Девочка, что бежала от Волка

***

      -Какой же ты все-таки глупый и несносный ребёнок, — Потирая лоб ладонью отвечает Дитон.              -Я безмерно ценю твою заботу, но мне не нужна стая. Знаем, проходили, — Девчонка пренебрежительно фыркает, — Да и к тому же, меня не нужно ни под кого подкладывать. Я прекрасно справляюсь и сама.

Ага, конечно, справляюсь… Перебегаю с места на место при любом малейшем намёке на то, что меня смогли выследить или учуять. Прятаться в одиночку определённо проще, чем пытаться затеряться в стае оборотней, которая держит весь Бикон-Хилл под своим присмотром.

      Мыслительный процесс отражается на юном лице: брови съезжаются к переносице, а газа не моргая зависают на одной точке. Зеленоватая радужка слегка поблёскивает едва заметным свечением, что выдаёт раздражение молодой волчицы.              В кабинете ветеринара становится тускло: на улицу опускаются сумерки. В кабинете ветеринара душно: окно наглухо закрыто. Это дико бесит. Девушка быстро в пару движений устраняет те источники раздражения, от которых она может избавиться здесь и сейчас: соскакивает со своего стула, резко шлепает ладонью по выключателю света (не без раздражения), также быстро оказывается у окна и дёргает ручку форточки. Так-то лучше. Свежий воздух тёплый, мягкий, но всё ещё можно учуять «тот самый запах холода», который не пропадает с началом весны.              К её сожалению, разговор всё еще не окончен: Дитон всё также спокойно смотрит на неё, ждёт следующей колкой фразы в стиле «я всё сама». Это раздражает волчицу. Она не понимает к чему это всё. Каждые пару дней они проходят через это противостояние. Но она не хочет в стаю, тем более она не хочет искать себе пару, чтобы оказаться под какой-то мифической защитой непонятно кого.              Друид отвратительно, просто омерзительно, спокоен. На его лице нет ни усмешки, ни раздражения. Ровным счётом никаких эмоций, которые выдавали бы его настрой. Он с терпением монаха ждёт, пока волчица хоть немного успокоится: за годы, что ветеринар знал этого ребёнка, он понял какой тактики должен придерживаться. Нужно просто подождать, пока она пройдёт через все эти стадии «гнев, отрицание, торг, принятие, смирение», чтобы получилось подобие внятного диалога. Собственно, так происходит и в этот раз. После часовых препирательств, ругани, вымещении злости хоть на чём-то (даже простой сильный хлопок по выключателю света считается: он с вероятно сломан), девушка снова усаживается на стул по другую сторону от железного ветеринарного стола. Локти ставит на металлическую поверхность, утыкается в сжатые кулаки подбородком. Мужчина расценивает это как готовность слушать.              -Я обещал твоему отцу, что буду защищать тебя любыми способами. Ты сама прекрасно знаешь, что для сокрытия твоего присутствия где бы то не было, тебе необходим постоянный контакт со стаей либо покровительство пары, — В ярких зелёных глазах напротив ветеринар не видит ничего кроме активного отрицания, — Ты получше меня знаешь, что твой запах необычный. Пару раз ты уже оказалась практически пойманной. Тебе этого недостаточно? — Наставник использует своё самое убойное оружие: монотонный голос. Он прекрасно знает, что подобная манера речи способна подействовать лучше любых криков или угроз.              -Да, оказывалась, но при этом спасала свою задницу сама как, впрочем, и всегда, — Встаёт на свою защиту девушка. Ну а как иначе, она готова бороться за своё «я всё сама» до финального, — Я прекрасно понимаю, что ты хочешь для меня только лучшего, — Голос слегка дрожит. Волчица замолкает на несколько секунд, губы собираются в одну напряжённую линию. Ей совершенно не нравится перспектива поссориться с единственным человеком, который взаправду беспокоится о всех видах и возможных формах её благополучия.              Как бы сильно ей не хотелось закончить разговор, она на выдохе продолжает говорить всё то, что уже неоднократно повторялось:       — Я справлюсь, Дитон. Я всегда справлялась. Рано или поздно они просто от меня отвяжутся и всё будет нормально.       —Иннес, послушай меня: ты не всесильна, — Чётко, с толком, с расстановкой уже, наверное, в миллионный раз повторяет Дитон, — Да, ты обладаешь огромной силой, с помощью которой ты способна защищаться. Но на каждую такую силу обязательно найдётся что-то в противовес, — Ветеринар снова повторяет эти прописные истины.              В который раз уже они ведут этот разговор? В миллионный, вероятно. Дитон всё так же спокоен и рассудителен. Он никогда не повышал голоса на свою подопечную, как бы сильно она была неправа. Мужчина прекрасно понимает её настрой и эмоции: волчица боится доверить своё сердце и открыть свою душу. И тут, к сожалению, не нужна сверхчувствительность оборотней, чтобы это понять. Всё и так видно по осунувшемуся лицу и бесконечному одиночеству, что так старательно пытаются скрыть за недовольством в глазах. Этот упрямый человек будет до последнего бороться, полагаясь исключительно на саму себя. А спросить помощи равносильно признать свою собственную слабость перед всем миром.              Иннес прекрасно знала о чём ведёт речь наставник. Даже лучше, чем её давний друг может себе это представить. От того насколько старший прав аж зубы сводит. И это отвратительное чувство. А ещё отвратительно с каждым разом всё больше и больше осознавать правоту мнения, которое тебе совершенно не нравится.              Девушка устала бегать с места на место. За последние полгода она сменила столько мест жительства, что сосчитать на пальцах даже десяти рук не получится. Иногда ей удавалось задержаться хоть где-то на неделю. Чаще это были лишь пару-тройку дней. Иной раз даже сутки не проходили, как нужно было снова бежать. Но даже тут есть плюс: не нужно заниматься судорожными сборами своих пожитков. Несмотря на усталости, у девушки было ровно столько же сил отстаивать свою независимость от кого бы то ни было. Но у этой свободы есть своя цена: постоянное бегство. Ты имеешь волю до того момента, пока находишь силы и пути бежать без оглядки. У Иннес всё ещё были на это силы. Вообще, она всю свою двадцатиоднолетнюю жизнь искренне считает, что её любовь к любой форме противостояния — это её личный сорт героина, так сказать. Волчица всегда готова биться до последнего, спорить с пеной у рта, лишь бы настоять на своём, остаться победитель, а не побеждённым. Упрямство всегда берёт над ней верх, даже в ситуациях опасных для её жизни.       Именно поэтому сейчас она встряхивает головой, ведёт напряжёнными плечами. Глаза загораются ещё ярче решимостью. Она встаёт резко. По кабинету раздаётся мерзкий скрежет железных ножек о кафельный пол. Просто отвратительно.              В два шага она оказывается у выхода, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Несмотря на сильное чувство уважения к персоне своего наставника и просто члену её семьи, она не находит ничего лучше, чем бросить раздражённое:       —Я в состоянии о себе позаботиться. Мне уже не нужны няньки, чтобы подтирать сопли, — Далее следует хлопок дверью кабинете.              Дитон не удивлён, что это произошло снова. Мужчина лишь вздыхает. Снова берётся за работу с травами, которой всегда в избытке: заготовки сами себя не сделают. Он не расстроен и не обижен словами своей ученицы. Он знает этого ребёнка с рождения. Она всегда была такой острой на язык, ибо есть в кого.              Друид знал, что и в этот раз разговор не даст никакого результата. Однако сейчас он немного изменил свою тактику. Давил в этот раз чуть сильнее, говорил неприятные ей вещи прямо в лоб, чтобы вызвать сильное чувство раздражения. Оно сыграло ему наруку: Иннес вылетела из кабинета, как пробка из бутылки с омерзительно тёплым шампанским, которую еще и поболтали во все стороны. Хлопок дверью вполне сошёл за ту часть, где быстро летящая пробка попадает в люстру или кому-то в голову.              Гнев девушки облегчил всю операцию: она совершенно не обратила внимание на тех, кто был в зале ожидания. А замечать определённо было кого: за стойкой ресепшена сидел кудрявый темноволосы парень в ветеринарном халате; на мягких сиденьях прямо рядом с дверью в кабинет расположилась рыжеволосая девушка с кошачьей переноской; около витрины с вкусняшками для домашних питомцев стояла девушка с тёмными волосами, старательно делая вид, что не может определиться с выбором: бычий хер или же свиные уши.