Pretend

      — Мистер Риддл, — мурлычет матриарх Забини.       Прошел год с тех пор, как он окончил школу. Сейчас он работал в Министерстве, выиграл Турнир Трех Волшебников и закончил лучшим в своем классе, что принесло ему положение, которому позавидовал бы любой.       Том ухмыляется и тянется к ее протянутой руке. Он целует ее, сохраняя зрительный контакт, и говорит: «Вы становитесь красивее с каждым днем, мадам».       — Пожалуйста, — хихикает матриарх. — Зовите меня Аделаидой.       Резкое движение за спиной матриарха заставляет Тома оглянуться.       Он немедленно сожалеет о своем решении.       Драко и Гарри впервые посещают Министерский бал. Они представляют собой настоящее зрелище. Драко с его фарфоровой кожей рода Малфой и светлыми локонами и Гарри с его загорелой кожей и темно-черными волосами. Не было пары прекраснее.       Даже Джинни и Люциус, которые обычно были в центре бала со своим очаровательным малышом Лео, у которого было аристократическое лицо Люциуса и ярко-рыжие волосы Джинни, тускнели рядом с ними.       Гарри очаровательно смеется над чем-то, что говорит Джинни, которая сейчас была беременна вторым ребенком, не проявляя никаких признаков следования семейной традиции рода Малфой иметь по крайней мере только одного отпрыска, деликатно протягивая руку, чтобы пригладить волосы ребенка, который смотрит на Гарри с абсолютным восхищением. Том не мог винить его.       Гарри выглядит чистокровным омегой, пока держится за руку Драко.       Их семейные реликвии мерцают, когда они попадают на свет, напоминая всем об их происхождении в мире, где «старая кровь» не была так знаменита и уважаема, как раньше. И все же они были здесь, двое прямых наследников, с их чистокровным изяществом, заставляющим всех задаваться вопросом, почему кровь больше не имеет такого значения.       Том отводит взгляд и снова улыбается миссис Забини. Она смотрит на него выжидающе, как будто ждет его реакции. Том полностью пропустил то, что она сказала, поэтому он довольствуется «Твое остроумие поражает, как всегда», и это, кажется, хороший ответ, потому что женщина краснеет.       — Прошу прощения, — говорит он, внезапно чувствуя себя не в своей тарелке. Матриарх выглядит разочарованной, и Том делает мысленную пометку загладить свою вину перед ней в следующий раз.       Но сейчас ему нужно было... ему нужно было выпить.       Том пьет огневиски, который держит в руке. Было слишком рано для чего-то такого крепкого, и сегодня из всех ночей ему нужно было собраться с мыслями. Министр был здесь. Это была ночь, когда он расширит свое влияние. Это то, чего он ждал.       Он допивает остатки алкоголя и начинает пробираться к заместителю Министра мисс Амбридж. Ведьма была довольно близка с Министром, и Том уже начал свои отношения с ней за несколько месяцев до этого, только ради этого дня. Он понравился ведьме, что было неудивительно.       Но прежде чем он смог добраться до женщины, он снова увидел Гарри и Драко, держащихся за руки.       И они шли к нему.

***

      Гарри крепче держится за руку Драко, пока они прогуливаются и здороваются со всеми знакомыми семьями.       Гарри знал, что он собирался быть здесь сегодня вечером. Хотя для него он не одевался так демонстративно. Это было первое появление Гарри как взрослого на одном из Министерских балов. Это был дебют и Драко.       Гарри хотел выглядеть красиво в объятиях Драко сегодня вечером, помня, чему научил его Том. Его влияние как омеги заключалось в том, что, во-первых, как он выглядел, во-вторых, известность его рода Поттер и в-третьих, его обаяние. Люди сразу замечали, как он выглядел, было важно, чтобы он выглядел ослепительно. Тогда им было бы интересно, кто он такой; вот где фигурировал его род, что их привлекло бы. Наконец, именно его обаяние скрепило бы сделку, заставило бы их остаться. Что было бы за красивое лицо и влиятельный род, если бы он не сохранил их обожание?       Все это имело знание, и он посмотрел на Драко, который, казалось, не понимал, что делает. Нервно улыбался представителям других родов, пытаясь сохранить видимость уверенности, но у него ничего не получалось. Гарри не позволил бы ему просто сидеть за одним столом всю ночь.       Гарри медленно осматривает комнату в поисках кого-нибудь, кто был бы выше остальных, и, действительно, Гарри сразу же нашел его, уже окруженного восхищенной толпой.       Напоминание о том, каким красивым был Том после того, как они не виделись с ним год, чуть не выбило Гарри дух.       Он выглядел как дьявол, готовый заманить в ловушку любого, кто посмотрит в его сторону.       Гарри непроизвольно делает шаг вперед, вспоминая, что все это время бегство от него было естественным, даже ожидаемым от него. Он останавливает себя. Сейчас это была не его роль. Его роль заключалась в том, чтобы оставаться рядом с Драко.       Гарри видит, как окружение Тома смеются над тем, что он говорит. Том был таким. Это была его естественная среда обитания. Он был создан для этого. Было время, когда Гарри держал его под руку, а все остальные вокруг смеялись.       — Это не Том? — спрашивает Драко.       — Да, — тихо говорит Гарри.       — Мы должны пойти к нему, — говорит Драко с непроницаемым лицом.       Гарри чувствует, как у него дрожат руки.

***

      Гарри был похож на ангела, одетый в серебро, которое было почти белым, на нем был старый голливудский шик, драгоценности отражали весь свет, так что он выглядел так, как будто прожектор всегда был направлен на него, когда он шел.       Том знал, что вкус омеги безупречен, но сейчас он был более определенным, спокойным... элегантным. Это ему подходило.       — Том, — приветствует омега, на его губах появляется медленная улыбка, еще более ослепительная, чем драгоценности, которые он носил. Его слова были четкими, голос более глубоким, утонченным, страстным. Это застает Тома врасплох.       — Гарри, — он кивает в сторону омеги. Он поворачивается к альфе, который определенно вырос за тот год, что они не виделись. Он выглядел более зрелым, почти как его отец. Исчезло юношеское высокомерие, сменившееся культурной уверенностью. Это подходило ему. — Драко.

***

      Драко приводит Гарри к Тому. Он чувствует пустоту там, где должно быть его сердце. Кажется неправильным быть с Гарри вот так. Драко был ревнивым, всегда был ревнивым ребенком, который хотел чего-то только потому, что это не принадлежало ему. И больше всего он ненавидел Тома Риддла, человека, который даже не был чистокровным, но командовал всеми так, как будто он чистокровный.       Итак, Драко похитил Гарри прямо из-под носа альфы.       Но Драко… Драко не чувствовал себя счастливым. В тот момент, когда Гарри оказался в его объятиях, он больше не хотел его. Он не знал почему. Гарри был красив и обладал всем, чего можно желать и в чем нуждалось его политическое будущее. Но он чувствовал себя не в своей тарелке. Не было никаких сомнений, что он был самым красивым омегой здесь сегодня вечером, и он знал это по рассчитанным движениям каждой части его тела и слегка меняющимся улыбкам, которыми он одаривал всех, с кем разговаривал.       Гарри чувствовал себя так, словно принадлежал к другому миру.       Драко не мог понять его сейчас. Гарри всегда был злым, в том самозваном смысле, но... теперь… он был таким… Драко не мог найти другого способа описать его… расчетливым.       Гарри был сложным. И Драко не знал, как начать понимать его.       Его разум видит карие глаза и каштановые волосы, девичьи улыбки и честный трудолюбивый труд… Гермиона…       Гермиона была кем-то, кого он понимал. Она была доброй и нежной, и милый румянец заливал ее щеки каждый раз, когда Драко целовал ее.… Все казалось правильным. Где Гермиона была как весна, цветы и тепло… Гарри был зимой, завораживающим, но ужасающим.       — Том, — слышит он голос Гарри. Омега смотрел на него, полностью сфокусировав взгляд. Его грудь не двигалась, как будто он забыл, как дышать. На его щеках появляется слабый румянец, которого Драко никогда не видел, когда Гарри был с ним.       Том Риддл тоже смотрел на Гарри, даже не удостоив Драко взглядом. Том Риддл всегда заставлял Драко чувствовать себя неполноценным. Теперь он не был настолько неуверен в себе, чтобы испытывать то же раздражение, когда смотрел на этого человека. Но теперь он испытывал завистливое уважение. Том Риддл, сирота, который все построил из ничего, а теперь в юном возрасте был одним из самых высокопоставленных чиновников в Министерстве. Он выглядел именно так, как подобает: волосы безупречно зачесаны набок, мантия безукоризненно отглажена.       Альфа кивает Гарри, а затем медленно поворачивается к Драко. — Драко.       Драко стоит и улыбается. Он не зря родился Малфоем. — Том, — приветствует он в ответ.       Как он и подозревал, он не испытывал удовлетворения, держа Гарри на виду у альфы.       Он чувствовал себя обычным человеком.       — Как дела? — он слышит, как Гарри спрашивает. Это не тот расчетливый разговор, который он ведет со всеми остальными. Его глаза были широко раскрыты и честны. Он выглядел странно искренним.       — Как всегда, — говорит Том с ухмылкой, что-то в блеске его глаз наводит на мысль о внутренней шутке. Гарри смеется.       — Ты всегда преуменьшаешь свои достижения, — поддразнивает Гарри.       — Это правда. — говорит Том спокойно. — Я самый скромный человек на свете.       Драко видит, как Гарри поднимает руку, собираясь ударить альфу по плечу, очевидно — он видел, как омега делал это несколько раз, когда они с Томом все еще были вместе, — но он опускает ее так же быстро, как и поднимает, как будто вспомнил о чем-то.       Драко не чувствовал ревности, пока они разговаривали. Они даже не включили его в разговор, как будто полностью забыли, что он был рядом с ними.       Когда они с Гарри уходят, Гарри странно тих, сияние, которое было с того момента, как он вошел в комнату, потускнело. Гарри не держался за него, как раньше.       Когда они разговаривали с Гринграссами, Гарри все еще улыбался и вовлекал их в вежливую беседу... но теперь в этом была обыденность. Гарри очень старался не ерзать, как будто сам хотел не смотреть куда-то еще.       Драко больше не обнимал его до конца вечера.       Гарри даже не заметил этого.

***

      — Что?       — Нам нужно расстаться, — говорит Драко. Они были другими. Там, где Драко хотел создать семью и заняться политикой, он не мог даже близко понять амбиции омеги. У него никогда не было любви, как Драко помнит. Но сейчас она дрожала как предупреждение, ожидая подходящего момента для удара. Гарри хотел большего, а Драко не мог ему этого дать.       Рот омеги вытянулся в прямую линию, как будто он хотел возразить. Но Драко видит, как в его голове крутятся шестеренки, он быстро соображает, взвешивая все «за» и «против». Но Драко видит это в его глазах прежде, чем омега осознает это сам.       Облегчение. Гарри почувствовал облегчение.       Но он не собирался соглашаться так легко, его гриффиндорская гордость не позволила этого.       — Что ты имеешь в виду?       — Мы оба знаем, что поступаем правильно.       — Мы ничего не чувствуем друг к другу, — говорит Драко. Это была правда. У них были комфортные дружеские отношения, которые были основаны на том, что они знали друг друга с детства. Их отношения были слишком гладкими, слишком скучными. Скорее дружбой, чем романтическими отношениями. Даже их аромат был платоническим, хотя никто ничего об этом не говорил. Они даже договорились сохранить секс для брака, ни один из них не хотел признаваться, что не хочет заниматься этим друг с другом. Поцелуи были редкими, привычными. Даже прикосновения были минимальными.       С Гермионой Драко едва мог контролировать себя. Все в ней сводило Драко с ума.       Но Гарри…       Они знали друг друга всю свою жизнь. И все же Драко не знал Гарри сейчас. Но он знал одну вещь. — Ты не сияешь, когда ты со мной.       Возможно, так было всегда. Драко так и не удалось выяснить, кем Гарри был сейчас. Гарри, о котором люди часто забывают, был сыном Лили Эванс, самой яркой ведьмы своего поколения, и Джеймса Поттера, непобедимого высокопоставленного аврора. Это всегда было на виду, но Драко никогда по-настоящему не видел этого, пока в жизни Гарри не появился Том.       Теперь омега был почти таким же, как он. Совершенным во всех отношениях, каким только мог быть.       Гарри не разговаривает, и Драко видит, как медленно он признается, он расслабляется, и если бы он не был чистокровным, Драко знал, что мог бы вздохнуть с облегчением. Они оба были неправы. Гарри никогда по-настоящему не был влюблен в него, как и Драко.       Тогда они были просто детьми, но теперь выросли.       — Значит, это все, — говорит Гарри и улыбается. Это настоящая улыбка. — Друзья? — спрашивает омега, протягивая руку.       — Друзья, — соглашается Драко, пожимая Гарри руку в знак согласия.

***

      Гермиону наконец-то приняли на работу в Департамент Министерства по Регулированию и Контролю Волшебных Существ. Она давно мечтала помочь несправедливо обращающимся волшебным существам.       Она была взволнована, получив письмо из Министерства. Но даже то, что она закончила школу лучшей в классе — едва Гарри почти обошел ее в борьбе за первое место, но начал слишком поздно, чтобы догнать средний балл Гермионы — не означало, что она сразу же отправилась их спасать. Ее первой задачей было привести в порядок архивную комнату, перепроверив все по-маггловски, потому что даже магия имеет тенденцию допускать ошибки.       Это было к лучшему. Скучная работа для скучной девушки.       Стук в дверь пугает ее, стопка бумаг, которую она несла, падает на пол. Она стонет про себя. — Войдите! — кричит она, собирая последние листки бумаги. — Извините за беспорядок. Вы можете присесть прямо...       Она снова роняет бумаги, когда видит, кто это был. Она резко оборачивается, прекрасно понимая, что выглядит ужасно. Ее волосы были в беспорядке, очки для чтения сдвинуты набок, а свитер весь в меху ее нового котенка.       Что он здесь делает?       В последний раз они виделись, когда Драко окончательно порвал с ней, сказав, что его семья все-таки этого не одобрила и что Гарри был бы лучшей парой для него. Гермиона знала, что они этого не одобряли. Гермиона всегда знала, что это ложь, потому что он ни разу не пригласил ее встретиться со своими родителями и ни разу не упомянул ее в письме к ним. Но Гермиона надеялась, что он просто выигрывал немного времени, находя правильный способ представить ее. Она надеялась, что он действительно любил ее, а она не была мимолетным увлечением избалованного альфы, у которого было все, что он когда-либо хотел.       Но, конечно, это было глупо. Самая яркая ведьма своего возраста. Глупо из-за любви. Глупо из-за Драко.       — Гермиона, — слышит она голос альфы.       Гермиона сглатывает. Стыдиться было нечего. Драко видел каждую ее черточку. Она выпрямляется и оборачивается. — Чем я могу вам помочь?       — Я просто хотел поздороваться, — говорит альфа.       Гермионе удалось избежать сплетен, по крайней мере, на некоторое время, когда она искала работу. Она проводила дни, пытаясь забыть альфу, но в тот момент, когда она прибыла в Министерство, все, что она слышала, были сплетни о Драко и Гарри. Как идеально они подходили друг другу, как прекрасно смотрелись вместе.       Гермионе не нужно было напоминать. Поэтому она избегала своих коллег, насколько могла.       — Привет, — Гермиона кладет стопку бумаг на свой стол. Даже отсюда она чувствовала запах альфы. — Как дела у Гарри?       На ее вопрос он отвечает молчанием.       — Ты не знаешь? — альфа смотрел на нее.       — Знаю что? — спрашивает Гермиона. Если они собирались пожениться, она не хотела слышать ничего из...       — Мы больше не вместе. — Альфа делает шаг вперед.       — О.

***

      Когда это случилось, разразился скандал.       Все думали, что наследники родов Поттер и Малфой наконец-то объединятся священным браком.       Но омега и альфа появились по отдельности на последнем балу Министерства, разговаривая со всеми, кроме друг друга.       К следующему Министерскому балу Драко держал в объятиях симпатичную брюнетку — не такую харизматичную, как его бывший омега, но в ней была искренняя невинность. Она тоже была умной, закончила лучшей в их классе и теперь честно работала в Министерстве.       Гарри наблюдает за ними, и спустя столько времени они все еще выглядят как влюбленная пара, которую Гарри всегда видел в Хогвартсе. Они были так влюблены, как же Гарри раньше этого не видел?       Теперь, когда Гарри и Драко наконец признали, что они были просто друзьями, Гарри наконец понял, что то, что он часто испытывал к Драко, было привязанностью брата или сестры. Когда он услышал, что Драко планирует сблизиться с Гермионой, он почувствовал не ревность. Он действительно искренне беспокоился о своем друге детства.       Но сейчас беспокоиться было не о чем.       За исключением отсутствия личной жизни у самого Гарри.       Джинни уже давно соблазнила Люциуса. Гарри вспомнил, как Джинни загнала Гарри в угол в гостиной Гриффиндора после дуэльной тренировки, которую они провели с Томом.       — Я хочу его, — сказала Джинни с убежденностью, которой Гарри никогда раньше в ней не видел.       Гарри был поражен, увидев, что Джинни, которая встречалась с бесчисленным количеством альф и бета-парнями, выглядит совершенно взбалмошной. Кто бы мог подумать, что принц Малфой заманит в ловушку лучшую подругу Гарри?       Теперь они были счастливы в браке, мать Люциуса радовалась, что у Люциуса хватило вкуса привести домой чистокровную девушку в качестве невестки. Еще большее облегчение принесло то, что девушка уже была беременна, и их род Малфой продолжиться.       Даже Регулус добился прогресса, встретив бывшую чемпионку Шармбатона Флер в «Путешествиях».       И Том… Том, как всегда, был сосредоточен на своей карьере. Он поднялся так высоко, так молод, так быстр. Не было человека, которого больше любили в Министерстве, чем его, и которого снова и снова публиковали в «Ежедневном пророке».       У него, вероятно, не было времени на кого-то вроде Гарри.       Но они могли бы, по крайней мере, сейчас быть друзьями. Гарри, конечно, хотел попытаться.       Через несколько недель должен был состояться еще один министерский бал.       То, как Гарри направился к мужчине в тот момент, когда увидел его, было до боли очевидно.       — Том, — зовет Гарри.       Мужчина поворачивается с очаровательной улыбкой на лице. Эту улыбку Гарри видел много раз. Но это не настоящая улыбка Тома. Гарри чувствовал себя так, словно он был одним из многих поклонников.       — Мистер Поттер! — кто-то еще приветствует его раньше, чем Том смог это сделать. Гарри с ужасом увидел, что это был сам Министр. Корнелиус Фадж поворачивается к Тому. — Мой мальчик! Ты не говорил мне, что дружишь с самой красивой омегой здесь сегодня вечером!       — Я бы вряд ли назвал нас друзьями, министр, — говорит Том, очаровательный до глубины души. — Я бы не хотел предполагать этого.       — Ну? — Министр снова поворачивается к Гарри. — Какое у вас дело к Тому, мистер Поттер?       Спина Гарри выпрямляется, на его лице появляется застенчивая улыбка. — О, я использовал его только для того, чтобы найти способ поговорить с вами, Министр, — он хлопает ресницами. — У такого омеги, как я, просто не может быть причин быть замеченным вами. Я должен быть умнее других.       И вот так Министр давится своим напитком, кашляет и краснеет лицом.

***

      — Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? — Гарри оглядывается на Министра, который все еще был намного краснее, чем когда Гарри впервые увидел его, перед которым заискивали его избиратели.       Том смеется, и этот звук застает Гарри врасплох. — Ты слишком сильно его дразнил.       — Я действительно переборщил? — спрашивает Гарри, на этот раз искренне обеспокоенный. В то время это казалось хорошей идеей. Застать Министра врасплох и одновременно произвести впечатление на Тома.       — Конечно, нет. — говорит Том с удивлением. — Я бы сказал, что он никогда тебя не забудет до конца своей жизни.       Они вместе прогуливаются по бальному залу, здороваясь со своими друзьями и знакомыми. Гарри вспоминает все те разы, когда он сопровождал Тома, как люди иногда заикались от одного их присутствия, какой силой они обладали вместе.…       Месяц за месяцем они делают это снова и снова. Находят друг друга в танцевальном зале. Однажды Гарри по ошибке попытался покормить его с ложечки по привычке, проклиная себя за глупую ошибку. Но альфа спокойно принял это. Как будто это было нормально. Как будто они делали это постоянно. Поползли слухи; они всегда были вместе. Но Том ни разу не заговорил об этом с Гарри, а у Гарри не хватило смелости спросить альфу.       — Так о чем ты хотел со мной поговорить? — спрашивает Том, когда они заканчивают разговор с Лавгудами, прогуливаясь по малолюдному Министерскому саду.       — Что? — подумал Гарри, сочтет ли Том дерзостью, если он протянет руку и схватит его за локоть.       — Когда мы впервые увидели друг друга с Министром.       О. Это было так давно. Почему Том заговорил об этом сейчас?       — Ничего, — Гарри понимает, что он не лжет. — Я просто хотел... — Гарри останавливает себя. Он просто хотел быть с Томом, быть вместе на каждом балу. Одного его присутствия было достаточно. — Я просто хотел поздороваться.       — О? — Том изящно приподнимает бровь.       — Ты выглядишь разочарованным. — шутит Гарри.       — Я правда разочарован, — отвечает Том, не сбиваясь с ритма.       — Почему? — спрашивает Гарри, когда они сворачивают за угол, где сейчас точно не было людей. Если кто-нибудь узнает, будет скандал.       — Я думал, ты собираешься снова пригласить меня на свидание.       Гарри останавливается.       Том останавливается, чтобы оглянуться на него.       Он совершенно забыл о неестественной способности альфы заставлять его краснеть. И все же волнение расцветает в его груди. Гарри не отступил бы просто так. Прошло так много времени с тех пор, как они могли вот так разговаривать.       — Может быть, тебе стоит. — Гарри уклончиво пожимает плечами, склонив голову набок. — Я слышал, встречаться с наследником Поттер, безусловно, было бы... — Гарри невинно моргает глазами. — Полезно.       Том смотрит на Гарри с непонятным блеском в глазах. — Конечно, есть что-то более полезное, чем встречаться с наследником Поттер.       — Выгоднее, чем встречаться со мной? — спрашивает Гарри, хмурясь, как будто никогда не слышал о подобном богохульстве. — Что может быть выгоднее, чем встречаться со мной?       Том ухмыляется.       — Жениться на тебе.