Не все можно

— Ты что, заснул? — Хэнк гладит его по голове, и Киса хочет притвориться, что правда заснул. Тогда не придется думать, что делать с их проблемами. И как уговорить Хэнка его простить по-настоящему. Киса обязан его уговорить, и без этого он Хэнка отпускать не собирался. А то второй раз Хэнк может и не прийти. — Почти, — Киса поднимает голову. — Разморило чет. Он пытается подняться, но ноги страшно затекли, и поэтому Киса ругается сквозь зубы, пытаясь перетерпеть. — Помочь тебе? — Только тронь! — шипит Киса. — Щас, щас. Секунду. Он залезает на диван к Хэнку, и они снова возвращаются к тому, с чего начали. Никто не знает, что говорить. — Прости, — Киса начинает первым. — Я пытаюсь. — Давно? — он хихикает от нервов, хотя, наверное, пиздак следовало прикрыть. — Не получается? — Не знаю, — говорит Хэнк без особых эмоций. — Посмотрим. Ты спешишь куда-то? *** Хэнк знает, что Киса вряд ли начнет первый — слишком боится, что его снова оттолкнут. Киса слишком гордый. Поэтому Хэнк сам наклоняется к нему и мажет губами по щеке. Киса отвечает сразу и быстро, словно Хэнк может передумать. Снова забывает про его раны и хватается за лицо, пытаясь притянуть ближе. Он быстро отдергивает ладонь, почувствовав под собой обгорелую кожу, но Хэнк почти не обращает на это все внимания. Может, когда-нибудь Киса привыкнет, запомнит, где у него все покрошилось, а где осталось что-то живое. Если у них, конечно, будет на это время. Хэнку не верится, что когда-нибудь наступит будущее. Лето, потом осень, потом зима. Как будто они с Кисой застряли в отвратительно холодной весне, которая никогда не закончится. Он позволяет Кисе засунуть руку себе в штаны. Сегодня у них все равно все будет, и ему кажется бессмысленным оттягивать то, что должно случиться. — Сухо, — говорит Киса, отрываясь от его губ. — Щас. Хэнк видит, что Киса собирает слюну, и думает, что тот плюнет себе на ладонь. Он же пытался уже использовать слюну как смазку. Толку правда было мало, Хэнк хорошо помнит. Но Киса нагибается вниз, свернувшись в три погибели, и Хэнк чувствует, как на его член капает слюна. А потом еще и еще. — Так-то лучше, — довольно шепчет Киса, размазывая слюну по стволу. — Лучше же, да? — Да. Только штаны мешают. Киса вскидывает на него глаза с удивлением, и Хэнк сам встает, чтобы снять с себя треники с бельем. И носки. Хэнку кажется, что сейчас вся одежда на нем лишняя. Киса подтормаживает несколько секунд, наблюдая за этим стриптизом. Словно впервые видит его член и задницу. Хотя с такого ракурса, наверное, правда впервые. — Я тоже сниму, — говорит Киса, и Хэнк кивает. — А то нечестно как-то. Он стягивает с себя домашние штаны с трусами, кидает их на пол и смотрит на Хэнка снизу вверх, слегка разведя ноги. — Что, Хинкалина? Нормальный вид? Хэнк не знает, что ответить. Он видел Кису без одежды много раз. По отдельности он ничего не испытывает ни к его груди, ни к плоскому животу, ни к паху с заросшими темными волосами. Киса вызвал у него совершенно одинаковую реакцию. Раздетый или одетый. — Нормальный. — Подойди тогда. Хэнк слушается и чувствует Кисины пальцы у себя на бедрах. Киса смотрит исподлобья и выжидает, позволит Хэнк или нет. Смешно, что теперь он ждет разрешения, думает Хэнк про себя и зарывается рукой в волосы. Киса воспринимает это как намек, хотя Хэнк ничего такого не имел в виду, просто хотел почувствовать под рукой кудри. Его член обхватывают губами, очень осторожно, неумело, и Хэнк почему-то удивлен. Почему-то он думал, что в этом Киса будет такой же резвый, как и со всем остальным. Почему-то это страшно бесит. Хэнк сжимает волосы сильнее и толкается, заставляя Кису взять поглубже. Выходит не очень, Киса упирается то ли специально, то ли нет, и Хэнк слышит неприятные давящиеся звуки. Такие Киса издавал, когда пытался блевать, сунув два пальца в рот. Хэнк их хорошо помнит. Он ждет, что Киса будет вырываться или отталкивать его, но этого не происходит. Только ногти впиваются в кожу сильнее. А сам Киса остается. Хэнк кладет свободную руку на его подбородок, фиксируя так, что Киса не может двигаться, и толкается сам. Не до конца, ведь Киса сильно хрипит, и Хэнк немного боится, что он просто подавится насмерть. Тогда ему будет очень стыдно перед Кисиной мамой, как бы он на нее не злился. Звуки, которые Киса издает, пока Хэнк долбится ему в горло, мало похожи на сексуальные. Это вообще на секс не похоже, хоть Хэнку, можно сказать, и нравится происходящие. По крайней мере, чисто на физическом уровне — жар, мокрый рот, трение о стенки горла. Этого вполне достаточно, чтобы кончить. Они в такой позе, что Хэнк не видит Кисиного лица, только макушку. Если бы Киса встал перед ним на колени, можно было бы, наверное, задрать ему голову и смотреть, как его член входит и выходит. Но сейчас поздно что-то менять, да и Хэнку было бы неловко. А так он не видит кисиных глаз и может притвориться, что ему более-менее нормально. Хотя это, конечно, неправда. Хэнк крепко держит голову, когда кончает, не давая Кисе отстраниться. Хотя он и не пытался, скорее даже сильнее обмяк под конец, мыча в такт его движениям. Когда все заканчивается и Хэнк отпускает хватку, Киса упирается лбом ему в бедро и долго кашляет, а потом резко затихает. Хэнк так и не понял, проглотил Киса или нет. У него на ноге мокро, но это могли быть просто слюни. Он поднимает свои трусы с пола и вытирает член. Думает немного и садится рядом с Кисой, который все так же сидит, опустив голову. Хэнк заставляет себя взять его за волосы и посмотреть в лицо. Глаза, как он и думал, красные, нос тоже. На подбородке — месиво из жидкостей, его и кисиных. Киса смотрит без возмущения, скорее даже спокойно. — Полегчало? — спрашивает он сиплым голосом. Хэнк кивает. — Вроде да.