Нити твой души

Ханна

Я доверюсь тебе в надежде, что ты сохранишь мое израненное сердце.

Когда идет дождь, значит на небесах плачут ангелы. Если звучит гром, значит смеются демоны. Мое утро началось с шума ливня за окном, который в зимний сезон идет крайне редко. Снежные ветки деревьев громко ударяют в раму окна. Мне казалось, что еще немного – стекло треснет, впуская в мрачную комнату снежно-дождливый вихрь. Мои веки слегка приоткрыты, но взгляд устремлен в пустоту, что равносильна той пустоте, которая царит в моей душе. Мне так и не удалось сомкнуть глаза. Стоит это сделать, как в голове появляется образ мистера Донована, нависающем надо мной с расстегнутыми штанами. Только подумаю о том, что произошло, в уголках глаз появляются слезы. И проблема заключается в том, что не думать об этом тоже не получается. Мой мозг зафиксировал травму, которую еще не скоро сможет забыть. Вчера вечером, когда я пришла в спальню для гостей, легла на кровать, накрылась одеялом и зарыдала, словно находясь в адской агонии. Затем резко наступила тишина. Во мне будто выключили все эмоции. Через несколько часов ко мне зашла Флориан, предложила поужинать, но я сделала вид, что отдыхаю. Сегодня утром я снова не вышла из комнаты. В обеденное время Флориан повторила попытку меня накормить, но ничего не вышло. — Нельзя голодать, Ханна…, — прошептала девушка, поглаживая меня по плечу. — Нужно хоть немного перекусить. Организму это нужно. — Оставьте меня в покое…, — промямлила я, натягивая одеяло до головы. — Пожалуйста… Мне нужно время… Она оставила поднос с едой на тумбе, а когда вышла за дверь, я перевернулась на другой бок и теперь уже смотрела в белую стену с какими-то странными узорами. Чуть позже ко мне зашел Лука. Он был не один, а с пушистым комочком шерсти. Котенок орал как ненормальный. Стоило мне услышать громкий писк, я вскочила с кровати и встретилась глазами с Лукой. — Хочет к тебе. Никак не можем его успокоить, — парень положил животное мне на ноги, а сам сел рядом. — Пойдем поешь. — И ты туда же…, — взяла котенка на руки и поцеловала в мягкую макушку. — Оскар скоро взорвется и начнет кормить тебя с ложечки. Это вызвало у меня негромкий смех. Представила такую картину и не смогла сдержаться. Услышав мое тихое хихиканье, Лука встал с кровати и закричал на весь дом: «Она улыбнулась!». С гостиной послышались хлопки и свист моей подруги, а затем ее тихие шаги. Светлая макушка показалась в проеме. Флориан убрала назад несколько прядей голубого цвета, а затем прошла в комнату и села на кровать, прижав мое вялое тело к себе. — Ты едешь с нами на каникулы! Это не обсуждается! — девушка поцеловала меня в щеку. — Куда собираетесь? Я составлю вам компанию, — Лука подмигнул Фло. — Нет уж! — ответила ему девушка и показала язык. — Они тащат меня в Сан-Диего. — У моей тети там дом в Ла-Хойя. Надо будет заехать к ней в гости… — О, у них тож…, — Гарсия закрыла мне рот рукой и мило улыбнулась парню. — А у тебя какие планы? — спросила она. — Уеду к дедушке в Италию. Мы с ним давно не виделись, а недавно он занял первое место за лучшее изготовление вина в Тоскана. — Твой дедушка живет в Италии? — глаза Фло распахнулась и она сразу отлипла от меня. — Может тогда мы проведем каникулы у тебя? — А что мне за это будет? — парень хитро улыбнулся. — А-а-а, я пойду в гостиную…, — тихо произнесла я и, выбравшись из плена постельного белья, выскочила в коридор. Слабое освещение сопровождало меня в моем маленьком пути до другой комнаты, в которой Оскар и Габриэль готовили ужин. Оба стояла в фартуках, и я даже удивилась, что они вообще умеют готовить. По запаху это было похоже на пиццу и пасту, какую точно не смогла определить, но учуяв запах, в моем животе заурчало от долгой голодовки. На секунду скрутило живот и к горлу подступила тошнота, которую мне пришлось подавить. Натирая сыр пармезан, Габри обернулся, чтобы забрать доску со стола и заметил меня. — Привет, Ханна. Ты вовремя – мы почти закончили готовить, — произнес он. услышав мое имя повернулся и Миллер. Он пробежался взглядом по моей одежде, а затем и по лицу. Слабо улыбнулся и кивнул. — Садись за стол, — Оскар положил на стол две миски с салатом, а затем разложил тарелки. — Где еще двоих потеряла? — Лука хвастается достижениями своего дедушки, а Фло напрашивается к нему в гости. — Снова завел свою шарманку, — пробубнил Габри. — А ты что будешь делать на новогодних каникулах? — Улетаю с родителями к родственникам в Вашингтон. Там живет моя двоюродная сестра. — Вау. Здорово, когда у тебя есть братья или сестры. — Не-е-ет, — рассмеялся Грэхем. — У меня два младших брата и одна младшая сестра. Это сущий кошмар, а не дети. — Не неси чепухи! У тебя замечательные браться и сестры, — на кухню вошла Флориан вместе с Лукой. — Ты так говоришь, потому что тебя они любят больше, чем меня. — Тяжело быть такой популярной… Да, я знаю, — девушка убрала волосы назад и рассмеялась. — Ужин готов. Приятного аппетита, — улыбнулся Оскар.

Несколько дней спустя

Кошмары снова ворвались в мою жизнь. Мучали меня каждую ночь, напоминая о событиях из прошлого. После второго так и не смогла уснуть. На носочках я пробралась в комнату Миллера. Парень тихо посапывал, закинув одну руку над головой. Одеяло сползло вниз, отчего мне открывался прекрасный вид на его шикарное тело. Грудь слегка приподнималась с каждым вздохом, ресницы подрагивали, а острые черты лица под лунным светом казались еще острее. Русые волосы в хаотичном порядке лежали на подушке, а у линии роста волос я заметила несколько капелек пота. Мужская рука дёргалась, и я затаила дыхание. Подошла ближе, а затем и вовсе села на край кровати, беря ладонь Оскара в свою руку. Выглядел он так, как будто ему тоже снился кошмар, от которого он никак не может избавиться. Подушечками пальцев я легонько начала проводить по внутренней стороне его ладони и кисти, вырисовывая невидимые узоры. Парень резко распахнул глаза и уставился на меня с приоткрытым ртом. Приподнялся на локти и взял меня за руку. В душе все заныло. Он – мое спасение. Моя тихая гавань, на которой мне хотелось бы задержаться подольше, чтобы перестать чувствовать постоянную тревогу. – Ханна...? – Оскар поднял пою голову за подбородок и провел ладонью по щеке. Словно кошка, я поддалась на его ласки, начиная самой тереться о слегка грубоватые пальцы. На лице застыла печальная улыбка. Мы не сможем быть вместе. Я не его уровня и прекрасно это понимаю. У меня нет ни родителей, ни статуса, ни денег. У меня нет ничего, кроме жалкой надежды на светлое будущее, за которое я буду бороться с собственными демонами. Перевела взгляд на Миллера и еще раз убедилась в том, насколько он красив. О таких парнях снимают фильмы и пишут книги. Моя рука накрыла его и теперь я чувствовала себя в безопасности. – Я могу переночевать тут? – осторожно спросила я. Парень несколько секунд смотрел на меня молча, рассматривал, изучал. За время нашего знакомства я так и не научилась скрывать свои эмоции, поэтому сразу после своего вопроса я покрылась легким румянцем, который был виден даже в темноте. Миллер отодвинулся на вторую половину кровати, хлопая по месту, на котором только что спал он. Я сняла халат и, положив его в кресло рядом с кроватью, легла на нее, чувствуя под собой приятную теплоту от мужского тела. Устроившись поудобнее, он накрыл меня своим одеялом, а сам встал на ноги и прошел к шкафу, откуда достал второе одеяло для себя. На душе снова заскребли кошки. Сегодня ночью я надеялась быть прижатой к нему, засыпая в крепких объятиях человека, который мне небезразличен. Однако все мои надежды распались на миллион песчинок, когда Миллер, укутавшись в свое одеяло, отвернулся от меня в другую сторону. – Спокойной ночи, – произнёс он. – Спокойной ночи, – ответила я. Несколько минут я лежала, смотря в окно, за которым шел снегопад. Белые снежинки в медленном танце падали на деревья и на землю. Затем, когда мне стало совсем тошно, я перевернулась на другой бок и положила руку на плечо Миллера. Его тело под моей ладонью напряглось, он приподнялся и повернулся ко мне. В этот момент я совсем лишилась рассудка... Потянулась к его губам, накрывая своими. Целовала с таким напором, словно от этого поцелуя зависела моя жизнь. Да что там жизнь... Весь мир. Он ответил на мой поцелуй, слабо прикусывая губу. Я не смогла сдержать тихий стон, когда правая рука парня оказалась под моей ночнушкой. И, видимо, мой стон стал отрезвительным сигналом для него. – Ханна, нет..., – парень убрал мою руку со своей шеи и сжал в своих пальцах. – Мы не можем. – Почему? – прошептала я, сглатывая ком обиды и боли, растущей в моем сердце с каждой минутой. «Потому что он не рассматривает тебя как девушку, идиотка... Ты лишь временная обуза, от которой он избавится через полгода» – твердил мой внутренний разум. И, вероятно, он был прав, ведь я ему никто. Лишь фальшивая девушка, с которой ему приходится возиться. – Ты не оправилась, хочешь заглушить боль, а я не собираюсь пользоваться твоим состоянием, – Оскар снова поднял мою опущенную вниз голову. Заглянул в глаза, в уголках которых забились слезы, а затем оставил легких поцелуй на щеке. – Ты невероятно красивая девушка, мартышка, но сейчас это... Лишь помутнение рассудка на почве того, что с тобой произошло. – Хочешь сказать я не отдаю отчет в своих действиях? – выпрямилась и убрала его руку. – Я знаю, что мне нужно. И сейчас я хочу тебя, Оскар. И возможно, я никогда больше не наберусь смелости сказать тебе это. Прошу... Помоги мне все забыть... Парень с минуту смотрел на меня, а затем притянул к себе и поцеловал так нежно. У нас было всего несколько поцелуев, но их невозможно сравнить с этим. Он аккуратно поглаживал меня по волосам, слабо дышал и передавал всю заботу через поцелуй. На секунду мне даже показалось, что Миллер испытывает ко мне те же чувства, что и я к нему, однако когда он чуть отодвинулся от меня, я поняла, что все бесполезно. – Не сейчас, – произнес он. Уложил меня на кровать, перевернув к себе спиной, накрыл одеялом и обнял за талию. Я моментально почувствовала тепло от его тела даже сквозь ткань постельного белья. Невероятно, какой дурой я сейчас себя выставила. Стыдно. Очень стыдно. Ранние лучи зимнего солнца пробивались сквозь тонкую ткань штор. Они светили прямо в глаза, отчего мне пришлось перевернуться на другой бок, однако когда я открыла глаза, обнаружила, что на второй половине кровати никого нет. Постель смята, одеяло почти на полу, а место, на котором спал Миллер уже остыло. Я тяжело вздохнула и перевернулась на спине, устремив свой взгляд в потолок. Воспоминания о сегодняшней ночи отчетливо отразились в моей голове, вынуждая в очередной раз почувствовать огромную волну стыда. Я надеялась на то, что все это тоже был дурной сон, но нет… Нужно что-то делать... И самое простое, что пришло мне в голову - сделать вид, что ничего не было. Пора забыть все эти ужасы и затолкать чувства к Миллеру глубоко в сердце, заточив его на сотню железных замков. Я встала с кровати и потянулась. За эти несколько дней я совсем приняла ту ситуацию с мистером Донованом. Приняла и отпустила. На днях к нам заезжала полиция, чтобы взять у меня показания. Заседание суда назначили месяц. Несмотря на то, что было ночью, у меня было шикарное настроение. Списывала все это на солнечную погоду, которая в зимний сезон была крайней редкостью. Я подошла к окну и чуть приоткрыла его, впуская в комнату прохладный свежий воздух. Развернулась на своих двух и пошла на кухню. По всему коридору витал приятный аромат блинчиков, от которого мой голод решил напомнить о себе. На кухне Миллер стоял у плиты и допекал последний блин. На столе уже стояло несколько блюдец: с шоколадом, медом и лесными ягодами, среди которых была клубника, черника и красная смородина. Тихо играла расслабленная музыка, под которую носился котенок, словно чувствуя ритм песни. Через секунду белый комок запрыгнул на стол и чуть не уронил вазу с цветами, если бы я вовремя не подбежала. — Клянусь, если он разобьет еще что-нибудь, я отправлю его к родителям в Англию. Он описал ковер в гостиной! — недовольно пробубнил Миллер, замечая меня с Белкой – так мы решили назвать белого пушистика. — Ему скучно, а у тебя совсем нет для него игрушек, — встала я на сторону котенка. — Разве? По-моему, ему отлично нравится играть с моей обувью, а особенно спать в ней. Я рассмеялась. Это была правда. Почему-то Белка не любит спать на своей подстилке. В последнее время не приходит даже ко мне, хотя раньше не отходил от меня ни на шаг. Сейчас ему нравится забираться в коробки, вазы, обувь, ванну в ванной комнате. Самое худшее было позавчера, когда каким-то магическим образом котенок оказался на люстре посреди гостиной. как он туда забрался? Вопрос без ответа, потому что рядом нет никаких шкафов, по которым он мог бы пробраться. — Приятного аппетита, — произнес Миллер. — И тебе, — ответила я, беря блюдце с медом. Все выглядело так, как будто ночью действительно ничего не произошло. Мы оба приняли решение забыть то, что было. В конце концов, в любом случае ни к чему хорошему это не приведет. — Когда вы уезжаете? — Через три дня. Завтра мне нужно перевезти все свои вещи отсюда в общежитие, разобраться с документами, подписать бумаги, что во время зимних каникул, я буду прожить вне общежития. Двадцать пятого числа у нас самолет, а ты когда уезжаешь? — Завтра. Тебе необязательно перевозить абсолютно все вещи. Ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. И ночевать, когда захочешь. — Стой! А как же Белка? Куда мы его отдадим, пока нас не будет? Котенок, словно почувствовал, что речь идет о нем. Ловко запрыгнул на стул и попытка стащить из тарелки Миллера кусочек блинчика, за что получил по пушистой макушке. — Вот наглец, а, — парень опустил котенка на пол. Тот жалобно замяукал, а когда понял, что ничего ему не светит, ушел в гостиную. — На время каникул здесь будет жить моя дядя по отцу. У него в квартире ремонт, поэтому согласился присмотреть за котом. — Тогда моя душа спокой…, — я затихла, когда пальцы Миллера оказались у моего рта. Он осторожно вытер капельку меда с уголка рта, а затем, облизнув палец, продолжив завтракать как ни в чем не бывало. — Доброе утро…, — услышала я справа от себя чужой голос, а когда повернула голову, ахнула.

Оскар

На душе буря, в голове вихрь, только ты мое спасение.

— Мама?! Моему удивлению не было предела. Я не ждал их здесь, потому что мы договаривались встретиться уже в доме семьи Картеров. Мельком взглянул на Ханну. Девушка стала белее стены, глаза округлились, а от милого сонного лица не осталось и следа. Посмотрел на маму, затем на отца. — Просто предупреждаю, что в ближайшие лет пять я не планировала становится бабушкой, — мама поставила сумки на пол и подошла ко мне. Я поднялся с места и приобнял женщину, а затем пожал руку папе. Тот даже не взглянул на Кинг, которая через несколько секунд сбежала в свою комнату. Вернулась через несколько минут полностью одетая, я бы даже сказал – перебор одетая. Теперь вместо ночной сорочки на ней были джинсы и свитер с надписью «Жизнь – это счастье», из-под которого выглядывала белая футболка. Мне б такой оптимизм, как у ее свитера. Ханна неловко поправила волосы, а затем мило улыбнулась. — Здравствуйте, мадам, — прощебетала она. — Мы… мы не вместе, э-э… Просто у нас была пижамная вечеринка и… все уже ушли, а мы остались и… — Вечеринка? — отец наконец высунул свой нос из телефона и посмотрел на меня. — Мы это уже обсуждали, Оскар. Никаких тусовок в нашем доме. Мне надоело потом вытаскивать тебя из камер обезьянника. — Дорогой, это было всего раз…, — мама погладила отца по плечу и тот, кажется, чуть расслабился. — Простите, я не так выразилась. Не вечеринка, а просто дружеская посиделка в кругу близких людей, — Кинг постаралась спасти ситуацию, но сделала этим только хуже себе. — Неужели у нашего сына круг общения теперь не ограничивается Лукой? — Вы его знаете? — Конечно. Я знакома с его мамой с университета, — мама улыбнулась, придавшись теплым воспоминаниям. — Помню, как эти двоя бегали на заднем дворе этого дома голенькие… — Мама…, — я приобнял женщина и развернул ее лицом к отцу. — Даже если здесь пройдет «Бернинг Мэн», вашу комнату никто тронуть не посмеет, поэтому идите и разложите вещи, а я пока подвезу Ханну до общежития. — Было приятно познакомиться с тобой, Ханна! — женщина обняла Кинг и той ничего не оставалось, как сделать то же самое. — И мне, миссис Миллер! — улыбнулась она. Всю дорогу до университета мартышка выносила мне мозг. Не прошло и секунды после того, как мы покинули наш дом, как она начала выпаливать мне все, что думает о сложившейся ситуации. Говорила, как все глупо и неловко вышло. Горела со стыда, потому что мои родители застали нас именно за той сценой, когда я решила убрать капельку меда с губ Кинг, в то время как она сидела напротив практически голая. Не знаю, что мной движило, но рука сама потянулась к ее красивому лицо. Вырвать бы их… После того, что было ночью, я так и не смог уснуть. Возбуждение от поцелуя Ханны не покидало меня, пока спустя два часа я не пошел в душ, чтобы избавиться от эрекции. Мне не нравится, как она на меня влияет. И еще больше не нравится, что я начинаю привыкать к ней. Сегодня за завтраком, когда она сказала, что собирается переехать обратно в общежитие, мне катастрофически захотелось прижать ее к себе и выпороть за такие мысли. Уже не представлял без нее этот дом: повсюду ее запах, повсюду ее вещи, даже волосы. На утро она не смущалась. Напротив – вела себя так, словно ничего не было. Может подумала, что это был очередной сон, который она не приняла всерьез. Мне нужно выкинуть ее из головы. И единственный способ, как это сделать – найти кого-то другого. Нет, я не собирался «предавать» Кинг и разрывать с ней нашу фальшивую любовь раньше положенного времени. Мне просто нужен кто-то, кто сможет дать мне то, что мне нужно. А еще мне нужно вести себя с ней по-другому: более холодно и отстраненно, когда мы наедине. — Приехали, — произнес я, собираясь выйти из машины. — Стой…, — мартышка взяла меня за руку. Замедлился, обернулся. — Я хотела… думала… может мы проводим тебя завтра в аэропорту? — Наш рейс в семь утра. Лучше отдыхайте, — на сама деле это было ложью. Наш рейс в 13 часов дня как раз по той причине, что утренних рейсов нет. — Завтра Рождество и я… подготовила тебе подарок, — произнесла девушка. — Он под кроватью в твоей спальне. — Не стоило, Ханна, — заметил на ее лице тени печали. — Но мне очень приятно. Погуляй по своей комнате, может тоже что-нибудь найдешь. Ханна широко улыбнулась, кивнула и вышла из машины. Закрыла за собой дверь и подошла попрощаться. — Увидимся после каникул, Ханна Грейс Кинг. — Увидимся после каникул… Когда Кинг скрылась за дверьми общежития, я сел обратно в машину, завел ее и поехал в торговый центр, который находится недалеко от моего дома. Я давно не видел свою двоюродную сестру, Еву Картер, а если быть точнее, то три года. Тогда мне было 20, а ей 14. Общих интересов у нас толком не было, поэтому большую часть времени я всегда проводил с Кэтрин – ее старшей сестрой. Но после ее смерти, умер и я. Как бы родители не уговаривали меня поехать в гости к Картерам вместе с ними, все было бесполезно. Я не был готов сделать этот шаг даже ради младшей сестры, которой, было даже хуже, чем мне. Я знал, что после смерти Кэт, Еву записали к психологу, потому что в ее смерти она винила именно себя. Долгое время страдала от депрессии и даже пыталась нарочно ранить себя, чтобы как-то заглушить боль. Из веселой, бойкой, надоедливой (хорошем смысле) девочки, она превратилась в тень. Припарковавшись, я пошел по магазинам. Ненавижу это дело. Уже сто раз пожелал, что не взял с собой Ханну. Она, наверное, за две минуты нашла то, что понравится 17-ти летней девушке. Из рассказов мамы я знал, что Ева профессионально занимается фотографией, поэтому первым делом пошел туда. Поговорив с консультантом, предпочел подарить многофункциональный штатив для камеры. Его можно складывать, разбирать, удлинять как захочется, поэтому я счел, что такой подарок ей будет очень полезен. Однако нужно что-то такое, что порадует ее не как профессионала, а как обычную девушку, поэтому, расплатившись за штатив, я пошел в ювелирный магазин. Мне предложили подарить кольцо, однако мне показалось, что это больше подходит не сестре, а девушке. Спустя 10 минут раздумий, я остановился на кулоне с именем «Ева», сделанном из серебра. Мне все красиво упаковали, и я покинул торговый центр, направляясь не домой, а в барбершоп, чтобы немного изменить внешность, а точнее – волосы. Мне надоело их светлый цвет, потому я принял решение перекраситься в черный. Спустя 3,5 часа я вышел совсем другим человеком. От светлых прядей не осталось ни следа. Черный цвет делает меня более брутальным, а татуировки по всем рукам и шее только больше создают образ «плохого» парня. Я сел в машину и поехал домой. Мне нужно собрать чемоданы, ведь мы летим не на один день, а на несколько недель. На следующее утро я встал раньше, чем обычно. Меня волновал тот факт, что спустя долгое время я снова окажусь в доме Картеров. И как бы мне не было тревожно – мне придется прожить там месяц. За четыре часа до посадки мы на такси выехали в аэропорт. Сегодня 25 декабря – Рождество, которое мы отпразднуем все вместе. Мама все расспрашивала про Ханну: где и как мы познакомились, насколько у нас все серьезно, на кого она учится, сколько ей лет, кто ее родители. Даже не забыла спросить, не собираюсь ли я делать ей предложение. Знала бы она, что на самом деле между нами происходит… В 13:15 самолет взлетел ввысь по направлению Нью-Йорк-Вашингтон.