Нити твой души

Ханна

Начало первого семестра

Я проснулась раньше обычного – в шесть утра, когда птицы только-только начали петь песни. Погода в Нью-Йорке вначале осени хорошая, лето еще не хочет отпускать жителей огромного города. Ближе к восьми я начала собираться, пока Флориан сладко спала в кровати и что-то бурчала про то, чтобы я выключила свет и задвинула шторы. Я хихикала в ответ и пыталась разбудить ее, но первые полчаса все было тщетно. Девушка оказалась настоящей соней. Позже она все-таки встала, проклиная каждое живое существо на этой планете. К десяти часам мы пошли на первые лекции. Сегодня коридоры и кабинеты университета кишат студентами. Шумными и активными. Примерно так я и представляла себе студенческие будни. Все куда-то спешат, толкаются и не дают пройти другим. На третьем этаже было поспокойнее, поэтому мы добрались до своего кабинета без происшествий. Я заняла место во втором ряду, а Флориан ушла к Габриэлю на седьмой. Разложила вещи и начала ждать. Удивительно, что уже почти вся моя группа сдружилась. Мне казалось, что одна я оставалась в стороне. — Доброе утро, студенты, — произнес мужчина около пятидесяти, входя в аудиторию. — Меня зовут Роберт Майкл Донован. Я ваш преподаватель по основам современной журналистики. Давайте начнем учебный год с японских мудростей. Сейчас Клариса будет проходить по рядам с мешком, откуда вы должна вытащить бумажку. То, что вы вытащите, то и будет вашим путем здесь на ближайший год. Высокая красивая шатенка поднялась со своего места, подошла к преподавательскому столу, а затем начала проходить мимо каждого. До меня очередь дошла быстро, поэтому я в легком волнении опустила в неизвестность свою руку, а после вытащила скомканный лист бумаги. «Одна случайная встреча способна изменить твою судьбу» — прочла я. — Мистер Донован, по-моему, это не мудрости, а простые цитаты из твиттера, — произнес мой одногруппник, с которым я не знакома. — Каждый видит то, что хочет видеть, мистер Холл. — Итак, начинаем лекцию. Кто ответит мне, в чем ценность современной журналистики? Мужчина задал вопрос в пустоту, потому что ответа так и не услышал. Никто не хотел отвечать на первом занятии. В моем же случае, я не хотела светиться. Первое занятие для меня важно, это так, но я слишком боялась сказать что-то не то. — Никто? Что ж, журнала вашего курса у меня еще нет, поэтому буду выбирать наугад, — преподаватель обвел аудиторию глазами и остановился на мне. — Вы, мисс…? — Кинг, сэр, —неуверенно ответила я. — Современная журналистика имеет огромную ценность, так как она играет важную роль в обществе, предоставляя людям информацию о происходящих событиях, анализируя их и помогая обществу понять мир вокруг себя. Журналисты способствуют демократии, развивают свободу слова и выявляют коррупцию и другие проблемы общества. — Хорошо, мисс Кинг. Скажите, а каким должен быть журналист по-вашему мнению? — Журналист должен быть объективным, честным и ответственным, следуя высоким стандартам профессиональной этики. Он должен быть критически мыслящим, креативным, обладать хорошими коммуникативными навыками и хорошо разбираться в редакционном деле. Журналист должен быть аналитиком, иметь отличное чувство новости и умение представлять сложные вопросы простым языком для широкой аудитории. — Вы себя таковой считаете? — Думаю да, — ответила я. Далее вопросы посыпались другим студентам, однако я долгое время ловила на себе взгляды мистера Донована. Он разглядывал меня, как диковинную штуку. От этого мне было некомфортно, хотя я часто замечала, что кто-то перешептывается при виде меня или тыкает пальцем. После окончания первой лекции Флориан ушла в комнату за другими тетрадями, а я направилась в другой кабинет. Температура с каждым часом поднималась все выше и где-то под обед достигла двадцати восьми градусов. Я, как человек, который тяжело переносит такую жаркую погоду, чувствовала себя очень плохо. У меня кружилась голова, а само состояние стало таким непонятным, что с последней лекции я отпросилась в медпункт. Там мне померяли давление и сказали пить больше воды, а еще выдали освобождение от занятий на два дня. В комнате я лежала под двумя вентилятора, совершенно наплевав, что из-за этого я могу заболеть. После занятий Фло сходила в магазинчик и принесла мне мороженое и молочный коктейль. — Растаешь так. Жалко будет твои волосы, — пошутила она, надевая купальник. — Куда идешь? — спросила я. — На вечеринку. Джо Вильямс с другого потока устраивает на крыше своего пентхауса за городом. Если хочешь, можешь тоже поехать. — А кто такая Джо? — Не такая, а такой. Он учится на факультете экономики и, как оказалось, он старый приятель Габриэля. Они вместе ходили на секции по плаванию и познакомились на одном из соревнований. Так ты идешь? — Не знаю, я не очень хорошо себя чувствую. — Начало только в девять, поэтому подумай. У тебя есть два часа на раздумья, потом мы уедем. — Наверное, все-таки не поеду. Вечеринки, пентхаус, алкоголь… Ты же знаешь, что это совсем не мое. — А что твое? Сидеть и зубрить учебники? — Флориан распустила свои волосы и несколько цветных прядей выпали вперед. — Прости, не хочу тебя обижать, но ты слишком серьезно относишься к универу. По статистике именно такие люди меньше добиваются успеха. Все должно быть в меру: поучилась, отдохнула. — Может ты и права, но… — У тебя всегда есть какие-то «но». Что бы я не сказала. Ну, дело твое, — на этом девушка вышла из комнаты. Может она и права? С другой стороны моя позиция немного другая. Я считаю, что без упорного труда нельзя ничего добиться, поэтому большую часть времени стараюсь посвящать именно учебе. От того, чтобы поехать с ней я все же отказалась. Правда чувствовала себя не так хорошо. После ухода соседки я заказала себе пиццу, включила сериал и полностью отдалась отдыху. Кажется, под сериал я и уснула. Проснулась утром с ноутбуком на коленях от того, что кто-то тряс меня за плечо. Из-за того что я уснула сидя в позе по-турецки, все мое тело заныло, а голова не поддавалась соображениям. Я кое-как открыла веки и увидела перед собой Фло. На лице ее была задорная улыбка. — Соня, ты знаешь, что проспала лекции? — спросила я, начиная переодеваться. В этот момент я подскочила с места, чуть не уронив технику на пол, а затем схватилась за голову. Слова девушки быстро привели меня в чувство. — Как опоздала? Почему будильник не сработал? Сколько сейчас времени? — я начала бегать по комнате, ища чистую одежду, в то время как Гарсия начала смеяться. — Что смешного? — Тебя сегодня освободили же, забыла? Прости, но другого способа тебя разбудить я не знала. Уже три часа дня. — Сколько?! — я взяла в руки телефон и ахнула от удивления. — Но почему ты не разбудила меня, когда вернулась? — Я вернулась под утро, а ты и так мало спишь. Я сплю не мало, а столько, сколько мне требуется. Всегда чувствую себя свежей и бодрой. Только не сегодня. Сегодня я самый настоящий валенок. Раз у меня вторая половина дня свободна я решила провести ее с пользой и отправиться сначала с прачечную, а затем по магазинам. Мой мозг совсем вытолкнул из головы Оскара, так что я даже не сразу вспомнила о том, что случилось с его одеждой. Я медленно умылась, привела себя в порядок и переоделась. Сегодня выбор пал на комбинезон, ибо на улице было как-то ветрено. Я покинула территорию общежития и направилась прямиком в прачечную. Людей там сегодня было меньше, так что очередь быстро дошла до меня. — Здравствуйте, три дня назад я забрала у вас вещи и хочу, чтобы вы вернули мне деньги за испорченные вещи, — спокойным тоном произнесла я, показывая, что стало с одеждой парня. — Здравствуйте, мы приносим вам свои извинения, но возврат денег невозможен, — ответила мне сотрудница, а после начала разговор с другим человеком. — Вы обязаны вернуть мне деньги за те вещи, которые вы испортили, иначе я буду обращаться в администрацию. У меня есть все доказательства и вы не имеете право мне отказать. — Девушка, послушайте! Вдруг вы сами их испортили, а сейчас хотите переложить вину на нас? Вы проверяли их, когда приняли пакет? Судя по тому, что вы заметили брак спустя три дня, вы открыли его только сейчас, а это уже не наша проблема. Нужно лучше следить за одеждой. Я опешила от такой наглости. Конечно, возможно, они правы, ведь все это действительно выглядит так, что я сама могла их испортить. Ладно футболка, но я не могла уменьшить куртку на целый размер. — Хорошо, принесите мне книгу жалоб, — я положила пакет на стол и в этот момент в холл вышла другая девушка, работающая там. Я написала жалобу на сотрудников за их халатность и невнимательность, а затем покинула место, направляясь в сторону торгового центра. Конечно, никто деньги мне не вернул, я же сама виновата. Хорошо, что у меня остались кое-какие сбережения, которых хватит на новую одежду. Примерно около часа я потратила на то, что все купить. Почему никто не сказал мне, что нынче одежда стоит так дорого? Я последний раз закупалась где-то год назад. Выбрала новую белую футболку и какую-то кожаную куртку, а затем поплелась обратно в общежитие. Там, снова на пороге комнаты Миллера я оставила пакет и сразу убежала, спрятавшись за угол. С такого ракурса я могла видеть все, но при этом оставаться незамеченной. Дверь открылась и из нее высунулась русая голова Оскара. Сначала он огляделся по сторонам, а затем обратил внимание на пакет, раскрыл его, ухмыльнулся и зашел обратно, а я вернулась к себе.

Оскар

В моем сердце всегда будет место для тебя.

В ночь перед началом учебного года мне не спалось, поэтому до утра я катался по городу на мотоцикле. Мне нравилась атмосфера ночного города: пустые дороги, полная тишина и тусклый свет фонарей, освещающих мне путь в неизвестность. Где-то под три часа ночи начался сильный ливень. Капли ручьем стекали по шлему, мешая обзору, но адреналин в моей крови зашкаливал, поэтому жать на тормоз я не собирался. Скорее наоборот – увеличивал скорость. Хотелось выкинуть всю дурь из головы, накопившеюся за последние несколько недель: странно действующую на меня Ханну, надоедливую Джесс с ее вечными капризами на пустом месте, проблемы с полицией и непонимание, как жить после окончания университета. В моей жизни всегда было четкое представление о будущем, однако сейчас я будто стою на краю пропасти, где лишний шаг означает смерть. Я приехал на окраину Бронкса, где еще год назад тусовался в компании не самых хороших людей. Помню, как посередине пустоши был зажжен большой костер, языки пламени которого достигали с меня ростом. Люди сидели на холодной земле и пили дешевый алкоголь, жили жизнь и смеялись, не подозревая, что всего через несколько минут их предаст один из их людей, достав пистолет из под куртки и начав расстрел. Сейчас в этом месте только темнота и отголоски той проклятой ночи, когда умерло 13 человек, среди которых была Айлин. Отныне ее могила находится в пяти метрах от того места, где я оставил мотоцикл. Яма, которую я рыл для нее в ту же ночь, вся заросла сорняками и крапивой, которую пришлось вырывать руками. Наплевав на то, что скорее всего уже завтра ладони будут изуродованы, я приводил место вечного сна девушки в порядок. Надгробия как такового не было, тогда я сколотил его из трех веток, которые нашел неподалеку в лесу. На нем не было ни имени, ни фотографии, ни годов жизни. Совсем ничего. Только я знал, кто похоронен под этой землей, на которую я положил 10 пышных желтых пионов, которые она так обожала.

Двумя годами ранее

— Эй, крошка, тебя проводить? — услышал я, поздно возвращаясь с вечерней тренировки по футболку. Тренер как обычно задержал нас до двенадцати часов, выжимая все силы и проклиная нашего нового квотербека за то, что он так не вовремя сломал ногу, когда соревнования всего через неделю. Помимо всего это дерьма наш стадион на временном ремонте, потому что команда наших противников после последнего матча решила сжечь огромного медведя, символа их университета, прямо на поле. Огонь подхватил ветер и передал его близстоящим деревьям и палаткам, в которых можно было купить сувениры. Новый газон еще не постелили, поэтому мы тренировались на поле университета, который находился в нескольких кварталах от общежития. После ссоры с отцом он лишил меня карманных денег и машины, а мотоцикл находился в ремонте, поэтому пришлось добираться до общежития пешком, однако когда я проходил мимо переулка, рядом с которым находится тату-салон, я услышал женские слезы и чей-то едкий голос. — Пожалуйста, отпустите меня… По ноткам в дрожащем не столько от холода, сколько от страха голосе, которые мне удалось услышать, девушке не больше 18 лет. Я остановился на ровном месте, а затем вместо того чтобы идти прямо, повернул налево, заходя в темное пространство. Картина, которую я застал не столько меня ужаснула, сколько вызвала отвращение. Работая наркодилером мне часто приходилось видеть, как родители заставляли своих детей зарабатывать деньги грязными способами, поэтому за несколько лет я к этому уже привык, однако каждый раз меня тошнит, когда я вижу, что взрослые мужчины пристают к маленьким девочкам. — Дядя тебя не обидит, — мужской смех заполнил узкую улочку. — Тебе очень даже понравится. Звук расстегиваемой ширинки значил одно – если не вмешаться, то будет слишком поздно. Вышел из угла и встал под единственный фонарь, свет которого падал не на дорогу, а на стену, к которой прижали хрупкую русоволосую девушку с испуганными зелеными глазами. По ее розовым щеках лились слезы, а губы были искусаны до такой степени, что они посинели от количества ран. — Убери от нее руки, — произнес я, поднимая голову выше. Так, что из под капюшона был виден только оскал, появившееся на моем лице от ожидания возможной драки. — Ты еще кто такой? — мужчина, что все это время стоял в стороне и молча наблюдал, наконец подал голос, доставая из кармана маленький ножик, которым часто пользуются в походах. Как жаль, что такой игрушкой меня не напугать. — Я сказал что-то непонятное? — повторил я, приближаясь к брюнету. Он продолжал держать незнакомку, хоть его хватка заметно ослабла. Сейчас ему было не до нее, а до пистолета, который я медленно достал из под футболки. — Пацан, ты бы убрал свою пугалку. Думаешь, мы такие идиоты, чтобы поверить в это… Я снял пистолет с предохранителя, поднял руку вверх и выстрелил. Громкий звук повлек за собой эхо, от чего птицы моментально взлетели ввысь. Мужчины попятились, а после и вовсе подняли руки вверх в знак поражения. Тот, что держал нож, убрал его обратно, а затем они оба быстро сбежали. Я подошел к девушке, что сразу осела на землю, прижимая руки к груди. Она держалась из последних сил. Это было видно по ее худощавому телосложению, прикрытым легким, летним, грязным платьем, надетым явно не по погоде, по усталому взгляду и потухшим глазам, что бегали из угла в угол. — Как тебя зовут? — сел на корточки, протягивая свою куртку. — Айлин…, — ответила меня, скептически поглядывая то на меня, то на куртку, словно это ядовитый плющ. — Где ты живешь? — В Бронксе… — А тут что забыла так поздно? — девушка не ответила. Поджала губы и опустила голову, словно собиралась сказать что-то постыдное. Это дало мне ответ на мой вопрос: либо малолетняя проститутка, либо торгует. — и что мне с тобой делать? Не оставлять же тебя здесь одну, — поднял голову, ощутив, как несколько холодных капель упали на лицо. — Тем более дождь начинается. — Я дойду до дома. — Хочешь на других придурков нарваться? Вызову тебе такси, — потянулся в карман за телефоном, но тонкие женские пальцы обхватили мою кисть. — Не нужно, пожалуйста! Они убьют меня, если я вернусь! Пожалуйста! — Тише-тише. Взял ее за руку и начал рассматривать: глаза расширились до невероятных размеров, дыхание участилось, а на душе словно скакали чертики. Я поднял голову вверх, ругнулся, а затем снова посмотрел на незнакомку. — Переночуешь у меня. — Что? Нет… — Ты будешь одна, не переживай. Я буду в другом месте. Но предупреждаю: камеры стоят в доме на каждом шагу. Пропадет хоть что-то – я незамедлительно пойду в полицию. — Я не воровка…, — прошептала она, начиная ломать ногти, вероятно, от волнения. — А я не супер-герой.

Несколькими месяцами позже

— Ты наконец расскажешь, что сделала? — обращаюсь я к девушке, стоящей на пороге моего дома. Раны уже зажили, а на лице сияет улыбка. — Нет! Подожди тут две минуты, потом заходи. Ровно две минуты! — девушка проскочила в коридор, а после выключила свет в гостиной. — Я, по-твоему, крот, чтобы сквозь темноту пробираться? — Осик, я единственная девушка, которая вытерпит твой страшно-занудный характер! Айлин расцвела. На следующее утро после той ночи первым делом я поехал в наш дом, куда привел дрожащую девушку. В грязных ботинках она вступила на мраморный пол, оставляя после себя множество следов, а когда заметила, что сделала, сняла свою кофту и начала вытирать пол. С виноватым взглядом она шепотом просила прощение, а после сняла ботинки и я увидел ее дырявые носки уже не белого, а странно-коричневого цвета. Утром же, когда девушка нормально умылась и привела себя в порядок, в гостиной меня встретил другой человек. Айлин была невысокого роста с милыми веснушками на щеках, очаровательной родинкой левой щеке. Грязные волосы теперь были золотистыми да настолько, что в них отражался свет люстры. С каждым днем я узнавал ее, ее историю, ее жизнь. Как я и думал, торговала, но не по своей воле, а по воле отчима, который избивает ее, если она не делает то, что он приказывает. Мать перестала обращать на нее внимания, когда Айлин исполнилось 11. Сейчас ей 17. Девушка хоть и вела себя скромно, но не стеснялась в выражениях, поэтому сказала прямо, что когда у нее началась менструация, ее мать решила, что дочь достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно. Живя в нищете, ей приходилось лазать по помойкам в поисках хоть какой-то крошки, которая поможет продлить ее жизнь хотя бы на несколько часов. Честно говоря, когда я впервые увидел Айлин, я не думал, что у нее все настолько плохо. — Заходи! — крикнула мне девушка. Я вошел в гостиную, которая была по-праздничному украшена: ароматические свечи были зажжены и стояли вдоль камина и подоконников, мягких оттенков воздушные шарики висели под потолком, а на столике стоял торт, приготовленный ею лично. Розовым кремом на нем была выведена надпись: «С днем рождения, Осик». Мне было приятно и странно на душе, потому что после смерти сестры я никогда не праздновал свой день рождения, однако то, что подготовила Лин заставило меня улыбнуться. Я устроил ее на легальную работу и уверен, что она долго работала, чтобы все это подготовить. — Тебе нравится? — воодушевленным голосом спросила девушка, втыкая в праздничный торт свечи с цифрой 21. — Это неожиданно и…, — пауза, вдох. — Приятно. Спасибо. — Теперь задуй свечи! Лин преподнесла торт к моим губам. Смотря ей в глаза, я понял, что впервые влюблен. Влюблен настолько, что готов преподнести весь мир к ее рукам, лишь бы больше ни одна слезинка не стекла по этим нежным щекам. Мы часто поводили время вместе. Очень часто именно она вытаскивала меня на улицу и водила по местам с бесплатным развлечением, чтобы я не тратил на нее деньги. Однажды мы пошли на выставку современного искусства. Девушка с интересом разглядывала объекты, но когда я спросил у нее, что ей понравилось больше всего, она ответила, что живопись. — Почему? — Потому что в каждой картине своя история и своя трагедия. Смотря на нее, мы сами создаем ей легенду, в которой становимся главным героем. После выставки мы гуляли по вечернему городу, наслаждаясь покоем. Тогда я впервые обратил на нее внимание, как на девушку, а не как на просто человека, которому я когда-то спас жизнь. Несмотря на свои проблемы и боль, которую она хранила в сердце, на ее лице всегда была улыбка. Проходя мимо уличной музыкальной группы, Айлин засмотрелась на пожилую пару, танцующую и тихо смеющуюся. Заметив, как они ей понравились, я тоже предложил потанцевать. — Я не умею танцевать… — Я научу. Помню, как дрогнуло ее тело, когда мои руки легли ей на талию. Помню, как порозовели щеки. Помню улыбку, медленно расползающуюся по лицу. Мне нравилась ее неопытность во многих вещах. Зачастую она выглядела забавной и нелепой, что только прибавляло ей очарования. Сейчас, практически каждый раз наступая мне на ноги, она нервно кусала губу, жутко волнуясь. Тогда я впервые решил действовать – поднял на ноги и начал кружить. Ее тихий смех был слышен только мне, а я резко начал чувствовать себя собственником, не веря в то, что за какие-то несколько недель эта девушка застряла в моей голову. Затем мы гуляли по мосту. Айлин заметила пожилую женщину, которая продавала цветы. Самые разные: от роз до ромашек. Девушка смутилась и потянула меня за руку в сторону другого конца моста, но я продолжал стоять на месте. В ту же секунду я купил букет пышных желтых пионов, преподнеся их девушке, завладевшей моим сердцем. — Вау…, — пошептала она, приложил руки к губам. — Никогда не чувствовала их аромат… — Какие твои любимые цветы? — спросил я, накидывая на ее плечи пиджак. Она смущенно улыбнулась, посмотрев на меня, а затем зарылась носом в лепестки. — Желтые пионы… Я никогда не верил в то, что если задуть свечи в день рождения или загадать желание во время падающей звезды, то желание сбудется. Но сегодня я попросил у Вселенной никогда не забирать у меня Айлин.

День, ставший концом

Мы начали жить вместе спустя восемь месяцев после знакомства. Наша связь укреплялась с каждым днем. Мы обменивались утренний поцелуем, совместным принятием ванны, приготовлением завтрака и просмотрами вечернего кино. Она помогла мне справиться с болью после потери сестры, возродила, дала стимул жить дальше. Я часами мог смотреть на то, как она танцует в своей смешной пижаме с кошкам, как учиться готовить мои любимые блюда, как сияют ее глаза, когда я дарю ей ее любимые желтые пионы. С чем-то более интимным мы не спешили. Мне впервые захотелось девушку не на физиологическом уровне, а на уровне души. Мне хотелось узнать ее полностью, пережить все страшные минуты вместе с ней, узнать о ее шрамах. Все остальное меня не волновало. Все произошло само собой, когда Лин поняла, что готова. Помню, как ее голос дрожал, а дыхание сбивалось от моих пылких поцелуев. Своими маленькими руками она изучала мое тело как карту, в то время как мои руки держали так крепко, как самый драгоценный бриллиант. Она медленно скинула полотенце, предоставляя мне возможность разглядеть ее во всей красе. Тонкая, как осина, талия, маленькая грудь, острые ключицы и большой шрам поперек живота, которого она так стеснялась. Я расцеловал каждый миллиметр этого шрама, забирая себе весь ее страх. — Я люблю тебя, Оскар…, — прошептала она мне на ухо с моим первым толчком. — Айлин, — оставил поцелуй на лбу, заглядывая в глаза. — Ты мое все. Я давно понял, что люблю ее. Наверное, чувства к ней появились еще в тот самый день, когда мы впервые встретились, но само осознанием любви пришло только со временем. Я нуждался в ней как в воздухе. Хотел оберегать, хотел сделать счастливой. Конечно, родители были против. Девчонке из гетто-района не место рядом с сыном, чьи родители довольно обеспеченные люди. Однако мне было все равно. Я любил эту девушку. Я двигался плавно, боясь причинить ей хоть малейшую боль. Отзываясь на каждое мое движение и прикосновение, она стонала, прикрывая глаза от удовольствия, нахлынувшего ее с головой. Мне хотелось бы, чтобы такие моменты длились вечно, но, к сожалению, это невозможно. Все рано или поздно заканчивается – этому научила меня жизнь. Мы приехали в Бронкс на день рождения к какой-то ее знакомой, которую я никогда не видел лично. После того как мы начали встречаться, я был против ее общения с наркоманами и проститутками. Мне хотелось для нее лучшей жизни, которую я мог ей дать, если она сама будет готова на это пойти. Она согласилась, но попросила в последний раз увидеться со своими приятелями. Я был не против, но при условии, что поеду с ней для ее же безопасности. Лин была только рада. Мы заехали в магазин, купили альбом и карандаши для рисования. Я тогда спросил, почему именно это, а она ответила, что Скарлетт мечтает стать художницей, но своих денег на такое у нее нет. Меня искренне умилило то, как Айлин переживает за близких, помнит каждую деталь и старается порадовать. В пустоши была группа маргиналов. От них ужасно пахло и в целом они вели себя, как животные: ругались матом, дрались, кто-то даже попытался прыгнуть через костер, что был разведен в самом центре. Лин быстро нашла свою приятельницу. Мы подошли к ней и поздравили ее. Внешне девушка была похожа на Лин, поэтому сначала я даже подумал, что они сестры. — С днем рождения, Скарлетт, — произнес я, протягивая девушке подарочный пакет. Она боялась взять его в руки, но под настойчивым взглядом Лин все же взяла, а когда открыла и увидела, что в нем, улыбнулась, вытирая с щек слезы радости. В тот момент я понял, как мало нужно некоторым людям для того, чтобы хоть на минуту стать счастливыми. Поцеловав в висок свою девушку, я отошел подальше, чтобы покурить, однако все равно услышал обрывки их разговора. — Айли, он точно думает, что мы какие-нибудь бомжи… — Скар, что ты такое говоришь? — Лин посмотрела на меня и улыбнулась. — Оскар не такой. За те два часа, которые мы провели в компании друзей Лин, я наслушался столько ужасных историй, что не понимал, как эти люди существуют. В очередной раз убедился, что без них жизнь девушки станет намного лучше. Можете назвать меня чертовом скептиком. Когда мы собирались уходить, один из присутствующих достал пистолет, крича о том, как он ненавидит эту жизнь. Его речь была наполнена злобой и обидой на все, что ему пришлось пережить. Было очевидно, что он перепил и, возможно, даже чем-то накидался, однако он этого не понимал. Размахивал пистолетом в разные стороны и продолжал орать. — К черту такую жизнь! Да подохните же со мной, — последний его слова, перед тем как открыть огонь на своих же. Первой замертво упала именинница. Тело Скарлетт бездыханно рухнуло прямо в костер. Не заю, куда попала пуля, но тело начало гореть моментально. Следующими упали какие-то парни, имена которых я не запомнил. Еще один парень с какой-то девушкой успели сбежать еще во время речи, вероятно, понимая, что сейчас начнется. Я схватил Айлин за руку и потянул в стороны выхода, но она приросла к земле. Стояла и смотрела, как горит ее подруга. Слезы лились по ее щекам, а дыхание будто остановилось. — Айлин, нужно бежать! — крикнул я ей, но она не услышала. Поднял взгляд на парня, что смотрел на нас, а затем раздалось еще два выстрела. Парень упал на землю, дергаясь в конвульсиях. Пуля проломила череп и вышла через висок. Он мучался и, насколько я помню, мучался долго. Такова была его плата за то, что он забрал столько жизней. Но это было не все. Айлин. Моя Айлин схватилась за грудь, смотря на окровавленные руки. Тихий всхлип, тяжелое дыхание – и вот она уже лежит в моих руках, устремив взгляд на ночное небо, усыпанное яркими звездами, часть которых станет через несколько секунд. «Нет, нет, нет… Только не ты… Кто угодно, только не ты…» — таковы были мои мысли, когда я смотрела на ее рану, из которой так и сочилась кровь, отдавая Богу все силы. Губы моей девушки распахнулись.  В адском агонии она пыталась заглотить как можно больше воздуха, но все было бесполезно – с каждым вздохом из ее рта выходило все больше крови. Я взял ее за руку и прижал к своим губам, чувствуя, как огромное количество слез стекает теперь по моим щекам. Я не верил, что Вселенная могла распорядиться именно так. Почему хорошие люди всегда уходят первыми? На лице Айлин застыла та же привычная улыбка. Веки подрагивали, глаза уже ели открывались. Я понимал – время на исходе. — Не оставляй меня… Прошу, не оставляй меня…, — шептал я, сжимая ее тело в своих объятиях. Айлин молчала, продолжая смотреть на меня своими зелеными глазами. Кожа побелела на несколько оттенков, а дыхание стало настолько слабым, что грудь едва вздымалась. Вся наша одежда пропиталась кровью, насыщая воздух едким запахом. — Почему ты улыбаешься?... — поглаживал ее по щекам, на которых слезы смешались с кровью. — Чем шире улыбка, тем больше боль… С этими словами она сделала последний вздох, уходя из жизни. Когда один лебедь умирает, второй умирает вместе с ним.

Наши дни

Дождь все усиливался, смешивая воду с грязью, что выходила за пределы могилы. Я сидел на коленях, прокручивая в голове все, что было. Иногда воспоминания хуже ножа. Прошло два года, но я все еще не могу смириться. После смерти Айлин я стал отстранённым, холодным, жестоким. В моей жизни погас тот огонь, что освещал путь. Вместо него теперь лишь тени. Я до сих пор вижу в своих снах ее милое лицо, смеющееся от вкуса кислых конфет. Помню все ее взгляды: первый, после первого поцелуя, после первого ласкового слова, последний. Ловлю ее аромат в коридорах. В гардеробе так и продолжают лежать ее вещи, будто бы хозяйка вот-вот распахнет двери, но нет… Чем шире улыбка, тем больше боль…