Pretend

      Гарри хмыкает, вспоминая, что произошло вчера. Гарри победил их всех, альф, бет, омег, только что закончив битву с Томом, воодушевленный полной верой своего альфы в него. Он также продемонстрировал некоторые навыки, которым научился у Тома во время их дуэли. Сказать, что к концу у всех отвисла челюсть, было бы преуменьшением.       После этого все альфы и беты говорили с ним, хваля его способности. Даже представитель клуба в знак извинения потирал голову, говоря, что сожалеет о том, что усомнился в Гарри.       Лучше всего было то, что ближе к концу Гарри заметил, что Том наблюдает за ним со спины. Слизеринец, вероятно, обманул мадам Помфри, чтобы она отпустила его раньше, хотя ведьма настаивала, что он все еще должен отдыхать. Гарри действительно попал заклинанием в его тело.       Том случайно пробрался к омеге в толпе людей, поздравлявших Гарри, и поцеловал его прямо у них на глазах. Гарри не мог не выглядеть самодовольным из-за того, что на него вот так публично претендовал Том Риддл, тем не менее. Все альфы и беты немедленно отступили, а омеги уставились с явной завистью.       Гарри с трудом мог молчать об этом всю ночь, заставляя Тома выслушивать весь его бред.       Ах, что бы Гарри сделал, чтобы пережить все это снова.       — Привет, маленький омега.       Гарри замер, осознав угрозу, когда услышал ее. Это был альфа, и он был не один. Гарри пытается идти быстрее. Он никогда раньше не сталкивался с подобными вещами. Все знали его в Хогвартсе, никто бы не посмел. Но теперь там были гости. Гормональные подростки-альфы из школ, которые никогда не слышали, кто он такой.       — Вау, вау, притормози там, дорогой, — группа догоняет его, лидер улыбается перед ним, в то время как остальные хихикают позади. — Ты заблудился? — он лукаво спрашивает.       Гарри не может в это поверить. Это был Виктор Крам. Альфа не помнил, кто он такой? Он случайно посмотрел в сторону Гарри, когда они проходили парадом в Большом зале? Гарри видел этот взгляд у многих других альф раньше и знал, что у него проблемы.       Потребовалось бы около двух секунд, чтобы дотянуться до палочки, и еще три, чтобы произнести заклинание. Были ли альфы быстрее? Их было четверо. Гарри не был так уверен — но он мог творить магию без палочки. Ему просто нужно было произнести слова — Гарри пытается заговорить, но не мог. Почему он не мог открыть рот? Всего одно слово.       — Виктор, — говорит снисходительный голос.       Гарри ахает. Это Том. Гарри подбегает к нему, прежде чем успевает подумать. Том обнимает Гарри, и только тогда Гарри понимает, что вот-вот заплачет.       — Это твой омега? — насмешливо спрашивает Виктор, никогда по-настоящему не подозревавший, что альфа когда-либо интересовался романтикой, никогда.       — Да, — говорит Том холодным голосом. — Они прикасались к тебе? — он спрашивает дрожащего омегу.       — Н-Нет.       Альфа шепчет что-то, чего он не может услышать. И следующее, что осознает Гарри, это то, что другие альфы неудержимо смеются.       — Что ты сделал? — спрашивает он, широко раскрыв глаза, когда они усаживаются на одну из скамеек на территории Хогвартса. Он все еще был так потрясен, что не отпускал Тома. Том нежно поглаживал рукой его по спине, издавая тихое мурлыканье, чтобы успокоить.       — Заставил их страдать.       — Но они смеялись.       — И они будут смеяться до смерти. — Гарри напрягается. — Или пока кто-нибудь их не найдет.       Гарри улыбается, уткнувшись в грудь Тома. — Ты злой.       — Только когда люди этого заслуживают. — Том успокаивающе шепчет ему на ухо. — И кроме того, — его рука слегка дергает Гарри за волосы, заставляя омегу посмотреть ему в глаза. Там такая тьма, что Гарри бросило в дрожь. — Они причинили тебе боль.       — Ты никогда не говорил мне, что знал Виктора Крама, — сказал Гарри, вспомнив, что альфа однажды пообещал уничтожить его на турнире Трех Волшебников.       — Мы часто видимся на международных соревнованиях, — объясняет Том. — Ему никогда не удавалось победить меня.       Гарри не может не закатить глаза от небрежного хвастовства альфы.

***

      — Что случилось? — на Тома, элегантно сидящего в эксклюзивном ателье мадам Малкин и читающего книгу, было приятно смотреть.       Гарри искренне думал, что альфа проявит гордость, отвергнув предложение Гарри купить ему новую мантию для бала, но Том только ухмыльнулся ему и без лишних слов потащил его к портному.       Когда Гарри спросил его, почему, Том пожал плечами, сказав, что первое впечатление может создать или сломить тебя. Это было первое, что люди заметили бы.       — А второе? — спрашивает Гарри, не совсем веря, что мужчина был слишком счастлив использовать деньги Гарри в своих интересах. Ну, на самом деле, оба их преимущества. Гарри хотел как можно больше преувеличить красоту этого человека.       — Твоя фамилия, — небрежно говорит Том.       — О, — удивленно произносит Гарри. — А третье? — спрашивает Гарри, торопясь сменить тему.       — Твоя харизма, — объясняет Том с ухмылкой.       Гарри внезапно испугался, что привезенного им золота окажется недостаточно.       — Все кажется неправильным, — скулит Гарри, почти готовый разрыдаться от всего этого стресса. Гарри не может поверить, что забыл о самом важном событии в истории — Святочном бале. На них собиралось смотреть так много людей, Гарри был омегой Чемпиона, и он хотел произвести еще лучшее впечатление от обеда. Этот бал обещал быть еще более многолюдным. Гарри хотел, чтобы все было идеально.       То, что Том хорошо выглядел во всем, что на нем было надето, определенно не помогло, считает Гарри, несправедливо. На мужчине было несколько готовых мантий, и он выглядел без особых усилий дорогим. Их даже больше не нужно было подгонять под него. Они как будто подстроились под то, чтобы Том выглядел хорошо.       Гарри вздохнул, глядя на себя в зеркало. Это была восьмая мантия, которую он примерил. Он хотел надеть красную, чтобы выглядеть сексуальным соблазнителем рядом с Томом... но, казалось, ничего не получалось.       — Тебе следует надеть зеленую, — предлагает Том, не отрываясь от книги.       Гарри моргает.       Зеленый был... зеленый был слизеринским цветом.       Он даже для Драко никогда раньше не надевал зеленое.

***

      Раздается громкий вздох, когда в центре внимания оказываются чемпион Хогвартса и его парень-омега, которые рука об руку выходят вперед, чтобы открыть танцы.       Оба, казалось, скользили, когда шли вперед, привлекая взгляды всех в свою сторону.       На Гарри была изумрудная шелковая мантия, облегающая его фигуру; серебряные украшения висели на ушах, руке и шее; роскошные черные перчатки делали его руки более стройными.       Гарри Поттер всегда был прекрасен, но сегодня вечером он светился явным самодовольством - он один был парнем чемпиона Хогвартса, который полностью уничтожал своих врагов.       Том Риддл, стоявший рядом с ним, Чемпион Хогвартса, который сам выглядел как наследник аристократии — по-своему лихой — командовал залом в идеально сидящей черной мантии, которая подчеркивала его широкие плечи и делала его невероятно высоким. Темно-зеленые акценты искусно подчеркивают его мантию, как будто он не мог удержаться, чтобы не похвастаться собственным факультетом, даже когда представлял Хогвартс в целом.       Том Риддл всегда был привлекательным, но сегодня вечером он был подобен дьяволу — греховно красивый, с самодовольной ухмылкой на губах и рукой, обнимающей самый ценный плод из всех — наследника Поттер.       Это была настоящая сцена, когда они медленно поворачивались друг к другу, глядя друг на друга так, словно они были единственными людьми в мире. Все смотрели, как Том поднес руку гриффиндорца к своим губам. В тот момент, когда его губы коснулись руки наследника Поттер, всё замерло.       Все затаили дыхание.       — Ты сегодня выглядишь восхитительно, — говорит Том, его глаза дразнят, а губы растягиваются в ухмылке.       Одно это заявление стало бы темой сплетен в Хогвартсе на долгие дни.       Наследник Поттер ухмыляется и с таким же восхищением в глазах говорит: «Ты тоже».       Заиграла музыка, и они танцуют, грациозные и утонченные.       Никто не мог отвести глаз от этой пары, даже если бы попытался.

***

      Том покрутил Гарри в руках, наблюдая, как омега хихикает и легко крутится на ногах. Мантия, которую он надел, была именно такой, как предложил Том. У Гарри были облегающие платья, каждое более откровенное, чем предыдущее… Том заговорил прежде, чем смог остановить себя.       Они вышли из ателье вместе с Гарри, ничего не сказав.       Но теперь он был здесь, в его объятиях он выглядел как настоящий слизеринец — альфа в нем не может не радоваться.       Он крепко прижимает Гарри к себе, теша самолюбие, в то время как другие альфы наблюдали за тем, что сотворил его омега.       И тут он видит Драко Малфоя, который смотрел на Гарри с тем же благоговением, что и все остальные.       Том ослабляет хватку.

***

      Гермиона всегда знала, что она простая.       Вот почему, когда она впервые увидела Гарри, она не могла не захотеть быть им.       Она втерлась в эксклюзивную компанию, состоящую только из чистокровок, предложив сделать за Гарри домашнее задание. Она испытывала бесстыдную гордость за то, что дружит с Гарри, чувствуя, что становится выше и горделивее всякий раз, когда они шли вместе.       Но близость с омегой что-то с ней сделала. Злобные улыбки, мерзкие сплетни, щедрые траты... и, конечно, Драко Малфой.       Драко Малфой, взгляды которого Гермиона иногда ловила на себе, когда Гарри не было рядом.       Восхищение наследником Поттер в конечном итоге привело к ревности… и Гермиона постепенно нашла способы поощрять то, как альфа смотрел на нее, с помощью тонких прикосновений здесь и там, не забывая смазывать руку своим ароматом, прежде чем прикоснуться к нему.       Она изо всех сил старалась быть очаровательной, смеялась над шутками альфы, когда Гарри только закатывал глаза. Она предложила помочь ему с домашним заданием, чтобы они могли провести время наедине, зная, что Гарри сочтет домашнюю работу слишком скучной, чтобы тусоваться с ними.       Все началось с того, что Драко просто смотрел на нее, пока она делала вид, что сосредоточена на домашнем задании. Но они с Драко на удивление хорошо ладили. Неудивительно, что мальчик был вторым после Гермионы в своем классе. Гермиона и Драко понимали друг друга.       Запретный плод был всегда слаще.       Однажды Драко поцеловал ее. Она сказала ему «нет», сказав альфе, что это неправильно.       Гермиона была бы довольна, зная, что альфа попытался поцеловать ее один раз, для нее этого было достаточно, наблюдая, как совершенно ничего не понимающий Гарри продолжает выставлять Драко напоказ, как трофей.       Затем Гермиона узнала, что Драко порвал с омегой, и впервые в жизни Гермиона почувствовала себя самой счастливой и хорошенькой девушкой в мире.       После этого они оба стали более смелыми, Драко прикасался к ней на публике, Гермиона стеснялась, но очень хотела этого. Гермиона не могла винить его. Гарри, несмотря на свою репутацию, не баловал слизеринца ничем, кроме поцелуев. Драко был альфой, к тому же подростком, ему нужна была разрядка, и Гермиона была только рада дать ему ее.       Они были совместимы во всех отношениях, даже Гермиона могла это видеть. За исключением, может быть, их внешности. Но Драко, казалось, не возражал. Что ж, если то, как он смотрел на нее и продолжал прикасаться к ней, было каким-то признаком…       То, как люди смотрели на нее, изменилось. Она больше не была Гермионой, подругой-ботаником Гарри Поттера. Она была умной девушкой Драко. Гарри был вчерашней новостью.       Пока не пошли слухи.       Гарри Поттер встречается с недоступным Томом Риддлом.       Ни один омега определенно не добивался успеха раньше, но если кто-то и может это сделать, то, несомненно, Гарри Поттер.       Так говорили слухи.       И Гермиона наблюдали, как за Гарри Поттером ухаживал чуть ли не сам альфа.       Альфа, который выглядел таким уверенным, когда кидал свое имя в кубок, как будто, просто опустив свое имя, он уже был Чемпионом.       Нет. Ни за что.       Драко тоже этого хотел.       Но Гермиона знала, что недостаточно просто позволить Драко внести свое имя.       Гермиона сделала все, что было в ее силах, чтобы ее парень стал чемпионом Хогвартса. Если и было что-то, чего Гарри не мог у нее отнять, так это ее интеллект.       Она не сказала Драко, но альфа сразу все понял. Драко был расстроен, но его детские мечты стать чемпионом намного перевесили его первоначальный дискомфорт. Гермиона всего лишь хотела видеть его успех. Возможно, он победил бы, если бы Том Риддл не был его конкурентом.       Даже Гермиона понимала, что разница слишком велика, поэтому Гермиона и Драко проводили дни, придумывая способы победить альфу. Ей было невыносимо видеть Драко расстроенным.       Со временем их отношения улучшились. Это были интеллектуальные состязания. Гермиона и Драко понимали друг друга.       По крайней мере, так думала Гермиона, пока не начала замечать, что альфа слишком долго пялится на Гарри Поттера.       И теперь Гермиона едва могла оторвать взгляд Драко от Гарри, когда он скользил с Томом Риддлом по танцполу.       — Он одет в зеленое... — шепчет Драко.       Гермиона почувствовала, как у нее остановилось сердце. Она ничего не говорит. Позже она собирается отвести альфу на Астрономическую башню и заставить его забыть.       Она всегда может заставить его забыть.

***

      — Так почему же ты никогда не был на Равенкло?       Гарри сказал, что это нормально, когда пары ненадолго исчезают со святочного бала, чтобы заняться делами. Также был шанс, что сюда могут прийти Драко и Гермиона. Это было одно из мест, где Драко и Гарри постоянно целовались.       Гарри почти забыл об их плане, наслаждаясь тем, что дразнил директора Дурмстранга прямо в его руках. Тому пришлось напомнить ему, что время пришло. Гарри неохотно закончил разговор, чувствуя неудовлетворенность, когда Том увел его.       Но поговорить вот так с альфой тоже было здорово.       Том ухмыляется. — Распределяющая шляпа заставила меня выбирать между Равенкло и Слизерином. Мой интеллект уже стал естественным, — Гарри закатывает глаза. — Мне нужен был дом, который способствовал бы моим амбициям.       Гарри кивает. В этом был смысл. Слизерин помог Тому достичь того, кем он был сейчас. И как далеко он продвинулся, от магглорожденного первого курса до... наследника чистокровного рода. — А как насчет тебя? — спрашивает Том. — Почему тебя не распределили в Слизерин?       Гарри почти улыбается. Слизерин был не так уж плох, и, возможно, его следовало распределить в Слизерин. Бог свидетель, он больше подходил для этого, со всеми его манипуляциями и коварной тактикой.       Распределяющая шляпа также заставила его сделать выбор. Тогда он был так молод и выбрал Гриффиндор, потому что его родители тоже попали на этот факультет. Сортировка сказала ему, что Слизерин был бы лучше для него, поощрял бы его... индивидуальность. Но Гриффиндор не то чтобы препятствовал этому. Они просто ничего не могли с этим поделать. Возможно, именно его упрямство в конечном итоге сделало его гриффиндорцем.       — Я не знал ничего лучшего, — говорит Гарри, глядя на Тома. Том тоже смотрит на него. Они не разговаривают.       Но это было правдой. Насколько бы изменилась его жизнь, будь он слизеринцем... возможно, он встретил Тома раньше. — Но я бы все равно выбрал то же самое, если бы знал, что ты там будешь, — говорит Гарри с отвращением.       Том смеется. Гарри чувствует тепло внутри. Для Тома было редкостью смеяться так свободно.       — Ты определенно вырос бы в Слизерине, Гарри, — говорит Том, заправляя выбившуюся прядь за ухо Гарри. — Гриффиндор не подталкивает тебя к раскрытию твоего потенциала.       — Тогда хорошо, что у меня есть ты, — ухмыляется Гарри. — Самая подлая змея из всех, кто меня учит.       Том ухмыляется этому, рука замирает на щеке Гарри. — Ты уже слизеринец.       Выражение глаз Тома заставляет Гарри почти мурлыкать, но он останавливает себя. Это было ненастоящим. Все это было частью их представления. Том видел в нем только друга, возможно, младшего, которому он мог бы кое-чему научить. Гарри помнит, что сказала ему Джинни.       Когда все омеги чуть ли не бросаются к его ногам...       Нет времени ни с кем встречаться...       Выше романтики и любви...       Слишком хорош для тебя...       Том никогда бы так на него не посмотрел. Он был таким.… Он был создан для большего. Он был выше романтики. У него были амбиции, достижения и таланты.… всего этого у Гарри не было.       И, кроме того, Гарри любил Драко. Гарри любит Драко. Вот почему они делали это в первую очередь.       Рука Тома гладит его по щеке. Это прикосновение такое нежное, что Гарри не может не раствориться в нем. Альфа пристально смотрел на него. Он был так близко, что Гарри не мог не смотреть на его губы. Они целовались много раз, но только однажды...       Том целует его.       Это было так нежно, так коротко, но, тем не менее, у Гарри перехватило дыхание.       Затем они снова поцеловались.       Это не было похоже на поцелуй, которым они обменялись в Большом зале, где Гарри отчаянно хотел, чтобы Драко заметил их.       На этот раз Том не стал торопиться. Альфа перешел прямо к делу, дразня Гарри, приоткрыл рот в тот момент, когда их губы соприкоснулись, умело поглаживая Гарри языком. Гарри обнаружил, что стонет, прежде чем смог остановить себя. Альфа был хорош в своем деле, слишком хорош, и Гарри не протестовал, когда почувствовал, что альфа посадил его к себе на колени, позволяя альфе поддерживать свой вес, потому что он чувствовал слабость во всем теле.       Всего одним поцелуем Гарри чувствует, что подчиняется, может почувствовать себя прижатым к Тому, заставляя его хныкать. И, как будто этого было недостаточно, чтобы свести его с ума, Гарри почувствовал, как Том провел большим пальцем по его соску, нежно и дразняще, заставляя Гарри выгнуть спину, умоляя альфу о большем.       Гарри чувствует жар внизу живота, Гарри смутно припоминает, что Джинни что-то говорила об этом раньше. Гарри шире раздвигает ноги, освобождая место для альфы, нуждаясь в том, чтобы он был ближе к нему во всех отношениях, запах Тома почти ослепил его, он даже не знал, что начал тереться бедрами.       Альфа облизывает его пахучие железы, и Гарри мяукает, чувствуя влажность между ног. Гарри определенно сошел бы с ума, если бы альфа продолжил. Но затем он начал посасывать шею Гарри, чувствительная кожа его спаривающейся железы возбудилась, из его дырочки потекла еще одна струя жидкости, что совершенно свело Гарри с ума.       — Том, — умоляет он. Он не знает, чего хочет. Но альфа знает. Он покусывает пахучие железы Гарри, и Гарри кричит, его глаза закатываются, спина выгибается еще сильнее, Гарри почти уверен, что он мог кончить только от этого, и все же он хотел большего, нуждался в большем. Он хотел, чтобы вся его одежда исчезла, вся одежда Тома тоже, хотел почувствовать обнаженную кожу альфы на своей...       — ГАРРИ!       Сердитый голос раздался у него за спиной. Гарри слишком дезориентирован, чтобы понять, что он слышал голос Драко.       — Малфой. — хватка Тома на талии Гарри усиливается. — Какого черта ты здесь делаешь?       — Я мог бы спросить тебя о том же, — яростно отвечает Драко в ответ. — Убери свои грязнокровные руки от Гарри!       Первой ахает Гермиона. Внимание Гарри, наконец, возвращается, когда он слышит слово «грязнокровка», оскорбление, которое, казалось, все бросали в адрес Тома.       Он встает и смотрит Драко в лицо. — Как ты смеешь! — он сердито толкает альфу в грудь. — Как ты смеешь так называть Тома, ублюдок! Извинись! — Гарри кричит. — Извинись сейчас или...       — Ты делаешь это с ним, а не со мной? — недоверчиво спрашивает Драко. Он смотрит Тому прямо в глаза. — Если ты когда-нибудь причинишь боль Гарри, я выслежу тебя.       С этими словами слизеринец уходит, Гермиона спешит за ним.

***

      — Драко, — Гермиона изо всех сил старается не отставать от альфы. — Драко.       Альфа останавливается, чтобы посмотреть ей в лицо, на его лице ярость. — Что?       Гермиона запинается, она впервые видит альфу в гневе. — Ты ревнуешь? — не веря своим ушам, спрашивает Гермиона, сжимая кулаки.       Гермиона знала, что она ничего не имела против Гарри, знала, что есть вероятность, что Гарри может понравиться Драко больше теперь, когда он был в объятиях другого альфы, и не просто альфы, а того, кто умудрялся казаться выше Драко во всех отношениях.       Они оба были в меньшинстве, и Гермиона слишком хорошо это знала. Она не могла удержать его, не знала, что еще делать, если он решит вернуться к Гарри. Особенно теперь, когда Гарри начал демонстрировать свою истинную интеллектуальную мощь. Ему уже удалось превзойти Драко. Даже Гермиона начала сомневаться в своем интеллекте. Что еще она могла предложить Драко, кроме этого?       Драко тяжело дышал, глаза медленно фокусировались, как будто он начинал осознавать, что злится на Гермиону.       Гермиона чувствует, как ее сердце громко колотится в груди.       Альфа хватает ее за плечи с таким напряженным видом, что Гермиона внезапно испугалась.       — Гермиона, — говорит Драко серьезным голосом, желая, чтобы омега встретилась с ним взглядом. Гермиона сглотнула, чувствуя, что ее наконец-то отвергнут.       Она не может читать по его глазам, не может прочесть, что творилось у него в голове. Следующие слова альфы шокируют ее.       — Давай сблизимся.