Кровавая луна

У Санни неопределённая стадия шизофрении. В один день в девять лет он начал говорить с каким-то Омори во сне, мама решила его спросить, кто это. Ответом были слова "это я". После этого дня родители пытались записать Санни к психологу, но каждый раз это плохо кончалось. Два психолога сказали, что Санни разобрался с собой и всё будет хорошо, но спустя пару дней он снова начинал говорить во сне. Третий врач уволился, так как посчитал Санни особым случаем, и после полугода попыток разговоров с Санни вытянул практически ничего и помог абсолютно ничем. Родители сдались в конце концов и решили оставить всё, как есть, с надеждами, что всё пройдёт с возрастом. По сей день Санни всё ещё иногда разговаривал во сне с неким Омори, но все уже не обращали на это внимания. Когда Санни заснул, он сразу встретил своего друга в голове. Омори - точная копия Санни, только чёрно-белый. На нём была только чёрная майка и полосатые шорты, чёрно-белые, естественно. Санни не знал, откуда он появился и почему. Омори - это надпись на пианино Мари. Почему в его мозге завелся он сам, но чёрно-белый, с большим недостатком эмоций? Санни очень нравился Омори, ведь казалось, что Омори - идеал, к которому стремится Санни. Единственное, что не нравилось Санни в Омори - это его одежда. Разговор начал Санни, как обычно, ведь Омори только отвечал или задавал глупые вопросы. С: здравствуй, Омори. Как прошёл твой день? Чем ты занимался? Омори сразу ответил, будто ждал этого вопроса. Ом: день прошёл нормально. Мы с друзьями навестили Капитана Космо-Парня. Капитан Космо-Парень... Это самый любимый комикс Санни, как и сотни тысяч людей по всему миру. По этому комиксу даже выпустили игру. Омори как будто всегда знал, что поднимет Санни настроение. На лице Санни появилась маленькая улыбка, ведь перед ним стоял он сам, только более идеальный, а перед собой скромничать было бы как-то неразумно, ещё и во сне. Настала очередь Омори задавать вопрос. Он всегда подходил к этому с особой загадочностью: иногда задавал до нелепого простые, а иногда, практически невозможные для ответа вопросы. Каждый раз Санни было интересно узнать, что Омори спросит у него. Ом: она заслужила это? Санни умолк на секунду, после чего ухмыльнулся. С: о чём ты, Омори? Не говори загадками, пожалуйста. Ответ последовал сразу после вопроса, почти перебивая Санни. Ом: ты женщина за парком заслужила это? После этого вопроса с лица Санни моментально сошла улыбка. Он смотрел на Омори с широко открытыми глазами на протяжении пары десятков секунд, пока Омори просто терпеливо ждал ответа. После этого промежутка времени Санни попытался успокоиться и промолвил с волнующимся голосом. С: нет. Меня заставили. Ом: ты мог отбиться. Санни понимал, что он мог сделать всё, что угодно в тот момент, чтобы избежать плохого результата, но он был напуган, к нему был представлен нож, и он, в конце концов, ребёнок. С: я не мог. О: у тебя был нож. Ты должен был отбиться. Санни начала напрягать резкая перемена настроения Омори. Обычно Омори пытался поддерживать его, или просто кивать в ответ. С: я был не в состоянии. Почему ты так со мной общаешься? С тобой что-то произошло в приключении, при котором я не присутствовал? О: нет. Ты слишком слаб. Ты поджал хвост. Ты мог. Никогда Омори не разочаровывал Санни своим существованием, поступками или разговорами на разные темы, которые происходили раз в неделю, но сегодня он был явно не в настроении. Он вообще может быть не в настроении? Вроде, у него всегда было нейтральное лицо и движения не выдавали никаких эмоций. Похоже, что иногда даже самые чёрствые спускают пар. С: я... О: не вижу смысла в продолжении данного разговора. Ты не достоин моего внимания. Мгновение спустя, Омори исчез, оставляя Санни остался в белом пространстве одного. Это белое пространство отличалось от того, откуда Омори всегда начинал приключения. Не было двери, не было чёрной лампочки, не было Мяво - кота, который являлся точной копией кота Санни с таким же именем, ноутбука, блокнота и салфеток. Это было просто белое пространство с полностью прозрачным полом и отсутствием стен и потолка. Санни ничего не оставалось ничего, кроме того, чтобы лечь спиной на пол и смотреть вверх, думая о случившемся и о жизни в целом.