Когда мир меняется

Мы не можем похвастаться мудростью глаз И умелыми жестами рук, Нам не нужно все это, чтобы друг друга понять. Виктор Цой. Перемен

Ноябрь-декабрь 2006 Дурмштранг Почти ничего примечательного не происходило в течении месяца после отъезда Мойры. Иванна приезжала и уезжала вместе с детьми. Учебный процесс шёл своим чередом с квиддичем, школьными спектаклями. На педсовете большинством голосов решили что магловским наукам в Дурмстранге быть. Резолюцию отправили в Московское минмагии и ждали ответа. Северин пару раз выбирался в Прагу, раза три в Белград вместе с Иванной и племянниками.Северин как и всегда поддерживал со всеми посредством переписки и двустороннего зеркальца. Его адресаты тоже жили без особых приключений. Родители Северина и Иванны - Мачкевич Елизавета и Мирослав жили всё там в Белграде в родовой усадьбе, куда периодически уезжала Иванна. Мирослав продолжал работать в Аврорате, Елизавета продолжала свою частную практику, принимала роды, лечила, поддерживала и направляла. Тори Смит поехала изучать драконов в Румынию, как её и звал когда-то Чарли Уизли, Хоуп Смит осталась работать в косметическом холдинге в Праге под началом Ади Песцовой и Янко Назич. Зорич Феодора и Горан воспитывали свои двойняшек Любку и Радко. Горан продолжал быть аврором и работать вместе с Мирко Мачкевич. Феодора оставляла детей на попечение мужа и вместе с Мойрой и другими художниками продолжала работать над портретами героев Хогвартса. Планировалось, что все портреты будут живыми, но достаточно быстро выяснилось, что лучше писать неживые портреты, так как при письме с натуры художники делает реальный слепок своего современника, как при работе над картинами умерших живой портрет представляет собой почти стопроцентную фантазию художника. Это так же оказалось тяжело психологически для их близких, которые до сих пор переживали горечь утраты. Мойра часто писала и отчитывалась о том как продвигается работа. Иногда видно было,что она плакала, когда описывала свои разговоры с родителями погибших, что ей было больно, но она понимала необходимость этой работы. Было важно сберечь, сохранить эту память, что бы такое больше НИКОГДА не повторилось. Как плакала миссис Криви, когда рассказывала о похоронах своего сына Колина Криви, как она рассказывала, о том как её сын любил фотографировать и о его обожании Гарри Поттера. Как с долгими паузами молчания Андромеда Тонкс рассказывала о своих погибших дочери и зяте, и ранее убитом муже, рассказывает так, чтобы сдержаться не зарыдать не перепугать оставшегося на её попечении внука Тедди. Мойра писала портреты и живых участников, они тоже не охотно рассказывали о том, как им приходилось убивать, и как гибли друзья и родные. Она достаточно долго добивалась возможности писать портрет Гарри Поттера. Поттер долгое время не хотел позировать, согласился только тогда, когда Мойра почти дала неприступный обет написать достойный директорского кабинета портрет Снейпа. “По твоим воспоминаниям Поттер “зазвездившийся любимчик Дамблдора” - писала Северину Мойра - однако при близком знакомстве Мистер Поттер оказывается, что он тяготится славой, и действительно переживает, что из-за него погибало множество людей. В общении он очень прост. Возможно во времена учёбы он был другим. И ещё он раскаивается в том, что ненавидел профессора Снейпа. Он назвал своего сына Альбус-Северус. Я понимаю, что у тебя уже сформировалось мнение о Поттере, но как было бы прекрасно тебе когда-нибудь встретиться и познакомиться с ним заново. Не переживай намеренно вас сталкивать не собираюсь, открытие галереи наметили на начало февраля. В январе будет всё тихо спокойно, только свои художники будут работать в этой части музея. Целую. Твоя Мойра. P.S.: веду умеренно-здоровый образ жизни, я достаточно высыпаюсь, по твоей просьбе воздерживаюсь от бодрящих зелий, и меня последнее время воротит от алкоголя. Мадам Зорич, она кстати, тоже шлет тебе привет, троллит меня, тем что я веду себя как будущая мать, что абсолютно исключено. Думаю, что это все нервы и сопереживания от работы над портретами, при случае попрошу Иванну поработать со мной, надеюсь не откажет.” Северин заверил, что будет рад встречи с Мойрой в любом состоянии, но с Поттером общаться пока не готов. Попытается вытащить с собой в Хогсмид Иванну, но она навряд ли так далеко поедет. Он писал, что обязательно сделает для Мойры поддерживающее зелье, оно же похоронное, оно же “Игнация” и вышлет первой совой, побочек никаких, а с переживаниями станет легче. Несколько уроков окклюменции Мойре бы при такой психологической нагрузке пошли бы на пользу, надо уметь закрываться, чтобы не свихнуться. Мусохранский писал так же, о том какие успехи делает его племянница Василиса Зарецкая. Их совместные исследования по лечению укусов магических существ продолжаются. Василиса смогла добится разрешения лечить некоторых пациентов с их согласия или их родных в частном порядке в больнице св. Марфы в Москве своими новаторскими методами. Поэтому Василисса часто мотается с помощью портключей в Москву и обратно в Дурмштранг в лабораторию. Вместе с Велимиром Дубровским у них получается чудесный дуэт пропагандистов магловских наук в Дурмстранге. Ответ из минмагии по резолюции о введении магловских наук до сих пор не пришёл, но Каркаров всячески поощряет лояльность в эту сторону. Что до него, то после своего “второго рождения” всякий скептицизм к магловским изобретениям пропал. Он писал о том как прошла не вполне удачная лекция от сквиба-физика-ядерщика с Новоземельского полигона, теперь у некоторых учеников появился новый вид богарта в виде ядерного гриба*. По мнению Северина лекция была интересной. Каркаров не унывает, подбивает Елизавету Мачкевич вместе с Василисой выступить и рассказать о лечении пострадавших после укуса нагайны с применением магловских методов, они пока не готовы к этому. Велемир Дубровский провел пару лекций о том, что происходит в магловском приборостроении. Это было дико интересно. Все с нетерпением ждут рождественских каникул и возвращения солнца. Примерно в таком духе продолжалась переписка пока не наступили долгожданные каникулы и Северин отправился в Хогсмид.