Я под твоей кожей

      Темнота…       Тишина…       Сон?       Нет, не совсем. Вместе с током крови в ушах монотонно баси́л надтреснутый колокол. Кончики ушей горели, будто к ним приложили раскалённую кочергу, а во рту… Во рту что-то копошилось, подбираясь к горлу.       — Какого лешего…       Рвотный спазм заставил перевернуться на живот, однако выплëвываться это живое нечто не спешило. Отчаянно изворачиваясь, оно цеплялось чем-то колючим за язык и норовило протиснуться глубже. Зубы самопроизвольно, с противным хрустом сомкнулись. Брызнуло что-то липкое и рот осквернил говëнный клоповный привкус, от чего желудок таки вывернуло наизнанку.       Отплевавшись, Йорвет откатился и попытался встать, но тело отказалось подчиняться.       Голова норовила уткнуться лбом в землю; в грудную клетку что-то больно вдавливалось и не давало в полную силу вдохнуть; колени предательски дрожали, а собственное горло производило какой-то мышиный, отвратительный писк.       — Задница дьявола, — не своим голосом прошипел Йорвет и шокированно замер. Что-то слишком часто он стал ругаться на языке d'hoine. Но ведь в голове совершенно отчётливо прозвучала Старшая речь, тогда с какого бодуна язык чешет что попало?! — что ты со мной сделала, мерзавка?!       Он чувствовал себя так, словно его тщательно прожевал и выплюнул дракон. Что, в определённом смысле, было недалеко от истины. Но свои внутренние переживания он не покажет никому. Никогда. Не пристало командиру распускать нюни. Не этого от него ждут. Но слабость физическая! Неспособность не то чтобы сражаться, а просто встать! Эти трясущиеся, в раз потерявшие силу руки, ватные ноги и тяжёлая голова приводили в бешенство. И виной всему она… Определённо — она.       «Не зря, ох не зря Геральт осторожничал с чародейками. Уж он-то их знает, как облупленных. Вот же ж… Нужно было не болтать, а просто снести ей голову! Ничего б и не было! А спрятать труп — это просто, как лембас с маслом!»       Гигантским усилием воли поборов слабость, заставил себя сесть и, шатаясь, как пьяный, осмотрелся.       Дождь кончился. Осклизлые камни уныло отсвечивали, словно панцири речных крабов, из-под скалы змеились грязные ручейки, унося мелкий мусор в реку. Воздух был холоден и тяжëл от влаги.       Почему-то всё виделось не совсем привычно. Так, как было давно. Он уже и забыл.              Когда голова вновь закружилась, а тело свела рвотная судорога, он поднëс к лицу ладонь, по привычке прикрыв левый глаз. Но… О ужас!!! Картинка не исчезла… Он всё равно видел обоими глазами!              «Вот это поворот…». Больше пока ничего в голову не пришло, кроме осознания того факта, что он, хоть и расплывчато, но видел и правым глазом тоже.       Его блуждающий, расфокусированный взгляд остановился недалеко от расщелины. Там, распластавшись звездой, лежало чьё-то тело.       Йорвет вздрогнул. Почему оно казалось таким знакомым?.. Откуда здесь появился эльф, в такой же, как у него стëганке? Киаран?.. А это бордовое пятно…       «Да ну на… Не станет Киаран так шутить! Да за такие шутки…»       Вдруг тот эльф, оглушëнно тряся головой, неловко сел и по-бабьи подобрал под себя обе ноги. Бордовая повязка нелепо съехала набок, обнажив уродливый шрам. Пера, вроде, не было, но он не мог, совершенно не мог ошибиться…       — К чёрту! — отмахнулся от видения.       Земля опять будто качнулась и очередная попытка встать снова закончилась полным провалом. Не собираясь уступать, Йорвет встал на четвереньки и пополз к реке.       «Чёртова ведьма! Хорошо же меня приложило! Ноги совсем не держат! Ну ничего, нужно всего пару минут… Сейчас… Найти бы меч… Или она, воспользовавшись моей отключкой, уже выбросила его подальше? Дура. Могла бы добить по тихому и смыться. А теперь поздно. Теперь она своё получит… Где бы ни была. О, Dana, почему так печёт лицо? И внутренности трясёт, будто éду в телеге по гальке… Надо просто освежиться. Смыть с языка это дерьмо. Окунуть голову в холодную воду и надеяться, что покосившиеся от заклинания мозги встанут на место, а этот подозрительный эльф окажется галлюцинацией».       Аврора некоторое время неподвижно лежала навзничь, широко раскинув ноги и руки, пытаясь вспомнить кто она и где находится.       Перед глазами в ярких змееобразных сполохах мелькали картины: безжалостные глаза крупных широкоплечих мужчин в тяжёлой аммуниции; уродливый накер, умудрившийся подкрасться так близко к одному из них, что смог полоснуть когтями по незащищённой шее; умопомрачительные сальто на склоне, хруст собственных костей и мокрая лиственная подстилка, набивающаяся во все дыры. Холодная река, неприветливый берег, ужасный орущий некто, слепящий свет и сокрушительный удар.       В голове на все лады назойливо звенели тысячи надтреснутых колокольчиков и к каждому из них вместо ленточки был привязан вопрос.       «Интересно… Чем это он меня? Ногой? Или, может, у него с собой была дубина? Как я выгляжу? После такого удара наверняка синяк в пол головы… Вот урод! Бить маленькую беззащитную женщину просто так! И где он теперь? Почему не добил? Или ждёт, когда оклемаюсь, чтобы ударить снова? Или ему от меня ещё что-то нужно?»       Вполне отчётливо представив себе, что может быть нужно мужчине от женщины, порывисто вздохнула и села, подобрав под себя ноги. Но осмотреться так и не смогла. Что-то закрывало половину лица и сфокусировать зрение никак не получалось. Аврора вертела головой, пытаясь восстановить картинку, а когда поднесла руку к лицу нащупала ткань.       «Чертовщина какая-то… Я в жизни платки не носила! Кто и зачем напялил на меня это? Или это он? Хотел закрыть лицо, чтоб не узнала его потом? Или фетишист?!»       Она со злостью сорвала с головы тряпку, но желанного облегчения не случилось. Мир был по прежнему поделён надвое и правому глазу явно не хватало обзора. Однако, в узкое поле зрения не попало ничего подозрительного. Рядом с ней никого не было.       «Ну и хорошо. Может, он передумал? Или его что-то спугнуло?.. Потом. Сначала нужно разобраться с глазами».       Аврора попыталась протереть глаз, вообразив, что его залепила грязь, но пальцы наткнулись на что-то грубое и шершавое, похожее на застарелый рубец. Когда девушка пустила в ход ногти, вскрикнула от боли. Они скребли не грязь, но её собственную плоть.       Она ахнула и принялась ощупывать голову.       «Этот дикарь выбил мне глаз?! Но почему не больно? Шок? А когда он пройдёт, мне…»       Воображение тут же выдало картинку вытекающего глаза, орущей от боли себя и ей очень-очень поплохело.       «Надо вернуться к реке. Может, это просто грязь? Пока я была без сознания, она засохла и вот…»       Всё ещё закрывая лицо ладонью, хоть и с трудом, но поднялась и побрела к реке. Ноги, словно чужие, спотыкались и оскальзывались, проваливались меж камней или, наоборот, цеплялись за них.       Вода, однако, проблему не решила. Правый глаз ни черта не видел и Аврора в ярости саданула кулаками по воде.       Брызги и волнение уже улеглись, но девушка продолжала не отрываясь пялиться на свои руки. Чужие руки. Шершавые, с коротко обкусанными ногтями, сильные и… не женские…       Рядом кто-то грязно, очень-очень грязно выругался и, видимо, так же, как и она, от души шарахнул воду.       Аврора резко оглянулась и, не удержав равновесия, плюхнулась на задницу, едва не отбив копчик.       В нескольких шагах перед ней, стоя на карачках, вглядывалась в своё отражение в луже отчаянно знакомая незнакомка.       По её спине нелепыми, слипшимися от грязи щупальцами, разбросало каштановые волосы. Тëмно-синее, ещё утром элегантное, платье теперь больше походило на искромсанный наряд выброшенной на свалку старой куклы.       Увидев торчащий из корсета китовый ус, Аврора машинально отметила, что ей несказанно повезло, ведь он мог пробить лëгкое, и продолжила осмотр.       Белоснежные чулки, словно хамелеоны, приняли все оттенки речной грязи. Один кожаный, отделанный шнуровкой сапог отчаянно просил есть, а второго не было вовсе и сквозь дыру в чулке просвечивали грязные, сбитые о камни пальцы.       Ей вдруг стало очень и очень жаль. Ведь эти сапожки ей сделал на заказ добродушный господин Шжевц. Они были удивительно мягкие и ножка в них «спалá». Чулки, такие тонкие, приятные на коже, с кокетливо отделанными кружевом резинками, — прощальный подарок няни. Франтишка неуклюже сунула их ей в руки, по простецки чмокнула в щëку и важно сообщила, что в таких чулках ходят исключительно прынцессы. А теперь… Они были потеряны. Навсегда. А платье… Фасон, ткань и отделку они выбирали с мамой… Как же давно это было. В другой жизни…       Почувствовав подкатывающие слëзы, Аврора вспомнила слова отца о том, что то, что нас не убивает, делает сильнее и попыталась взглянуть на ситуацию с долей юмора.       — Хороша прынцесса, — протянула вслух и дёрнулась от звука собственного голоса. Чужого. Мужского.       На этот звук, всё ещё стоящая раком девушка, оглянулась и замерла. В её серых глазах смешались различные эмоции, но в целом лицо, как говаривал дедушка Авроры, просило кирпича, смирительной рубахи и врача.       Оттолкнувшись неожиданно сильными руками, Аврора поднялась и, всё так же спотыкаясь, подошла к незнакомке. В ней она, определённо, узнала себя, и присела, с нарастающим ужасом заглядывая в ту же лужу. Оттуда на неё взглянул человек… нет… эльф. Да, да, эльф. Худой, измученный, с кошмарным шрамом в пол-лица и с безумно выпученным единственным глазом.       Аврора потрясённо закрыла рот ладонью, словно пыталась сдержать рвущийся крик.       — Во имя Девы, командир! — раздалось, как гром средь ясного неба и оба, Аврора и Йорвет, снизу-вверх уставились на подбежавшего скоя’таэля.       Он, словно налетев на стену, замер, переводя бешеный взгляд с одной жалкой коленопреклонëнной фигуры на другую.       — Со мной всё в порядке, Киаран, — прохрипела девица, и, неуклюже перевалившись, приняла сидячее положение, широко расставив ноги.       — Да мне абсолютно насрать на тебя. — сквозь зубы бросил эльф и подал руку обескураженно лупающей единственным глазом Авроре. — Что случилось? Откуда эта бродяжка знает моё имя? — тихо спросил Киаран, помогая ей встать.       — Благодарю вас, — сказала Аврора, вцепилась в его руку и почти повисла на ней, — вы так любезны. Не то, что этот… — тут она осеклась и вновь глянула в лужу.       В зелёном глазу сверкнула догадка, от которой ноги подкосились и она всем телом навалилась на того, кого её двойник назвала Киараном.       — Командир! — воскликнул Киаран, пытаясь удержать равновесие за двоих, — Да что с тобой такое!!! — лицо его исказил испуг. Он с ужасом смотрел на то, как Йорвет болтался на его руке невразумительным кульком и всё время норовил сесть в лужу.       Он устал дожидаться, когда вернётся Йорвет и привёл отряд к скале. Пещеру без труда обнаружил и, заподозрив неладное, оставил постовых и отправился на поиски.       Странный отдалённый хлопок услышал, но не придал значения. Мало ли, гроза. Отсутствие командира беспокоило больше.       Обогнув скалу, увидел бурную, уносящую лесной мусор реку и две фигуры. Стоя на четвереньках, они были похожи на двух похмельных трясущихся пьянчуг, что-то высматривающих в луже. И каково же было удивление, когда в одном из них опознал Йорвета.       «Так. Не мог же он надраться до поросячьего визга за те пол часа, что его не было? Не мог. Да и с кем? Не с этой же грязной оборванкой? Кстати, на ней двимерит! Значит, и впрямь случилось неладное!»       Все это пронеслось в голове, пока он в несколько прыжков не оказался у лужи.       На первый взгляд, с Йорветом все было в порядке: видимых повреждений не наблюдалось. Только вид осоловевший и потерянный, хоть спиртным и не пахло. Только почему он еле на ногах стои́т?       Пока Киаран пытался удержать командира от падения, сидящая враскоряку девица, вознамерилась разорвать цепь наручников. На звон обернулся Киаран и увидел, как девка покраснела от натуги.       Если бы происходящее не было таким необъяснимым и страшным, он бы рассмеялся от одного вида этих готовых лопнуть глаз и кряхтящих потуг, ни дать, ни взять, как при запоре. Но вместо него совершенно дико, по сумасшедшему расхохоталась сама оборванка.       — Если это твои проделки, — рыкнул в её сторону Киаран, — не сносить тебе голо… Йорвет, ты что?!       Подбородок эльфа медленно отъехал вниз, потому что поддерживаемый им Йорвет как-то странно захихикал, причём в его глазу плясала та же сумасшедшинка, что и в глазах девицы.       Почувствовав себя участником нереальной, безумной, ломающей мозг мистерии, Киаран схватил Йорвета за грудки, оттащил от лужи и снова усадил на землю рядом с девчонкой.       Он с силой сдавил уголки глаз пальцами правой руки, в то время как пальцы левой сжимались и разжимались в такт медленным размеренным кивкам.       — Не поможет, — мрачно оповестила девица, закашлялась и гадливо сплюнула, — сколько ни считай, ничего не изменится.       Словно прислушавшись к ней, Киаран опустил руку и смерил её подозрительным взглядом.       — Чего уставился? Узоров на мне нету, — огрызнулась девица, но в следующую секунду шарахнулась в сторону.       Ее тон окончательно вывел Киарана из себя и он, выхватив кинжал, бросился на неё, аки волколак на добычу.       Девчонка проявила чудеса ловкости и увернулась, но вскочить ей помешало мокрое платье. Запутавшись в рванине, бывшей когда-то юбкой, она снова бесславно грохнулась, чем тут же воспользовался скоя’таэль.       Бесцеремонно и жëстко схватив за волосы, он заставил её выгнуться, развернул к себе лицом и приставил к горлу обоюдоострый клинок.       — Только шевельнись, шмакодявка, и твой худосочный трупик станет ужином для зверья.       До девицы, видимо, дошло, что сопротивляться чревато, потому она, по звериному скалясь, попыток вырваться не предпринимала.       — Какой ужас, — раздался снизу голос Йорвета, — ты же можешь убить меня! Точнее, не меня, его…ну…этого… как… его…       Киаран, не сводя взгляда с девчонки, нарочито спокойно, словно лекарь у постели буйного, обратился к Йорвету:       — Командир, из-за твоей икоты я вообще не понимаю, что ты хочешь сказать! Попей воды, что ли, и попробуй ещё раз.       — Она хочет тебе сказать, — сквозь зубы захрипела девица, — что мы не те, кем тебе кажемся.       Не ослабляя хватки, Киаран покосился на поджимающего ноги Йорвета:       — Что за бред она несëт?       И тут его лицо просияло, словно он вдруг обо всём догадался:       — Гашиш, фисштех, лауданум?!       — Если бы, — опровергла девица, — Киаран, да вкури́ ты, наконец, что…       Но Киаран, словно цепляясь за соломинку, убрал таки кинжал, схватил обоих за предплечья и с силой поставил на колени рядом с лужей.       Злорадное солнце выглянуло из-за туч, когда Киаран, надавив на затылки обоих, заставил посмотреть на свои отражения.       — Мои глаза мне стали врать?       Ответом послужил удаляющийся, рокочущий смех грозы.       — Киаран, — девчонка вывернулась и, цепляясь за его влажную стëганку, встала. Она доходила ему едва до груди и вынуждена была задрать голову, — я сам не понимаю, что произошло, но, Ghoul y badraigh mal an cuach, оно, сука, произошло…       Следом за ней поднялся и Йорвет:       — Вот уж точнее не скажешь. Оно, сука, произошло…       — Так. Стоп. — Киаран отцепил от себя тонкие назойливые ручонки, заложил руки за спину и принялся расхаживать взад вперёд, подобно дознавателю, подозрительно зыркая на странную парочку, — Вы хотите сказать…       — Да, да, мы хотим сказать, что совершенно непостижимым образом, — манерно растягивая слова, защебетал Йорвет, но Киаран жестом оборвал его.       — Прошу, Йорвет, не говори…так, иначе я сойду с ума!       Девица криво ухмыльнулась и заявила:       — Вот именно, заткнись, bloede d'hoine, дай мужчинам поговорить.       Киаран остановился и строго сообщил:       — Пока я вижу перед собой только одну женщину d'hoine, и это ты, — на этих словах он ткнул пальцем в грудь девицы.       — Это я и без тебя уже понял, — буркнула та, — но я — это она.       Киаран сложил на груди руки, и пару минут раскачивался с носка на пятку, а потом потребовал:       — Докажи.       Девчонка тяжко вздохнула и задумалась, потирая переносицу.       — У тебя татуировка в виде виноградной лозы.       — Могла подсмотреть, — отмёл её доводы Киаран, на что Йорвет всплеснул руками и возмутился:       — Я никогда не подсматриваю!       — Заткнись! — рявкнула девица. Киаран лишь глянул угрюмо, и командир, обиженно надув губы, отвернулся.       — Продолжай, — сказал Киаран.       Пока девушка, нахмурив брови, обдумывала ответ, Киаран смог рассмотреть её лицо.       Обычная d'hoine, каких тысячи. Слегка удлинëнный овал лица, немного выпирающий, упрямый подбородок, совершенно обычные, может, чуть полнее, чем хотелось бы, губы, прямые брови и… Глаза. Вот на них его взгляд задержался. Серые. Распахнутые. Юные. Сейчас в них было намешано столько всего… Любопытство, страх и растерянность, упрямство и тяжёлые раздумья. Словно она прямо сейчас, в эту секунду принимала одно из самых трудных и важных решений в жизни.       Встретившись с его прямым, пытливым взглядом, девчонка не смутилась, не отвела свой. Нет. Она усмехнулась. Криво и…устало, будто куда-то шла-шла, а пришла в тупик… Её глаза вдруг постарели, приобрели неуловимо знакомое, яростное и горькое, саднящее, как застарелая, никак не заживающая рана, выражение.       Медленным тяжёлым взглядом она обвела окрестности, презрительно фыркнула, увидев, как Йорвет мнётся с ноги на ногу и заговорила.       — Помнишь Флотзам и…       — Об этом не знает только ленивый. Моё терпение на исходе. Если ты сейчас не…       — Когда мы отбили барку с тобой на борту, — пропустив мимо ушей его комментарий, продолжила девица, — ты был очень плох. Все думали, что умрёшь. И тогда… Тогда я пришёл к тебе, один. В трюме с нами был только труп, а он, как ты понимаешь, рассказать о нашем разговоре не смог бы.       Лицо Киарана сделалось серьёзным и сосредоточенным:       — Продолжай.       — Ты попросил меня тогда об услуге, но я ответил, что ещё рано. Что ты сильнее, чем думаешь, что Остров Яблонь, безусловно, прекрасен, но лишь тогда, когда ты окажешься там в свой срок. А ты ещё не готов. Ты слишком молод и полон сил и не прошёл отмеренный тебе путь. Да, тебе крепко досталось, но ведь бывало и хуже. И нечего тешить врагов своей смертью. И ты прислушался… и…       — И выжил, — опустил голову Киаран, — поверил в жизнь или… или назло врагам, уж и сам не знаю.       — Так вот, с тобой мы тогда друг другу поклялись, что…       Киаран резко вскинул голову и отшагнул назад.       — Да, да, — покачала головой девушка, — мы поклялись, что не допустим позора или мучений другого.       Киаран растерянно опустил плечи и не отрываясь смотрел в серые, вспыхнувшие ожесточённым огнём глаза.       — Вижу, ты мне, наконец, веришь. Что ж… Посмотри на меня, — она обвела руками свою фигуру, — я — в тельце тщедушной чародейки d'hoine, закованной в двимерит. Я думал, что испытал всё... Видел все обличья боли. Как оказалось — нет. Это позор, Киаран, и немыслимое унижение для меня. Как изменить это я не знаю, она, по-моему, тоже. Подумай, как ты предъявишь меня остальным? Как объяснишь? Ведь и сам с трудом веришь в это. Молчишь?.. Сам понимаю — никак. Тебя примут за сумасшедшего и… И я не знаю, что будет с тобой дальше. Не хочу, чтобы по моей вине пострадал ещё и ты.       — И что ты предлагаешь?       — Исполни клятву.       — Но она… — Киаран взглядом указал на фигуру, которую до недавнего времени знал как друга.       — И её тоже.       — Йорвет! Ты с ума сошёл?! Ты требуешь невозможного! Я… я не смогу убить тебя… дважды.       Девчонка вздохнула, вытащила из ножен Киарана кинжал и приказным тоном сказала:       — Исполняй! Исполняй приказ своего командира! — и добавила тише, — и клятву друга.