли. Через мгновение странный купол из толстого стекла защелкнулся где-то над моей головой. Я оказалась полностью отрезана от окружающего мира, который, вдобавок, сделался совершенно мутным и неразличимым. В голове некстати промелькнула мысль, что теперь я лежу, будто в хрустальном гробу. В этот момент кровать завибрировала чуть сильнее, и я увидела, как по куполу над моим ногами ползет горизонтальная полоска неяркого света, словно я лежу под гигантским сканером. Внутри все сжалось; буквально только что я была уверена, что все эмоции закончились, а теперь чувствовала себя так, словно этот свет меня вот-вот распилит. «Волна» пробежала надо мной, но никакой новой боли или дискомфорта это не принесло. Однако сердце все равно продолжало исступленно колотиться. — Что с вами? — раздался встревоженный голос мужчины. — Вам стало хуже? — Нет… — У вас очень сильно участился пульс. — Все нормально, — подала голос я. Ну же, успокойся, успокойся… Тебе хотят помочь, так что, пожалуйста, просто успокойся… Но как бы я ни умоляла себя, как бы ни упрашивала, ничего не выходило. Здесь все иное, но я все равно не могу перестать думать о другом. Я здесь в западне. И если бы он захотел, он бы наверняка смог превратить мои последние минуты в… — Госпожа Литания, — Это обращение резануло мне слух, вырвав из потока мыслей, который я была не в силах остановить сама. — Сейчас я побрызгаю на рану обезболивающим. Вам вколоть ещё и успокоительного? — Не надо, — машинально вырвалось из меня. И тут же поняла, какую глупость сказала. К счастью, осознание этого не заняло много времени. — Колите… Вколите мне успокоительное, пожалуйста. — Хорошо, я вас понял. Потерпите еще немного. Что-то прохладное попало мне на рану, и я дернулась, коротко шикнув. Я приготовилась и дальше шипеть и корчиться, но пылающая боль, ни на мгновение не отпускавшая и порядком измотавшая сознание, почти сразу начала угасать. Ощущение оказалось просто сказочным, и я с наслаждением отдалась ему, прикрывая глаза. Прошло еще секунд десять, прежде чем я почувствовала, как что-то очень мягко касается левого плеча, а потом его почти безболезненно пронзает игла. Совсем как комарик. Закрыв глаза, я наконец-то позволила себе расслабиться и ни о чем не думать. В глубине черепа пульсировало, но теперь, когда я не шевелилась, это не казалось такой пыткой. Надо мной по-прежнему что-то мягко жужжало, но я больше не обращала ни на что внимания. Мое дыхание как-то незаметно выровнялось, и я погрузилась в сон. *** Когда я в следущий раз открыла глаза, вокруг было темно. На какие-то сумасшедшие мгновения мне показалось, что я дома в своей квартире, а вокруг самая обычная ночь. Нет, это просто мягкий полумрак. Свет, льющийся из ламп на потолке, приглушен ровно настолько, чтобы я могла отчётливо различить белеющие ширмы. А вместо стеклянного купола-сканера меня укрывает простое тонкое одеяло. Мы на гигантском корабле в далеком космосе, какая еще ночь? Некоторое время я просто лежала, приходя в себя. Вскакивать, беспокоиться и куда-то торопиться не хотелось — я чувствовала себя почти как обычно и оттого, наверное, не сразу заметила, что чего не хватает. Боли не было. Я протянула левую руку и осторожно коснулась правого плеча. Так и есть. Повязка. По мере того, как я все больше шевелилась, в голове появлялась знакомая пульсация, но она ощущалась совсем не так, как вчера. Или сколько времени я уже здесь нахожусь? Так-так-так… Я прикоснулась к лицу и осторожно ощупала припухлости. К правой скуле был прилеплен мягкий прямоугольничек ткани. Неожиданно краем глаза я заметила какой-то темный предмет на тумбочке справа от себя. Обернувшись, я с удивлением обнаружила свой рюкзак. В то последнее утро в поместье я сама положила туда игрушку, дневник, планшет и выданный отцом набор банковских карточек. Выходит, кто-то нашел его и принес сюда, пока я спала, а может, он с самого начала был здесь, а я просто не замечала. Впрочем, какая разница? Я действительно обнаружила внутри все свои вещи, кроме, естественно, планшета. Ну конечно, он так и остался валяться где-то в вентиляции — когда все случилось, я просто не успела сунуть его обратно. Ну и ладно… Я имею в виду, пусть лучше он там валяется, а не я. Я со вздохом вернула все на место и снова улеглась. Наверное, если бы ситхи действительно собирались меня пытать, то не стали бы укладывать на больничную койку и лечить, не стали бы гуманно уменьшать страдания и уж тем более заботиться о том, чтобы вернуть единственные сохранившиеся вещи. Скорее я бы очнулась в глухой клетке два на два, намертво прикованная к стене или столу наручниками. А чтобы я не скучала, компанию мне бы составлял какой-нибудь жуткий дроид, богатый пыточными штучками, как морской или сухопутный еж иголками… Я могла бы и дальше продолжать накручивать себя на эту тему, но это уже противоречило элементарному здравому смыслу. Выходит, тот человек солгал мне. А может, он и сам до конца не знал, какая судьба ожидает Литанию. Но меня больше волнует другое. Может ли это означать, что пока я в безопасности и у меня нет причин тревожиться за свою жизнь? Тот человек. Непрошенные воспоминания вспыхнули сами собой, как яркий и красочный фильм. И мне приходилось быть в нем одновременно и главной актрисой, и зрителем, которого усадили в кресло и насильно заставляют смотреть. Однажды это случится. Однажды я умру в этом теле. Я вздохнула и закрыла глаза. Эта мысль не должна быть для меня чем-то новым и неожиданным. Мне необходимо принять ее, чтобы двигаться дальше. И я не стану больше отделять себя от этого тела. Теперь это я и только я, Литании здесь нет и не будет, да и, сказать по правде, мне хотелось бы навсегда забыть о ней. Больше никогда-никогда не слышать это имя. А это мясо и кости теперь окончательно мои. Я подтянула колени к груди и пальцы сами крепко стиснули подушку. Взгляд остекленел. Понемногу мысли замедлили ход и почти остановились. Но мне вовсе не становилось легче. Мне не было хорошо. Наверное, следовало как следует поплакать — от страха, обиды, несправедливо пережитой боли или что там ещё во мне накопилось, но я лишь лежала, уткнувшись взглядом в одну точку, и держалась за уголок подушки. Слез не было в помине. Единственное, меня как будто сковала изнутри какая-то заторможенность. И холод. Я уже говорила себе, что совсем не хочу сходить с ума, и мне очень хочется до конца оставаться верной данным себе обещаниям. Но что если случившееся повторится? И я не хочу знать, сколько людей на самом деле умерло из-за меня вчера. Почему-то на душе так гадко, словно я их всех обманула, хотя на самом деле в случившемся нет и капли моей вины. Я продолжаю убеждать себя, что так зачем-то было надо, так распорядилась судьба, а я просто оказалась на месте той, ради кого у них была реальная причина отдать жизнь, и мне действительно, действительно не за что себя корить. Но даже несмотря на все доводы разума, я почему-то не могу разобраться в своих чувствах, отчего-то продолжаю сомневаться. Что мне сейчас полагается чувствовать? Радость от того, что я жива? Или стыд, что по какой-то причине все обернулось именно так? Ведь если бы я еще тогда призналась, кто я, ничего этого могло и не быть. И это чудо, настоящее чудо, что я жива. Кажется, всего мгновение назад я была там, а потом раз — и уже здесь. И мне правда следует хотя бы немного порадоваться. Просто порадоваться, что я ещё живу. *** Я не знаю, сколько прошло времени. Свет включился, а непрекращающиеся голоса, шаги, стуки и шорохи, долетавшие до меня из центральной части медотсека и поначалу вызывавшие интерес, очень быстро слились в одну сплошную, ничего не значащую мешанину. Меня вполне устраивало, что никто не приходил и не тревожил меня, это было как раз то, чего мне сейчас больше всего хотелось. Но, к сожалению, мое уединение не продлилось долго — совсем скоро мне начало казаться, что дурацкое «чапанье», все это время доносившееся из основной части, раздается все ближе. Надо сказать, очень нелепый и раздражающий звук, если концентрироваться только на нем. Увы, мне не показалось. Я отчётливо слышала, как «нечто» целенаправленно движется в мою сторону. Поскольку я была единственным пациентом в этом углу, а возможно и во всем медотсеке, особого смысла надеяться, что идут не по мою душу, не было. Когда нас разделяли две-три ширмы, я торопливо накинула на себя одеяло и вытянулась, а потом повернула голову на бок и закрыла глаза. Меня нет, я в домике. — Мой дорогой пациент ещё спит, как странно, — возвестил в пустоту скрипучий голос. — А судя по показаниям датчиков, пациент жив и бодрствует. Чёртовы датчики. — Должен ли я разбудить своего дорогого пациента? — продолжал рассуждать странный голос. — Доктор Кревис категорически запретил мне беспокоить пациента, но это было шесть часов назад. А на сегодня запрет не распространяется, значит я могу его навестить, к тому же, доктор сейчас занят и мне в любом случае нужно убедиться, что с дорогим пациентом все в порядке. Почему доктор Кревис не позволил мне обследовать его вчера? Он ведь человек и вполне мог ошибиться. Что если бы мой любимый пациент умер? О, это была бы просто ужасная, невосполнимая утрата и несмываемое пятно на моей репутации дроида-хирурга, ведь на моих руках никто не умирал уже целых четыре недели, три дня, восемь часов и сорок минут. Нельзя этого допустить, иначе Ф-Икс опять скажет, что я некомпетентен и примется изводить своими язвительными комментариями… Продолжая безостановочно бубнить, «нечто» прошагало ближе и остановилось возле моей ширмы, как раз там, где располагалась подставка с планшетом. Я услышала мягкое жужжание, которое секунд через пятнадцать закончилось тихим щелчком, словно кто-то вытащил вилку из розетки. После раздалась ещё пара «чпоканий» и я почувствовала, как дроид навис надо мной. Мои ресницы начали отчаянно дрожать, а пульс явно участился, но каким-то чудом я всё ещё держалась. — Что-то не в порядке. Измерить давление… Я должен измерить давление… — забормотал механический голос. В этот же момент что-то холодное коснулось моей руки и на несколько секунд сжало ее в двух местах. Не знаю как, но я стерпела. — Почему дорогой пациент до сих пор не просыпается, если показатели в пределах нормы? Пульс слишком учащенный… Я должен заново все проверить. Взять кровь на анализ… Взять кровь на анализ… Я распахнула глаза и предсказуемо увидела над собой уродливую серую рожу с хоботом, а на одной из его конечностей — иглу. — Отстань от меня! — неожиданно для самой себя прорычала я, вскакивая. — Не трогай меня!!! Внутри меня как будто рванула граната, и я ощутила небывалую, нечеловеческую ярость, направленную на это невероятно тупое, бестактное, навязчивое и уродливое создание. Рука сама собой потянулась к единственному доступному мне предмету. Рюкзак описал короткую дугу и с внушительной силой ударил механического уродца в прозрачную грудь. Тот, не ожидав такого, опасно покачнулся и отступил назад, но удержал равновесие. Мои вещи с шумом разлетелись, но мне было уже плевать. Увидев, что неуклюжий дроид едва не завалился назад, я застыла. Господи, что же я делаю… Я практически ударила его… Мне не следовало… Прохладный пол промелькнул под босыми ступнями, когда я, словно испуганный ребенок, бросилась к единственному доступному мне убежищу. Дверь заблокировалась за спиной, и я с явным облегчением прижалась к ней… чтобы тут же съехать на пол. Пальцы сами собой зарылись в волосы, а потом закрыли лицо. Через секунду меня трясло. Да что со мной? Я… Дурацкий дроид и его действия оказались катализатором, и теперь внутри стремительно нарастало цунами, которое я была уже не в силах контролировать. В то же время, совершенно новая мысль развернулась в голове широким транспарантом. Господи, я такая беспомощная… Почему, ну почему я такая беспомощная?! Почему… Я начала задыхаться. Казалось, изнутри меня переполняет кислота, готовая прорываться наружу через глаза; глотку сдавило с такой силой, что едва получалось дышать. Я упала на колени, прижимая ладони к прохладному полу, и наконец увидела, как на него одна за одной падают крупные прозрачные капли… *** Прошло не слишком много времени, и бушевавший внутри шторм понемногу стал стихать. В какой-то момент мое сознание прояснилось, и я поняла, что до сих пор скорчившись лежу на полу, а из одежды на мне лишь белье. Жалкое, должно быть, зрелище. Отчего-то именно эта мысль заставила взять себя в руки. Мне действительно следовало как можно скорее встать, успокоиться и привести себя в порядок — как внешне, так и внутренне. Вот только как это сделать, если у меня не осталось и крупицы сил? Будто дожидаясь этого момента, в дверь деликатно постучали. А может, с той стороны просто услышали тишину. — Госпожа Литания, у вас все хорошо? — раздался голос моего врача. — Да, — хрипло ответила я. — Мне крайне неловко вас беспокоить, но я только что получил важное сообщение и не могу больше ждать. Вас срочно хочет видеть Лорд Вейдер. Я тупо уставилась на дверь, а через несколько секунд меня словно окатило ледяной водой. Что он только что сказал? Мне это послышалось? Если это правда и мне не послышалось… Тяжело дыша, я в ту же секунду вскарабкалась на ноги (и откуда только взялись силы?) и прошлепала к раковине. Ухватившись за нее обеими руками, я уставилась на свое отражение. — Вам нужна помощь? — невозмутимо поинтересовался доктор Кревис. — Нет. Я выхожу. Открыв воду, я принялась торопливо умываться, стараясь не причинять себе особой боли и не намочить белый квадратик на щеке. Нашел время.