Небо высоко

Когда Цзинь Ми приземлилась в Цзяннань, в Царстве Смертных стояла глубокая ночь. Искать Феникса в темное и безлюдное время суток казалось бесполезным, поэтому ее больше озадачил вопрос, как скрыть свой след от шпионов императора. Тот же Дух Земли прекрасно чувствовал прибывающих сюда бессмертных, а уж какими ищейками были Небесные Стражи, страшно было представить. В том, что Лю Ин хорошо справится с ее ролью перед Жунь Юем, Цзинь Ми не была уверена, а скрывать ауру так хорошо, как демоны - не умела, и посему решила временно запечатать свои меридианы, чтобы не источать повсюду духовную силу. Так, устроившись для медитации перед рекой у окраины города, она сосредоточила взор на переливчатой водной глади... Чтобы спустя пару мгновений быть схваченной парой разбойников и усаженной в ближайшую лодку. Сначала Цзинь Ми думала кричать и звать на помощь, но вспомнив, что смертные ей не противники, просто уселась у кормы, скрестив руки, чем привела похитителей в недоумение. Один из них даже тряхнул ее за рукав с неловкостью: - Эй, ты чего? Совсем не боишься? - Если бы вашу волю угнетали столько, сколько мою, и если бы вы сбегали столько раз, сколько сбегала я, вам бы тоже это решительно надоело. Напарник смутившегося бородатого почесал голову: - Так тебя будут упорно искать и возвращать? - Именно. В последний раз мой безумный супруг достал моего похитителя буквально из-под земли, а гоняясь за мной, посеял по пути такой хаос, что и по сей день беды никак не улягутся. Цзинь Ми сказала это с такой серьезной усталостью, что разбойники переглянулись. Наконец, бородатый кивнул: - Но сейчас-то вокруг тебя нет защиты. - Конечно, нет. Ведь в этот раз я сбежала, обдумав все понадежнее. Но дело ваше - можете спрятать меня от погони, ежели хватит сил. - А в ее суждениях есть толк, - нахмурился бородатый. - Ценность мало украсть, ее и еще защищать придется. - Тогда давай продадим ее князю северной Цзяннань - тот как раз ищет красивых дев, чтобы подарить наложниц княжичу юга в честь временного перемирия. Разбойники кивнули друг другу, и неожиданно для Цзинь Ми, посмотрели на нее. Припомнив, что Феникс мог оказаться сыном какого-то князя южной Цзяннань, та только развела руками: - А что я? Я только за. Князь севера распрощался с Цзинь Ми быстро, а запечатывать меридианы она закончила только на обратном пути - уж больно ее отвлекали любопытные провожатые. Их расторопности Цзинь Ми, правда, порадовалась: порог поместья князя Сюй в Сучжоу она переступила уже к полудню, не успев даже проголодаться или почувствовать дремоту. Однако едва ее привели на смотрины в просторный зал из клена, она вдруг поняла, какую ошибку допустила. Если Жунь Юй вознамерится проследить за Фениксом через Зеркало в Царство Смертных или явится сюда лично, то мало того, что обнаружит ее здесь, так еще и решит проверить, кто в ее облике остался на Небесах. Задохнувшись от этой мысли, Цзинь Ми ринулась к дверям, но стражники преградили ей путь. Оказать им сопротивление, или хотя бы сменить облик, Цзинь Ми не могла - на то, чтобы снова открыть меридианы, ей бы потребовалось не меньше половины шиченя. И не успела она хотя бы задуматься об этом, в зал вошли крепкий белобородый князь Сюй и его статный сын. В панике Цзинь Ми опустила лицо и набросила поверх головы часть верхнего платья - может, так в Зеркале Смертных ее нельзя будет опознать. Но то, что она увидела на дощатом полу под ногами, заставило ее застыть. От ее лодыжки прямиком к лодыжке Феникса тянулась сияющая красная нить. Дан Чжу и других небожителей она с самого прибытия не встречала, а значит, нить была завязана раньше. Не иначе, она же и притянула ее сюда. Без единой мысли в голове она подняла взор на Феникса. Лицо того лучилось беззаботной улыбкой, а глаза сияли самодовольством и азартным интересом. Цзинь Ми пришлось напомнить себе, что смертный не мог видеть связующую нить, которую видит она. Меж тем старый князь прочистил горло и уставился в лицо Цзинь Ми: - Да... угодил поверженный князь севера, ни дать, ни взять. Такой цветок лучше не в заложницах, а в наложницах. Сюй Фэн кивнул с широкой улыбкой, а Цзинь Ми спешно прикрыла лицо, как могла. - Нет-нет. Я глупа, и у меня нет особых талантов, способных заинтересовать княжеского сына. Сюй Фэн только рассмеялся и медленно направился в ее сторону: - Если у женщины нет таланта, это уже добродетель. - Добродетели мало, - попятилась от него Цзинь Ми. - Мне достаточно, - продолжал шагать к ней Феникс. - А мне нет! - выпалила Цзинь Ми. - Я не хочу сидеть взаперти, не видя мира и не пробуя четырех главных удовольствий жизни! Сюй Фэн остановился, когда спина Цзинь Ми налегла на скрещенные позади алебарды, и вздохнул с триумфальной улыбкой: - Значит, я найду для своей наложницы учителя четырех изяществ. Цзинь Ми быстро задышала, и смирившись с безвыходностью ситуации, выдохнула: - Если княжич будет со мной близок, то может потерять целое Царство. Князь-отец за столом нахмурился, а Сюй Фэн моргнул и удивленно склонил голову по-птичьи: - Так у тебя талант к пророчеству? - Хотите верьте, хотите нет, я могу поклясться, что это правда! - А я не верю в судьбу, - с усмешкой фыркнул Феникс. - Разве что, судьба, вот как сейчас, приводит мне прекрасную жену. Цзинь Ми едва не взвилась от отчаяния и злости на его упрямство. - А я вот в судьбу верю! И не пойду замуж за того, кому принесу в браке беды! - Ну какую же беду может принести жена, которая заботится о благополучии мужа, едва ступив на порог? Цзинь Ми закатила глаза, чуть не заныв от бессилия, а Феникс подозвал стража и попросил отвести ее в подготовленные покои. Оставшись в одиночестве в роскошной комнате на втором этаже, Цзинь Ми закусила ноготь большого пальца и принялась ходить взад-вперед. С одной стороны казалось разумным сбежать, но что ее ждет снаружи? С запечатанными меридианами она может оказаться беззащитной от разбойников, а расточая везде ауру, может быть замечена соглядатаями Небесного Императора. А еще эта нить... знал ли о ней Феникс? Или это Лисий Дух единолично постарался? Выпустив надутыми щеками целую очередь дуновений, Цзинь Ми застыла посреди комнаты. Однако ее уединение было недолгим - тут же напротив нее появился Змеиный Дух и, поправив спутавшиеся пряди, присвистнул: - Цзинь Ми, похоже, ни одна твоя свадьба с Сюй Фэном не обходится без моего участия. Ты уверена, что не путаешь жениха? Страстному морганию ресниц Цзинь Ми устала закатывать глаза и плюхнулась на ближайший резной стул. - Говори тише, за занавеской у входа стража. - Которая благополучно проспит до обеда моими стараниями, - махнул флейтой Янь Ю. - Так как насчет стать моей любовницей? - Пу Чи, мне сейчас нужен не цветок, а меч. И не какой-нибудь, а меч самого Тайшан Лао. Сама я боюсь возвращаться на Небеса, но если не обрубить вот эту нить, - помахала Цзинь Ми лодыжкой, - судьба будет постоянно притягивать меня к Фениксу, и Жунь Юй, случись ему понаблюдать за противником в Царстве Смертных, узнает о моем побеге и шпионаже Лю Ин. Не говоря о том, что может снова обвинить Сюй Фэна в краже жены. Янь Ю хмуро уставился на нить. - И не жаль тебе этой связи? - Любовь же не из пряжи. На лестнице внезапно поднялся шум, и Цзинь Ми велела Пу Чи спрятаться за ширму в углу. Газовый занавес у входа колыхнулся, и в комнату будто клубок, влетел Дан Чжу. - Цзинь Ми, ну наконец-то ты нашлась! Фэн-эр уже второй десяток лет без любви изводится. Юань Цзы такая безответственная, когда дело касается поисков! - Она пропустила знамение Колеса Судьбы для меня? - состроила удивленное лицо Цзинь Ми. Лунный Дух опешил, и она продолжила, хихикнув нарочито-проказливо: - Значит, твои нитки нас свели? Признавайся! - Нууу… - протянул Дан Чжу, и Цзинь Ми вдруг помрачнела: - Выходит, Феникс не выбрал меня среди всех дев. Просто твои нити заставили его полюбить меня… - И вовсе нет! - поспешил горячо возразить Бессмертный Лис. - Вообще-то я связал вас нитями по просьбе Фэн-эра. Еще на твоем Искуплении! - Ты хитришь, чтобы меня успокоить, - недоверчиво буркнула Цзинь Ми исподлобья. - А жаль... - Да не вру я, - надулся Дан Чжу. - Феникс летел к тебе в Искупление на всех крыльях, ради этих нитей! Вот клянусь! Три пальца Лунного Духа устремились в воздух, и Цзинь Ми натянула широкую улыбку. - Ладно-ладно. Только Фениксу не говори, что я узнала. А то и так вечно сомневается в моей любви. - Само собой, - радостно кивнул Лунный Дух: - В любом случае, я еще не вернул ему память. Пусть пока поживет спокойно, а я начну писать новый роман с чистого листа. Айя, не будь сватом, не будь поручителем - весь век не будешь беспокоиться! - Внезапно Дан Чжу отпрянул лицом: - А кто вернул память тебе? - Я попросила об этом Главу Чжан заранее, пока была на Небесах. Боялась, что меня тут женят до того, как я найду Феникса, - тут же нашлась Цзинь Ми. Янь Ю за ширмой приподнял бровь, и она добавила: - Лунный Дух, притяни ко мне Феникса через пару-тройку кэ, а то наша первая встреча на глазах его отца, кажется, была не самой удачной. Голова Дан Чжу заныряла, как поплавок, и спустя миг он вышел наружу. Змеиный Дух перегнулся из-за ширмы в истинной форме, будто дорогой зеленый пояс. - Так нужен тебе меч Тайшан Лао Цзюня или нет? - Теперь он нужен мне еще больше. Янь Ю провернулся на ширме чешуйчатым колесом и пробурчал с деланной обидой: - Как цветы раздавать - так пернатым, а как меч доставать - так хвостатым... Но будь по-твоему. До свадьбы управлюсь, вдруг ты еще передумаешь. Глаза змея блеснули в неудачной попытке подмигнуть, и он исчез. Цзинь Ми подошла к окну, куда улетучился Пу Чи, и осторожно выглянула за бумажные ставни. Своей осторожности она запоздало порадовалась: лицо одного из стражников внизу очень напомнило ей Духа Земли. И ко всему тот без конца поглядывал на окна. Прильнув к стене плечом Цзинь Ми вздохнула. Как относиться к тому, что Феникс скрыл от нее правду о нитях, она не знала и чувствовала себя растерянной. Причины, которые она тому находила, были слишком разными. И более того - разными для разных времен. По возвращению с Искупления Феникс наверняка молчал о нитях для того, чтобы она не сомневалась в его чувствах и в подлинности их любви. Был ли он так уверен в них сам или не хотел разочаровывать ее? Или так сомневался во взаимности? Цзинь Ми вздохнула, вперив взгляд в лодыжку. Последнее было более вероятно, учитывая, как он торопил ее с решением о помолвке. Но так или иначе, после восстановления Эликсира скрывать подобное Фениксу стало еще более важно - в противном случае даже память об их чувствах перестала бы иметь для нее значение. И это стало бы последней каплей в чашу ее сомнений и холодности. Что же касается причин молчания Феникса после воскрешения - тут мысли Цзинь Ми путались еще больше. Хотелось верить, что несмотря на предательство и причиненную боль, Феникс не желал, чтобы она разуверилась в их любви. Что втайне надеялся на то, что они еще смогут снова быть вместе. Однако он был на нее так зол в то время, что само собой на ум приходило и другое объяснение. Что если Феникс не давал ей шанса разувериться в собственных чувствах, чтобы она мучилась не только от вины, но и от невзаимной любви? Все же он никогда не скупился на наказания… Он мог бы оттолкнуть ее, заявив, что ее чувства с самого начала были обманом. Мог сказать, что и его любовь была лишь магией нитей. Боялся ли он больше того, что это причинит ей еще большую боль, или того, что она разочаруется в их любви, сочтет ее иллюзией и забудет его? Цзинь Ми потрясла головой. Каким бы ни было прошлое, настоящее было еще запутанней. Почему Феникс не оповестил ее о нитях теперь, когда было нужно убедить ее в надежности их плана? Успокоить ее? До сих пор не доверял ее чувствам? Боялся, что правда ее оттолкнет? Или не хотел, чтобы она увидела иные причины, по которым он мог бы ей не доверять? Пальцы Цзинь Ми скребыхнули по стене. Но ведь бояться последствий откровенности - тоже свидетельство недоверия… Равно что замалчивать болезнь, уклоняясь от лечения. А ведь подобное всегда чревато осложнениями - ей ли, целительнице не знать… И ко всему Феникс предпочел оставить ее в тревогах о побеге, вместо того, чтобы разрешить их недомолвки и устранить все сомнения. И чего он боялся? Разве она не сбежала к нему, рискуя навлечь беду на Цветочное Царство? Не вышла за Небесного Императора, лишь бы сохранить ему жизнь? И может, прав был Жунь Юй - любовь к Фениксу всегда требовала жертв? Вздох Цзинь Ми поколебал газовую штору. Кажется, сколько бы жертв она не приносила в доказательство своей любви, Феникс продолжал сомневаться. Так может, дело не в том, что она недостаточно любит, а в том, что Феникс недоверчив? Или ему даже выгодно оставаться недоверчивым? Отпрянув от стены, Цзинь Ми дважды обошла комнату, заламывая руки. Быть может, Феникс попросту не считал важным природу возникновения чувств? Но если так, зачем было замалчивать пустяк, когда они обсуждали план побега? Позади послышались шаги, и Цзинь Ми отпрянула от окна. С улыбкой внутрь прошагал Сюй Фэн и поставил на стол пенцай - сосна и орхидея в горшке не больше подноса. - Знаешь, заботливые мужья выращивают крошечные деревья для своих жен. Цзинь Ми тяжело вздохнула, но присела перед маленькой наклонной сосной. Ужасно потянуло выпрямить ствол и придать ей обычный, величественный размер. - Пенцай растят для тех, кого не выпускают за пределы внутренних покоев. - Ты хочешь прогуляться? - тут же встрепенулся Сюй Фэн. Цзинь Ми вспомнила о стражнике во дворе и поспешила помотать головой. - Нет, мне еще надо привыкнуть к этим комнатам. - Сердце женщины самое вредное, - смешливо фыркнул Сюй Фэн. - Но я отправил гонцов, чтобы найти тебе учителя четырех изяществ. - Зачем отправлять гонцов для поисков? Разве во дворце нет учителей? - удивилась Цзинь Ми. - Нужен подходящий, - посерьезнел Феникс. - И после обеда мы пойдем выбирать. Весь обед княжич Сюй плотоядно смотрел не на деликатесы Сучжоу, а на саму невесту. И Цзинь Ми это впервые не понравилось. Если прежде она могла понять этот взгляд, когда князь И полюбил ее в вуали, а любовался ее наружностью уже после, то теперь казалось, что ее душевные качества для него не так уж важны. А потом она уже во второй раз за последние дни задумалась, важна ли была Сюй Фэну ее личность и побуждения души. Приняв ее за свою сестру, он перестал ей интересоваться, часто не считался с ее словами и решениями, и были они разумны или нет, он попросту поступал им вопреки, вместо того, чтобы переубедить или хотя бы оспорить. Может, и святую деву он полюбил лишь оттого, что считал подвигом снять ее вуаль. Списав поведение княжича на воздействие нити и новые условия воспитания, Цзинь Ми постаралась выбросить это из головы и к концу обеда спокойно проследовала за женихом в приемный зал поместья. Там уже выстроилась шеренга из дюжины мужчин, и к радости Цзинь Ми, ни один из них не походил на Духа Земли и Небесных Стражей: по крайней мере, никто из них на нее не глазел. То, что причина тому иная, чем отсутствие преследования, Цзинь Ми поняла чуть позже, когда увидела, как Феникс строго выпроваживает восьмого по счету учителя с отказом. Все они обладали нужными навыками, один так и вовсе прежде был собственным учителем Феникса... Объединяло отосланных лишь одно - привлекательная наружность. На девятом претенденте Сюй Фэн, однако, остановился: горбатый девяностолетний учитель У его вдруг заинтересовал: - Господин У, каким навыкам вы могли бы научить мою будущую супругу? У промолчал, и все немного стушевались. Когда молчит мудрец - тому могут быть глубокие причины. Тогда Сюй Фэн дважды повторил вопрос громче, и старик вздрогнул - оказалось, он задремал на своем посохе: - Что вы говорите? Уже обед? Цзинь Ми посмотрела на Феникса, приподняв бровь: - По крайней мере, мы знаем, что он не сможет научить меня игре на цине. Но стоит накормить его. - Это еще почему? - нахмурился Сюй Фэн. - В его годы прийти сюда - уже подвиг, - хмыкнула Цзинь Ми. Сюй Фэн улыбнулся, и отослав со стариком стражника, принялся рассматривать следующего прибывшего - огромного большерукого мастера Е. - Какими искусствами ты владеешь? - Всеми понемногу, - развел Е руками так, что стоящий позади него мужчина отпрянул. Цзинь Ми склонила голову в удивлении: - А у вас пальцы между струн не застревают? - Причем тут струны? - изумился Е. - Я конечно, и плотник, и каменщик, и столяр, но струны не натягиваю. Феникс закатил глаза: - Зачем вы тогда сюда пришли? - Всех способных звали, и я пошел. На все руки мастер удалился вместе с юношей за своей спиной - видимо, тот был его подмастерьем. Цзинь Ми на миг подумала, что Сюй Фэн намеревался искать ей учителя только для вида, и решила, что последний претендент во что бы то ни стало должен остаться - так по меньшей мере будет выглядеть, что на смотринах она не использовала отговорки, а по большей - покажет Фениксу, как ее раздражает ревность. Стоящий в конце очереди мужчина носил маску, чем-то напоминающую мордочку зайца, а его шея и кисти были обмотаны лентой. Приблизившись с поклоном, он хрипло заговорил: - Княжич Сюй, я учитель Юнь, живущий за стенами вашего поместья. Если пожелаете, могу научить вашу невесту всем четырем искусствам. Цзинь Ми покосилась на его туго перемотанные кисти с торчащими из-под бинтов тонкими пальцами. На маску смотреть было и боязно, и неловко. Сюй Фэн на своем резном кресле пригнулся ближе, глядя с подозрением: - Почему ты в маске? Мужчина приподнял выше сложенные рукава: - Мой облик ужасен и может быть противен взору окружающих. Сюй Фэн прищурился. - Подними маску. Кисти мужчины дрогнули, и Цзинь Ми едва сдержалась от того, чтобы просить Феникса отказаться от этого досмотра. Едва маска была снята, стражники и слуги скривили лица и отвели взгляды: вместо лица у господина Юня была оплывшая мешанина бугристой красной кожи, а одно веко сползало к скуле, являя красную плоть. Часть левой щеки отсутствовала вовсе, и на ее месте белели обнаженные зубы. Сердце Цзинь Ми кольнуло от жалости. - Надень маску, - сглотнув, велел Сюй Фэн. - И как с тобой стряслось такое несчастье? Из-под маски донесся странный хрип. - Я никогда не отличался привлекательной наружностью, и эти увечья у меня с детства. Матушка прятала меня от людей, а когда умерла, я нашел утешение и пропитание в четырех искусствах. Но как я вижу, неказистая внешность в поиске должности может стать здесь преимуществом. Сюй Фэн побагровел, а слуги попрятали улыбки в воротники. Быстро оглядевшись, Цзинь Ми признала, что этот увечный человек довольно дерзок - не каждый решиться намекнуть княжичу на ревнивый характер. Феникс меж тем спросил с вызовом: - И что же учитель Юнь имеет ввиду? - Человек, не озабоченный своей наружностью и стремлением вызвать симпатию, предположительно тратит время своей жизни на совершенствование навыков. Теряя в возможности произвести на вас впечатление одним, я обретаю в другом. Сюй Фэн ухмыльнулся и поглядел на Цзинь Ми, а та поспешила кивнуть: - Думаю, мне есть чему поучиться у господина Юнь. А про себя закончила: «по меньшей мере увертливости». Свадьба планировалась через два месяца, а занятия для Цзинь Ми начались уже через неделю. За предыдущие тому дни она наслушалась возмущенных шепотков о том, что «уродливый не может научить ценить красоту», о том, что «всякий переживший несчастье не может остаться достаточно чистым душой для благопожеланий» и о том, что «княжич уж больно потакает невесте». Однако подобное лишь еще больше убедило Цзинь Ми в своем решении заниматься с учителем Юнь - ее вот тоже считали жалким виноградным духом, и что? Из-за нее в итоге схлестнулись в бою целых два Царства! И так или иначе сидеть взаперти и без дела дожидаться Янь Ю не хотелось. На первое занятие учитель Юнь пришел в ее покои с гуцинем, чему она особенно порадовалась - тишина этого крыла дворца порой казалась гнетущей. Опустив инструмент на стол, учитель повел рукавом, приглашая Цзинь Ми сесть, а та беззастенчиво дернула одну из струн. - Ой, такие тугие! И звук такой глубокий! Из-под маски донесся хриплый смешок, а бинтованные кисти спрятались в рукава. - Крепко привязанный и туго натянутый шелк всегда очаровывает. В книге «Разоблачение божества» говорится, что пять струн созданы для воспевания элементов стихии, две - для выражения тоски и ободрения. Здесь есть и «пруд дракона» и «заводь феникса». Все зависит от того, что выразит душа играющего. И для начала, я хочу научить вас песне «Тройное цветение сливы». С периода династий Цзинь и Суй она исполнялась на флейте, а потом Янь Шигу переложил ее для циня. Она о стойкости цветущей сливы, противостоящей пронизывающему ветру. Говорят, что эта музыка беззаботна, благородна и самая лучшая в мире. - Разве можно судить о благородстве того, кто беззаботен и не испытал тягот? - отняла взор от струн Цзинь Ми. Заячья маска обратилась к свету из окна, сверкнув белизной. - Вот сыграете ее и узнаете. На столе отгорело не меньше пяти палочек благовоний, когда Цзинь Ми, наконец, начала нравиться высекаемая пальцами мелодия. На финальном аккорде второй части Юнь заметил: - Видите, как и писал Лю Мэйпо: Слива со снегом сразились весною, но побежденного нет. Кисть отложив, отодвинув бумагу, смотрит на битву поэт. Снег превосходит цветущую сливу чистой своей белизной, Но побеждает зато ароматом сливы заснеженный цвет. Вдохновленная своим успехом Цзинь Ми не успела захлопать в ладоши, как на лестнице послышались шаги и в покои вошел Феникс. В руках его весело позвякивал ветряной колокольчик из четырех медных трубочек с подвеской в виде птички. - Раз уж моя супруга занимается музыкой, то и мне стоит внести лепту в благозвучие. С улыбкой тряхнув чжаньфэндо перед лицом Цзинь Ми, Сюй Фэн подвесил колокольчик на оконную раму. Учитель сомкнул рукава плотнее, а Цзинь Ми развернулась в сторону бряцающих трубочек. - Этот ветряной колокольчик только собьет меня с ритма и испортит гармонию. Я и так разучиваю песню о сливе, противостоящей ветру. - Я тоже ее разучивал, и мне ни ветер, ни чжаньфендо не были помехой. Достаточно уверенно касаться струн, - фыркнул Феникс. - Иначе и впрямь победит ветер. Цзинь Ми надула губы, а учитель рядом бесстрастно обратил взор к окну. - Твое присутствие меня смущает, - наконец, подергала струну Цзинь Ми. Сюй Фэн посмотрел мрачно и на нее, и на застывшего рядом учителя, но усмехнулся: - Это хорошо, что кроме будущего мужа тебя здесь некому смутить. - Вот и не мешай моему уроку, - хмыкнула Цзинь Ми и с горячим выдохом снова дернула струну. Княжич Сюй приподнял бровь, зашагал наружу и развернулся у порога: - Я еще зайду. Когда его шаги перестали быть слышны, Цзинь Ми повернулась на застывшего светлой колонной учителя: - Простите, это было невежливо. - Меня это не тревожит, - заверил Юнь с мягкой хрипотцой. - Женщине надлежит смущать мужчину, а не наоборот. Цзинь Ми это не успокоило, и она отодвинула от себя гуцинь. - Как вы решились прийти сюда? Должно быть нелегко прожив много лет в уединении, оказаться среди недружелюбных людей... Юнь шагнул к столу и тихо перебрал по струнам пальцами. - Все ведомы стремлением к выживанию и удовольствию. Я же на этот раз получил и то, и другое, так на что сетовать? Цзинь Ми улыбнулась и решительно подтащила гуцинь обратно к себе. - Значит, продолжим? В следующий раз княжич Сюй решил потревожить будущую жену через день на уроке живописи. Цзинь Ми уже вывела тушью округлую спину тигра, когда рядом с листом на стол опустилась черепашка. - Я принес тебе крошечную натурщицу. - Вообще-то я рисую тигра, - хмыкнула Цзинь Ми. - Я не об этом, - усмехнулся Феникс. - Говорят, что художник всегда вносит в рисунок что-то от себя самого. Цзинь Ми уставилась на его палец, щелкнувший по крохотному панцирю. Что в прошлой смертной жизни, что в этой, Феникс, похоже, вырос тем, кто забавляется, высмеивая чужую, вполне обоснованную робость. И на этот раз у нее не было причин подобное терпеть. Отложив кисть, она подняла к Сюй Фэну невозмутимое лицо. - А еще говорят, что черепахи откладывают яйца без самца. На лице Сюй Фэна проступили желваки, а учитель у окна внезапно закашлялся, отчего черты княжича совсем заострились. Стиснув до дрожи кулак, Феникс осторожно приподнял подбородок Цзинь Ми одним пальцем: - И как это понимать? Цзинь Ми, вспомнив изворотливость учителя в первую встречу, только развела рукавами: - Княжич доблестный воин. Немудрено догадаться, что ты будешь проводить много времени в походах, не видя своих детей с рождения. С выдохом Сюй Фэн отпустил подбородок Цзинь Ми и выпрямился. - И верно. После свадьбы мне, возможно, придется отбыть на север. - Лучше бы княжич занимался просветлением, - вздохнула Цзинь Ми. - Просветление для тех, кто неспособен взять судьбу в свои руки, - закатил глаза Сюй Фэн. Цзинь Ми насупилась, подняла черепашку на ладони и выманила ее из убежища ценой укушенного пальца. Сюй Фэн мигом присел рядом осматривая ее руку. - Больно? Цзинь Ми усадила негодницу на стол и хладнокровно выдавила капельку крови из пальца. - Не очень. Не стоило дразнить того, кто выбрал прятаться. Тут же перед ней завис моток бинта в ладони - учитель подошел почти бесшумно: - И все же лучше перевязать. Сюй Фэн посмотрел на него недобро, и взяв предложенный бинт, принялся перематывать палец Цзинь Ми. Покончив с этим, он встал, сердито посмотрел на черепашку и вышел наружу. Цзинь Ми решила возвратить услугу и обернулась к учителю, снова уставившемуся в окно: - Учитель Юнь, вы кажется, поперхнулись? Вы не больны? Поворот маски в тень показался Цзинь Ми завораживающим и пугающим. - Простите, госпожа Ми. Немного пересохло в горле. Сегодня довольно жаркий день. Цзинь Ми быстро налила в чашечку чай, встала и с дружелюбной улыбкой протянула его учителю. - Вот выпейте. Маска и грудь учителя приподнялись в едином вздохе. Чашку он принял, но уставился в колышущиеся на дне чаинки, не сделав и глотка. - Простите, но я не хочу поднимать маску, и выглядеть при госпоже неопрятно. Цзинь Ми нахмурилась, вспомнив про дыру в щеке учителя, и на миг задумавшись, в прыжке сорвала с окна чжаньфэндо. Оторвав от него одну из медных трубочек, она протянула ее учителю. - Вот, это должно помочь! Юнь на миг застыл, но трубочку принял с поклоном. Сунув ее в нижнее отверстие маски, он прикрыл щеку рукой и опустил свободный конец трубки в чай. Чашка быстро опустела, и была возвращена с поклоном. - Благодарю, госпожа Цзинь Ми. - Трубочка же задержалась в бинтованной ладони. - Я прилажу ее обратно, когда почищу. Цзинь Ми покраснела, но быстро согнула его пальцы поверх медного стержня. - Оставьте себе, вдруг еще пригодится. Той же ночью в покои невесты спустился Янь Ю. Цзинь Ми, слоняющаяся без сна по комнате, быстро усадила его на топчан: - Пу Чи! Где ты был так долго? Я уж испугалась, что тебя поймали! - На Небесах за это время прошли считанные мгновения. Ты замуж-то вышла? - прищурился Янь Ю. Цзинь Ми запрокинула голову. - О, все шесть Царств! Ты хуже бессмертного Тай Сы! Скажи лучше, достал ли меч Владыки Лао. - Не только меч, но и новости, - проткнул пальцем воздух Янь Ю. - Поговаривают, что Небесный Император нынче недоволен своей императрицей и подумывает о наложнице. Взгляд Цзинь Ми застыл в звездном квадрате оконного проема. Ей показалось, что щербатый месяц ощерился своей кривизной. Змеиный Дух даже дернул ее за рукав: - Эй, ты чего? Неужто жаль эфемерной власти среди облаков? Цзинь Ми опустила взор к сложенным на коленях кистям с неслышимым вздохом: - Это просто разочаровывает. Столько жертв у Реки Забвения, и все лишь из одной властной прихоти Жунь Юя... Янь Ю попытался облокотиться на оградку топчана, но смертные не делали их высокими, и он едва не упал, выпрямившись в последний момент. - Ну а что ты думала? У дракона рождается дракон... Зато теперь есть вероятность, что Жунь Юй оставит тебя и Царство Духов в покое. - И верно. - Немного помолчав в темноте, Цзинь Ми не то кивнула, не то свесила голову, указав на свои ноги. - Ты хорошо видишь нить? - Конечно, - присел подле нее Янь Ю и явил подле себя меч. - Но как увидела нить ты? Ведь Дан Чжу сказал тебе о ней уже после того, как ты попросила меня достать меч. Цзинь Ми показалось, что ее щеки загорелись во тьме так же ярко, как ленточка на лодыжке. - Я спустилась сюда бессмертной вопреки нашему плану. Я не знала о нитях и испугалась, что Жунь Юй сможет препятствовать тому, чтобы Лунный Дух свел меня здесь с Фениксом, если Лю Ин себя выдаст. А потом я закрыла свои меридианы, опасаясь, что у Небесного Императора тут есть шпионы. Закатив глаза, Янь Ю пощелкал языком. - Ну, тогда Сюй Фэн может пенять только на себя в том, что не смог убедить свою жену в надежности плана. Я же ничего ему говорить не стану. Цзинь Ми поболтала ногой в воздухе: - Руби уже. Янь Ю выпрямился с мечом в руке, слишком расхлябанный даже для новобранца армии, и подмигнул: - Может, лучше на обнаженной ступне? - Пу Чи, - сердито проныла Цзинь Ми, и клинок Тайшан Лао взмахнул, рассекая мерцающую нить, как волосок. - Ну, что-то чувствуешь? - спрятал меч Янь Ю. - Ты хвастался, что на себе рвал целые клубки, неужто не знаешь ощущений? Цзинь Ми зашептала, опасаясь, что голос из-за внезапно занемевшего горла прозвучит странно. Ей вдруг показалось, что ее дух рвется наружу, чтобы объять все шесть Царств разом. Даже падение из Мира Грез Абсолютной Пустоты не было пропитано такой безумной эйфорией. Свобода, граничащая с ощущением вседозволенности и всесилия, не унесла ее разум лишь потому, что где-то в глубине души ее подтачивало сомнение: не могло же ее сердце ошибаться так долго? В себя ее привело только фырканье Пу Чи: - На мне же клубки висели в бессмертном виде. Я этим смертоубийственным практикам Искупления предпочитаю парное совершенствование. Цзинь Ми уставилась в пенцай на столике между собой и Янь Ю. Был ли Янь Ю так свободен, как показывал, или просто смирился с изгнанием? И ей ли судить? Она так многое привыкла принимать и прощать за эти годы. И упреки Главы Чжан, втайне знавшей, что многого с Лазурной Печатью не достигнешь, и речи Доуму, выставляющие ее тигром не пойми с чего, и грубость Феникса, и его безрассудное стремление завладеть ей любой ценой, его слепое почитание тех, кто сгубил ее мать, и почти ее саму... Резко побледнев, Цзинь Ми поперхнулась и утерла рот. Крови впотьмах она не разглядела, но железный привкус во рту остался. Что было настоящим в ее чувствах, что ностальгией о сладко-горьком обмане, а что просто раздражением на очередное лишение воли, она еще наверняка успеет разобраться, а сейчас важнее другое. Собравшись с духом, она посмотрела на Пу Чи: - А я, кажется, запуталась в предпочтениях... Но в любом случае, мне нужно отсюда бежать. Я виновата перед Фениксом и мне не следует снова давать Жунь Юю повод обвинить его в краже супруги. - Так за чем дело стало? - усмехнулся Янь Ю. - Окно всегда открыто. - За этим окном я видела человека, очень похожего на Духа Земли. Ты и сам помнишь, какое у него чутье, если он не пьян. Убежать далеко я смогу лишь с запечатанными меридианами. А без духовных сил облик не сменишь. А значит, надо продумать побег, как смертные. - Отраженный в чашке лук - не змея, - отмахнулся Янь Ю. - Жунь Юю сейчас не до тебя, у него на уме новая наложница. Цзинь Ми скривилась, будто откусила лимон, хоть в темноте это не имело смысла: - Пу Чи, не равняй всех по себе. С Жунь Юя станется распространять такие слухи, чтобы выманить меня этой обманчивой безопасностью. Не забывай, ты говоришь о том, кто бунт прикрыл свадьбой, а мой побег в прошлый раз объявил похищением. - Ладно, убедила, - состроил недовольную гримасу Янь Ю. - Я что-нибудь придумаю. А пока вернусь в Небесное Царство, чтобы разузнать подробности и вернуть позаимствованное. Цзинь Ми вяло отмахнулась, а когда зеленый всполох на полу отцвел, упала спиной на топчан и уставилась в доски потолка. Может, Янь Ю был прав насчет преследования. В конце концов, его самого в пределах поместья никто не остановил. А может, шпионы Жунь Юя нарочно выжидают ее, а Пу Чи не трогают для отвода глаз. Ведь если ее поймать прямо в поместье, Жунь Юй вполне может объявить ее нахождение здесь нарушением условием ссылки Сюй Фэна. Или Небесный Император и вовсе пока не заметил ее побега... Однако все эти тревожные измышления казались Цзинь Ми далекими, по сравнению с накатившими воспоминаниями о том, как Феникс относился к ней со времен помолвки с Жунь Юем. Связал нитью, не считался с ее репутацией, тащил из-под венца, несмотря на прямой отказ, защищал отца-императора, сгубившего ее мать, не верил ее унизительному раскаянию за убийство, и даже недавно не сказал ей правды о нитях... Неужели она не заслужила даже чуточку права на выбор? На свои убеждения? Чуточку воли? Честности? Неужели была настолько жалкой, что с ней можно было обращаться подобным образом? Хуже чем Глава Чжан... На глазах Цзинь Ми выступили слезы, однако сквозь мокрое марево ей вспомнилось, что в ее жизни был бессмертный, ни разу не упрекнувший ее решений и без конца оправдывающийся перед ней сам. Все время ищущий ее согласия. Даже свободы лишавший ее крайне неумело, несмотря на все возможности. Пусть его поступки и намерения вызывали сомнения, но его порицания, порой жестокие, никогда не были обращены к ней. Пусть он был одержим страхом потери, но терпеливой мягкости, сопутствующей этому, и поддержки ей всегда не хватало. Особенно сейчас. Никто не спрашивал ее так часто о том, чего она хочет и на что готова. А значит, она этого заслуживала. Стряхнув слезы, что вдруг перестали быть злыми, Цзинь Ми быстро расстелила топчан, и улеглась, обхватив подушку обеими руками. Однако сон не шел, а вскоре ее глаза и вовсе резко распахнулись в темноте. А не представился ли ей Жунь Юй в лучшем свете при ухаживаниях за Лю Ин оттого, что нить в этом случае перестала отторгать его, как соискателя ее сердца? Красная нить, все же, артефакт присвоения, а значит и соперников, наверняка, могла отваживать. Да, на Небесах вязь нитей не действовала, но не продолжали ли они свое действие в других Царствах, если были изначально завязаны в Царстве Смертных? Легенды вот говорили, что они связывают двоих навсегда. Так может, Жунь Юй всегда был таким, просто прежде красная нить мешала ей увидеть его достоинства и почувствовать его любовь к ней? Цзинь Ми потрясла головой. Почему она вообще думает об этом? Неожиданно ей вспомнилось, что во сне, где Жунь Юй восстанавливал Пилюлю, он просил за это прощения. Сожалел ли Феникс о том, что связал ее нитями? Или он видел в любви лишь благо? Да, то что он забывал свои жертвы ради любви делало его великодушным… Но что насчет ее жертв и жертв остальных? Ревность Суй Хэ стала причиной смерти отца и тети. Жоу Жоу, быть может, не закрыла бы ее собой от Черной Стрелы, если бы не чувствовала свою вину за отравление. Сотни и сотни погибших у Реки Забвения… Преданный невестой и братом Жунь Юй. Думал ли Феникс об их жертвах? О ее жертвах? Ценил ли он любовь так высоко, или просто мало ценил все остальное? Или жертвуя легко сам, он полагал, что другие должны действовать так же? Цзинь Ми нахмурилась. При этом если свои чувства к ней Феникс превозносил, то чувства Жунь Юя к ней считал тем, чем можно пренебречь… Так может только собственные чувства и желания он ставил превыше всего? И если задуматься, чем Феникс пожертвовал ради нее? Да, из любви Феникс ей доверился и был заколот, что повлекло за собой смерти его родителей. Однако ударила бы она его кинжалом вообще, если бы тот не пытался убить Жунь Юя и защитить тиранию отца? Ногти Цзинь Ми так впились в подушку, что едва не порвали наволочку. Если бы Феникс встал на сторону мятежников и тем самым показал, что не потерпит кровавого произвола, то она бы точно усомнилась в том, что он мог быть таким же беспринципным убийцей. Все же она сомневалась до этого более трех лет… Да, на мятеже Феникс доверил ей свою жизнь, но повод доверять отобрал. Как ни смотри, он требовал от нее слепого почитания тирана и отказа от долга дочери, при этом свой сыновний долг исполняя вопреки справедливости и воле небожителей. Так кто из них предал другого первым? Она - ударившая его в спину, или он, бросившийся защищать власть убийцы ее матери? И после Феникс так долго не мог ее простить… А понять не мог, кажется и по сей день. Но что тогда он понимал под любовью вообще? С тяжелым вздохом Цзинь Ми выкрутила угол подушки. Слова Феникса так часто расходились с поступками... Просил прощения за поступки матери, но еще большего злодея-отца бросился защищать. И даже не от смерти, а от справедливого суда… Говорил, что виноват перед ее отцом и тетей, и тут же отдавал половину своих сил перед решающим боем за ее свободу. Говорил, что доверяет ее сердцу, но правду о нитях раскрыть не решался. В темноте Цзинь Ми нахмурилась. И все же они остались вместе. Быть может, им стоит просто поговорить обо всем этом начистоту. Быть может, в глубине души Феникс ее теперь понимает - все же он признавал, что отчасти виноват в смерти ее отца… И ко всему именно борьба за их брак привела его к заточению. Возможно, это она слишком скоропалительна в своих суждениях, а Феникс сможет растолковать ей все иначе… Подумав, что шанс все выяснить еще будет, Цзинь Ми успокоилась. Да и не время было думать об этом. Прежде она наделала ошибок, потонув в чувственной романтике прежде, чем позаботиться о спокойной жизни с любимым. Теперь же, она может этот опыт учесть. И с этой вдохновляющей мыслью Цзинь Ми вскоре заснула. На следующий день учитель Юнь пришел в ее покои с письменными принадлежностями в руках, и поприветствовав Цзинь Ми неловким поклоном, устроился на топчане у столика-джозе. На последнем все еще стоял пенцай, подаренный Сюй Фэном, и опустить бумаги Юнь не решился, лишь заметив: - Странное сочетание... - Почему странное? - удивилась Цзинь Ми, поспешив убрать пенцай на пол. - Хрупкий цветок, который заставляют цвести на холоде, и дерево, что должно быть высоким и прямым, выросло малым и наклонным. В этом нет гармонии. Что-то должно быть опорой. Бумага под бинтованными руками Юня развернулась во весь стол, а пресс-папье и чернильный камень прижали углы. Цзинь Ми присела напротив, расправив ханьфу, и постеснявшись посмотреть в глазные прорези заячьей маски, опустила взгляд на пенцай. - Мне вообще не очень нравятся растения в горшках. - Потому, что они вынуждены довольствоваться малым? Цзинь Ми показалось, что на маске учителя двинулась бровь. - Потому, что горшки их сдерживают. А пенцай так вообще в беспомощном положении. - Не расстраивайтесь, юная госпожа. Воробей мал, но все внутренности, и крылья у него на месте. - Взявшись за брусок туши, учитель продолжил отстраненно: - Говорят, пенцай придумали даосы, когда пытались собрать большое в малом ради сгущения духовных сил природы. - Нет, пенцай придумали мужья для жен, которых не выпускают. Цзинь Ми слабо скривилась, а учитель невозмутимо принялся растирать тушь. - Есть и другие легенды. Говорят, один император хотел уподобиться Будде, для которого весь мир - маленький сад. Цзинь Ми усмехнулась. - Знавала я одного императора, который хотел держать при себе цветок во что бы то ни стало. Ничего от Будды в его душе не было. - Не мне судить, но я слышал, что в горшки сажают цветы, которые хотят защитить от непогоды. С этим простым замечанием учитель достал платок, чтобы потом вытереть руки, и бросил взгляд исподлобья. Цзинь Ми подумала, что Феникс наверняка приказал учителю расхваливать ей прелести брака взаперти, и возмутилась: - Да что могут знать простые сме... кхм... простые люди о цветах! Даже крестьяне здесь топчут пшеницу. Из-под маски донеслось фырканье - вероятно, то был смешок. - Пшеницу топчут, чтобы она пригнулась, ее корни укрепились, и она выросла сильней прежнего. Юнь повернул раму с кистями, а Цзинь Ми, надув губы, посмотрела в чернильный камень. - Зачем так сильно разводить тушь? Ее, кажется, уже пить можно. Учитель уставился в чернильный камень, но не перестал растирать брусок, и она упрямо добавила: - Только запачкаешься... - При должном старании не запачкаетесь, - фыркнула маска. - Если разводить густо, тушь быстро высохнет, и придется отвлекаться на повторную подготовку чернил. Хорошо разведенная тушь подобна хорошему браку: один раз и с одним вдохновением. - Ай, да что может знать о единственном браке мужчина? - повертела кистью Цзинь Ми. - Говорят, даже нынешний Небесный Император собирается взять наложницу. Кисть над чернильным камнем замерла. - Наверное, вы правы. Еще меньше об этом может знать такой, как я. Цзинь Ми покраснела и чуть пригнулась к столу: - Вы никогда не были женаты? Маска повернулась в сторону окна, лаково блеснув на глазных прорезях. - Лунный Дух никогда не одаривал меня красной нитью. Наверное, увидел, сколь многое меня связывает по рукам и ногам, и счел, что на мне и так избыток ленточек. С хриплым смешком Юнь помахал бинтованной ладонью, но Цзинь Ми улыбнулась в ответ слабо - лишь из вежливости к остроте: - Это печально. - Может и печально, - вздохнул учитель, - но зато я вспомнил легенду, на которой можно хорошо попрактиковаться в каллиграфии. Я буду диктовать, вы - записывать, а после я посмотрю, какого изящества можно добавить в ваш почерк. - Хорошо. Приободрившись, Цзинь Ми перехватила кисть поудобнее и, скорее, втерлась в топчан, чем пригнулась к бумаге. Из маски голос потек плавно, несмотря на хрипоту: - Некоего Вэй Гу, рано потерявшего родителей, преследовали неудачи с предложением руки и сердца. Во время своего путешествия он повстречал странного старика с огромным мешком, который, сидя на ступеньках храма, читал при свете луны Книгу мёртвых. Этот старик пояснил Вэй Гу, что двух людей связывает красная нить, и так как девушке, с которой связан Вэй Гу, всего три года, поиски жены для Вэй Гу успехом не увенчаются. Предначертанной Вэй Гу девушкой оказалась грязная девчушка у одноглазой старухи, и Вэй Гу, дав своему слуге меч, послал его убить ребенка. Однако, хотя слуга попал в лоб девочки, он не убил ее. По прошествии четырнадцати лет Вэй Гу женился на прекрасной хромой девушке с раной в середине лба. Как оказалось, это была та самая девочка, которую Вэй Гу пытался убить. Дописав, Цзинь Ми застыла, не замечая, как с кисти на лист падает большая капля туши и разлетается в некрасивую кляксу. - А почему девушка хромала? - Очевидно потому, что к ее лодыжке была привязана красная нить, - слегка развел рукавами учитель. Не успела Цзинь Ми опомниться, лист был развернут вверх ногами. - Этим линиям не хватает прямоты. Но, наверное, все дело в том, что госпожа привыкла писать в технике сухой кисти, требующей поспешности. Цзинь Ми уставилась в маску и навострила чутье. Однако от учителя не исходило ауры духовных сил, и она немного успокоилась. Заячья маска поднялась до четкой вертикали: - Наложница Ми, я сказал что-то не так? - Я еще не вышла замуж, - сердито пожевала губами Цзинь Ми. - Просто чувствую себя уязвимо и уязвленно, когда мне указывают на ошибки. Под маской послышался хриплый смешок. - Это не более, чем совет по выбору стиля письма. Цзинь Ми нервно перебрала одеяние на коленях. - А вы знаете такой стих: Теперь она твоя жена. Ужель вслепую дашь ей руку, Когда глаза открыть должна Если не совесть, то порука? Иль хуадянь тому виной, Что шрама муж не замечает? Иль сердце видит той ценой Что честь и жертвы окупает? - Я его слышал, - кивнул Юнь. - Вы верно его припомнили, он написан о свадьбе господина Вэй Гу. Запишите этот стих, с учетом моего совета. И учтите, что на слух «жена» и «хромая калека» почти неразличимы. Отложив исписанный лист, Цзинь Ми развернула новый. А пока писала, в ее голове закрутился целый сонм противоречивых домыслов. Судя по тому, что Жунь Юй поместил на последние страницы своей книги этот стих, он знал о нити, которая связывает ее и Феникса. Но как он собирался это использовать? Рассчитывал ли снова обвинить Феникса в краже супруги, после того как их сведет судьба, или ожидал, что она обрубит эту нить от возмущения обманом? Второе казалось менее вероятным: ведь Жунь Юй не мог знать, что она сбежит в облике бессмертной, чтобы увидеть нить. Как не мог знать и того, рассказал ли ей про нить Феникс. И потом, неужели Жунь Юй думал, будто это единственное, что связывает ее с Фениксом? Вот еще! Линия под кистью вдруг вышла кривой. С другой стороны, если Жунь Юй затеял все это ради того, чтобы покарать Феникса, то почему медлит? Не заметил пока ее побега? Или все же целью был разрыв нити? Верно ли она поступила, разрубив ее? И еще этот учитель с наводящими легендами... Не императорский ли он соглядатай? Но стал бы Жунь Юй использовать простых смертных? Так и не найдя ответа ни на один вопрос, Цзинь Ми с выдохом закончила писать, и Юнь развернул лист к себе. - Вот, это уже намного лучше. - Вы теперь просто опасаетесь критиковать, - фыркнула Цзинь Ми. Юнь осторожно отложил лист за края. - Вовсе нет. Вы просто учли мое замечание о том, что неторопливый подход делает линии прямыми. Цзинь Ми задумчиво уставилась в лист и вздрогнула, когда в комнату вошел Феникс со стопкой новых одеяний. Уложив их на стул подле ширмы, он остановился напротив джозе, и усмехнулся кляксам на листе. - Ты развела тушь так, будто собираешься ее пить. - Тушь разводил я, - спокойно прохрипел Юнь. - Но всему виной моя неосторожность, - вступилась Цзинь Ми. - И будь я внимательнее, линии были бы четче, и ошибок бы не было. - Есть техники куда опрятнее, - хмыкнул Феникс и посмотрел в недвижимые черты маски Юня. - Лучше научите мою наложницу технике сухой кисти. Цзинь Ми насупилась: учитель-то по одному почерку понял, что она и так умеет писать сухой кистью. Юнь в свою очередь застыл в коротком поклоне, а княжич Сюй, повернувшись к ним спиной, отошел к окну. Спустя несколько мгновений негармоничного бряцанья, он снял с рамы перекошенный ветряной колокольчик. - Ты сломала мой подарок? Юнь мгновенно выпрямился, будто заячья голова на колу одеяний. - Я взял одну из медных трубок, чтобы утолить жажду, не снимая маски. - То есть, украл, - подошел к нему вплотную Сюй Фэн. Не успел учитель возразить, Цзинь Ми вскочила и дернула Феникса за рукав. - Это я подарила учителю трубочку! Он бы задохнулся от кашля! Сюй Фэн нахмурился, продолжая сверлить взглядом глазные прорези на маске. - После следовало починить мой подарок. - Я думала, что вправе распоряжаться подаренным по своему разумению, - пробубнила Цзинь Ми и внезапно ей вспомнилась прежняя смертная жизнь. Почти отобранная драконья чешуйка, чай из цереуса, Черная Стрела, Цянь Хо… Сюй Фэн стиснул зубы и вздернул подбородок. - Ну, раз уж ты не ценишь мое внимание, то обрадуешься тому, что сегодня вечером я отправлюсь на войну с племенами севера. И уж точно тебе неинтересно, вернусь ли я до свадьбы. Цзинь Ми тяжело вздохнула. - Я бы хотела, чтобы войн не было вовсе. Лучезарно улыбнувшись, Сюй Фэн притянул ее к себе в объятия. - Так-то лучше. Цзинь Ми смутилась и глазами указала ему на невольного свидетеля его порыва. С вдохновленным вздохом, Сюй Фэн выпустил ее и усмехнулся: - Теперь я точно вернусь до свадьбы. Когда он удалился, Цзинь Ми с учителем снова присели за стол. Юнь взялся молча подтягивать бинты на ладонях, Цзинь Ми же задумалась о том, как покинуть поместье. С одной стороны, ей не хотелось уходить без прощания с Фениксом, хотелось о многом с ним поговорить, но с другой стороны, возвращать ему память казалось не лучшим вариантом - так Феникс будет тосковать еще больше, а вынужденное бессилие, пока Лю Ин не узнает лучших дат для сражения, станет для него тяжелой ношей. В этих мыслях взор Цзинь Ми застыл на цветах и иголках пенцай, а после она взяла чистый лист и написала: «Моя свадьба порывистей пуха, Что под ветром гоним несвободно. И нет ни человека, ни духа, Что меня унести был способным.» Юнь прочел написанное ее кистью вверх-ногами, и его маска поднялась, как непробиваемая стена. Взяв вторую, более тонкую, кисть, он начертал ответ так, чтобы иероглифы были обращены к ней правильно: «Меня за человека здесь Все как и прежде не считают. Я соглашаюсь, - так и есть, И пух на волю отпускаю.» Их взгляды столкнулись так плотно, что маска уже не была преградой пониманию. Цзинь Ми кинула взгляд на газовый занавес у дверей, и поняла предосторожность учителя. Решительно вдохнув, она кивнула, а Юнь снова написал: «Наденьте мои маску и одежду. За воротами вас будет ждать рикша, который возит меня домой по приказу князя. Но когда он доставит вас на место и удалится, идите в дом ниже по улице - белый с черной черепицей. Там можно надолго укрыться.» Отложив кисть, Юнь спросил: - Как вам такие стихи, госпожа Цзинь Ми? Та нервно кивнула. - Они приемлемы, и я их запомню... Но что до вас? - Тот кто знаком с «такой поэзией», и сам следует тому, что в ней описано. С этим Юнь отошел за ширму, а Цзинь Ми увязалась вслед за ним. Бесшумно накинув его верхнее одеяние и маску, она принялась перематывать бинты с его кистей на свои. А пока возилась под смущенным взглядом учителя, задумалась и произнесла с наигранным нетерпением: - Учитель Юнь, на этом мне хотелось бы закончить наше занятие. Мне потребуется не меньше шиченя, чтобы перемерять подаренные супругом одеяния. - Посмотрев в изуродованное лицо, Цзинь Ми задержала дыхание и выдохнула: - Спасибо. Перекошенные губы дернулись в ответ, и опустив маску, Цзинь Ми зашагала наружу - на всякий случай на цыпочках, чтобы не видна была разница в росте. К ее радости, никто из стражей ее не опознал: возможно, присматриваться к обезображенному учителю считали невежливым. Однако выдохнула Цзинь Ми, только ступив за ворота поместья и увидев рикшу. А когда устроилась в повозке, тревожные мысли хлынули в ее голову новой волной. Что если Юнь на самом деле соглядатай Небесного Императора? Не приведет ли он ее в засаду? А с другой стороны - есть ли лучшее решение? В конце концов, ее задача - выбраться за городские стены мимо стражи и возможных небесных шпионов. В случае чего она может устроить скандал, заявить, что ее похитили, и вернуться. Небесные Стражи, все же не должны раскрывать свой облик смертным, а улицы Сучжоу в этот час были многолюдны. В этих раздумьях Цзинь Ми не заметила, как повозка остановилась. Дом с черной крышей, который Юнь рекомендовал, как убежище, белел невдалеке. Однако отпустив рикшу, Цзинь Ми решила, что вначале лишь подойдет к нему ближе и понаблюдает за окрестностями.