Интимные разговоры

Последний раз была в Конохе Теруми была в Конохе несколько лет назад. Это было ещё при Третьем Хокаге, который только собирался передать мантию отцу Наруто, как бы ни был краток тот период. Она пыталась убежать от насилия и жестокости, царивших в её родной деревне, и бесцельно бродила, не слишком отличаясь от Саске. Правда, она была уверена, что за ней не гонятся отряды смертников с энтузиазмом ребёнка, только что увидевшего собаку с пушистым хвостом. Именно там она впервые получила представление о различных кланах и их взаимодействии. Она уже видела Бьякуган у Ао, и он рассказывал ей о своей встрече с Шисуи, но видеть столь разнообразное население, сосуществующее в пределах одной деревни, было для нее интригующе. Она почти тосковала по тому же самому в Киригакуре — в конце концов, разнообразие — это специи к жизни. Она была бы не против, если бы из деревни уходило поменьше ниндзя, и если бы к ним присоединилось несколько красивых мужчин вроде тех, что принадлежат к клану Учиха. Кстати об Учихах — последний из них наконец-то встал на ноги после нескольких дней валяния в постели. Впрочем, она была склонна отнестись к нему снисходительно, так как он доводил себя до изнеможения, что, учитывая что она лично познала уровень выносливости Саске, было довольно тревожно. К тому же отдых позволил им наверстать упущенное за все месяцы разлуки — Учиха, будучи тем еще собеседником, выложил всё, что с ним происходило, примерно за три минуты. Утром он почти буквально вскочил с постели, посчитав себя полностью выздоровевшим. Теперь Мей наслаждалась прекрасным завтраком и наблюдала в первом ряду, как он трудится до седьмого пота, проверяя, в порядке ли все его способности. За время их разлуки он не так уж сильно вырос физически, и за это она была ему благодарна. Когда Наруто рассказал ей о том, сколько миссий ранга S он выполнил, она почти ожидала, что при следующей встрече он превратится в кожу да кости. К счастью, он сохранил здоровые мышцы и, похоже, Сакура убрала все шрамы, которые он, вероятно, получил во время своих приключений. Закончив упражнения, Саске подошел к ней. Теруми протянула ему полотенце и бутылку воды, из которой он сделал большой глоток. Вытираясь полотенцем от пота, он заметил, как её хищные глаза следили за его телом. — Наслаждаешся видом? — спросил он с улыбкой, усаживаясь в кресло рядом с ней и беря в руки яблоко, к которому она ещё не притронулась. — Ты умеешь устраивать шоу. Должна сказать, это был один из самых приятных завтраков за последнее время. — По-моему, любая еда лучше больничной, — признался Учиха, откусывая от яблока. — Как ты себя чувствуешь, когда снова на ногах? — А как выглядит? — Он ухмыльнулся. — Бодро. — Она ответила не менее коварной ухмылкой. Саске усмехнулся и бросил сердцевину яблока на поднос рядом с остатками еды Мей. Встав и потянувшись, он схватил рубашку и натянул её через голову. Потянувшись за мечом, который он оставил лежать у стены, Учиха пристегнул его к поясу и удовлетворенно кивнул. — Ты выглядишь, словно с картины. — Сухо прокомментировала женщина. — Не всегда ли? Итак, пойдем отсюда. Саске протянул руку, и Теруми, сузив глаза, уставилась на него, после чего он, смеясь, пошел следом. Он был настроен на веселый лад и даже достаточно добродушен, чтобы быть открытым для публичных проявлений привязанности. То, что она отмахнулась от него, его немало позабавило, и это ещё одна черта, которую он ценил в ней. — Это совсем другое дело — гулять по твоей деревне, а не по моей. Ну, она и твоя тоже, ты же знаешь, что тебе там всегда рады. — Саске посмотрел на нее краем глаза с недоуменным выражением лица. — Ты знаешь, о чем я. — Пробормотала Мизукаге. — Ты бывала здесь раньше? — Если честно, кроме нескольких лишних голов на вашей скале, мало что изменилось, — призналась Мей. — Шесть голов на скале за сто лет, и я встретил их всех. — Не собираешься стать седьмой? — Из всех вещей, за которые Наруто, возможно, должен был бы меня убить, я не сомневаюсь, что он действительно покончит с моей жизнью, если я попытаюсь отнять у него это. — Саске фыркнул. — К тому же я уверен, что не имею права стать Хокаге из-за конфликта интересов. — Ты всегда придумываешь для меня самые поэтичные комплименты. "Конфликт интересов". Кажется, это мой новый любимый комплимент. — Сарказм, прозвучавший в её голосе, был почти осязаем. — Кстати, о каге, как, по-твоему, держится твой протеже? Этот вопрос занимал Мей все три дня, что она провела здесь. Она отправила Нису домой вместе с несколькими АНБУ Конохи, комплиментом Какаши, которые должны были помочь нести тело Шина, а также выполнять функцию защиты. Она также передала Чоуджуро письмо, в котором сообщала, что намерена провести некоторое время в Конохе вместе с Саске. Она не сомневалась в способностях Чоджуро, только в его уверенности. — Я совершенно уверена, что Чоуджуро сохранит Киригакуре. — Быстро произнесла Мей. — Это... обнадеживает. Проходя по более населенным районам деревни, они ловили на себе странные и косые взгляды. Саске привык получать такое внимание и без Мей, так что ему не из-за чего было переживать. Теруми же, напротив, практически грелась в лучах всеобщего внимания, наслаждаясь несколькими завистливыми взглядами, направленными на Саске со стороны куноичи, которые разглядывали её с ног до головы. Мей показалось, что в Конохе царит более светская и беззаботная атмосфера, чем в Киригакуре, — праздные разговоры и смех детей дополняли обстановку. Бизнес, похоже, процветал, а магазины и рестораны были самыми разнообразными. Хотя в Киригакуре это было не так распространено, как здесь, казалось, что в мирные времена гражданские профессии стали даже более распространенными, чем профессии ниндзя. Конечно, может быть, соотношение гражданских и ниндзя ещё не восстановилось, но через три года после войны Мэй ожидала увидеть хотя бы некоторый рост. В конце концов полчища людей, следовавших за ними, поредели, и вскоре они снова остались одни. Теплый весенний день создавал идеальные условия для того, чтобы Саске смог встать на ноги, а мягкий ветерок, гулявший по воздуху, не давал удушающей жары. Выйдя на окраину деревни, Учиха замер, его дыхание сбилось, а тело напряглось. Мей с любопытством наблюдала за этой внезапной остановкой, пока её взгляд не уловил, на что смотрит Саске. Подойдя к стене, на которой было больше трещин, чем на натуральной коже Цунаде, Саске положил руку на выцветшие остатки символа своего клана и опустил голову. Пейн оставил здесь разруху, а то, что еще оставалось целым, казалось, готово было рухнуть при самом незначительном усилии. Саске не появлялся в квартале своего клана с того самого короткого визита в Коноху во время войны со своей командой и Орочимару. Наруто вёл единоличную войну против Мадары и Обито, а Саске должен был получить ответы от тех, кто был увековечен в камне. Однако, видя, как всё изменилось, он не мог не испытывать отвращения и злости. С одной стороны, он должен был радоваться, что жители деревни проявили достаточно уважения, чтобы оставить квартал нетронутым, и он мог переделать его по своему усмотрению. С другой, более пессимистичной, стороны, у него возникло ощущение, что жители оставили всё как есть просто потому, что им было плевать. Его возмущение быстро сменилось угрюмым согласием: он мог понять, почему они хотят оставить руины разрушаться — у Учих был не самый лучший послужной список, и его дезертирство наверняка не вызвало у них одобрения. Мей молча и терпеливо стояла, пока Саске выражал свое почтение. Она не хотела прерывать его и выражать какие-то пустые соболезнования — то немногое, что Саске рассказал о своей семье, давало ей понять, что он не хочет говорить о них, тем более о резне, в которой они были убиты. Если он захочет говорить об этом, то это будет его решением, и ей лучше не приставать к нему с расспросами. Выпрямившись, он подошел к древним воротам, охранявшим вход в комплекс Учиха. Саске отодвинул ржавое чудовище и окинул взглядом оскверненный участок Конохи. Мей, нежно сжав его ладонь, тут же вывела его из этого состояния. Он благодарно взглянул на неё и медленно двинулся вперед. Теруми следовала за ним в нескольких шагах позади. Когда порыв ветра поднял пыль, она невольно подумала, что Саске действительно похож на последнего представителя своего клана. Это было жутковато: по сути, он был одиноким странником в квартале-призраке, бродящим по кладбищу своих предков. Однако в его походке отсутствовала непревзойденная развязность, движения были созерцательными и мрачными. Зная, что в его голове наверняка крутятся неприятные мысли, которые будут тяготить его, Мей решила осмотреть округу. Здесь царил полный разгром: здания превратились в руины, из останков росла буйная растительность. Какие бы счастливые дома ни существовали здесь когда-то, они давно исчезли, и это было задолго до того, как Пейн их разрушил. Она даже не хотела думать о том, как отреагировал Третий Хокаге, услышав эту новость, и не знала, как бы отреагировала сама, окажись она в ситуации, хотя бы наполовину похожей на ту. То, что Саске был настолько психически стабилен, как сейчас, по её мнению, было просто чудом. Он не раз срывался, но то, что он сейчас здесь, свидетельствовало о том, что он стойкий человек. Мей не смогла бы подавить чувство гордости за него, даже если бы попыталась. Учиха шел по дорожке воспоминаний, усеянной трупами его друзей и близких. Итачи и Обито действовали эффективно и жестоко, уничтожив клан за одну ночь. Они были похожи на Санту, только вместо того, чтобы развозить детям игрушки, они перерезали им глотки. Попытки собрать воедино то, что произошло в ту ночь, в прошлом обычно приводили к тому, что он снова и снова оказывался на грани слез. Однако, несмотря на то что сейчас он находился в эпицентре своей травмы, он не чувствовал себя полностью опустошенным, скорее оцепеневшим. Узнать все ответы и мотивы произошедшего было... в каком-то смысле освобождением. Саске не нужно было искать цель или мстить, он мог просто горевать. Впрочем, он уже успел вдоволь наплакаться по погибшему клану. Сейчас же его захлестнула горькая волна ностальгии, без которой он вполне мог бы обойтись. Хотя мужчина обладал неплохой памятью, яркие картины, которые рисовало его сознание о более простых и блаженных временах, когда он был мальчиком, были для него слишком. Он мог понять, что учится у прошлого, но видения умерших родственников в более счастливых временах не вызывали ничего, кроме боли в сердце. Углубившись в квартал, Саске наконец остановился прямо у цели шествия. Растения, покрывавшие дорожку, были быстро срезаны, и Саске почувствовал некоторое удовлетворение от того, что меч снова в его руках. Его дом, как и большинство других зданий, держался неплохо. Пока он шел к входной двери, он мысленно отмечал всё, что нужно исправить. Когда Мей догнала его, солнце скрылось за темными тучами, которые грозили уничтожить все признаки хорошего дня. Увидев, что Саске зашел в дом, она решила оставить его наедине с собой и подождать на крыльце. Внутри дома всё было так, как он оставил, — он хотел поскорее уйти и взял только самое необходимое. Третий Хокаге сразу же предоставил ему новую квартиру в другом районе Конохи. Саске был благодарен ему за это, хотя, оглядываясь назад, можно предположить, что это было не столько из-за обещания Итачи, сколько из-за чувства вины, которое испытывал Сарутоби. Юноша улыбнулся: пессимистичные мысли закрадывались в его сознание при каждом удобном случае. Он был всегда был таким — как он говорил ранее, он был Янь для Инь Наруто, он никогда не был тем, кто слепо надеется. — Эй, Саске, Обито, Мадара и Кагуя побеждены. Давай отправимся домой и будем праздновать как герои. — Нет, спасибо, давай лучше я захвачу всех хвостатых и начну революцию. Я убью всех Каге, пока они беззащитны, включая ту, что станет будущей матерью моих детей. Это был он. У него была привычка ставить перед собой цель и придерживаться её, будь то убийство Итачи, Данзо, или начало революции, и если он ставил перед собой такую цель, то не останавливался, пока она не была достигнута или он не был уничтожен. После войны он пребывал в растерянности: быть свободным человеком и не иметь определенной миссии было для него неслыханно. Мей стала для него отличным способом развеяться и переоценить свою жизнь, а её поддержка сразу же влюбила его в неё. Увидев перевернутую фоторамку, он решил, что это значительной степени было метафорой его дома в течение нескольких недель, предшествовавших поступку Итачи. Частые ссоры между отцом и братом, которые он не мог понять, в то время как мать пыталась улыбаться и сохранять мир. Подняв рамку, он увидел семейную фотографию, заключенную в треснувшее стекло. Его отец и брат хмурились, как обычно, а мать улыбалась. А вот младший вариант его самого имел довольно нейтральное выражение лица, как будто был зажат между мягкостью матери и суровостью отца. Поднявшись по лестнице, он первым делом заглянул в комнату Итачи, которая всё ещё была разгромлена. Члены АНБУ разнесли её на части в поисках хоть каких-то подсказок о его мотивах или намеков на то, куда он отправился в поисках убежища. Прошло совсем немного времени, и он появился в новом черном плаще с красными облаками. Следующей была его собственная комната, практически пустая, поскольку он перевез свои вещи в новую квартиру. Он отчетливо помнил, как ниндзя, которого послал с ним Третий, был невероятно неловок и не хотел ничего ему говорить, пока он бессловесно и механически собирал то, что ему было нужно. Саске упорно твердил, что сам пойдет и соберет свои вещи, когда Третий предложил попросить кого-нибудь принести их ему. Он не помнил, что именно ему пришло в голову, но подозревал, что, несмотря на ужас, творившийся в доме, любая знакомая вещь должна была успокоить его юный, разбитый разум. Наконец он добрался до последней комнаты в доме — спальни родителей. Сев на кровать, он положил голову на ладони. Учиха чувствовал себя эмоционально истощенным, воспоминания о прошлом и противостояние с его демонами не давали ему покоя. Оглядев комнату, он заметил на комоде какой-то предмет и, встав, подошел к нему. Это была расческа, которую его мать впервые использовала для Итачи: у Учихи были такие роскошные волосы, что было вполне естественно, если бы за ними ухаживала мать. Когда родился Саске, щетка была использована и для него: мать каким-то образом умудрялась уложить его волосы так, что над ним не раз насмехались. И он ни на что не променял бы это. Одно из самых ранних воспоминаний — как после ванны мать обернула его полотенцем, а затем, сидя на кровати, нежно расчесала ему волосы. Отца и брата не было дома, и они остались вдвоем. Он помнил ощущение усталости и тепла. Саске грустно улыбнулся при воспоминании об этом. Взяв старую деревянную щетку, он положил её в карман и направился вниз. Мей перешла в дом и элегантно расположилась на очень изношенном и грубом диване. Она встала и обняла его, увидев, как тяжело он вздохнул. Саске обнял её в ответ, а затем поднял голову и увидел, что на улице идет ливень. Теруми быстро поцеловала его в щеку и мягко улыбнулась. — Думаю, нам придется подождать здесь ещё немного, если только ты не захочешь накрыть от дождя при помощи Сусаноо. — Нет, давай... давай останемся здесь на ночь, — заявил Саске, заставив её расширить глаза. — Ты уверен? — осторожно спросила она. — Да, я собираюсь перестроить это место, сделать его сильнее и мудрее. Я не смогу этого сделать, если буду бояться оставаться в собственном доме. — Хорошо, здесь есть еда? — Нет. — А кровать? Саске думал об этом, он мог бы воспользоваться кроватью родителей, но это выглядело несколько... неуважительно. Наверное, будет лучше, если он купит новый матрас и кровать. — Нет. — Туалет? Из-за Пейна все канализационные трубы в квартале Учиха были перебиты, и вероятность того, что их починят магическим способом, была невелика. Мей смотрела, как Саске выходит на крыльцо, и вдруг вокруг него образовалась фиолетовая структура. Он обернулся к ней и протянул руку. — Хорошо, в мою квартиру.

***

Теруми проснулась посреди ночи и сразу заметила отсутствие Саске. Дождь не прекращался и, судя по раскатам грома вдалеке, только усиливался. Прохладный ветерок заставил её приподняться и заметить, куда делся её пропавший кавалер: он стоял неподвижно на балконе, застыв как статуя. Мей быстро накинула на себя халат, который предоставила ей Цунаде, и по мере приближения к нему сравнение со статуей становилось всё более точным. Саске, в одних лишь мешковатых брюках, облокотился на перила балкона. Дождь каскадами стекал по его похожей на мрамор коже и превращал гладкие эбеновые локоны в мокрый беспорядок, спускавшийся почти до плеч, — по её мнению, он выглядел просто прекрасно. Она была рада, что он не унаследовал морщины, которые, казалось, украшали многих других членов его клана, включая отца и брата. — Я бы предпочла, чтобы ты не стоял на улице, не промокал и, по возможности, не простуживался. Во-первых, я не хочу спать с тобой на промокшем матрасе. Во-вторых, если ты простудишься, то почти наверняка заразишь и меня. — Окликнула его Мей. Саске с ухмылкой обернулся. — Во-первых, мы уже много раз спали на мокром матрасе, и ты редко жаловалась, не говоря уже о том, что это, для разнообразия, моя кровать. И потом, мы оба знаем, что если бы я простудился, ты бы отправила меня на карантин в больницу, пока я не выздоровею. — Ответил он, уходя с балкона. Теруми улыбнулась и несколькими быстрыми движениями рук создала нагретый воздух, превративший капли дождя в пар. Саске улыбнулся её неожиданному и ласковому жесту — давненько она так не поступала. Как только пар рассеялся в суровой ночи, Учиха закрыл балконную дверь и вернулся в постель. — Что это было? — спросила она, ложась обратно и кладя голову ему на грудь. — Кошмар. — Не слишком ли ты стар для кошмаров? Между этим и тем, что ты чуть не намочил постель, ты не очень-то помогаешь своим делам. — Пошутила она. — Кошмары не проходят, когда ты достигаешь определенного возраста, наоборот — они становятся ещё хуже. Взросление может помочь понять их, но понимание лишь делает их ещё более реальными. Я понял одну вещь: в моих лучших снах и худших кошмарах всегда присутствуют одни и те же люди. — Рассказал Саске, глядя в потолок. — Твоя семья? — нежно спросила Мей, поцеловав его в грудь. — Ага. Я знаю, что мы уже проходили через это достаточно раз, и я не хочу снова начинать ссору, но, сегодня я возвратился домой, и я не могу отделаться от страха, что если перестрою весь свой район с нуля и он останется пустым, то, мне кажется, я подведу их. Ты уже знаешь это, и прости, что я продолжаю говорить об этом, я знаю, что ты ни в чем не виновата. — Саске, если ты действительно считаешь, что любить меня — это эгоизм, я не стану... обижаться на тебя, если ты решишь уйти. Видя тебя в своем доме, я понимаю, какой груз лежит на твоих плечах. Саске поднял бровь и взглянул на неё. Он ценил её ранимость и готовность пожертвовать своим счастьем ради него, но не привык видеть Мей в таком состоянии. Именно её естественная уверенность в себе отличала её практически от всех остальных женщин, которых он знал. — Если бы я собирался уйти навсегда, я бы давно это сделал. Я уже сказал тебе, что пройти этот путь с тобой. Теперь у нас всё надолго, Мей. Она потянулась к нему и погладила по щеке, а затем прильнула к губам. Саске закрыл глаза, наслаждаясь её тихим вздохом, когда он провел руками по её сладострастному телу. Больница — не лучшее место для физического восстановления, поэтому, как только они вернулись в квартиру, он не стал торопиться. Когда они расстались, чтобы перевести дух, Мей приложила палец к подбородку Саске, не давая ему продолжать. — Прежде чем мы продолжим, нам нужно кое-что обсудить. — А разве мы не можем поговорить об этом утром? — простонал Саске. — Я бы поговорила, но ты обычно более общителен в постели. Он не мог с ней не согласиться. — Ладно, в чём дело? — Скоро я должна буду вернуться в Киригакуре. — Я не покину Коноху, пока квартал Учиха не будет отстроен заново и не достигнет того уровня, который меня устроит. — Итак, каков план? — спросила она. Саске задумался, обдумывая сложившуюся ситуацию. Через несколько мгновений он снова сел. — Ты возвращаешься в Киригакуре, когда сочтешь нужным, а я останусь здесь и займусь ремонтом дома. Поскольку я ничего не смыслю в строительстве, это может занять некоторое время, хотя я уверен, что при поддержке Наруто смогу найти парочку человек, которые мне помогут. Как только это будет сделано, я присоединюсь к тебе и останусь с тобой в Киригакуре до тех пор, пока не придет время возвращаться в Коноху. — Предложил он. — И когда это будет? — Мне плевать, насколько хороши врачи в твоей деревне, но роды моего ребенка будут принимать только Цунаде, Шизуне или Сакура. Мей была поражена значимостью его слов, не говоря уже о том, насколько продуманным было его решение. — Похоже, ты полностью уверен в своей способности воскресить свой клан. Саске удивил её, крутанув бедрами и заставив её застонать. — Я знаю лишь один проверенный способ воскрешения кланов, и, к счастью для тебя, я в нем эксперт. Он ухмыльнулся, притянул её к себе, и тут же сплел их языки, а вскоре и тела.