Love or Ride

Макс

      Прошло много времени с нашей незабываемой вечеринки. Шарль до сих пор не знает, с какой блондинкой он провел вечер, но это не имеет большого значения. Что касается меня, моя жизнь все та же. Я все еще ссорюсь со всеми. Даже со своим отцом. Кроме Дена, Ландо, Карлоса, Шарля и даже Пьера, у меня никого нет, и я не хочу обременять их своими проблемами, поэтому я несколько месяцев притворялся, что все в порядке. Наше с Шарлем общение сильно улучшилось, и мое доверие к нему со временем вернулось, хотя я и не говорил ему об этом, потому что боюсь, что, сообщив ему об этом, между нами снова все рухнет.       Шарль снял повязки несколько недель назад и вернулся в Формулу. Сначала ему было тяжело, но с каждой следующей гонкой виднелось улучшение. Кроме того, я вижу, как усердно он тренируется, чтобы вернуться в форму, и каждый раз, когда я слышу негативные комментарии в его сторону, мне хочется убить этих людей. Дело в суде также прошло успешно, и в дополнение к деньгам, которые должен был получить монегаск, мужчину посадили за другие аферы. — Кого это я вижу! Это же знаменитый Макс Ферстаппен! — Я слышу позади себя.       Я поворачиваюсь к своему другу, неудержимо улыбаясь. Шарль выглядит счастливее, чем когда-либо, и всему виной его примирение с Хэмильтоном. Вчера вечером они были за ужином, чтобы все объяснить, и, по-видимому, все прошло хорошо. Я пытаюсь наслаждаться его счастьем, но чувствую себя странно из-за этого. Я не знаю, как это объяснить, но я определенно не рад, что они могут снова быть вместе. — Как всё прошло? — Спрашиваю я, притворяясь заинтересованным. — Хорошо! Льюис извинился передо мной, мы все объяснили, и я думаю, что это лучше, чем я думал. — Он удовлетворенно говорит, садясь в кресло-мешок в моем водительском отсеке. Я просто готовлюсь к гонке. Леклер уже давно это сделал, поэтому решил заглянуть ко мне. — По-моему, это хорошо. А что ты делаешь после гонки?       Нашей традицией стало проводить время вместе после гонок. В основном мы вдвоем или с нашими друзьями. Я начал чувствовать себя комфортно с Шарлем, что поначалу пугало меня, но теперь я знаю, что это хорошо. — О, прости, Макс, но я совершенно забыл, что мы всегда проводим время вместе, и я согласился на предложение Льюиса пойти с ним на вечеринку. Мне так жаль, Макс! — говорит он внезапно обеспокоенно, испуганно глядя на меня. Я знаю, что он заботится обо мне и не хочет, чтобы я злился на него, поэтому я прячу свою гордость в карман и киваю. — Ничего страшного, Шарль. Развлекайся. — Я улыбаюсь, хотя внутри чувствую себя дерьмово. Он бросил меня ради Хэмильтона. Он рад встрече с ним, отлично. — Спасибо, ты лучший. — Он быстро обнимает меня и выходит из моей комнаты, поскольку гонка уже приближается.       Я громко вздыхаю, поправляю волосы, прежде чем тоже выйти из гаража. День обещает быть не из лучших. Может быть, победа хотя бы заставит меня почувствовать себя лучше…       Я обмениваюсь еще несколькими словами со своими механиками и сажусь в машину. Я стараюсь наилучшим образом использовать прогревочный круг, и когда гаснут огни, я легко перехожу с Р2 на Р1, стартовав лучше, чем Шарль. Следующую половину гонки я еду первым, ни о чем не беспокоясь. Я знаю, что Льюис сейчас позади меня, за ним Карлос, потому что Леклер меняет резину.       У меня нет большого преимущества перед пилотом Mercedes из-за того, что я также недавно менял шины. Я смотрю в зеркало и вижу мужчину прямо за собой. Я стараюсь не беспокоиться об этом. Все, что мне нужно сделать, это не совершать ошибок, и я сохраню свою позицию. Я игнорирую голос по радио, не слушаю, что он мне говорит. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы убедиться, что болид Mercedes не обогнал меня.       Внезапно, когда я заворачиваю за угол, я слышу очень сердитое объявление. — Макс, у Льюиса перестали работать тормоза. — Я слышу панику в его голосе.       У меня даже нет времени обдумать это в голове, потому что мчащаяся машина врезается в мою. Все происходит ужасно быстро. Я слышу крики фанатов, грохот и резкий рывок. Я прижимаю руки к груди и закрываю глаза. Из-за того, что я лежал боком, моя машина под сильным ударом несколько раз приподнялась и покатилась, пока, наконец, не врезалась во что-то и не остановилась боком. Я громко дышу, снова открывая глаза. Я чувствую, как болит все мое тело, но доктору не обязательно это видеть. В этом виноват только рывок при ударе. — Макс? Ты в порядке? — сначала я не отвечаю. Я в слишком сильном шоке, чтобы думать, что мне следует отвечать. Все, что я слышу, это тишина, поскольку все, кого это касается, вероятно, смотрят на нашу аварию. — Макс, с тобой все в порядке? — Да, — отвечаю я.       Я оглядываюсь по сторонам, замечая вдалеке машину Льюиса. Красный флаг, так как его машина стоит посреди трассы. Это выглядит плохо, и у меня может возникнуть соблазн сказать, что моя машина переехала его. — Блять! Гребаный Хэмильтон! — Я кричу в радио, продолжая сидеть в машине. Я зол, хотя это не совсем его вина. Но он мог бы многое сделать, чтобы избежать этой аварии, и все же он решил врезаться в меня и забрать мой выигрыш.       Я отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины. Я снимаю шлем, направляясь к машине, которая должна отвезти меня в гараж. На все вопросы, которые мне задают окружающие, я отвечаю, что со мной все в порядке, и нервно забираюсь на заднее сиденье. Через некоторое время ко мне присоединяется Хэмильтон, и я вижу, что он собирается что-то сказать, но, увидев мое лицо, он сдается. И ладно. Я не хочу с ним разговаривать. Я надеюсь, что Шарль передумает после этого и решит утешать меня, вместо того чтобы проводить время с ним.       Я всю гонку рассказываю своей команде об аварии. На повторах я вижу, как ужасно это выглядело. Я не удивлен, что все замолчали, ожидая, когда я заговорю. Хорнер посоветовал мне пройти обследование, но я слишком упрям и не согласился. Еще до окончания гонки я переоделся и вместе с последней машиной, которая пересекла финишную черту, отправился в гостиничный номер.       Шарль победил, поэтому, несмотря на мое плохое настроение, я решаю поздравить его. Когда я вхожу в спальню и ложусь на кровать, я достаю телефон из кармана и захожу в Instagram. Первое, что бросилось мне в глаза, это фотография, которую добавил Леклер. Он стоит на ней вместе с Хэмильтоном. Мы помирились! Я сжимаю губы в тонкую линию и желание поздравить его испаряется. Я полностью выключаю свой телефон, мне не хочется ни с кем разговаривать или переписываться. Я кладу его на прикроватный столик и громко вздыхаю, глядя в потолок. — Чертов Льюис. — Говорю я себе.       Бесцельно полежав некоторое время, я обнаруживаю, что Шарль мне совсем не нужен, чтобы хорошо проводить время. Мне это совсем не нужно, или, по крайней мере, так я говорю себе, когда включаю телефон на мгновение, чтобы написать сообщение Келли. Кому: Келли Эй, ребята, вы не зайдете? Комната 206.       Несмотря на то, что мы больше не состоим в отношениях, мы продолжаем быть друзьями, что очень ценит Пи, которую я обожаю. Я встаю с кровати в гораздо лучшем настроении при мысли о встрече с этими двумя и выхожу из спальни. Через несколько минут без стука в номер вбегает Пи и, широко улыбаясь, бежит ко мне, вытянув руки перед собой. — Мааааакс!!! — кричит она, когда я приседаю и тоже протягиваю к ней руки.       Она падает в мои объятия, смеется, когда я целую ее в лоб. Я бросаю взгляд на Келли, которая улыбается при виде этого и уже хочет снять куртку. — Почему бы нам не пойти на игровую площадку? — Предлагаю я. Мне не хочется весь вечер сидеть в своей комнате. — Да, пожалуйста! — кричит Пи, глядя в сторону Келли. — Ладно, пошли. — Она соглашается, на что девочка радостно бежит к двери. У нее больше энергии, чем у любого мужчины в Формуле. — Как ты себя чувствуешь? — женщина обеспокоенно спрашивает меня, когда я подхожу к ней. — Ну… Устал. — Я говорю правду. Она единственный человек, который знает все, что происходит со мной в эти дни. Я даже Даниэлю этого не говорил, потому что не хотел его беспокоить. Он занят Формулой. — Я видела фотографию Шарля. — тихо говорит она, когда я закрываю дверь, и мы идем к Пи, которая ждет нас у лифта. Я сжимаю губы в тонкую линию, слыша эти слова. — Это… — Бормочу я. — Ничего страшного, в конце концов, у нас не отношения, так что я не имею права злиться из-за того, что он куда-то с кем-то пошел. — Я пожимаю плечами. — Но тебе хотелось бы, и ты злишься. — она скрещивает руки на груди. — Что? Конечно, нет. — Я хмурю брови, входя в лифт.       Я не знаю, с чего вдруг она это взяла, но, конечно, это не так. То, что Келли в курсе моей личной жизни, не означает, что эти слова правдивы. Ладно, в последнее время я встречался не только с женщинами, что привело нас с ней к выводу, что я бисексуал, но это не имеет никакого отношения к гонщику Ferrari. — Макс, посмотри на себя. Ты столько недель бегал за ним, проводил каждую свободную минуту, которая у вас двоих была, помогал ему во всем, смотрел на него как влюбленный пес, а теперь ты ревнуешь, что он с Льюисом, а не с тобой, и ты злишься на Хэмильтона из-за аварии, хотя он ни в чем не виноват. — Она объясняет спокойно, мягко улыбаясь. Я внимательно прислушиваюсь к ее словам, потому что она умная женщина, которой часто есть что сказать. Сегодня исключение, потому что она разглагольствует, как пьяная. — Ложь. — Я прислоняюсь к стене, глядя на Пи, которая корчит странные рожи, глядя на свое отражение в зеркале, и когда она замечает, что я смотрю на нее, она подходит ко мне и хватает меня за руку. — Я просто привык к его присутствию. Сейчас… Я стараюсь не нуждаться в нем, когда дела плохи, потому что до сегодняшнего дня он всегда был рядом со мной. Пусть встречается с кем хочет. — Я пожимаю плечами, обманывая себя, поскольку мысль о том, что этим кем-то является Хэмильтон, разъедает меня изнутри, сводя с ума. — Сколько людей говорили тебе, что ты в него влюблен? — Келли не унимается. — Два. — Я вздыхаю, с меня хватит этой темы. — А сколько людей в курсе твоей жизни, доверяешь ли ты им и знаешь, что они дадут тебе хороший совет, кроме Шарля? — Два. — Я отвечаю неохотно. Она и Даниэль продолжают говорить, что у меня якобы есть что-то общее с Леклером, что неправда. — Но это все равно ничего не меняет. — Добавляю я. — Подумай об этом, солнышко, пока не стало слишком поздно. — Она нежно улыбается, когда лифт открывается и выходит, и я вместе с Пи следую за ней.       Весь вечер проходит для меня очень хорошо и быстро. Мы с Пенелопой играем на детской площадке больше двух часов, а затем втроем направляемся в ресторан на ужин, где Келли пытается объяснить Пи, что она не может есть мороженое. В конце концов, пока моя подруга идет в туалет, я заказываю мороженое для девочки, и мы оба притворяемся, что ни один из нас ничего об этом не знает. Конечно, это заканчивается тем, что Пи случайно говорит правду, когда Келли подходит к ней с уловкой, и я получаю нагоняй по пути к выходу за то, что не учел ее мнение. Я провожаю их до отеля, прощаюсь с Пи несколько минут, когда она начинает плакать о том, что не хочет оставлять меня, и я иду к себе в гораздо лучшем настроении, чем раньше. Я игнорирую мысли и слова, которые Келли сказала мне сегодня. Я не хочу беспокоиться об этом сейчас, поэтому я решаю игнорировать это, взрослое поведение.       Я захожу в лифт и поднимаюсь на нужный этаж. На моих губах все еще играет улыбка, я мысленно благодарю себя за то, что написал Келли. Это было идеальное решение. Я определенно провел вечер лучше, чем намеревался. Я хотел пожалеть себя, но вместо этого я осчастливил взаимностью Пи, которая любит проводить со мной время.       Я выхожу из лифта, когда он открывается, и иду по коридору к своему номеру, пока внезапно не съеживаюсь, заметив, что кто-то сидит, сгорбившись, у моей двери. Через мгновение я понимаю, что это Шарль. Он подтягивает ноги к груди и обнимает их руками. Он утыкается лбом в колени, и сквозь царящую тишину я слышу его плач. — Шарль? — Я спрашиваю в замешательстве. Монегаск поднимает голову. Его глаза покраснели от слез, и слезы все еще текут по щекам. Волосы растрепаны, а на нижней губе кровь. Он быстро встает, когда я оказываюсь рядом, и, не говоря ни слова, крепко обнимает меня, плача еще громче. Сначала ошеломленный, я не понимаю, что происходит, но через секунду я обнимаю его, поглаживая руками по спине. — Пойдем в комнату. Пойдем, — тихо говорю я, на что он соглашается кивком. Он отодвигается ровно настолько, чтобы я открыл дверь, но не прекращает обнимать меня. Я, по-прежнему держа одну руку у него на спине, другой открываю дверь, и мы заходим внутрь. — Прости, Макс. — говорит он между приступами плача, сжимая в руках мою футболку. — За что? Шарль, что случилось? — Спрашиваю я все более обеспокоенно.