Небо высоко

Проснулась она в середине часа змеи - все так же, поверх Жунь Юя. Его слегка покрасневшие глаза были открыты - похоже, тот не только не спал, но даже не шелохнулся. Цзинь Ми подумалось, что второе было причиной первому. Почувствовав себя неловко, она сползла ему под руку и присела. Жунь Юй тоже сел, вернул себе нижние одеяния и запахнул их на груди. «Доброе утро» застряло у него в горле. Торопить Цзинь Ми с решением относительно Пилюли он не хотел, но и оставлять риск в подвешенном состоянии опасался. Ему хорошо помнилось, что когда-то даже простое пребывание Сюй Фэна рядом с Цзинь Ми несло угрозу. Однако показывать ей свою тревогу Жунь Юй тоже счел неверным, и посему только улыбнулся, спустив ноги с топчана: - Надо распорядиться о завтраке. - Я не так уж голодна, - потянула его за рукав Цзинь Ми. Жунь Юй вздохнул, но прежде чем что-либо ответил, у нее в животе слышимо заурчало, и он снова улыбнулся: - Желудок старого добра не помнит. Цзинь Ми нахмурилась - не только желудок. Жунь Юй так много жертвовал, а она сейчас не могла заставить себя съесть Пилюлю, даже ради собственной безопасности и его спокойствия. Закусив губу, она прикорнула к его плечу: - Не хочу, чтобы ты уходил. Снова вздохнув, Жунь Юй взял ее за руку. Мысли Цзинь Ми заскакали, будто перекати-поле. Представлялось, как это лицо перестанет вызывать в ее сердце вдохновенный трепет, как в этих глазах будут гаснуть звезды, полумесяц улыбки превратится в равнодушный пустой горизонт… В попытке успокоиться Цзинь Ми перевернула его ладонь, и принялась кончиком пальца рисовать на ней цветок. Наконец, Жунь Юй перехватил ее кисти и поднес к губам. - Я уйду ненадолго. Цзинь Ми прикрыла глаза, кивнула и, отняв руки, явила на ладони Эликсир. - Ты прав. Голод не утолишь нарисованным печеньем. - Собравшись с духом она нарочито улыбнулась: - Съем Пилюлю за завтраком. Крепко стиснув край топчана, Жунь Юй встал. Цзинь Ми тут же вскочила за ним, но обняв ее за плечи, он с улыбкой усадил ее обратно: - Вчера был град. Снаружи, должно быть холодно, лучше подожди меня здесь. Цзинь Ми насупилась, но вдруг подумала, что так будет лучше - если ее тут заметят, вести об их воссоединении разлетятся по всем Царствам раньше, чем Небесный Император истолкует их так, как следует. Едва она кивнула, Жунь Юй с напускной легкостью спросил: - Что хочешь на завтрак? В последние дни на кухне улучшили рецепт пельменей. Тесто тоньше шелка. - Пельмени подают на проводы, - надулась Цзинь Ми, думая, что Жунь Юй намекает ей на нерешительность. - Я помню, как ты предлагал мне их перед тем, как «проводить» меня в Царство Смертных. - Пельмени на проводы подают только гостям, - невозмутимо поправил Жунь Юй. - Для членов семьи их напротив, готовят при встрече после разлуки, в знак воссоединения. Цзинь Ми зарделась - даже тогда у нее был выбор, кем себя считать… - но сквозь улыбку упрямо буркнула: - Ты, кажется, что угодно способен сдобрить маслом и уксусом. - Разве это не улучшает вкус? - невинно приподнял брови Жунь Юй, и добавил со смиренной учтивостью: - Если хочешь, я буду за столом нем, как рыба. - С пельменями так точно, как немой. Цзинь Ми нарочито надула губы, но возмущение быстро сломалось улыбкой, и Жунь Юй улыбнулся в ответ. Однако едва в этих улыбках засквозили печаль и неясная надежда, Жунь Юй присел рядом с Цзинь Ми и взял ее за руки: - Я скоро вернусь. И на его лице застыла такая уверенность, что Цзинь Ми потянулась к нему ближе. Небесный Император покинул покои спустя кэ, покусывая губы. Заснувший у крыльца зверь сновидений встрепенулся и потянул его за одежду обратно, но был тут же отослан к Куан Лу. Во дворе повсюду лежал град, а вершина сосны оказалась расколота молнией. Жунь Юй решил, что оставит это как есть. Цзинь Ми обещала, что будет помнить. Быть может, между ними все еще вернется к тем временам, когда была только заключена помолвка. Быть может, и пустота в сердце не будет для Цзинь Ми столь болезненной - все же рассудком она всегда выбирала его, и теперь этот выбор не имел колебаний. Только ему самому придется быть сдержанным, чтобы Эликсир не разрушился сам по себе. Со вздохом Жунь Юй посмотрел в небо. Конечно, он с самого начала знал, что сердце Цзинь Ми останется безответно. И был готов к этому, и не раз убедился, что выдержит. И только теперь - узнав, каково это - быть любимым, почувствовал, как был обделен. Воистину где невежество - это блаженство, глупо быть мудрым. Внезапно небо прояснилось, и солнечная вспышка ослепила глаза императора. Он прикрыл их ладонью и улыбнулся. Все проходит, и шесть тысяч лет тоже пройдут. Возможно, это даже будут одни из лучших тысяч лет. И ему следует заняться самосовершенствованием, учитывая утрату половины жизни. Возможно, еще найдется искупление для того, кто пошел против воли богов… Ми-эр будет рядом, а значит каждый последующий день будет светел. Остановившись у стола, Жунь Юй подозвал служанку и велел подать завтрак, однако когда та вернулась, он сразу забрал поднос у нее из рук. - Я буду завтракать у себя. Неопределенная улыбка служанки ушла в поклон, и императору стоило некоторых усилий остаться бесстрастным. Похоже, подданные сочувствовали ему, и любые изменения в укладе его жизни считали благими. Сейчас ему виделось, что они правы как никогда. Возвращаясь с подносом, Жунь Юй косился на пельмени с невообразимой смесью любования и отчаяния. Почти в то же время Сюй Фэн стремительно шагал в Чертог Исцеления. Ему не терпелось узнать, сдержал ли Жунь Юй слово и получила ли Цзинь Ми Пилюлю Желаний. Если еще нет, то следовало сделать это за нее. Лишь его настойчивость однажды спасла ее от плена бесчувствия и прояснила рассудок, разве теперь можно было сдаться? Между ними все было бесценно. Только живущие одним расчетом, вроде Жунь Юя, легко отказывались от любви. Приземлившись, Сюй Фэн посмотрел под ноги и покачал головой. Когда-то ему казалось, что Жунь Юй просто по природе бесстрастный и замкнутый. Подобные натуры ему были непонятны, но он решил принимать брата таким, каков он есть, не усматривая в этом ничего плохого. Горячо выдохнув, Сюй Фэн принялся подниматься по лестнице. Довольно поздно он осознал, что Жунь Юй попросту не способен на настоящую привязанность к кому-либо. Все, что того занимало - это самоуважение, болезненная гордость и собственное спокойствие. И ими тот не поступился бы ни ради чужих чувств, ни ради чужих жизней. Хотя бы потому, что не умел ценить свои собственные. Одни его увиливания чего стоили: не смог ни завоевать сердца Цзинь Ми, ни отступиться - так отговорился опасением о пророчестве, лишь бы стоять на своем. Добродетельный Повелитель Ночей, праведный Небесный Император… Соблюдение правил и запретов всегда было ему надежным оправданием для боязни рисковать. Видимо, он так и не перерос детские страхи. А тот, кто боится жертв, не способен жертвовать. А значит, не может и любить. На середине лестницы Сюй Фэн вдохновенно улыбнулся: он и Цзинь Ми были совсем другими. Если он снова предложит ей все забыть - она не сможет отказаться. Может, даже будет сожалеть о своем упрямстве. Втайне застенчивая и недоверчивая, Цзинь Ми попросту всегда нуждалась в его уверениях. А после всего случившегося - вдвойне. Выпрямившись у ворот Чертога Исцеления, Сюй Фэн трогательно улыбнулся. Цзинь Ми никогда не обижалась на него по-настоящему. Любила его, даже когда подозревала в нем убийцу родителей. Если она сейчас и обижена, то в этой обиде наверняка больше памяти о том, как он обращался с ней после воскрешения. Скорее всего, она до сих пор сомневалась в том, что получила его прощение за кинжал, и получив возможность укорить его красной нитью, лишь ждала его заверений в любви. Месяц избегания в Водном Зеркале? Чего там! Однажды она пряталась от него три года. И то лишь потому, что не решалась на него гневаться. Но даже железный стержень можно истереть до размера иглы. Воспрянув духом, Сюй Фэн поднял подборок и шагнул в чертог. Жар внутри был расслабляющим после заваленного градом пути, но сейчас это скорее отвлекало. Стиснув кулаки, Сюй Фэн поискал взглядом слуг, и на глаза ему попался лишь юный бессмертный, что сосредоточенно толок в ступке травы. - Ты! На оклик мальчик обернулся и резко отпрянул к столу - явно видел демона впервые - не то что самого Темного Владыку. Ступка упала с края и разбилась, и Сюй Фэн, подумав, решил это проигнорировать. И ко всему мальчик чем-то напомнил ему братца Сюй Юя из последней смертной жизни, что добавило в голос раздражения: - Скажи, получила ли Повелительница Вод свою Пилюлю? - Мы отослали ее Повелительнице Вод еще вчера, - пролепетал бледный, как снег, слуга. - Вчера? - нахмурился Сюй Фэн. - Но Пилюля Желаний ведь готовится сорок девять дней, и готова могла быть только сегодня… - Почему Пилюля Желаний? - едва осознанно возразил мальчик. - Для Повелительницы Вод мы изготовили Пилюлю Бесчувствия. В глазах Феникса вспыхнул огонь, а лицо посерело, как свежая зола. Крылья за его спиной развернулись сами собой, снося с разделочного стола горшочки. И спустя миг он ринулся ко Дворцу Небесных Сфер огненным столпом. От его приземления по земле пахнул такой жар, что поднос треснул в руках Небесного Императора. Пельмени и осколки посуды со звоном разлетелись по плитке, и Жунь Юй поднял на Феникса ледяной взгляд. - Сюй Фэн! Даже будь Небесное Царство до сих пор твоим домом, подобное вторжение бесцеремонно. Между их взглядами застыл даже воздух. Жунь Юй вслепую махнул рукавом и устранил беспорядок. Веки Феникса уподобились крыльям пикирующего орла. - Выговариваешь мне за бесцеремонность, когда не только нарушил слово, но и пошел на новую низость? Должен огорчить, в этот раз я раскрыл твой замысел вовремя, и пресеку его на корню, будь у тебя сила хоть четырех Цюнь Ци! Сжав челюсти до остроты, Сюй Фэн отвел руку в сторону, являя Меч Злого Рока. Жунь Юй тут же призвал Меч Пурпурных Облаков. И еще до того, как пальцы сжались на рукояти, он подумал, что следует увести сражение подальше от дворца - так ему не придется беспокоиться за Ми-эр, которая непременно попытается вмешаться, и Сюй Фэн не надумает себе большего, чем уже надумал. Посему от первого выпада Феникса он увернулся, второй и третий - отразил рукой по запястью, а далее уклоняясь, принялся незаметно отступать к озеру, где всегда было пустынно и бамбуковая роща могла скрыть звуки. Сюй Фэна его отступление только позабавило: - Думаешь одолеть меня без меча? Высокомерие тебя погубит. - Алчности пламени достаточно и ветерка, - наконец, отбросил его меч Жунь Юй, едва его ноги ступили на резной мостик. Теперь ему нужна была передышка или отвлекающий маневр, чтобы призвать стражу, но Сюй Фэн мгновенно ринулся в воздух, вкладывая в замах тяжесть всего тела. С мигом промедления Жунь Юй устремился на покинутое им место и развернувшись, направил печать Бессмертного Меча в озерную гладь. Массивная струя воды ударила в плечо Феникса на излете, но он не только удержал меч, но и уцепился за ограждение мостика свободной рукой. На миг зависнув в воздухе, Феникс приземлился с грациозным сальто. В надежде отбросить его еще глубже к иве, Жунь Юй сразу ударил духовным потоком в спину. По доскам моста пробежал иней, но Феникс молниеносно перекатился по перилам спиной и, схватив запястье императора, попытался швырнуть его вперед. Однако ноги того будто примерзли, и Сюй Фэн презрительно бросил: - Действуешь исподтишка - будь готов быть пойманным за руку. Жунь Юй тут же ударил его мечом меж лопаток через голову и вырвался. - Безоглядно даешь волю рукам - не удивляйся удару в спину. Меч Пурпурных облаков лишь скребыхнул по черной кирасе, но лицо Сюй Фэна исказилось свирепостью. Миг - и он ринулся вперед, осыпая фигуру императора вспышками ударов. Меч Злого Рока сверкал и высекал искры, но Жунь Юй парировал удары, не сдвинувшись и на цунь с дальнего края моста. Ледяные и огненные кометы посыпались во все стороны будто смертоносный фейерверк. Погожий день был хорош для практики двух братьев, как и тысячи лет назад. Самый громкий лязг на миг развел их в стороны, а налетевший ветер растрепал волосы, как обуглившиеся ветви ивы над головами. Взмокшая рука Жунь Юя перехватила рукоять туже. - Сюй Фэн, пора оставить Реку Забвения позади. - Я оставлю ее позади, лишь чтобы сражаться к ней спиной, - горячо выдохнул Сюй Фэн и принял боевую стойку. - Это озеро станет новой Рекой Забвения. И первой в ней будет твоя душа. С этим ему удалось вытолкнуть императора на берег пламенным ударом в грудь, но дальше напор не продвинулся - белые сапоги лишь расчертили песчаные круги силы надвое. После ухода Жунь Юя Цзинь Ми долго всматривалась в Пилюлю на своей ладони. Чешуины мерцали зловеще, но крошечный размер Эликсира скорее заставлял думать о жалком сопротивлении. Вздох Цзинь Ми прозвучал смесью обреченности и ожидания. И где Жунь Юй задерживался так долго? Может, он оставил ее, чтобы она еще раз все обдумала? Все-таки прошло уже не меньше двух кэ… Никакой завтрак в императорском дворце не мог готовиться так долго. Или Жунь Юй ожидает, что она снова сбежит? Встревоженная, Цзинь Ми накинула второе одеяние и выглянула наружу. У нижней ступеньки она заметила пару черепков и выдохнула: должно быть, слуги уронили завтрак, и Жунь Юю пришлось ждать, пока приготовят новый. Однако внезапно ветер донес до нее запах гари, и подняв голову, она увидела за бамбуковой рощей горящую верхушку ивы. Знал об этом кто-то или нет, Цзинь Ми решила устранить пожар и побежала к озеру. В то же время Сюй Фэн с трудом потеснил императора залпом Огненных Всполохов и осознал, что битва затянется. Очевидно, Жунь Юй собирался истощить его, чтобы после использовать преимущество сил Цюнь Ци. А значит, оставалось лишь выяснять, в каких меридианах тот пригрел древнее чудовище, и попытаться выманить его угрозой. В поисках Сюй Фэн начал направлять удары вразнобой, и попутно исследуя потоки Ци, вскоре обнаружил следы чужеродной духовной силы у левой руки Жунь Юя. В тот же момент Меч Пурпурных Облаков устремился к его плечу, и развернувшись одним корпусом, Сюй Фэн перехватил разящее запястье. Ответный выпад он мгновенно направил в левое плечо императора. Не успевая увернуться в хватке, Жунь Юй поднял кисть, чтобы отбросить его клинок печатью, но острие Злого Рока успело скользнуть в единственную неподвластную духу точку - прямо под красную нить, когда-то подаренную Цзинь Ми. Едва сбитое с пути лезвие удержалось нитью, не повредив и волокна, и рассекая рукав, молниеносно впилось в сердце императора. Кровавый глоток плеснул из его рта, пятная ворот вторым киноварным цветком. Жунь Юй попытался отпрянуть, но железная хватка на запястье не дала сделать и шагу. В яростном безумии и опасениях выпустить Цюнь Ци, Сюй Фэн быстро прошагал вперед, проталкивая императора мечом, пока тот не оказался пригвожден к своей вековечной иве. Удар о ствол выбил изумление из его глаз, сменяя его на осознание и обреченность - бескрайнюю, как отраженное в них небо. Выступившие слезы мешали, но Жунь Юй попытался осмотреться. К его ужасу, бледная и растрепанная Цзинь Ми, спотыкаясь, бежала из бамбуковой рощи и истошно пыталась его дозваться. Увидев произошедшее, она запнулась и застыла, как соляной столб. Крик из ее груди прокатился до Млечного Пути и оборвался где-то среди спящих звезд. Путаясь в едва запахнутых одеждах, она кинулась к мостику. Ивовые ветви над головами Небесного Императора и Темного Владыки облетали пеплом, как первый снег. На лице Сюй Фэна застыло недоумение, а рука, удерживающая запястье Жунь Юя, разжалась. Другая, что сжимала меч, будто срослась с рукоятью, пронзенным деревом и всем неподвижным миром вокруг. Меч Пурпурных Облаков вонзился в землю, качнулся и упал с тихим лязгом. Задыхаясь, Цзинь Ми наконец прибежала под иву и схватила Жунь Юя за свободную ладонь - вторая, вывернутая в запястье и пригвожденная Мечом Злого Рока, прижимала к сердцу красную нить. Пятно под ней было таким же ярким и расплывалось, словно кто-то опрокинул чернильный камень на шелк. Жунь Юй посмотрел на Цзинь Ми с сожалением, стараясь не жмуриться от боли. Быть может хорошо, что она не видит цветов… Пусть для нее это выглядит, как чжимо. Усилием он перевел взгляд на закаменевшего Сюй Фэна, и с трудом вдохнув, произнес: - В будущем… не казни и не осуждай тех, кто служил мне. В твоих бедах виноват я один. Сюй Фэн не смог произнести и слова - пустота обрушилась на него, сковав все тело. Ему казалось он падает, снова подбитый ледяной иглой. Чувствуя, что сознание тянет кверху, Жунь Юй посмотрел на Цзинь Ми. Ее глаза напомнили ему пару треснувших чашек. - Ты не можешь умереть… Не можешь, не теперь… Жунь Юй смог лишь увидеть, как ее руки отчаянно вцепились в его ладонь - холод и колючее онемение уже стекли к его пальцам, лишая осязания. Тепло было только в глазах Цзинь Ми. Но лучше бы то была прежняя жалость. Подступившую к горлу кровь Жунь Юй поспешил сглотнуть и обратил к Цзинь Ми только мысли: «Прости. Надеюсь, ты никогда не пожалеешь.» «Не пожалею, никогда не пожалею!» - бессловесно твердила Цзинь Ми, стараясь не закричать. Зажмурившись, она уткнулась лицом в его плечо. Жунь Юй незаметно опустил голову к ее волосам, глубоко вдохнул и поднял блуждающий взгляд к небу. Так высоко, а будто рядом… Застывшая в бесконечности синева пошла пурпурными сливными кляксами, и наконец, они поглотили его взор целиком. По ивовым корням звякнула гуань, и меч в руке Сюй Фэна опустился сам собой. Повисшие на нем светлые одежды сползли беззвучно. Костяшки кулаков Цзинь Ми уперлись в ивовый ствол, и ей показалось, что она не знала ничего больнее. В ее груди заметался порыв врасти в это дерево и слиться с сухой бесчувственной корой. Пошевелиться или открыть глаза Цзинь Ми не решалась, пока не услышала оклик Сюй Фэна. А услышав, ломано отпрянула от ивы и бросилась на него, как тигр. - Ты! Ты! Ты! Кулаки бессильно вторили гневу глухими ударами по черному доспеху. Выронив меч, Сюй Фэн крепко схватил ее за плечи и отстранил. Голова Цзинь Ми качнулась увядшим цветком, и оторопь на его лице сменилась решимостью: - Прекрати! Жунь Юй отправил тебе Эликсир Разрушения вместо Пилюли Желаний. Я только что был в Чертоге Исцеления. Цзинь Ми застыла, обомлев от понимания. Если бы не ее стремления узнать… Если бы она съела Пилюлю сразу и не задержала Жунь Юя этим утром… Если бы не красные нити, связавшие по рукам и ногам… Сюй Фэн истолковал ее замирание иначе, и чуть ослабил хватку. Надежда сверкнула под взмахом его ресниц, и Цзинь Ми отпихнула его из последних сил. - Это ты!… ты все время разрушаешь мои желания! - Цзинь Ми! - стиснув зубы, Сюй Фэн попытался снова подтянуть ее к себе, но она увернулась, и в бамбуковой роще послышался лязг доспехов. Небесные Стражи быстро осматривались, но двое на берегу их будто не замечали. - Оставь меня!.. - Да послушай! С силой утирая слезы всей длиной рукавов, Цзинь Ми побежала навстречу прибывшим стражам, но встретив их взгляды, кинулась сквозь неровный строй слепяще-белых доспехов. Сюй Фэн дернулся вслед, но стражники сомкнули перед ним алебарды. - Свора предателей не смеет меня останавливать, - сквозь зубы бросил Сюй Фэн, и Меч Злого Рока влетел ему в ладонь. Цзинь Ми бежала и летела не различая ни неба, ни земли. В ворота Цветочного Царства она внеслась ураганом, и душистые перголы за ее спиной пожухли и сморщились одна за другой. Дыхание покинуло ее только под глицинией, где она когда-то учила зверя сновидений притворяться мертвым. «Рыбешка, могу и тебя научить…» Отчаянно хватая воздух ртом, Цзинь Ми осела на землю и вцепилась обеими руками в траву. Вырванные с корнем пучки летели в стороны, пока не окрасились кровью. Почему он не мог просто притвориться? Он же умел притворяться, как никто другой! Наконец, Цзинь Ми подняла исполосованные ладони к глазам и, содрогнувшись всем телом, улеглась на землю. Облака над ней плыли с молчаливым равнодушием, Радужный Мост повис серой полосой, но в шелесте глицинии ей чудился тихий голос. «Границы неба условны, кто сказал, что оно не рядом и не прямо вокруг нас?» Трава потянулась к небу - выше и выше, вкруговую застилая обозримый простор. Светлячок в ней не загорелся даже ночью. Цветочные главы отыскали Повелительницу Вод только спустя несколько дней. Их причитания сквозили мимо ее слуха целую неделю, и лишь вспомнив, что в такой же мольбе перед ней смыкались другие брови, она начала есть и что-то отвечать. А еще через дюжину лун на ее крыльце появился Янь Ю с коробом в руках. Покосившись на ее белые одежды, он присел за стол и достал тарелку с османтусовыми пирожными: - Красавице белое не к лицу. Или у вас неурожай индигоферы и сафлора? - На цветном я просто не различаю пятен. Цзинь Ми взяла одно печенье, но откусывать не стала и только спросила: - Красное или зеленое? - Зеленое, - покачал головой Янь Ю. - И как нам с тобой теперь играть в маджонг со смертными? - Я все равно не собирала драконов. А белого я… - Осекшись, Цзинь Ми поспешила добавить: - Иероглифы я еще различаю. - Если будешь здесь сидеть в одиночестве, забудешь и слова. - Освою шипение и фырканье, - через силу улыбнулась Цзинь Ми, но вдруг посерьезнев, спросила: - А что происходит снаружи? Мне кажется, цветочные главы не хотят мне говорить, чтобы не волновать. - Да все по-прежнему, - отмахнулся Янь Ю, но отвел глаза так, что Цзинь Ми вперила в него прямой взгляд: - Как именно по-прежнему? Что с Небесным Царством? Смертными? Демонами? - Думаю, тебе не стоит об этом слушать, - Янь Ю тер шею так долго и размашисто, будто был в истинной форме. - Лягушка вне колодца должна куда больше нравится змее, - хмыкнула Цзинь Ми и откусила пирожное, которое уже крошилось в ее руках. - Откормил - пора вытаскивать. Или мне напоить тебя, чтобы язык надвое развязался? - Не откажусь, - охотно кивнул Янь Ю. Цзинь Ми вернулась с кувшином и наполнила две чашечки. Помедлив она вылила свою на землю, а на вопросительный взгляд Пу Чи пожала плечами: - Пылинка. Змеиный Дух опрокинул чашечку в рот, и вздохнув в ответ на выжидающий взгляд, заговорил: - После твоего отбытия Сюй Фэн схлестнулся с Небесными Стражами. Пока мечи сверкали, Тай Сы велел дочери бежать и оповестил остальных небожителей. Куан Лу упиралась, но в конце концов, под шумиху прихватила одежды почившего Жунь Юя и ринулась в Царство Смертных. Потом к Темному Владыке подоспели демоны во главе с Лю Ин… Все едва не затихло в пределах Дворца Небесных Сфер, но потом бессмертный Тай Сы вернулся, чтобы проверить, покинула ли дочь Небеса… и Сюй Фэн его заметил. - И вспомнил о Ляо Юане. Прикрыв глаза, Цзинь Ми слабо кивнула и снова наполнила чашечки. - Да, именно это считают первой искрой в дальнейшем пожарище. - И сколькие погибли? - замерла Цзинь Ми. Янь Ю закатил глаза к небу. - Если бы кто-то считал… Говорят, вся небесная лестница была устлана одеждами. Но это преувеличение. Наверняка знаю только, что успели бежать все из пантеона Гороскопа, Юань Цзы и Повелители Грома и Молнии. - Но Юнь Сян и Шэн Гуань даже на мятеже стояли в стороне… - расширились глаза Цзинь Ми. - Достаточно и того, что они остались в Небесном Царстве после восшествия Жунь Юя… Горят ворота - беда и рыбе в пруду, - отмахнулся Янь Ю и отхлебнул вино. Цзинь Ми уставилась в чашечку: - И что теперь? - Места многих Повелителей заняли демоны, а позавчера Царство Духов и Небес были объявлены единым целым. Казни остановились вчера - на Владыке Лао. Цзинь Ми подняла бровь. Наверняка Феникс понимал, что его Воскрешающая Пилюля была отравлена не без участия Чертога Исцеления. Но в этом был весь Феникс - за себя отмщал куда менее сурово, чем за тех, кто ему дорог. Жаль, что круг тех кто дорог, он очерчивал вслепую. Или… - Преклонный возраст Владыки Лао помешал? - На самом деле - загадка, - поскреб подбородок Янь Ю. - Ходят слухи, что Тайшан Лао сам потребовал беседы с Темным Императором, не дожидаясь ареста. И пусть их разговор был не дольше отгорания благовоний, после Владыка Лао вышел из Верхнего Дворца свободным. И мало того - остался главой Чертога Исцеления. Уж не знаю, бесконечно мудр этот старик, или бесконечно изворотлив, но его красноречие остановило расправы. Цзинь Ми застыла, предположив ход той беседы. Не исключено, что гнев Темного Императора остудило понимание, что Жунь Юй не имел отношения к изготовлению Пилюли Бесчувствия. Впрочем, запала для ярости у него хватало и без того… - Кстати о нем, - развеял ее замирание голос Пу Чи, - Старик Лао просил передать тебе Пилюлю Желаний… - Его кисть свернула небрежный пасс, и на столе появилась лаковая шкатулка. Цзинь Ми не глядя убрала ее в рукав заклинанием. - Надо же, еще помнит… - Чертоги Небес ничего не забывают. Да и у Лао памяти, как у меня красоты. Наверное, потому он такой равнодушный. Ах, да! Старики! - стукнул себя по лбу Янь Ю, - Лисий Дух еще письмо тебе просил доставить! Цзинь Ми подобралась, как бешеный огурец, но приняла протянутую красную гармонику. - Могу передать ему твой ответ, - приподнял бровь Янь Ю. Цзинь Ми покачала головой, и он встал, разводя рукавами. - Ну нет, так нет. И все-таки, красавица, как насчет спуститься со мной к Смертным? Цзинь Ми снова отрешенно отмахнулась, и вздохнув, Янь Ю пожал плечами: - Передумаешь - зови. После его ухода Цзинь Ми налила себе еще чашечку вина, и осушив ее, все же раскрыла письмо Лунного Духа: «Малышка Цзинь Ми! Завтра вечером в Брачном Чертоге ставят оперу «Прощай, моя наложница!». Надеюсь, ты разделишь общий восторг. Любовь к опере как ничто другое связывает души и воспламеняет сердца! Тебе давно пора оттаять.» Цзинь Ми отбросила гармонику на стол и подумала, что Чертог Любви и Брака следовало с самого начала именовать Чертогом Страстей и Пристрастностей. Однако внезапно ей вспомнилась тетя Линь Сю. Ее пение, ее рассказы об опере. И о встрече матери с Небесным Императором Тай Вэем… В пекинской опере Царства Смертных. Глаза Цзинь Ми распахнулись, и она наспех призвала кисти и бумагу. Скоропись вывела фразу за один порывистый вдох: «Откажусь. Не исключено, что опера связывает так же крепко, как княжеские болезни.» И с этим бумажная снежинка унеслась на Небеса. Луна щерилась Шести Царствам еще четырежды, прежде чем Цзинь Ми, наконец, решилась покинуть Водное Зеркало. И ее выбор снова пал на старый-добрый Шангу. Вечер был душным, и Цзинь Ми брела по улочкам смертных, безразлично глядя на потрепанных прохожих. Прошел мелкий дождь, и жители суетливо покидали свои дома. Старики кряхтели, опираясь на палки, дети бегали и кричали, что-то клянча у взрослых, торговцы громогласно расхваливали свой товар. На дереве у центральной площади по прежнему качались ленточки желаний, грязные от пыли и прибитые дождем. Две из них - на самой пышной ветке - склеились в одну. Цзинь Ми показалось, что она оглохла от шума, и мельтешащая толпа стала для нее похожей на странную подвижную картину. Возможно, это было самой пестрой вещью в мире, но Цзинь Ми видела лишь смазанную тушь. Только проходя мимо раскидистого дерева, она немного удивилась - сказитель все еще был жив, и все еще собирал вокруг себя любопытных зевак. Услышав из его мохнатого рта что-то про Небеса, Цзинь Ми подошла ближе, чтобы послушать. Старик меж тем заканчивал свой рассказ, прибивая ступеньку под собой посохом: - С тех пор в Шести Царствах воцарился порядок, за которым неустанно следят Небесные Император и Императрица. Не успела Цзинь Ми и бровью повести, из толпы позади послышался возглас: - Чушь какая! Придумай сказку получше! - Почему же чушь? - прищурился дед. - Можешь доказать, что это выдумка? Спорщик-зевака пьяно рассмеялся: - Да если бы твой Небесный Император существовал, то на земле не было бы стольких страданий и горестей. Эпоха Тан закончилась, на дворе Поздняя Лян! Вчера - мятеж или война, сегодня - засуха, завтра - неурожай, а послезавтра - болезни. Но лучше бы и впрямь его Небесного величества не существовало - иначе получилось бы, что придуманный тобой император равнодушен и безжалостен. Или и вовсе помер, как простой смертный, когда пала династия Тан. Цзинь Ми отвернулась и пошла прочь. А в следующее столетие она стала спускаться в Царство Смертных каждый день. Лились благодатные дожди, колосился рис, к целителям приходили в головы рецепты чудодейственных снадобий. И особенно сильным был ливень, когда Цзинь Ми видела смертных, поднимавших лапшу колечком меж палочек. Тогда она растила на заводях рис - все лучше чем пшеница, которую тут топтали. Однако и этого все равно не хватало. Все происходящее на Небесах отражалось под ними, как в зеркале. Одной душе что-то существенно изменить было не под силу. Глядя на вялость Цзинь Ми после каждого возвращения, Глава Чжан качала головой, но на всякое увещевание получала в ответ слова Девы Доуму. «Зеленый лист заменяет опавший красный, пока не покраснеет и не опадет сам. Тот, кто ловит мотылька, сам захвачен ловлей. Тот, кто избавил другого от жертвы, пожертвует сам. Кто заставил другого покинуть место, займет его после.» А однажды, в минуту слабости, Повелительница Вод открыла шкатулку, что передал ей Пу Чи. Внутри, рядом с Пилюлей Желаний лежало письмо. Линии сухой кистью был неровными в каждом иероглифе: «Цзинь Ми, что бы ты ни чувствовала, я продолжаю ждать тебя каждый день, каждый шичень и фэнь. Я знаю, теперь ты меня боишься, но знай: какая бы ярость во мне ни клокотала, я не убивал брата намеренно. Удар, что стал смертельным, должен был только лишить его силы Цюнь Ци. Чуждая магия ощущалась на его руке так явно! А потом… потом не было и чашки воды на горящий воз дров… Опрометчивая горячность выжгла все вокруг меня, и теперь я остался один на пустынном пепелище. Кроме дяди вся моя семья погибла, дом перестал быть домом… Но ведь на золе еще могут распуститься цветы?» В последовавшие дни Цзинь Ми часто можно было увидеть сидящей на крыльце в одиночестве. Ее глаза вслепую пронзали даль, а ладонь перекатывала две Пилюли, пока чашка чая не остывала четырежды. И наконец, однажды Повелительница Вод исчезла из Цветочного Царства. В ее доме Владычица Пион нашла лишь подшивку со стихами смертных, на последней странице которой почерк отличался: «Скован инеем белым сегодня Чжичэн. Стали редкими тени ив. Провожаю я гостя до озера По, я любезен с ним и учтив. Вот златой, черепаховой кости футляр там лежит "громовая печать"; Испещренный заклятьями тонкий бамбук укрывает надежно парча. Мой учитель с зарей иногда улетал, погоняя одним журавлем; А к закату на землю с небес воротясь, пару уток отвязывал он... И сегодня, в Обитель Бессмертных спеша, начал он собираться чуть свет, Чтоб узнать: как волшебные персики "пань" уж поспели, иль все еще нет?» Сказитель в Шангу еще долго рассказывал странные истории. О том, что перед новой свадьбой в Небесном Царстве исчезли Дворцы Небесных Сфер и Мерзлой Реки. О том, что невеста Небесного Императора, была невероятно красива, наивна и беззаботна. О том, что сажая для жениха цветы на пустыре, она случайно выкопала кувшин уксуса и медную трубочку, а после сбежала. О том, что с тех пор в Цзяннань иногда можно найти снежинку о пяти лучах. Но кто такому поверит?