Шепот сквозь сумрак

Пробуждение настигло меня как ледяной ветер, но в тишине этой не было ни звука, ни жизни. Она будто растекалась по мне, поглощая всё вокруг, оставляя лишь пустоту. Вдруг, словно далёкий всплеск на горизонте, ко мне пришёл ужас. Он был знакомым, как шторм, всегда возвращающийся с теми же неясными признаками, которые я боялся осознавать. Ощущение, будто я заперт в гробу, не давало мне покоя. И это был мой собственный гроб — моё тело, ставшее тюрьмой для моего разума. Я не мог умереть. Не хотел... Мысли о смерти — как осколки того самого разбитого зеркала, не укладывались в голове... Если бы я был мертв, все ощущалось бы иначе, ведь так? {1d20|5=3: Возможно...} Это ощущение колебания между надеждой и отчаянием пронизывало меня, как ледяной меч, вонзающийся в грудь. Волна эмоций накатывала с такой силой, что я терял не только уверенность, но и последние остатки контроля. Страх поглощал меня, как всепожирающее пламя, которое не оставляет ничего, кроме тлеющих углей. Я чувствовал, как тьма обступает меня со всех сторон, затягивая в свои холодные объятия. В этой черноте я искал хоть что-то, за что можно было бы ухватиться, но всё ускользало, оставляя только смутное недоумение и жгучую тоску. Тоску по чему-то, что я подсознательно отказывался отпустить, даже если это что-то было причиной моих страданий. ...Прошло время, часы или дни, я уже не знал... Я балансировал на грани существования, словно тонкая нить, натянутая между мирами жизни и пустоты, потерянный в непрерывных размышлениях о том, где заканчивается моя сущность и начинается чужая. Место моего пребывания утратило всякий смысл, и единственное, что имело значение, — это разгадать тайну моего «я». {1d20|20= критическая удача: Ты ведь не забыл, кто ты?!} Эта мысль пронеслась в голове, как проблеск света в бескрайних тенях, бросая вызов мраку. Но миг надежды мгновенно растворился, поглощённый туманом сомнений. Интуиция подсказывала мне, что это мой последний шанс восстановить связь с прошлым и понять, кто я такой. Если я упущу эту возможность, то навсегда растворюсь в туманах забвения. Но как же трудно было вспомнить! Каждое воспоминание, словно песок, ускользало сквозь пальцы, оставляя лишь ощущение холода, страха и пустоты... Я попытался принять более удобную позу, но моё тело, словно окаменев, не подчинялось моим желаниям. {1d15|14=12: Давай, соберись} Мои мысли, подобно призракам, блуждали в темных уголках сознания, и ужас уже не был столь силён. Бездонная пустота поглощала всё вокруг, и я замерзал в тисках собственного отчаяния и беспомощности, чувствуя себя совершенно одиноким. Тем не менее, во мне все еще теплилась надежда, что воспоминания могут стать моим спасением, но они лишь усугубляли чувство безысходности. Я стал другим существом, как будто умершим и попавшим в ад. Но этот ад был настолько изощренным, настолько непонятным, нелепым и безжалостным, которого я никогда прежде не видел… Именно сейчас я осознал себя, впервые со времён моего «второго рождения», если можно так выразиться. {1d20|15=15: плюс неделя до этого, ведь именно столько проходит инкубационный период} А ведь точно, в последний раз я осознавал себя в тот момент, когда почувствовал, что в мой глаз впивается головастик. Мой разум снова принадлежал только мне. В душе вспыхнуло желание воскликнуть: «Я всё ещё здесь, я существую!» {1d20|9=8: Да, именно так}. Но даже если бы я смог произнести хоть слово, в чём я очень сомневался из-за моей новой физиологии, меня бы всё равно никто не услышал. {1d20|15=17: хотя и было настораживающее чувство, что именно сейчас кто-то подслушивает меня и слышит абсолютно всё, о чём я думаю} Несмотря на все эти ужасающие воспоминания, которые всплывают, как тёмные волны, из глубин моего подсознания, я не могу сдаться. {1d20|12=11: вот и правильно, ты нужен...} Нужен? Но кому? Ей? Она никогда не примет меня — не после того, как... В памяти всплывает изуродованное болью лицо, и я отгоняю его, но оно возвращается. Оно не отпустит меня, и я не могу избавиться от этого кошмара. Всё исчезло. И мир, и свет. Всё растворилось в бездне. Где-то, в самой глубине этого мрака, на грани между пустотой и остальными тенями прошлого, появляется что-то. Что-то, что когда-то было жизнью, но теперь оно лишь напоминает мне о потере. В тени прорезается знакомое лицо — искажённое, изломанное отчаянием, страхом и безумием. Оно словно напоминает мне о том, что прошлое не отпускает. Что я его не хочу отпускать... Несмотря на обжигающую кровь у меня на руках как же здесь холодно... Белый шум моих мыслей сливается в глухое эхо, подчеркивая, что одиночество — это не просто состояние. Это моя новая реальность. Я — одинокий странник в этом мрачном мире теней, где каждый шаг напоминает о боли и утратах. Я потерял себя, и теперь я — лишь эхо прошлого. В этом мире теней и воспоминаний, где я блуждаю, как призрак, каждый шорох и каждый отблеск света кажутся мне зловещими. Я — пленник своих собственных мыслей, которые, как ледяные оковы, сковывают мою душу. Я пытаюсь найти выход, но каждый раз натыкаюсь на невидимые стены. {1d20|10=14: Эй, не надо, не отчаивайся, сейчас не время...} Почему-то от этой мысли становится теплее. Да, правильно. Сейчас не время для этого... это можно сделать позже. И, несмотря на то что приходится бороться в одиночку, я верю, что найду выход. Время не имеет значения. {1d20|22=критическая неудача} Но кого я пытаюсь обмануть? Раньше я был хозяином своей судьбы... Если бы я тогда задумал о будущем, то был бы, возможно, счастливейшим из смертных — ведь боялся бы только одного: превратить ужас своего существования в вечный покой. Но нынешнее состояние казалось столь безнадёжным, что даже смерть на данный момент выглядела как избавление. Хотелось, чтобы жидкие струйки тёплого серебра, которые растекались по всему телу, расплавили меня и унесли в такое сладкое и желаемое забвение. Если у меня теперь было новое тело, значит, я должен быть счастлив, что выжил и осознаю себя? Но моё новое тело, моё новое «я» казались мне жестокой несправедливостью — я превратился в чудовище, от которого следовало бежать, с которым нужно было бороться, от которого страдало всё живое, как они... только из-за того, что я существую... Я видел, как тени удлинялись, словно пальцы мертвецов, тянущиеся к моей душе. Я слышал, как ветер шептал слова, которые не могли быть произнесены человеческим голосом. Я чувствовал, как холод проникал в каждую клетку моего нового тела, словно ледяные когти, разрывающие плоть. И тогда я понял, что это не просто новая жизнь, это — проклятие. Я стал монстром, который не может быть принят ни людьми, ни богами. Я стал чудовищем, которое должно прятаться в темноте, чтобы не причинять вреда. Вскоре пришло запоздалое осознание боли от последнего бессознательного путешествия моего тела. {1d20|12=12: меня подавили, из-за приложенных усилий зацепиться за ускользающий разум, или все же не совсем подавили? И часть сознания сохраняется? }. Боль начала сменяться тошнотой и отчаянием от новой волны нахлынувших воспоминаний о том что меня заставили сделать, о том что я натворил: Мозг — он был ещё теплым, влажным, полным жизни, когда я вонзился в него. Его структура поддавалась моим зубам, но это было не просто органическое вещество — это было что-то большее. Это было нечто живое.... Я осознал, что поглощаю его память. И вот теперь, вместо того чтобы исчезнуть, она стала частью меня. Каждый момент, каждый вдох, что исходил из этой маленькой жизни, переплелся с моей. Он родился, его мягкие глаза открылись, и я стал свидетелем его первых шагов, его первых слов. Я не мог позволить себе забыть... Я видел его, маленького, еще младенцем, и чувствовал, как его хрупкие, слабые воспоминания вдруг стали моими. Я видел его глазами, его пугающие моменты — как впервые увидел свет, как пытался найти маму, как не мог понять, что происходит. И вот, я вновь оказался в моменте, когда он в страхе смотрел на меня, на того, кто пришёл забрать его жизнь. Я был тем, кто убивал его... и я не мог выкинуть этот образ из своей головы. Я видел его глаза, полные страха, как он осознавал, что я — это не просто чудовище, я — его убийца. Все воспоминания, все переживания, которые он испытывал до того, как исчез, были теперь частью меня. И они не исчезли, как обычно, бывает с чужими воспоминаниями. Нет. Эти были живыми, они оставались со мной, они не позволяют мне... Я пытался, отчаянно пытался... но я не мог остановиться... не тогда... Он был частью меня, его страх, его боль, его осознание того, что он не успеет понять, что произошло — и это осознание пробивалось через меня, как горький, жгучий огонь. Я был тем, кто стал причиной его конца, и его смерть была связана со мной навсегда. Я не могу это отпустить... Но воспоминания о том моменте, когда я видел его смерть, его глаза, полные ужаса, как он чувствовал, что его жизнь отрывается от него — эти воспоминания врезались мне в душу. Я не мог с ними справиться, и, возможно, именно поэтому я кричал, но мой голос утонул в пустоте. В этой пустоте, где я был окружён его глазами, его страхом, его болью. И я кричал, чтобы не забыть, чтобы помнить... Я попытался в очередной раз шевельнуть руками и ногами, но они не подчинялись. Мое тело забилось в конвульсиях, охваченное паникой. Волны боли, словно чудовищные щупальца, проникали в каждую клетку, а свет, исходящий из глубины сознания, становился невыносимо ярким. Он затмевал все вокруг, и мир погружался еще в более густую и вязкую черноту, чем прежде. Я попытался остаться в сознании и ухватиться за «спасительный плот» ранее созданный из моих воспоминаний о прошлом, {1d20|99=критическая неудача} но четно, в итоге осталась лишь одна мысль в моей голове, которая была навязана мне из вне: «подчиняться».