Сёстры

Поднявшись рано утром на работу, Верда решила, что заебалась. Трудно было определить причину её состояния. Была ли тому виной однотипная работа (с понедельника по пятницу с девяти до шести), постоянное ощущение одиночества, неудачи в личной жизни или недовольство собой — понять было сложно. В круговороте рутины было сложно выделить что-то одно, от чего молодая женщина могла заебаться. Потому что заёбывало её всё и сразу. Каждый понедельник Верда чувствовала себя загнанной в клетку. Каждую пятницу ей казалось, будто она заключённый, которого выпустили на короткую прогулку. Нечего жаловаться. Это всего лишь взрослая жизнь. Верда тряхнула головой, отгоняя от себя непрошенные мысли и сосредотачиваясь на работе. Ей требовалось весь день улыбаться, быть приветливой и открытой к диалогу и не послать клиента за его глупость. Верда была консультантом в банке — без перспектив на повышение зарплаты, без надежд на карьерный рост. Она надеялась, что работа с огромным количеством людей принесёт ей друзей, полезные знакомства и любимого человека, но она принесла только регулярные нервные срывы. Верда не требовала от жизни многого, не хватала звёзд с неба. И потому была недовольна, что у неё не было простых человеческих радостей. А впрочем, какая разница? Каждый день одно и то же. Выходя на работу, Верда едва не валилась с ног, мечтая о том, как вернётся домой и рухнет в кровать. В полутрансе Верда добралась до банка, нацепила бейджик на пиджак, причесала волосы и мысленно прокляла каждого, кто с ней поздоровался. После этого она налила себе кофе и села за рабочий стол. Чтоб он провалился. Видеть людей Верде не хотелось. Хотелось повеситься. Но, к сожалению, от работы никуда не деться. Она обрушится на каждого, хочет он этого или нет. И потому, изображая дружелюбие, Верда отвечала из раза в раз на одни и те же вопросы, проявляла участие и заботу и вносила данные клиентов в базу. Если она нахамит клиенту, её лишат части зарплаты, если будет услужливой и добросердечной — никто не оценит её усилий. И потому на душе было не просто гадко, а погано. Когда очередной мудак с долгами и балансом, близким к нулю, обматерил её, Верда в который раз захотела провалиться сквозь землю. Её лицо до сих пор пылало, руки тряслись, но огрызнуться в ответ она не имела права — такова рабочая этика. К ней подошла другая клиентка, села перед её столом, но Верда была не в состоянии её слушать. Мудак, обматеривший её, до сих пор громко собачился с управляющим, подняв с ног на голову всё отделение. — Он мне надоел, — улыбнулась клиентка. — Давай избавимся от него, сестра? Верда подняла на неё взгляд. Пышные волосы женщины были совсем седыми, хотя выглядела она достаточно молодо. Стройное тело, гладкая кожа, дорогие чёрные одежды, шляпка с вуалью — от неё так и веяло ухоженностью и дороговизной. На ум пришло только одно подходящее для описания слово. Ведьма. Женщина повела ноготком в воздухе, и недовольный клиент резко осёкся, замер, покраснел до корней волос. Тощий и невысокий, сейчас он будто сжался, стал меньше, стал совсем жалким. И в гробовой тишине он издал такой звук, будто опорожнил кишечник себе в штаны. Тишина оглушала. Казалось, будто время остановилось — все замерли, никто не смел ни издать звука, ни вдохнуть. Ведьма нарушила молчание. — И стоило ради кредита так жопу рвать? В следующее мгновение помещение взорвалось хохотом. Верда закрыла лицо руками, содрогаясь от спазмов смеха, её коллеги еле сдерживались, клиенты — обмахивались документами и смеялись во весь голос. Борзый клиент не просто ушёл, он пулей вылетел из банка, забыв свои документы. — Вот так лучше, — улыбнулась ведьма. — Я права, сестра? — Извините, — Верда утёрла слёзы, выдохнула и взяла себя в руки. — Чем могу помочь? — Дорогая... лучше скажи мне, почему ты сама не отомстила ему? Верда непонимающе склонила голову. — О чём вы? — О моём маленьком трюке, — женщина улыбнулась. — Не понимаешь? — Прошу прощения, но... давайте вернёмся к вашей проблеме. Незнакомка так тяжело вздохнула, что казалось, в этот вздох можно уместить всю полноту человеческого страдания. — Я хочу сделать перевод за рубеж, — она улыбнулась, достала из сумочки записную книжку, вырвала из неё листок и что-то написала на нём. — А тебе советую хорошенько подготовиться к пятничному шабашу. Пятничному... шабашу? Верда вытаращилась, глядя на записку ведьмы, совершенно забыв о своих прямых обязанностях. Там было всего четыре пункта: 1) раздеться донага, иначе одежда начнёт душить в полёте; 2) открыть окна, иначе ведьмы выбьют их; 3) подготовить деревянную метлу; 4) безгранично верить своим сёстрам. Верда застыла. — Там и раскроем твой магический потенциал, — продолжила незнакомка. — А побоишься или спрячешься от нас — в окно вышвырнем. Большая удача, что живёшь ты на шестнадцатом этаже. — Откуда..? Верда заткнулась, встретившись со смеющимися глазами женщины. — Меня зовут Элли. И в нашем ковене в последнее время не хватает свежей крови. *** Верда не верила ни в ведьм, ни в магию, ни в сверхъестественное, что не помешало ей просмотреть каждый сайт, который только попадался ей на глаза. Итак, ведьмы собирались в ковены — что-то вроде круга по интересам, только в качестве увлечения здесь — практическая магия. Ковены собирались на шабаши каждое полнолуние, потому что в это время наиболее крепка связь между нашим миром и потусторонним. Ведьмы не считались ни однозначно добрыми, ни однозначно злыми. Характер их действий зависел либо от самой ведьмы, либо от обстоятельств. Гадалок по таро, сеансы ясновидящих, чистки чакр и прочее Верда отсеивала. Итого, для той магии, что она видела в банке, места в интернете не было. Современные ведьмы, раскрутившиеся в сети, не занимались заговорами на понос. А зря. В пятницу вечером Верда залпом выпила бокал разбавленного с соком виски и, морщась от его крепости, сбросила с себя халат. Она открыла все окна, и холодный ночной ветер пробрал её до мурашек. Верда подошла к зеркалу, убрав пышные русые волосы за плечи, провела ладонями по уставшему лицу. А если ведьмы не прилетят? Нестрашно. Тогда Верда напьётся и завалится спать, а с утра подметёт квартиру — зря метлу покупала что ли? Но... — Эй, — позвал её женский голос со стороны окна. — Это ты новенькая, или я этажом ошиблась? Верда хотела бы увидеть лица жильцов на пятнадцатом этаже, к которым в окно постучалась голая девица на метле. — Я-я... — Ну? Погнали? Или поболтаем ещё, на метле же так удобно сидеть голой задницей. Верда подошла к подоконнику, так крепко вцепившись в метлу, что её ручка едва ли не трещала. — А обязательно всю одежду снимать? Может, хоть носки... — Задыхаться неприятно, милочка, а ветер непредсказуем. При желании тебя можно задушить и свёрнутыми стрингами. Вопрос в том, хочешь ли ты этого. Ведьма сидела на древке без одежды, и её кудрявые рыжие волосы развевались на сильном ветру. Холод и узкое сидение, казалось, её совершенно не беспокоили. Она казалась расслабленной, уверенной в себе и не дрожала от холода. — Слушай, я не могу зависать здесь вечность. — Но я не умею летать! Ведьма выразительно закатила глаза. — Зажми метлу между ног, покрепче вцепись руками в ручку — и погнали. Верда послушалась и, скрючившись над метлой, стояла, так крепко зажмурив глаза, что перед ними всё поплыло. — Заюш, ты бы хоть на подоконник встала. Да ебиттвоюмать! Матерясь про себя, Верда забралась на окно и вскрикнула, когда её едва не сбил с ног холодный ветер. Приняв боевую стойку, девушка напрягла каждый мускул. Какой частью тела ей вообще летать? Судя по тому, как неудобна метла, — жопой. Верда закричала, когда ураганный ветер подхватил её, оторвал от пола и унёс в ночное небо.