В платьях по капканам прыгать веселее

      Способность понимать происходившее вокруг возвращалась к Августу постепенно, вместе со способностью чувствовать боль. Как же болела его спина, он боялся шелохнуться, чтобы не тревожить лишний раз облепившего позвоночник раскалённого слизня. А тревожить время от времени приходилось, чтобы размять затекавшие конечности или доползти до унитаза.       Почему-то только с унитаза он впервые заметил, что сплошных стены в комнате было три, а вместо четвёртой стояла тюремная решётка. Доктору дверь открывал охранник в дурацкой птичьей маске, закрывавшей лицо полностью, и Август долгое время думал, что ему птичья морда мерещилась.       Варя взяла на себя его бритьё. Она упоённо проводила по щекам и шее Августа лезвием опасной бритвы, он старался не дышать. Разговоры у них не клеились.       Иногда из соседней камеры приводили Сергея, дать посмотреть на заживление. Он долго не кололся, мотивируя это тем, что слушатель из Августа был так себе, но в один прекрасный день всё же рассказал, что произошло.       Когда рванул «Рельсотрон», Сергей рванул как можно дальше от него. Он решил, что Августа взрывом разметало на ошмётки, спасать там уже некого, именно поэтому он не потрудился заглянуть в цех. (Позднее всё-таки признал, что ему это банально в голову не пришло.) К счастью для Августа, чёрный ход тоже караулили, и охранники заинтересовались, что там руководители проекта такое интересное взрывали. Сергея на всякий случай скрутили, потащили с собой. Увидев, что Август ещё дышал, вызвали личных врачей Воронова.       Врач на месте объявил положение безнадёжным, он даже не видел смысла везти Августа в операционную. Тут-то Сергей и сообразил, как им обоим выжить. Он заявил, что Августа спасёт устройство в его чемодане; охранники подтвердили, что этот рыжий с чемоданом спец по протезам, и врач согласился на операцию под ответственность Сергея.       Иными словами, Август стал собственным подопытным. Когда он это понял, впервые со взрыва он что-то почувствовал. Он разозлился на Сергея так сильно, как не злился никогда. Какого хрена он не помешал ему тащить «Рельсотрон», надо было отнять! Почему придумал этот идиотский план, что мешало выйти через главный вход! И как посмел на нём испытывать технологии, будто он какой-то бомж, которого можно притащить с вокзала для препарирования!       От этих мыслей в теле заклокотал новый вид боли, колючей, покусывавшей кожу изнутри. На бачке унитаза так-то лежала пачка обезболивающих, но Августу осточертело плавать между сознанием и чёрной ватой, он старался лишний раз таблетками не закидываться.       — Чувствуешь? — принюхался Сергей.       Август неохотно последовал его примеру. Пахло электричеством. Хм. Он поднялся с кровати, чувствуя, как тёрлись края импланта о раны, как выжимали кровь с гноем. Ничего. Эксперимент того стоил. Сергей настороженно ждал, что будет дальше.       — Я не в обиде, — выдавил Август, протянув ему руку.       — Какая обида, я тебе жизнь спас.       — И я тебя благодарю.       Сергей насторожился ещё больше. Чувствуя подвох, он осторожно протянул руку навстречу. Август сдавил его пальцы, и Сергей тут же их выдернул. Эффекта, на который Август рассчитывал, не случилось, вышло лишь неловкое рукопожатие. Значит, с частью функционала «Стержня», подразумевавшей управление электричеством, они облажались. Спина зазудела, оттягивая на себя все болезненные покалывания. Невольно Август извернулся, чтобы коснуться импланта, как-то его успокоить.       — Куда, — перехватил его запястье Сергей. — Дай посмотрю, что…       Отклеив пластырь, он замолк. Пробормотал что-то и быстро оторвал ещё три пластыря один за другим, с разных сторон.       — Заразилось, что там? — развернулся Август.       Лицо Сергея искажал безумный оскал. Глаза у него сверкали так же, как у Вари, когда ей сказали, что ей доверили допрос закладчика, влезшего на территорию Вороновых. Август на всякий случай отступил назад. Уберечься не успел — Сергей врезал ему по носу.       — Какого хрена, сука!       — Дай-дай-дай! — Сергей поднырнул под ответный удар, запрыгнул за спину Августу и завопил: — Я гений! Боже! — Он в экстазе побежал наворачивать круги, размахивая руками. — Воскрешайте Иофана, потому что вам придётся строить неоклассический дворец имени меня с гигантским памятником! Проводите парады в мою честь!       Август почти напрыгнул на гения, чтобы свалить на пол и избивать, пока жжение в спине не доведёт до отключки, но вдруг понял, что нос перестал болеть. Совсем. Он прощупал ноздри — свежих капель крови на пальцах не осталось. И спина больше не плавилась, так, ныла и слабовато зудела.       — Какого хрена? — только и смог повторить Август.       Сергей подскочил к нему и встряхнул за плечи:       — Он работает, «Стержень» работает! У тебя раны затягиваются на глазах!       — Почему только сейчас?       — Раньше у твоей нервной системы не было дополнительных стимулов! Эмоции, Август, эмоции! — Сергей зашёл на очередной круг по камере. — Пока тебя оперировали по несколько раз, пока ты лежал бревном, обколотый обезболом, ты ничего не чувствовал! «Стержень» работал в пассивном режиме, поддерживая твою жизнь. Но стоило тебе разозлиться — и пошло-поехало, начали вырабатываться излишки электротока, которые ушли на ускорение регенерации.       — Как здорово, — прервала поток его триумфальных излияний Варя. — Папа порадуется, что его вложения не были напрасными.       — Инвестиции в Сергея Разумовского всегда окупаются сторицей, — заявил Сергей.       — Что с тобой делать, мы пока не решили.       — Премию выписать.       — Уведите его обратно в его камеру.       — Я сам, — отстранился от протянутых рук охранника Сергей. — Шампанского с устрицами в мой номер, я заслужил.       — Принеси, — лениво ответила на молчаливый вопрос охранника Варя. — Итак. Наша спящая красавица очнулась ото сна.       — Сила любви творит чудеса.       Варя подманила его пальцем. Лучше подчиниться ей, чем охраннику. Август приблизился к решётке. Он уже успел прикинуть, что её нога без проблем пролезет между прутьями и проткнёт его каблуком, об ударах руками и говорить нечего.       — Ты боишься меня? — надулась Варя.       — Если помнишь, ты сама мне говорила, что тебя надо бояться.       — А уж ты мне сколько всего наговорил.       — И всё было правдой. Кроме того, что было ложью, но с этим мы вроде разобрались.       — Разобрались, разобрались. Знаешь, англичашка перед тем, как мы его вздёрнули, тоже много интересного мне рассказал. Твой отец-то с английскими заказчиками давно рассчитался.       — Что?       — Какой же ты забавный, когда думаешь, что кого-то обманул.       — Я бы не продолжал торчать в России, если бы знал, что можно вернуться домой!       — Тебя здесь ничего не держит? — с показной грустью спросила Варя.       — Я бы тебя с собой забрал, зачем проговаривать? Тебе нечего делать в этой дыре.       — Дыре? — хором спросили Варя с Сергеем.       — Ладно вам, будь у вас возможность свалить в Амстердам на ПМЖ, вы бы это сделали в ту же секунду. Но насчёт отца. Англичанин был из спецслужб? Эти точно умеют врать. Зачем бы отцу…       — Меня тоже увлекло решение сего вопроса. ФСБ за тобой следили приличия ради, с российскими заказчиками «Хольт интернешнл» не работают. Кто же тогда тебя здесь удерживал? Неужели я? Ответ нашёлся очень смешной.       — Ну? — взялся за прутья Август.       — Угадай, — хлопнула в ладоши Варя, — кого твой отец обвинил в пропаже активов «Хольт интернешнл»!       — Меня?..       — Умничка. — Варя ткнула его пальцем в грудь. — Он последний год трубит, что ты сбежал в Россию, чтобы спрятать украденное. И надо же, ты правда исчез. Никто не знает, где ты. А значит, это не твой папаша слабый вожак, который годами в своих провалах обвиняет диверсии конкурентов, это русские коварно использовали его семью против него. Российские спецслужбы, конечно, обвинили его в клевете. — И Варя широко улыбнулась. — Жду не дождусь стать частью твоей семьи! И ждать-то осталось совсем недолго. Хорошо, что ты со свадьбы сбежать не сможешь, ты в розыске у двух стран. Тебя тут же вернут ко мне.       Последнее она проговорила, пройдясь пальцами вверх по его груди. Он не потрудился отшатнуться, его внимание зацепилось за непонятное ему предложение:       — Свадьба же только в сентябре.       — Так сейчас август, Август. Я знаешь, что придумала. Конкурс со столами-гробами. В одном из них — труп твоего отца, и ты должен…       — Не надо.       — Почему? Мы всё равно собирались от него избавиться, — развела руками Варя.       — Что, зачем? — стиснул прутья Август.       — А зачем мне замуж за тебя выходить, если деньги все у твоего отца? Я что, считать не умею? Или ты правда… Ой, Август, ой, дурак.       Варя залилась хохотом, и Август решил, что Сергей его вырубил ударом, с ним сейчас разговаривал ночной кошмар.       — Ооох, — выдавила Варя, отсмеявшись и смахнув слёзы. — Недаром учуяла, что ты хороший скоморох. Как ты, никто не веселил, ооой…       — Что я такого смешного сказал?       — Август, когда шутку объясняют, она уже не такая смешная.       — Мне и так не смешно.       — Посмейся над своей глупостью, посмейся непременно. Решил, что в него влюбилась без памяти Свартжель Воронова, будто он когда-нибудь её любви будет достоин, ой, это ж надо!       — То есть… тебе нужны были только деньги?       — Ну не кисни, не только, — сказала Варя, потрепав костяшками пальцев его нос. Мёдом им там всем намазано было, что ли. — Ты очень забавный. И тебя ломать одно удовольствие, тебя надолго хватает. Так что если попытаешься сбежать, я продолжу, пока тебя сама мысль не оставит. А вот Рыжику сразу конец.       — Убивать гения нельзя! — крикнул из соседней камеры Сергей.       — Можно, если он скучный.       — Я на эту бренную землю сошёл не для того, чтобы тебя развлекать.       — В бренную землю тебя и закопают. А хотя твою судьбу будет решать папа, что я-то разоряюсь.       — Я знаю свою судьбу, в вашей шайке выше тебя поднимусь по иерархии.       — Хотела бы на это посмотреть, — скучающим тоном ответила Варя в сторону.       — И посмотришь, с перспективными наследниками у Кутха туго.       — Как же он мне надоел.       — То есть… мои чувства не взаимны, — попытался закинуть удочку Август. — С самого начала ты меня обманывала.       — Я говорила с твоим сердцем, Август, и любовь в нём никогда не жила. Жаль, было бы ещё смешнее. Влюблённые подонки — самые забавные подонки.       — Да не работает твоя магия тупая.       — Магию мою не трожь! — ожесточилась Варя, схватив его за запястье.       — Так нашли на меня проклятье, — сделал большие глаза Август.       — И прокляну, будешь ты любить, но безответно.       — Нет, не жульничай, — вырвал руку из её хватки Август. — Давай что-нибудь такое, что проверить можно. В жабу меня преврати. Или состарь за день. Что-нибудь заметное.       — Магия — не цирковой лев, она тебе на потеху выступать не будет.       — Тогда и я колдовать умею. Смотри, сейчас превращу тебя в тупую злобную суку. — Он взмахнул руками. — Готово!       — За своё кощунство ты поплатишься.       — О, сработало.       Варя приподняла брови:       — Уйдёт чуть больше времени, чем я думала. Ничего. Ты будешь умолять о прощении, стоя на коленях.       — Я бы тебя поставил на колени, но нахрен надо, ты кусаешься.       — Нет, честным ты мне меньше нравишься. Чтобы когда я вернулась, снова стал лгунишкой. А то, послушав тебя честного, я тоже хочу посмотреть на то, как твои раны закрываются. Рыжик так заразительно радовался…        Многозначительно оставив мысль без продолжения, Варя направилась к выходу. По телу Августа разлились мелкие уколы, и они подстегнули цепочку мыслей: Сергея потом могли увести, охранник не вернулся, у Вари мог быть свой ключ. Кто знает, когда другая удачная возможность подвернётся, а на кону стояла жизнь отца.       — Ты только угрожать и умеешь!       Варя остановилась у металлической двери, которая вела в крыло с камерами.       — У тебя память отшибло, Август?       — Да я тебе позволял надо мной издеваться. А теперь перестану позволять. Что ты мне сделаешь без своих людей? То же, что всем этим шестёркам, которых ты пытала. Ни-че-го. Ты ничего не стоишь без своей свиты. Поэтому да, скорее Разумовский возглавит вашу банду…       — Как что-то плохое, — откликнулся Сергей.       — …Ты-то можешь только корчить из себя крутую стерву, а как до дела дойдёт — побежишь плакаться папочке, он всё за тебя сделает. Вот он тебе и говорит детей рожать, для другого тебя не использовать. Ах, подожди, ты даже на это не способна.       Если что Август и понял о Варе за время проживания с ней со всей уверенностью, так это то, что её вспышки злости были настоящие. Любые другие эмоции она могла подделывать театральщины ради, но в ярость всегда приходила искренне и расплёскивала её на живое и неживое окружение вокруг щедрой рукой. Сколько тарелок встретило свою смерть в стене кухни из-за неверно выбранного Августом слова — не счесть.       И вот теперь он с удовлетворением отметил, что она пришла в бешенство.       — Посмотрим, — процедила сквозь зубы она, невесть откуда достав сложенную бритву, — отрастёт ли у тебя новый язык.       Август с улыбкой поманил её пальцем, отчего она окончательно рассвирепела, и отпрыгнул от решётки. Пылавшая гневом Варя выхватила ключ из кармана платья, со второго раза — она смотрела немигающим взглядом на Августа — попала в замочную скважину, с силой провернула ключ, чуть его не сломав, и распахнула дверь. Она привыкла действовать в уверенности, что её не тронут, потому что за каждый синяк дерзнувшему поднять на неё руку отпилят эту самую руку.       Даже притом, что Август ждал её прыжка, да и прежде она на него уже набрасывалась, он пропустил удар коленом в пах, так быстро промелькнула красно-чёрная молния. Боль разозлила его ещё сильнее, его руки застрекотали, и он оттолкнул ладонями тёмное пятно от себя. Раньше это не работало, но сейчас Варя с криком отлетела, грохнувшись на пол. Едва приземлившись, она собралась вскочить на ноги.       — Нет, лежать! — рявкнул Август, выбросив руку ей навстречу.       С мычанием покорчившись в паутине из электрических рядов, Варя обмякла. Вставшие дыбом волосы гривой обрамляли покрасневшее лицо.       — То-то же, — потряс рукой, сбрасывая остатки напряжения, Август. — И правда лучше перчаток.       Накатившая усталость нагнула его к полу, и он упёрся ладонями в колени, чтобы устоять и отдышаться. Внутри всё ныло, как после изнурительной пробежки, в висках стучала кровь. Как разряжаться, они выяснили. А как теперь зарядиться?       Пару глубоких вдохов спустя, он сумел заставить себя подойти к Варе и поднять с пола бритву.       — Только не убивай её! — крикнул Сергей, как будто мог видеть занесённую руку Августа.       — Почему это? — прохрипел в ответ Август. Воды, он умирал без воды.       — Вдруг нас поймают. Убьём её — убьют нас.       — А мы убьём их.       — Лучше сбежим, выпусти меня.       Оставить бы его, предателя. Но без него Август боялся отрубиться на пороге. Он доплёлся кое-как до соседней камеры и вложил ключ в ладонь Сергея, а сам прислонился к решётке.       — Куда! Это ж железо!       Август оторвал себя от решётки и побрёл до раковины в камере Сергея, который резво куда-то помчался. Чёрт с ней, физикой электромагнетизма. Он припал ртом к струе заветной воды, холодной, грязной воды. Из соседней камеры доносился треск. Бритва в какой-то момент пропала из рук Августа. Плевать, без него Сергей не сбежит.       — Готово!       Чуть исцелённый водой, Август пошёл глянуть, что там у Сергея было готово. Оказалось, он пустил простыню на ленточки, которыми связал Варю по рукам и ногам, заткнув и рот кляпом.       — Красота, — кивнул Август.       — Я в ударе, шедевр за шедевром! Сейчас мы ещё один присовокупим.       Второй шедевр он ваял в гордом одиночестве. Пока он напрыгивал на вернувшегося с бутылкой и контейнером охранника-бугая, пока кружился верхом на нём в коридоре, Август отлёживался в кровати. Кровь перестала рваться из тела через виски, лёгкие больше не ощущались трепыхавшимся клубком магмы. Славно, очень славно. Пожрать бы ещё.       Остался ли охранник жив после схватки, Август поленился узнавать. Судя по тому, что Сергей потрудился его протащить по луже из шампанского и связать, — да, просто валялся без сознания. Но проснётся ли он потом — другой вопрос.       — Можно приступать к грандиозному побегу.       — Если ты меня дотащишь, — поднялся с кровати Август.       — Заряди батарейки, — протянул ему пенопластовый контейнер с устрицами Сергей.       И пока Август осторожно поднимался по лестнице, уминая склизкое подобие еды, Сергей взлетел наверх. Похоже, «Стержень» ускорял ещё и обмен веществ, потому что к верхней ступеньке Август успел ощутить и сытость, и прилив сил, и пустоту в желудке. Гм, а почему никто наверху не падал, только голоса звучали?       — Вот и он, — показал на Августа Сергей. Трое гопников, рубившихся в карты за столом, переглянулись. — Скоро нас не ждите.       — Что, вот так в одних штанах отправила?       Август только сейчас заметил, что на нём из одежды были чёрные пижамные штаны — больше ничего, даже тапочек не было.       — Это, как там Свартжель Кутховна сказала? — посмотрел на Августа Сергей. — «Часть воспитательного процесса».       — Да ну, — почесал шею особо мнительный гопник.       — Уточни у неё, — показал на лестницу Сергей. — Она обожает, когда её приказы переспрашивают.       — Ваааарь! — крикнул через плечо Август.       Следовательский пыл гопника угас, он замахал рукой, и троица по рации предупредила ещё кого-то, что «немчура с прислугой» сейчас направятся на выход, задерживать не надо, личный приказ Свартжель.       — Что за приказ? — спросил Август, прикрыв козырьком ладони глаза от палящего солнца.       Щурившийся Сергей поозирался по сторонам. Их держали в заброшенном особняке в поле, заросшем травой высотой с человеческий рост. Но как-то же сюда люди Воронова добирались. Сергей метнулся к промятой тропе, и так они нашли припаркованные в тени внедорожник и мотоцикл. Они в итоге выбрали второй, потому что его владелец любезно оставил ключ зажигания в висевшем на руле шлеме.       — Я сказал, нас Свартжель отправила отметиться у близких, чтобы нас перестали искать. Заодно запчастей для «Стержня» закупить.       — И почему мы без сопровождения? — застегнул шлем Август.       — Во-первых, за нами следят, а она своих людей засветить не хочет. Во-вторых, она железно уверена, что никуда ты от неё не денешься.       — И они поверили.       — У тебя давно погоняло Тряпка, поверили.       — Это я-то тряпка? Они со мной первыми заговорить боялись, через тебя подмазывались.       — Так, ты на мотоцикле ездить умеешь?       — Нет.       — И я нет. Значит, будем учиться.