Стена

– Вы пришли к нам преступниками, – начал лорд командующий, тучный мужчина с белоснежными волосами и иссиня фиолетовыми глазами, лорд-отец говорил, что Таргариены, младшие сыновья, часто уходили на стену раньше. Этот мужчина был тому доказательством, Саймон с легкостью мог представить этого мужчину на драконе. – Браконьерами, насильниками, должниками, убийцами и ворами. Вы пришли к нам детьми. Каждый из вас пришел к нам в одиночестве и цепях, не имея ни друга, ни чести. Вы пришли к нам бедными и богатыми. Некоторые из вас носят гордые имена, у других имена бастардов или нет имени вообще. Теперь это безразлично. Все ушло в прошлое. Здесь, на Стене, мы одна семья. Дальнейшие слова лорда-командующего прошли как в тумане, мы теперь братья, а не лорды, не контрабандисты, не бастарды, не преступники, не Таргариены, не Талли и не Баратеоны. Эта мысль очерняла каждую думу Саймона, прошедшее не имеет смысла, только будущее. — Есть ли среди вас такие, которые хотят оставить наше общество? Если так, уходите немедленно, и никто не подумает о вас худо. Никто не шевельнулся. – Отлично! – проговорил мужчина. – Вы можете принять ваши обеты вечером, перед септоном и главой вашего ордена. Есть ли среди вас поклонники старых богов? Несколько мужчин встали, по виду все были северянами, вряд-ли бастардами каких то великих и не очень домов, все бы это уже давно знали. Ребята были лишь сыновьями обычных крестьянских женщин и мужчин, все они веровали в старых богов и почтить их в последний раз было дня них важным делом. С ними встал и рыжеволосый бастард, он никогда не походил на верующего в лики деревьев, да и в Речных землях не было популярно поклонение Старым Богам. Незаметно для себя встал и Саймон. — Хорошо, — не задав лишних вопросов продолжил лорд-командующий, — Мы назначили каждого из вас в орден, как того требует наша нужда и как позволяют ваши сила и умение. — Мужчине подали листок и он начал зачитывать имена братьев и их последующие звания. — … Теодор в разведчики, — Бастард ухмыльнулся, он точно знал, что будет разведчиком, он взглянул на Саймона ожидая его реакции и получил кивок и улыбку. За проведенное время они успели хорошо подружиться. Мужчина подложил перечислять имена и их новые ордена, слишком много пришло людей тогда, — Саймон в стюарды. Этого он не был готов услышать, совсем не готов. Он останется в замке, будет прислуживать на кухне или того хуже на конюшне. — Да сохранят вас боги, братья. – Лорд-командующий почтил их полупоклоном и удалился. Саймон вышел сразу же за ним, но не за ним. Он не услышал, как его позвали и лишь хруст снега под ногами заглушал его мысли о случившимся. Дверь в Кремнёвые казармы со скрипом открылась, пролет лестницы и Саймон находится в своей маленькой комнате, злость берет свое, а он стальной меч с мордой мордой оленя во рту которого находится неогранённый желтый янтарь вместо навершия, все указывает на то, что он урожденный Баратеон. Стоит ли ему отказаться от братства? Примет ли его брат обратно? Саймон смотрит на этот камень, он вызывает в нем больше агрессии нежели его новое звание, сильным нажимом он выпадает изо рта оленя и парень выкидывает его в сторону не горящего камина. Он теперь не Баратеон. — В старых богов уверовал? — Отозвался Теодор, он стоял в дверном проеме, был виден лишь его длинный и худой силуэт, даже в большом количестве слоев черных шкур и кожи он остался таким же тонким, что вряд ли шло ему на пользу, жир греет, а мышцы уж тем более. Саймон сам на себе это понял. — Не видел никогда чардрева, а ты разве не в семерых верил? — Моя мать северянка, я прожил большую часть жизни в Белой гавани. — Да это может быть правдой, по дороге какому-то парню ты сказал, что жил в Вольном городе. — Это тоже правда, отчасти, жил пару лет назад и всего месяц, ждал, когда товар переправят. — Саймон улыбнулся. — Тебе не понравилась уготовленная тебе роль? — Теодор наклонил голову ожидая ответа. — Сначала да, но в порыве ярости я понял, что она мне идеально подходит. — Теодор подошел к Саймону и сел рядом на кровать, — Разве что нам придется меньше видеться, придется переживать не убил ли тебя какой одичалый или не трахнул ли. Ты его или он тебя. Или одичалая… — Саймон поднял глаза на Теодора, его голубые глаза с коричневой радужкой казались рыжему что ни на есть Вестеросом, он сравнивал их с материком в цетре и морем по краям, удивительно, как боги наделили его радужку формой похожей на земли Вестероса, по словам бастарда даже сотня женщин не обладает столь прекрасными глазами. Вот Саймон как и любая женщина, когда-либо принадлежавшая контрабандисту, растаял. Теодор прильнул к губам своего брата не по крови, будто сейчас сюда не ворвется либо рассерженный лорд-стюард либо остальные братья, с которыми Саймон успел подружиться. Рука бастарда скользит по животу младшего Баратеона и по хозяйски устраивается на бугорке между его ног, парень стонет в рот своему партнеру и наваливается на него опьяненный возбуждением, будто это спасет его от участи чистить конюшню. — ..Нет… нет, нельзя, — Стонет Саймон, убирая чужую руку, — Нельзя, ты же знаешь… Найди себе кого-нибудь в Кротовом городке, уходи… — Парень отодвигается и отворачивается от Теодора, тот лишь напрягает челюсть от злости и кивает. — Хорошо, стюард. — Как соль на рану добавляет рыжий и уходит. Красные листья раскинутые на снегу казались Саймону каплями крови после очередной тренировки в главном дворе Черного замка после того, как как один из братьев, что стоит рядом с ним сейчас прозвал его мужеложцем. Вместе с кровью там были зубы, да и сам товарищ, избитый лежал на снегу. За то никто его так не назовет больше. Лики деревьев следили за каждым мужчиной, по одному на каждого, девять деревьев и девять верующих, или притворяющимся. До этого момента он никогда не видел их, красные листья и белая кора, на каждом вырезаны лица Старых богов, богов детей леса и первых людей. Это не его боги, да и Семеро никогда ими не были. — Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета! Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своём посту. Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после неё. — Все как один, девять человек пропели эти слова.