Reason

Глава 4 Джесс не ложилась спать. Она приняла душ, собралась и сразу поехала на фотосессию, по пути захватив кофе. Ей не впервой сталкиваться с недосыпом. Что делать, если времени не так много, чтобы заниматься музыкой? Расписание даже для начинающего артиста было слишком плотным. И даже если ей удавалось сбежать в студию, всё равно этого всегда было недостаточно. Вот и сейчас она приближалась к месту съёмки, пряча покрасневшие глаза и мешки под глазами за солнцезащитными очками. Стилисты всё сделают как надо, а фото всё равно будут ретушировать, практически ничего не оставив "настоящего и живого". Поэтому девушка совсем не заморачивалась на счёт внешнего вида. Главное, чтобы менеджера не было на месте, потому что каждый раз происходил какой-то пизде... – Опоздала, – прозвучал стальной голос над её ухом, заставив девушку вздрогнуть и резко обернуться. – На пять минут, – глухо отозвалась она. Мужчина медленно втянул воздух, уловив тонкий табачный аромат, и его лицо исказилось в брезгливой гримасе. – Что я тебе говорил на счёт сигарет, – это был даже не вопрос, а угрожающее утверждение. – Да все в курсе, что я курю. Какой смысл скрывать? – Позорище. Разве так должен вести себя артист? И сними эти чёртовы очки, – раздражённо зашипел он и смахнул их, едва не разбив. И его выражение лица стало каменным, что было хуже всего на свете, – Что с твоим лицом? – Всё нор... – Ты выглядишь отвратительно, – выплюнул он эти слова, бегая взглядом по её лицу, – Эти мешки под глазами, отеки... Ты отвратительна. – Закрой рот, - тихо ответила она, задыхаясь от злости. Джесс хотела пройти, но он резко схватил её за локоть и притянул к себе. Глаза мужчины сверлили в ней дыру. Пальцы больно сжимали руку. Отвратительно. Она вся отвратительна. Как гниющее изнутри яблоко. Снаружи привлекательное, а внутри съедаемое червями. Лживое, трусливое существо, изуродовавшее его жизнь. Разлагающийся труп, который пришил его к себе прежде чем сдохнуть. Вот какой она была. Он знал её одержимость музыкой, но она делала всё, чтобы с ней разорвали контракт, а его уволили к чёртовой матери как плохого менеджера. Поэтому он изо всех сил пытался привести это недоразумение в надлежащий вид, загружая работой. Но она срывала съёмки, скандалила с журналистами, вытворяла черт знает что на сцене, что о ней ходили только грязные слухи или вовсе молчали, будто её и не существует. И она делала это намерено. Падала в ад и тащила его за собой. Тварь. – Убери от меня свои руки, сволочь, – прошипела она, и её голова едва не оторвалась, когда она получила тяжёлую увесистую пощечину. – Иди в гримерную и исправь это недоразумение, – бесцветным голосом произнёс он и грубо толкнул её в сторону двери. Джесс поспешила скрыться от его глаз. И так каждый раз... Каждый. Мать его. Раз. Каль Совон. Это имя оставило уродливый шрам в её сознании. Сменить менеджера не было никакой возможности, поэтому приходилось каждый раз терпеть это отношение. Каждый раз он переходил черту всё дальше и дальше, будто пытался выжить её со свету. И у него это неплохо получалось. Джесс продолжала пить свой холодный кофе, глядя на краснеющий след на щеке и чувствуя как неприятно пульсирует боль в локте. Ей уже наносили макияж, убирая следы бессонной ночи, игнорируя свежий удар. Всем плевать. Всегда плевать. Плевать, если тебе плохо, ты хочешь спать или есть. Плевать, если у тебя болит живот из-за месячных. Плевать, если ты вдруг разревелась прямо на чужих глазах. Плевать, что ты живой человек. Ты продукт, который себя пытается продать подороже. Но оно того стоило. Всегда того стоило. Потому что только так она могла вырваться из этого дерьма. И все эти оскорбления, побои и вещи гораздо ужаснее стоили того. Потому что там, по ту сторону этого кошмара, она будет счастлива. Будет петь свои песни, и её будут слушать и слышать такую какая она есть. Без всех этих нелепых нарядов, без этих танцев, фансервисов и прочей ерунде, никак не связанной с музыкой. Джесс рада была бы уйти самой, но не могла из-за контракта. И из-за того, что так она надеялась научиться писать музыку правильно и качественно. Ведь у неё действительно не хватало необходимых знаний. А компания, нужно отдать ей должное, имела сильную школу артистов, композиторств, продюсерв, хореографов и так далее. Поэтому девушка с жадностью впитывала в себя все знания, которые могла здесь получить. Однако всё это было не за спасибо. Одежда, стилисты и так далее - всё входило в долг артиста перед компанией. Поэтому прежде чем разорвать контракт или стать более самостоятельным и свободным исполнителем, для начала необходимо выплатить долг, который составлял слишком большую сумму. Стилист больно дернула волосы, запутавшись в кудрях девушки, пытаясь их расчесать. Джесс сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в ладони. Как же она ненавидела их всех... Может быть просто ей не повезло, но мысль о том, что этого всего бы не было, если бы она начала свой путь не так, не давала покоя. Это отвращение и пренебрежение демонстрировалось ей, будто все вокруг без слов хотели дать понять, что она как грязное пятно на белой скатерти. Настолько она лишняя и неуместная в этом мире. В носу закололо, и Джесс раздражённо расправила плечи, стряхивая с себя минутную слабость. Оно того стоило. Просто нужно ещё немного потерпеть. Вдруг девушка вспомнила теплую улыбку и мягкий взгляд чёрных глаз, подаренные ей сегодня. Вот он - единственный человек, который относился к ней иначе. Может быть потому что он ещё ничего не знал о ней? Возможно. Но было приятно... Джесс невольно улыбнулась своим мыслям. Взял её номер. Позвонит ли? Если да, то она должна сделать всё, чтобы он захотел работать с ней. Он как золотой билет в шоколадную фабрику. Такое нельзя было упускать. Ей было жаль использовать его, ведь она совсем не желала ему зла. Может быть даже при других обстоятельствах между ними могло бы что-то случиться, но... Джесс самодовольно ухмыльнулась. Всё будет хорошо. Она никогда не была глупой. ***** А тем временем Чан проспал весь день, что было впервые за долгие годы. Ему снилось всякое, после чего оставалось приятное послевкусие. Отчего-то у будущего появился новый смысл, и оно стало интриговать. Планировать день стало легче. Словно в сутках появились дополнительные часы, которые были так необходимы. И перемены в его настроении ощутили все окружающие, однако задавать вопросы не торопились. Из головы не выходила услышанная новая для него музыка. Это было приятное чувство, словно навязчивая мысль, которая будоражила воображение и не отнимала сил. В очередной раз, когда он и Чанбин закончили занятия в тренажёрном зале, парни выбрались в город в одно из излюбленных кафе, чтобы как следует поужинать после изнутрительной тренировки. Чанбин был рад, что его друг нашёл время, чтобы заняться собой. В последнее время Чан сильно похудел и начал уже терять форму, а эта ремиссия обещала вернуть его в строй. Однако настроение испортилось, как только Чан сделал заказ и достал свой ноутбук. – Ты серьёзно? Этой штуке обязательно сейчас быть здесь? – возмутился Чанбин. Молодой человек проигнорировал слова младшего. Его пальцы торопливо били по клавишам, вводя имя в поисковик. Вот она. – Ты её когда-нибудь видел? – Чан развернул ноутбук и показал фотографию Джесс. – Ого... Красивая, – хмыкнул Со, – Нет, не знаю такую. Молодой человек развернул ноутбук обратно и начал читать информацию о новой знакомой. И чем больше он читал, тем мрачнее становилось его выражение лица. – Кто она? – спросил Чанбин, заметив перемены в настроении друга. – Она... Соло-певица, которая дебютировала года два назад. Но она не пользуется большой популярностью и, – Чан запнулся, – У неё плохая репутация. Она скандальная. – Интересно, – задумчиво произнёс Со, глазами выискивая официанта, – Что пишут? Чан не сразу ответил. Он бегал глазами по строчкам, перескакивая неприятные подробности. Ему казалось, что в девушке стабильно и очень чётко было что-то не так. Например, своеобразный голос и неподходящая для корейской аудитории музыка. Но дело было совсем в другом. Чанбин уже приступил к еде, но легко пнул ногу Чана, возвращая его в реальность. – Пишут, что она срывает концерты, ругается со стаффом, грубит журналистам. – Рок-н-ролл, – безразлично ответил Чанбин, ведь бывали более громкие вещи, чем такое поведение. Чан решил перейти на Ютуб, посмотреть лайв. Так или иначе, из любопытства он всё равно кликнул на видео с броским названием, которое гласило о скандальном поведении. В нём прямо по среди концерта девушка в открытом наряде перестаёт петь и обращается к кому-то из охранников, чтобы ей дали куртку: – Холодно петь в одних трусах, извините... – сказала девушка, прячась в огромной мужской куртке. Чанбин с интересом заглядывал в экран и, усмехнувшись, покачал головой: – Да уж... Чан нажал на другое видео, где Джесс с кем-то ругалась, кто находился за кулисами, прямо во время концерта. Потом закурила и просто сидела на сцене, пока в зале не выключили свет. Затем ещё видео, где она не пела, но работала на фоне фонограмма, а девушка просто расхаживала по сцене, оглядывая зал. Чан мог понять злость девушки, если ей приходилось сталкиватся с пренебрежением организаторов и так далее. Но как артист, он осуждал такое непрофессиональное вызывающее поведение. Следующее видео – музыкальный клип на песню "Drunk". И то, что они увидели – разительно отличалось от того, что происходило на сцене. Это был старый клип, скорее всего дебютный, но очень качественный в стильном чёрно-белом цвете, в стиле нуар. Главная героиня – певица, страдающая алкогольной зависимостью. Она пьёт, пока её готовят к выходу на сцену, терпя пренебрежительное отношение к себе. Выйдя на сцену, она щурится из-за невыносимо ослепляющего света софитов, который скрывал зал и зрителей. Создавалось ощущение одиночества. Однако певица, одетая в слишком откровенный наряд, поёт, но чувствует, что её не слушают, а просто разглядывают. Поэтому когда песня заканчивается, она уходит, накидывает пальто и с бутылкой вина выходит на улицу. Далее показаны только её ноги. Шаткой походкой, она бредёт по ночному городу, сталкиваясь с кем-то, спотыкаясь. Наконец, сняв высокие каблуки, она идёт босиком, пока не доходит до своего дома. А дома она становится под душ, смывая с себя разочарование и отчаяние. После этого, одевшись в простую пижаму, героиня садиться на кровать и начинает играть на гитаре, записывая текст новой песни в нотную тетрадь. Песня была совершенно в непривычном глубоком медленном не печальном, но сексуальном джазовом исполнении. Что-то напоминающее флирт с депрессией. Джесс пела о том, что хотела бы быть услышанной, но на неё просто смотрят, совершенно не замечая. Её героиня пьёт, не чтобы забыться, а чтобы не помнить о том, что приходиться проживать каждый день. И только вера в свое творчество является для неё настоящим исцелением. Молодые люди задумчиво переглянулись. – Что думаешь? – поинтересовался Чан. Чанбин молча вернулся к своему ужину, пытаясь правильно сформулировать мысль. Прожевав, он снова заглянул в экран ноутбука, чтобы ещё раз посмотреть на певицу. – Очень красивая, – наконец сказал он, – Могла бы быть вижуалом в женской группе. Тогда всё было бы хорошо. Песня крутая, но голос... Своеобразный. Не для нашей публики. Ей не стоило тогда идти в к-поп, не её жанр. Чан вздохнул и кивнул: – Да, не могу не согласиться. Чанбин посмотрел на друга и не смог сдержать хитрой улыбки: – Запал. – Иди нахер. – Уши красные. Чан захлопнул ноутбук и мрачно приступил к остывшему ужину, нервным движением накинув капюшон. Чанбин довольно хохотал. – Ты как мальчишка. – Перестань. – Парни сдохнут, – смеялся Чанбин, но заметив тяжелый взгляд старшего, успокоился, – Ладно, не заводись. Хочешь работать с ней? Чанбин был прямолинейным и проницательным человеком. Ему не составило труда сложить два и два. Кроме того, он хорошо знал своего друга. Чан скривился и покачал головой: – Не знаю. Репутация плохая. – Это тоже продаётся, Чан. Эта индустрия пытается охватить как можно больше народу. Такие персонажи тоже могут иметь свою фанбазу. – Да, ты прав. Но я не хочу влезать в неприятности. На самом деле разговор был закончен на не самой приятной ноте. Потому что именно эта часть их жизни убивала внутри всю веру в хорошее. Всё продавалось. И всё покупалось одинокими людьми, которые заполняли пустоту внутри красивыми талантливыми людьми. Идеальными. До омерзения идеальными. Это ощущение, что тебя не слышат, а хотят просто смотреть, было давно с ними. Много лет прошло с тех пор, как Чан вообще решил стать музыкантом. Он торговался сам с собой, уговаривая, что если на сцене ему не место, то можно писать хорошую музыку, заниматься продюссированием. Но хотелось признания. Очень хотелось поддержки и любви. Идеальные артисты тоже заполняли свою пустоту признанием и любовью. Они тоже были одиноки. Но их не всегда слышали. Практически никогда не позволяли быть собой. В итоге рано или поздно они просто отыгрывают роль, которую им когда-то придумали. Вот откуда эта депрессия. Хотелось искренности, хотелось творчества, но это была рутина, конвейер и попытка правильно плыть по течению, всё дальше отдаляясь от самого себя и своих желаний. Может быть именно это ему понравилось в ней? Дух бунтарства. Что-то родное, на понятном для него языке. Но она такая юная и наивная... Впрочем, наверное как и он. До сих пор. Вернувшись домой, он снова посмотрел клип. Прослушал песни, глянул остальные клипы и понял, что "Drunk" – единственна хорошая песня во всём её дерьмовом репертуаре, который ей навязывала компания. Чан долго не мог уснуть. Всю ночь он думал о хриплом низком голосе, о серых глазах и запутанных кудрях. Всю ночь, пока не вырубился без сил. И ему снилась кудрявая девушка с серыми глазами-магнитами, смеющаяся, уводящая его куда-то за собой. Она пела ему своим мистическим хриплым голосом, и они проваливались в темноту, путаясь друг в друге и задыхаясь в обнаженную кожу. Звук будильника вырвал его из сна, после которого у него быстро стучало сердце, а лоб покрылся испариной. – Блядь... – устало выдохнул он, закрыв глаза рукой, чувствуя как тело реагировало на сновидение, – Я в беде.