Питэр!

Голова раскалывалась, да так, что всё перед глазами превращалось в мутные пятна. Что происходит!? Что со мной происходит? Я смотрел в парту, пытаясь унять бешенно бьющееся сердце. В миг сознание отключилось, позволив мне нырнуть во что-то вязкое и холодное. Вдох и я распахиваю глаза. Передо мной тарелка чего-то красного с овощами, похоже на борщ, суп, что недавно Виталя приготовил, кажется на целый месяц — целая десятилитровая кастрюля с красным наполнением, полный овощей и мяса. Я недоуменно уставился на свои руки. Бежевая кожа, те же родинки и шрамик на большом пальце. Тело Стаса... Что за!? Не может быть! Нет! НЕТ! — Стас! Стас, с тобой всё хорошо? Я поднимаю голову и меня прошибает холодный пот, так что я закусываю внутренюю сторону щеки от обуявщих меня эмоций. Этот псих тянет ко мне свои мерзкие руки. — Не трогай! Я, с вскриком, подрываюсь с места, судорожно соображая как убежать, но все пути отступления перекрыты. — Стас, что-то болит? Почему этот придурок продолжает называть меня чужим именем!? Он что не видит, что я — не он!? Дыхание в панике спирает, отдавая скрипящей болью в грудине, заполняя всё моё сознание судорожным страхом и ужасом. Я вернулся. Вернулся туда, куда вовсе не хотел возвращаться. Туда, где происходит со мной самое плохое, раз за разом. И оно не прекращается. Никогда не прекратиться! — Не трогай! Я ударил Питэра по руке, на что он в шоке распахнул синие глаза. Не теряя времени под руку попалась тарелка с хлебом, которая полетела в парня, разбиваясь в дребезги об его голову. — Как же я тебя ненавижу! Ты бы знал! Конченный ублюдок! Что ты делаешь в моём доме!? А!? А ты Люси? Как ты могла вообще впустить этого психа в наш дом!? Люси прижималась к стене ни живая, ни мёртвая, смотря как Стас отправляет в полёт столовые приборы и ещё одну тарелку, пока Питэр уклоняется, держась рукой за рассечённую осколком бровь, зажмурившись от острой боли. Резкая смена настроения, перекошенное лицо в ярости и страхе. Наконец, Питэру удается схватить Y/N за руки, обезоруживая. — Да что на тебя нашло в конце концов!? Стас, что случилось? Я тебя чем-то расстроил? — Тем что ты появился на свет! Отпусти меня, ублюдок! Питэр поджал губы, но парня не отпустил, сдерживая его попытки выбраться, хотя с его натренированным телом это была задача не из лёгких — парень с отчаяной силой вырывался, а в его глазах застыл ужас и паника. Двухметровый застыл, смотря в родные глаза, не веря в происходящее. Y/N воспользоваться ступором этого психа, и хорошо приложил его с колена в пах, сразу обегая по кругу стол. В закатных лучах солнца, на шее согнувшегося пополам Питэра, что пытался унять дрожь и боль, хватая ртом воздух, блеснуло синим стёклышко медальона. Y/N с ужасом обнаружил такой же парный кулон на своей шее. Стас совсем умом тронулся!? Они пара!? Что за херня вообще здесь происходит! — Стас... Y/N дёрнулся от того, как широкие руки Питэра потянулись к нему, он со страху залез на стол, с ненавистью сдёргивая хрупкую цепочку с своей шеи, беспощадно разрывая звенья. На удивление пустотелое стекло треснуло в кулаке от сильного сжатия и Y/N поморщился от острой боли, что резанула по ладони осколками. — Не подходи! Слышишь? Ненавижу тебя! Ненавижу! — Стас! Прекрати! Люси всё же закричала, закрывая лицо руками. — Нет! Ни за что! Он сломал мне жизнь! Это он сделал меня таким! А ты ещё и на его стороне!? Я посмотрел с ненавитью в глаза Питэра, что замер рядом со мной на полу. Его синие глаза наполнились глухой болью, а мне она была только в радость! — Как же я мечтаю чтоб ты сдох! Ты думаешь тебя кто-то сможет полюбить!? Да никому ты не нужен! Никому! А мне и подавно! Я размахнулся, желая угостить Питэра осколками с кулона, полыхая яростью и лютой ненавистью, что давно таилась в самых тёмных уголках моей души. Он не получит Стаса! Я не дам ему его сломать! — Исчезни из моей жизни! Сдохни! Ты... Перед глазами замельками разноцветные пятна, а горло сжал болезненный спазм. Я уже не слышал своего голоса, всё померкло. Постепенно меня начали окружать гул улицы. Шаги прохожих, хруст снега, шелест снежинок и мороз, что кусал щеки. Сердце всё ещё гулко билось в груди и я судорожно выдохнул облако пара. Эта страна, эти люди, знакомая уже остановка, шорох машин рядом с дорогой. Я вновь на этой стороне. Устало потираю ладонями лицо, чувствуя как замёрз. Ноги мокрые, куртки нет, нужно возвращаться в университет. *** Я не мог уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Завтра выходной, нужно радоваться и отдыхать, но я не нахожу себе места. Почему эта шпалина свалила и даже не осталась на ночёвку? Что, чёрт его возьми, могло случиться!? Меня от силы минут пять не было, или десять, а всё обернулось катастрофой! Ещё и переносица болит. Просто блеск! Я вздохнул, перевернувшись на спину, сбивая подушку кулаками и уставившись в потолок. Через приоткрытое окно дул приятный прохладный ветерок, обдавая шею, и забираясь в волосы. Но покой, как и сон, ко мне всё не шли. Нервное напряжение так и не отпустило, оно скручивалось пружиной где-то в животе, поднимаясь неприятным и склизким холодом в грудь. А в голове бесновались тяжёлые мысли. — ААА! Я простонал, прикрыв лицо подушкой. Всё хватит! Нужно покурить! Срочно! Сорвался с постели, срывая одеяло с себя и в одних трусах подскочил к стулу с вещами. Пачка нашлась в кармане толстовки, там же и зажигалка. Открыл окно, сел на подоконник, свесив ноги вниз, голые пятки обдало холодом, и закурил, плотно затянувшись сизым дымом, что прояснял голову, как и ночной холод. Краем уха я уловил еле заметный шелест. Может показалось? Вот только шелест листьев повторился. — Кто здесь? — Ох, простите Стас, я понимаю что выглядит это не очень, но меня попросил Дон присмотреть за вами, он беспокоиться что тот неуравновешенный придёт сюда. Я аж сигарету из зубов выронил вместе с челюстью. Из кустов вышел офицер Рой Уилльямс, светя себе под ноги фонариком, стряхивая с густых каштановых волос веточки и листочки. — Вы только что назвали моего парня неуравновешенным? Или мне показалось? — Эм, простите, но ваш молодой человек не вызывает доверие и походит на нарк.... Кхм... Не очень законопослушного человека. — Мне уже можно подавать на вас в суд? Вы следите за мной, оскорбляете моего любимого человека и как мне это прикажите расценивать? — Вы всё не так поняли, Стас. Я лишь слежу за порядком и... — Следить за порядком под моими окнами? Я прикурил новую сигарету. Наверное, Питэр и не пришёл, потому как этот "мусор" здесь. Я очень надеюсь, что он не пришёл, только из-за этого идиота, а не из-за того, что "я" натворил "что-то" о чём даже Люси говорить не хочет. Я закрыл глаза. Нужно было вспомнить. Вспомнить всё — до мельчайших деталей. Когда я очнулся. С этого момента. Вот я пришёл в себя стоя на столе. Взгляд Питэра был пустой. Из синих глаз пропала искра, а на их дне плескалось болезненное отчаяние. Я прикусил свою губу, сжимая кулаки. Сосредоточься. Всё как в тумане... Вот меня спускают со стола, кто? Не важно. Люси обрабатывает раны на ладони, вытаскивает осколки — больно. Это я хорошо помню. Питэр отстраняется от меня. Мой вопрос. Он уходит. Даже на звонки не отвечает... И на сообщения тоже. Нужно выпытать у Люси что произошло. Да... Этим и займусь с утра. Я зашипел от резкой боли в пальцах от дотлевшей сигареты, дёргая рукой и смахивая остатки пепла на траву. — Ты в порядке? Ох, чёрт! Совсем про него забыл! — Мне не нужна нянька, особенно в лице правохранительного органа, у вас в отделе совсем нечего делать? Рой лишь как-то скомфуженно поджал губы, а его руки безвольно повисли вдоль тела. — Я просто хотел помочь... — Вас никто не просил. Убирайтесь от моих окон, или будете как извращенец всю ночь подглядывать за мной? Я, конечно, пытался сдерживать гнев, что раскаленным железом мазал по внутренностям, заставляя кипеть кровь, но у меня с каждой секундой получилось это всё хуже и хуже. Перекинув ноги обратно в свою комнату, я с громким хлопком закрыл окно, да так что стекло в рамках задрожало. Раздражает! Бесит! Я не такой слабый, чтоб меня защищать! Да и от кого? От моего парня!? С такими мыслями я закутался в одеяло, понимая что замёрз пока сидел в одних трусах на раме окна. *** Разлепив сонные глаза, я хорошо так прозивался, бросая взгляд на часы. И меня будто ледяной водой окатили, давая поджопник бодрости. Уже было десять утра! Не одеваясь, я выбежал из комнаты и распахнул комнату соседки. Люси, конечно же, уже и след простыл. Она ушла на работу... А я схватился за голову простонав от досады. Проспал, чёрт его за ногу! Быстро натягиваю свои штаны и другую футболку. Царапины на ладони обработаю потом, а сейчас нужно бежать! Беру телефон, ключи и портфель вешаю за спину. Распахиваю дверь и тут же хочу её захлопнуть. Но мне мешает тяжёлый носок берца. — Мистер Дон, можете убрать ногу? — Зачем? Ты куда-то собрался же выходить — так выходи. Я нахмурился, сжимая зубы и открыл дверь перед домовладельцем. — Вы чего-то хотели? — Да, пропустишь? — Мы можем обсудить и здесь. — Я, вообще-то, твой арендадатель. — А я, вообще-то, исправно плачу. Дон скрестил руки на широкой груди, прожигая меня тяжёлым взглядом, впрочем, как и я его. — А я имею право на выселение постояльцев. — Резонно. Пожав плечами, я сбросил портфель на пороге, стягивая ботинки и давая мужчине пройти. — Что вы хотели? Я уселся на диван в гостевой комнате, сложив руки на груди и закинув одну ногу на другую. Надеюсь, я всем своим видом показывал, что разговаривать не хочу. Мужчина тяжело вздохнул, усаживаясь на диван рядом, а я чуть отодвинулся от него на край, вызывая смешок у Дона: — Ты совсем ещё ребёнок. Я слишком резко повернулся к нему, недовольно сжав челюсть. — Я совершеннолетний. Говорите что хотели и мы на этом закончим. У меня есть дела. — Люси предоставила документы с работы, теперь я уверен, что она сможет платить за себя и ей не грозит выселение. — Прекрасно. Это всё? Дон покачал головой, улыбнувшись так, будто действительно разговаривал с маленьким ребёнком. Я же на такое фыркнул. — Стас, ты ещё совсем зелёный и можешь не понимать к кому лучше испытывать чувства, а кого избегать, понимаешь? — Я не собираюсь слушать ваши нотации о Моей личной жизни. Я сделал акцент на одном слове, повернувшись к Дону и прищурив глаза. С чего мне его нотации слушать!? Да он, будто старая бабка! Это плохо, это не делай, с теми не водись... Со мной так снисходительно даже мама не разговаривала. — Стас, я понимаю тебя. Я же тоже когда-то был молодым и... — Если я начну встречаться с вашим сыном, вы будете не против или так же будете петь песню "он тебе не пара"? Кажется я ввёл его в ступор, так что мужчина замолчал на несколько секунд, ну а после тяжело вздохнул. — А, я? Я для тебя слишком старый, да? Теперь я впал в лютый шок, смотря на мужчину широко распахнутыми глазами. Мой зад что, всем проблемам как магнит, а для всех мужиков мёдом помазанный? Я сжал губы в тонкую линию, прищурив глаза и недовольно хмуря брови. — Мистер Дон, я не думаю, что это корректный вопрос наших отношений. Они сугубо деловые. Прекратите лезть в мою личную жизнь, и мне уже пора. Я демонстративно встал, ожидая когда Дон поднимиться следом, что мужчина и сделал, но направился не ко входной двери как я рассчитывал, а в мою сторону. Я хоть и растерялся, но с места не сдвинулся. Даже тогда, когда он нагнулся, а его лицо было неприлично близко для наших "деловых отношений". — Мистер Дон? Я чувствовал раздражение, злость и совсем немного страх с каплей нервозности. — Стас, может быть я смогу привлечь твоё внимание? Я не смог сдержать эмоцию отвращения на лице... Он же мне напоминает моего командира с армии! А тот был ярым гомофобом! И затрещины раздавал крепкие, отцовские такие. — Это похоже на домогательство. Мистер Уилльямс, прошу покинуть мою квартиру. Мужчина нахмурил кустистые брови, но выпрямившись пошёл к входной двери, бросая через плечо: — Я просто не хочу, чтоб ты пострадал. Я не ответил, смотря куда угодно, но не на него. Так за ним и закрылась дверь, а я тяжело вздохнул, чувствуя как дрожат руки от перенапряжения. — Ладно! Нужно быстрее попасть в этот грёбаный центр! Дождусь Питэра и мы спокойно поговорим...