Oh, fuck

Юна кладет трубку, напряженно сглатывая. Смотрит на кабинет мистера Пака. На окнах опущены жалюзи, дверь заперта. Если так подумать, он не выходил оттуда с тех пор, как туда вошел с самого утра, и Юна очень сильно надеется, что в том долбанном латте не было ничего сомнительного. Обычно, она не нервничает, когда босс её отчитывает, ведь она очень редко допускает ошибки. Сегодня же голос мистера Пака звучал несколько… иначе. Обычно, он холоден и суров, но не на грани смерти. Юна уже готовится набирать номер скорой помощи, когда стучит в дверь, но после того, как она заходит внутрь, то роняет телефон и неосознанно отшатывается назад, накрывая нос ладонью. Ох, блять. Кабинет насквозь пропитан ярким и густым запахом лаванды. Дурманящий, поглощающий, насыщенный. Всё тело покрывается мурашками, а сердце ощутимо пульсирует в груди. Юна сглатывает вязкую слюну и понимает, что ничего не понимает. В голове туман, а ноги отказываются идти. Она с трудом успела ухватиться за раму двери свободной рукой, чтобы не упасть, и чудом не раздавила свой смартфон каблуком. Воздуха не хватает, но чем глубже вдохи, тем сильнее расплывается перед глазами. Она же принимала с утра таблетки. Какого черта они не действуют? Юна сталкивается взглядом с мистером Паком и чувствует, как по позвоночнику проходит электрический разряд. Он сидел на стуле, откинувшись на спинку. Тяжело дышал открытым ртом, болезненно хмурился и неотрывно смотрел на секретаря. Волосы взлохмаченные, галстук развязан, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Казалось, что у него лихорадка, что он мучается от жары и головной боли, но Юна знала, что дело в другом. Такой сильный запах можно выделять лишь в редких случаях… — Дверь закрой, — хрипит мистер Пак. — Подойди. Юна не может ослушаться. Не может. Закрывает дверь, поворачивает замочек и на ватных ногах приближается к боссу. Во рту обильное слюноотделение, из-за чего Юна постоянно сглатывает. Тело горит, а голова соображает всё хуже и хуже. Всё совсем не так, как с другими альфами, нет… Несмотря на то, что у Юны было несколько альф, никто из них не пленил так, как это делает мистер Пак, а ведь он даже не двигается. Он просто смотрит, пожирает взглядом, безостановочно выделяя запах лаванды. — Что… что ты подсыпала мне в кофе? — рычит, указывая пальцем на пустой стакан на столе. — Кто-то принес кофе… мне… не Вам, — Юна сглатывает, облизывает губы и хватается рукой за голову, понимая, что её ведет. — Я хотела вылить, но… Мистер Пак сглатывает, наклоняет голову в сторону и закатывает глаза, болезненно шипя. Юна чувствует, как он зовет её, но почему-то губы босса не двигаются. Блять… — Сядь. Сюда, — он указывает на пол, и Юна падает на колени, смотря на мистера Пака снизу вверх. Черт возьми. Черт… возьми… Юна возбуждается, она возбуждается от этого вида, от запаха, от томного взгляда, с каким босс смотрит на неё. Оказаться перед ним на коленях, у его ног – странно и до одури горячо. Юна пытается не думать о том, как же сильно она хочет ему отсосать, но омега, что скулит изнутри и тянется к альфе, вынуждает коснуться колен мистера Пака и подвинуться ближе. Босс ухмыляется, рвано выдыхает и наклоняется вперед, чтобы провести большим пальцем по нижней губе Юны. Боже. — Ты так приятно пахнешь, — шепчет мистер Пак и делает глубокий вдох. — Вы… тоже… Он пытается сопротивляться, но у него плохо получается. Босс наклоняется в порыве поцеловать Юну, но останавливается, чтобы коснуться кончиком носа виска и втянуть запах омеги как можно глубже. Юна видит, как у него отросли клыки, как он жадно сглатывает и широко ухмыляется. — Мне нравится эта твоя сторона, — хрипит мистер Пак. — Омежья. — Вы хотите сказать – слабая и послушная? — Юна не понимает, что говорит, но рот сам двигается, а язык – не слушается. — Ты всегда послушная, — выдыхает мистер Пак, рассматривая лицо Юны. — Ты всегда выполняешь мои приказы, и это так возбуждает… — Я всегда стараюсь быть лучше, мистер Пак. — Чимин. Называй меня Чимин, — горячо шепчет и хрипло смеется. — Мы так стараемся казаться не теми, кем являемся на самом деле, но посмотри на нас… я всё равно бессилен перед гоном, а ты, омега, бессильна передо мной… — Я раньше не испытывала ничего подобного перед… перед альфой. — Хм? — Чимин ухмыляется, наблюдая, как двигаются губы Юны. — Запах. Ваш запах лаванды… — …прекрасно сочетается с твоим запахом жасмина. Он просто сводит меня с ума. — Мистер Пак, прошу, поцелуйте меня, — Юна дала бы себе пощечину за такие слова, знай она, что вообще мелет, но феромоны альфы слишком сильно и слишком странно на неё влияют. — Если ты так просишь, — ухмыляется Чимин и рывком накрывает приоткрытые губы сладким поцелуем. Юна не может сдержаться и с наслаждением мычит, когда чувствует чужой язык у себя во рту. Она цепляется за его клыки, покрываясь мурашками. Острые, такие острые. Юна выдыхает, крепче сжимая колени мистера Пака, и неожиданно ощущает, как чешется шея. Чимин целует развязно, мокро. Как для альфы, он чертовски нежный, но до ужаса горячий и соблазнительный. Его пухлые губы безумно мягкие, и у Юны кружится голова от одной только мысли, что он ими может с ней сделать. Мистер Пак периодически наклоняет голову из стороны в сторону, чтобы попробовать поцелуи с Юной со всех уголков, с каждого ракурса, и это так сильно возбуждает. Он обхватывает плечи, требуя подняться. Чимин усаживает Юну на свои колени, заставляя расставить ноги как можно шире. Она тут же упирается в его стояк и вздрагивает. Мистер Пак сдержанно мычит, пока стягивает с Юны пиджак и скидывает его на пол. Снимает блузку, оголяя верхнюю часть тела, и проводит горячими, мягкими ладонями по рукам, плечам, спине и талии. Он резко выделяет еще больше запаха, и Юна слабеет, не контролируя собственные феромоны. — Я не могу сдержаться, — зачарованно шепчет Чимин, глубже вдыхая аромат жасмина. — Я слышу, как ты зовешь меня… — Мистер Пак, Ваш запах слишком… слишком сильный и… так жарко… Он убирает её волосы, чтобы осыпать точечными поцелуями шею, ключицы, плечи и грудь. Он ведет языком там, где невыносимо чешется, где Юна ощущает мурашки и острое желание быть укушенной. Неосознанно дергает тазом, чтобы ослабить напряжение трением, но Чимин тут же вздрагивает и хватает Юну за бедра, останавливая. Он сглатывает, сжимает челюсти и медленно выдыхает. — Полегче, — хрипит и медленно ведет пальцами к талии. — Но я ничего не… не делала… — Ты, Юна, дала мне этот блядский кофе, — рычит Чимин и хватает за подбородок, чтобы посмотреть прямо в глаза. — Но я же… — И теперь… теперь тебе некуда бежать. — М-мистер Пак, пожалуйста… потрогайте меня, — скулит, сглатывает и смотрит так невинно, так умоляюще, что что-то в Чимине на секунду трескается. Он не сдерживается и вновь целует. Причмокивает и тихо мычит, когда поднимает юбку Юны, но он ничего не успевает сделать, как омега исчезает из его рук, падая на колени. Мистер Пак растеряно смотрит, как секретарь разрывает поцелуй, как она гладит его по ногам, как она шумит бляхой его ремня и тянет вниз собачку, расстегивая ширинку. Чимин обрывисто выдыхает и не останавливает. Юна идет на поводу у желания и с трудом вообще может притормозить. Делает то, что хочет, не думая. Кажется, что она умрет, если не потрогает его, если не попробует на вкус, если не почувствует, с какой силой он может толкаться ей в рот. Мысли возбуждают, но вид… когда Юна опускает расфокусированный взгляд на твердый и намокший член мистера Пака, то чувствует, как течет. Обхватывает рукой, чувствуя горячую плоть, и тут же берет в рот, жадно заглатывая по самую основу. Вздрагивает, когда слышит протяжный, незнакомый стон, что вылетает с легких босса. Такой красивый. Юна хочет услышать еще. Двигает головой вверх-вниз, и Чимин вновь не сдерживается. Он горячо выдыхает, хватается рукой за волосы Юны, но не останавливает, наоборот, сам насаживает и от удовольствия откидывает голову на спинку кресла. Юна не успевает проглатывать то бешеное количество смазки, что выделяет мистер Пак. Она в безумном восторге от его вкуса, от его жара, от того, что сама наслаждается процессом. Не обращает внимание на кашель, на обильные слюни, что стекают по подбородку вперемешку со смазкой – Юна сходит с ума от стонов Чимина, от его члена у себя во рту, от дрожи и запаха. Мистер Пак хихикает, и это заставляет покрыться мурашками. — Кто бы мог… подумать, что мой секретарь будет так хорошо заглатывать мой член, — хрипит и привыкает к темпу, с каким Юна отсасывает ему. — Ты всегда такая… серьезная, всегда… независимая, неприступная, но посмотри на себя, — он хищно ухмыляется, и Юна тает. — Сосешь своему боссу с таким блядским удовольствием, — Юна отпускает его член и ведет языком вдоль, неотрывно смотря в потемневшие глаза мистера Пака, у которого вспыхивает что-то яркое и неудержимое. — Боже, Юна, ты, блять, так меня заводишь, — он наклоняется, чтобы поцеловать, но затем вновь откидывается, позволяя взять в рот, и стены кабинета наполняются мелодичными стонами. — Блять, — Чимин накрывает рот рукой, пытаясь сдержаться, но Юна слишком хороша. Не помнит, чтобы так старательно кому-либо отсасывала. Никогда не любила тратить слишком много времени на альфу, но Чимин вынуждал позаботиться о себе. Юна по-настоящему получала удовольствие от того, что делает кому-то приятно, при этом даже не касаясь себя. Выпускает член мистера Пака со своего рта и жадно хватает воздух ртом. Подбородок мокрый, тонкие капли стекают по шее, и Юна смотрит на Чимина, как пьяная. — Мистер Пак, я… я очень…, — она сглатывает, пытаясь собраться с мыслями. — Что, м? Что такое? — он улыбается, гладит по щеке и наклоняется, чтобы воздушно поцеловать в губы. — Я тоже хочу, чтобы мне было хорошо, — жалуется, хлопает глазками, сталкиваясь с насмешкой в глазах Чимина. — Какая же ты капризная, — он смеется и заставляет встать на ноги. Мистер Пак поворачивается на стуле, следуя за Юной. Он усаживает её на стол, медленно стягивает с неё промокшее нижнее белье и откидывает в сторону. Чимин поднимает её ноги, заставляя согнуть в коленях и упереться стопами о край стола. От подобной позы Юна должна чувствовать себя более уязвимо, она должна краснеть, но внутри всё горит, а желание притронуться к себе сильнее, чем смущение. Чимин вздрагивает, когда видит, как Юна облизывает собственные пальцы, как она опускается указательным и средним вниз и прямо на его глазах начинает себя гладить, растирать и дразнить. Он сглатывает, сдержанно выдыхает и медленно откидывается на спинку стульчика, обхватывая свой член. Юна, закусив губу, в открытую мастурбировала перед собственным боссом, пока он дрочил на любопытное зрелище. Они молча наблюдают друг за другом. Юна дрожит от взгляда мистера Пака на себе. Она никогда не позволяла подобного перед другим альфой, к тому же добровольно, но между ног ужасно мокро, и ей чертовски трудно остановиться. — Я не могу… не могу кончить…, — тяжело дыша, ноет Юна, что вызывает у мистера Пака широкую ухмылку. Он сглатывает, как будто его мучает жажда, и двигается ближе к Юне. Он убирает её руку, заставляет упасть спиной на стол, пока расставляет ноги секретаря пошире. — Дай мне тебя попробовать, — рычит мистер Пак и прижимается ртом вплотную. Юна выгибается, чувствуя горячий язык между ног. Задыхается, протяжно стонет, закатывает глаза от сладкого удовольствия и дергается тазом навстречу мистеру Паку. Прислушивается к его поцелуям, к его стонам и ласкам, покрывается мурашками и одними губами шепчет его имя. Чимин ласкает снаружи, водит языком вверх-вниз, но затем проникает внутрь двумя пальцами, и это ломает Юну. Он растягивает, давит на нужные точки, от чего голова идет кругом, а внутри всё плавится. Мистер Пак сдержанно стонет, причмокивает и одобрительно мычит, когда чувствует, как Юна начинает сжимать его пальцы изнутри. Легкие разрываются, а в голове сплошные цветы. Приятный аромат лаванды должен же успокаивать, но тот запах, что выделяет Чимин, будоражит кровь и усиливает желание. Отголоски разума ничем не помогают, но делают хуже, ведь… ведь Юне отлизывает её начальник, её босс, который безумно наслаждается её вкусом и дрожью. Она так близко, она чертовски близко, и когда Юна готова упасть в объятия эйфории, Чимин останавливается, вызывая мучительный стон и нытье. — Мистер Пак, я… но я же… — Я знаю, — он тянет на себя, заставляет слезть со стола, и Юна почти падает. Чимин придерживает, помогая встать ровно над его членом, на который капает вязкая, омежья смазка. — Но я хочу, чтобы ты кончила не от моих пальцев. — Х-хорошо, — сглатывает, не в силах скрыть дрожь в голосе, и хватается за плечи мистера Пака. Он направляет себя, трется головкой и мягко, плавно проникает внутрь. Он скользит, мягко растягивая. Чимин откидывает голову назад, когда Юна полностью опускается вниз; когда у неё перед глазами мелькают вспышки; когда они вплотную прижимаются друг к другу. Сердце вырывается из груди, всё тело омывает неизведанное, терпкое удовольствие, которого Юна прежде не знала. Интуитивно дергает тазом, трется и протяжно стонет, понимая, что слишком быстро кончила. Она так сильно сжимает плечи мистера Пака, что костяшки белеют. Задыхается и растворяется в поцелуях, что дарит ей Чимин, пока прижимает к себе. — Я ведь ничего не сделал, — с ухмылкой говорит в губы и встает, хватая за бедра. Юна поражается его силе и вскрикивает, когда он укладывает её на стол. От его взгляда что-то вновь заставляет очнуться и вспомнить, что это далеко не конец. — Моя очередь. От первого же толчка у Юны всё внутри вновь горит. Она выгибается, хватаясь за пиджак мистера Пака, и грязно стонет, не заботясь о том, что кто-то может их услышать. Не успевает привыкнуть, как Чимин переходит на удобный для него темп, тот, из-за которого дрожит стол, из-за которого ручки падают на пол, из-за которого бумажный стакан с остатками кофе сваливается вниз. Мистер Пак нависает сверху, хмурится и довольно ухмыляется, замечая, сколько удовольствия он приносит омеге. Локоны спутались, кончики свисают, вены выступили на шее, а клыки всё еще соблазняют, всё еще вызывают дрожь и зуд на шее. Юна слышит громкие шлепки кожа об кожу, чувствует, как глубоко он проникает, как сильно бьется о нужные точки, и видит звезды, поражаясь собственной чувствительности. Невообразимо обильно течет, хотя она ведь только что кончила. Запах жасмина усиливается, и Чимин встряхивает головой, как будто это ему чем-то поможет. Мистер Пак меняется в лице, словно отключается, и Юна понимает, что вместо босса видит настоящего альфу, который так долго скрывался за маской вежливого и игривого начальника. Омега внутри радуется, тянется, хочет быть как можно ближе, хочет поцеловать и ощутить силу, ощутить то, что таится в нем, что может подчинить её. Чимин наклоняется, чтобы нежно поцеловать, чтобы проглотить стоны, что рвутся из Юны. Он мажет губами по щеке, шепчет её имя, посылая мурашки по коже, и опускается к шее. Она чувствует, как он становится тверже и шире внутри, как ритм сбивается. Юна закатывает глаза, хмурится и путается пальцами в светлых волосах мистера Пака. Их тела словно хотят слиться воедино. Чимин открывает рот, щекоча горячим дыханием шею Юны. Он не прекращает долбиться в неё с нечеловеческой силой, заставляя стол стучать ножками о пол. Кончики зубов дразнят кожу, и Юна, затаив дыхание, откидывает голову назад, чтобы альфе было удобнее. Как только Чимин кусает её, глубоко впиваясь клыками, Юна открывает рот в немом крике и выгибается дугой, прижимаясь к мистеру Паку. Он рычит, стонет, кончает в неё, обильно изливаясь и толкаясь по инерции. Чимин шумно дышит, мычит и выделяет невероятное количество феромонов, заставляя Юну пасть. Тело слабеет, а сердце бьется в новом ритме. Легкие насыщаются смешанным ароматом жасмина и лаванды, а на кончиках пальцев ощущается небесное удовольствие. Вместо боли от грубого укуса – нирвана, а вместо осознания, что вообще произошло – желание поцеловать, желание показать, что омега – счастлива. Чимин отпускает шею Юны, тяжело дышит и облизывает клыки. Он невидящим взглядом смотрит на свою омегу, опускается, чтобы поцеловать, и улыбается, когда омега целует и обнимает в ответ. На краткое мгновение они тают в нежности и в ранее неизвестном тепле. И когда Юне кажется, что она начинает приходить в себя, Чимин толкается. Он вновь твердеет, пульсирует, и это заглушает здравый рассудок. — Я хочу еще тебя, — рычит мистер Пак, отталкивается от стола и заставляет Юну подняться следом. Он двигает её ближе к краю, шире расставляя ноги. Юна не понимает, как он может стоять на ногах после того безумства, что они натворили, но Чимин толкается с такой силой, что выбивает из головы любые неуместные мысли. Юна чувствует пот на спине. Мало воздуха, хочется пить. Во рту пересохло, но… но мистер Пак снимает с себя пиджак, галстук, и она, как зачарованная, хватается за воротник его рубашки, чтобы не упасть. Они смотрят вниз, наблюдая, как Чимин исчезает в Юне, как они оба текут, как на пол обильно капает. Горячо, мокро, пошло, грязно. Юна сходит с ума, не контролируя желания, тело, то, как её ведет от одного вида, от запахов. Мистер Пак слишком хорош, слишком прекрасен, и она тает под его властью. Пытается сжимать его изнутри, пытается сделать так, чтобы им вдвоем было хорошо, и когда сталкивается с его взглядом, то чувствует, как укус приятно горит. — Чимин, пожалуйста, не останавливайся, прошу…, — шепчет, практически плачет. — Я хочу еще раз… еще раз, пожалуйста… — Ты такая ненасытная, — хрипло смеется мистер Пак и послушно ускоряет темп. Юна стонет ему в губы, всхлипывает и дрожит, когда не выдерживает и кончает, поразительно быстро кончает. Перед глазами темнеет, легкие разрываются, а сердце вот-вот выскочит из груди. Юне так хорошо, что она начинает плакать, но не успевает вдоволь насытиться моментом, как мистер Пак заменяет свой член на пальцы и доводит омегу до еще одного обрыва, резко сталкивая. Тело покрывают судороги, перед глазами яркие цветы жасмина и лаванды. Юна окутывается лепестками и умирает в неизведанных чувствах к альфе, целуя и хныча ему в губы. Чимин удовлетворенно улыбается, чмокает и позволяет насладиться прекрасными, неповторимыми ощущениями. Воздуха не хватает. У Юны кружится голова, и она всё еще не уверена, что может успокоиться. — Я схожу с ума от твоего запаха, — мурлычет Чимин, размазывая всё между ног Юны. — Я не могу остановиться, я хочу всю тебя… — Мистер Пак, я… вся Ваша и только Ваша, — всхлипывает, глотает слезы и вновь целует. Он входит в неё, тихо стонет и толкается в приятном для них обоих темпе. Плавно, нежно, глубоко и сильно. Чимин не отрывается от губ Юны, он не может насытиться поцелуями, не может насытиться омегой. Он прижимается как можно крепче, вплотную, так, что толчки превращаются в покачивания, в грубые удары, что выбивают из Юны обрывистые стоны. Они отрываются друг от друга, чтобы вновь посмотреть вниз, чтобы увидеть, как Чимин застывает и кончает во второй раз, пульсируя и заливая Юну до предела. От такого зрелища никто не трезвеет, и если бы действие идиотского кофе не подошло к концу, то ни Чимин, ни Юна не остановились бы, но мир неожиданно стал светлеть, а сознание понемногу возвращались к обоим. Мистер Пак аккуратно выходит, падает на стул, пока Юна опускается на стол, тяжело дыша. Ладонями хватается за голову, чувствуя пульсирующую боль в висках, и лишь спустя несколько минут понимает, что, черт возьми, произошло. Дрожащими пальцами касается метки на шее и резко подскакивает, сталкиваясь с уставшим и немного растерянным взглядом мистера Пака. Они молча смотрят друг на друга, пытаясь насытиться воздухом. Запахи лаванды и жасмина растворяются, оставляя за собой цветочное послевкусие. Юна хмурится, облизывает губы и хочет что-то сказать, но она просто не знает что. — Вот так неожиданность, — ухмыляется Чимин, чем заставляет вздрогнуть. — Моя секретарь оказалась моей истинной? Юна сглатывает и немного расслабляется. Какой еще реакции она от него ожидала? Но, что еще важнее, чего она ожидала от самой себя? — А мой босс – доминирующий альфа… вау. — Так ты говоришь, что… что вот это, – он указывает на стаканчик из-под кофе, что лежал раскрытым на полу, — принесли для тебя? — Д-да… — Интересно, — он проводит ладонью по раскрасневшемуся лицу и раздраженно выдыхает. — Очень, блять, интересно.

///

Благодаря тому, что у CEO компании есть доступ везде, где только можно, мистер Пак решил воспользоваться возможностью и попросил запись с камер наблюдений. Как выяснилось, невинный стаканчик с латте Юне принесла Лили, чем больше всего поразила секретаря, но никак не удивила Чимина. Босс вызвал к себе менеджера с требованиями объясниться, и та довольно легко раскололась. План Лили состоял в том, что Юна, как омега, начнет испытывать сильнейшую течку благодаря усилителю гормонов. Течка притянет ближайших альф, и тогда можно было бы узнать, кем является босс: будучи альфой, он бы среагировал и помог несчастной омеге с мучениями; будучи омегой, он бы закрыл нос из-за вони и позвал на помощь; будучи бетой, он бы вообще не обратил должного внимания. Мотив очень прост – всевозможные споры, которые зашли слишком далеко. Юна жалеет, что вовремя не вмешалась и не остановила беспорядок в офисе, но больше всего ей больно из-за того, что она вслепую доверилась Лили. Вот поэтому она не заводит друзей на работе. Как результат, Лили уволена, Юна пообещала не подавать в суд, а мистер Пак рад, что история не успела выйти за пределы офиса.

///

Чимин выходит из кабинета, устало вздыхая. Он не стесняется присесть на стол к своему секретарю, прижав своей задницей несколько важных документов. — И как тебе? — ухмыляется мистер Пак, скрещивая руки на груди. — Быть омегой своего босса? — Изнуряюще, — Юна кратко улыбается и тяжело вздыхает. Прошла всего неделя после того, как они осквернили несчастный стол в кабинете Чимина, а ей уже хочется вновь ощутить его поцелуи на себе. Все истинные так себя ведут? — А тебе? Твоя омега – твоя же секретарша. Как банально. — О, она прекрасная секретарша, — подмигивает мистер Пак. — Но мне безумно нравится узнавать её, как обычного человека, а не как свою подчиненную. — Да? И что же ты хочешь узнать? — Юна щурится и опускает голову на сложенные мостиком ладошки. — Начнем сначала? М? Какая твоя любимая кухня? — Итальянская. — Хм, — кивает мистер Пак. — Паста? — Пицца, — Юна поджимает губы, сдерживая смешок. — Твоя? — Обожаю японскую кухню. — Суши? — Мочи, — Чимин дергает бровями, и из Юны вылетает краткий смешок. — Знаешь, хоть Лили и ужасно поступила, но… если бы не она, может, мы бы так и не узнали, что нас связывает что-то большее, чем просто работа? — О, тут я с тобой не соглашусь, — Чимин хмурится и мотает головой. — У меня уже давно было в планах пригласить тебя на ужин. Но… ты ведь моя секретарша, а я – твой босс. Не знал, как лучше подать… — Давно? — ухмыляется Юна. — Насколько давно? — Полгода. — М, — она кивает и откидывается на спинку стула. — А я полгода засматривалась на твою задницу. Чимин широко раскрывает глаза от удивления и несколько секунд переваривает то, что услышал. — Серьезно?! — Ага. — Иногда ты слишком прямолинейна, Юна, — он тяжело вздыхает, еле заметно краснеет, но всё равно улыбается. — Я не люблю что-то скрывать. — Но ты скрывала то, что ты пялилась на мою задницу, — ухмыляется мистер Пак. — Как ты себе это представляешь? Секретарша рассказывает своему боссу, как она пялится на его задницу? — Я бы понял, — слишком серьезно отвечает Чимин, из-за чего Юна громко смеется. — Нет, не понял. — Теперь можешь пялиться на мою задницу, сколько хочешь, — мистер Пак встает со стола, засовывает руки в карманы брюк и вальяжно прохаживается по офису, демонстрируя свои самые аппетитные части тела. — В нерабочее время, — прочистив горло, говорит Юна и опускает взгляд на помятые документы. Мистер Пак закатывает глаза и раздраженно цыкает. — Хорошо-хорошо, — он возвращается к столу, но не садится, а обходит, чтобы встать прямо напротив Юны. — Хочу тебя целовать. — Мистер Пак, Вы такой прямолиней-… Чимин наклоняется, целует без предупреждения, и Юна не может ему отказать. Всё-таки, нет ничего страшного в том, чтобы испытывать к своему боссу неудержимое желание. Особенно, когда его метка так хорошо смотрится на её шее.

The End.