Naughty Babe

Пхаяк Чатдеча Чен стоял перед окном, засунув руки в карманы, и хмуро наблюдал за улицей Сукхумвит. Его губы пересохли, ужасно хотелось курить, но мужчина сдерживался. У его ног сидела пучеглазая собака, одетая в костюм акулы, и они вместе наблюдали за пробкой на дороге. После откровения Кон Дио о своих сестрах им обоим требовалось время, чтобы все обдумать. Пхаяк оставил Тачу на диване с Кыа, а сам затих у окна. Произошедшее недоразумение было совершенно неожиданным. Даже сам Пхаяк не знал, как начать рассказывать эту и без того непростую историю. У Чэнов был один наследник за поколение, это да, Пхаяк был единственным ребёнком своего отца, но не своей матери. Дела взрослых, в которые мальчика не посвящали. Когда ему было пять лет, между родителями прошла трещина, их отношения проходили трудной период, который закончился переездом его матери. Маленькому мальчику невозможно было объяснить взрослые вопросы, так что он спокойно принял, что это не его проблемы. Он всё ещё виделся со своей мамой, когда хотел этого, отец никогда не говорил и слова против. Пхаяк старался не вмешиваться в их отношения, а старший Чэн думал, что его жена позлится и перестанет, но вся эта ситуация затянулась на год и не привела к разводу. К сожалению, мужчины семьи Чэн были хороши в бизнесе, и отвратительны в личной жизни. Через пять лет, когда отец закончил проект по строительству трассы Формулы-1, мать Пхаяка повторно вышла замуж и родила двух дочерей. Упрямый старик ощущал себя униженным и никогда больше не упоминал о своей бывшей жене. Он даже запретил десятилетнему Пхаяку видеться с ней, ну и разве мог ребёнок не послушаться? Мальчику было всего десять, он хотел навестить маму, отчего ужасно злился на отца. Помимо всего прочего, у него не было возможности познакомиться и поиграть со своими сёстрами! Одна только-только начинала ходить, а другая уже болтала без умолку. Упрямый характер отца твердил, что его бывшая супруга могла использовать дочерей, чтобы забрать Пхаяка. Будучи параноиком с единственным наследником, мужчина стал серьезно опасаться того, что мать Пхаяка могла захотеть получить над ним опеку. В конце концов, у Чэнов появился новый член семьи… Тача Вонгтиравит. Гордость заставляла отца презирать семью матери. Он также ненавидел Ингинг и Анан, потому что они были дочерьми нового мужа его бывшей жены. Все лучшие актрисы сотрудничали с Чэнами, кроме Ингинг. Пускай его отец имел полное право не связываться с Ингинг и Анан, но по венам Пхаяка текла та же материнская кровь, что и в телах девушек. Поэтому он всегда тайно навещал свою маму и сестер… Правда, он не мог никому об этом рассказать, поскольку не мог угадать реакцию отца. Откровенно говоря, Папа до некоторой степени совал нос в дела сына. В этом нет ничего удивительного, ведь отец возлагал на него большие надежды. Поэтому Пхаяку пришлось держать встречи с сестрами в тайне ото всех, даже от друзей. Он даже не думал знакомить их с ними. Порой, когда Ингинг устраивала вечеринки со своими друзьями, она приглашала Пхаяка. Так он мог присматривать за ней. Её друзья шутили, что у девушки есть тайный любовник, но уж лучше так, чем кто-то вдруг начнёт к ней приставать. И все же человек, которому, как считал Фаяк, он мог доверять больше всех, тот, кто должен был закрывать на все глаза… Лиан, этот ублюдок. Любопытный засранец. Кажется, это он настоящий сын Чэна. Они были одинаковыми! Несмотря на то, что Лиан был той ещё занозой, он посмел выдвинуть ложные обвинения. Тупые недомолвки. Пхаяку потребовались все силы на то, чтобы унять раздражение. Он никогда не думал, что у него могут возникнуть проблемы из-за сестёр. С другой стороны, здесь была только его вина, это он решил скрыть от жениха Ингинг, Анан и маму, боясь рассердить отца. Пхаяк вообще никогда не упоминал о своей матери, её даже не позвали на церемонию помолвки. Несмотря на это, он планировал познакомить Тачу с сёстрами и мамой до свадьбы. Тихий плач отвлёк Пхаяка от мыслей. Мужчина обошёл пучеглазую собачку и направился к жениху на диване. Он опустился на колени перед маленькой фигурой на колени, Кыа тихо извинился. Пхаяк Чатдеча Чэн вытер слёзы с мягких красных щёк. Густые ресницы прикрывали большие глаза. Кон Дио положил ладошки на чужие щёки, слова застряли в горле, и потребовалось некоторое время, чтобы тонкие губы произнесли: — Хиа… — Всё хорошо…всё в порядке, ты не сделал ничего плохого. Я сам виноват. Кон Дио крепко обнял шею мужчины, новый порыв тихого плача ранил сердце Пхаяка. Должно быть, последние семь лет казались юноше адом. Это наверняка было ужасно тяжело. — Я пренебрёг тобой, — Пхаяк погладил содрогающуюся спину широкой ладонью, — мне следовало пытаться лучше понять тебя, Нонг’Дио. Ему следовало больше заботиться о юноше. — Прости меня, не плачь, милый. — Я зол на себя за то, что неправильно понял тебя, Хиа… — Кон Дио было тяжело говорить из-за рвущихся всхлипов, — …прости. Сердце Пхаяка растаяло. Здесь не было вины Нонг’Дио, но он продолжал и продолжал извиняться. Тача был удивительно терпеливым человеком, раз оставался рядом все эти годы. Если бы Пхаяк думал, что его возлюбленный ему изменяет, точно не стал бы молчать. — Я ненавидел мысль, что делюсь тобой с кем-то… — внезапно признался юноша. Пхаяк не знал о чувствах жениха. Моменты, когда Кон Дио был рядом, ощущались для мужчины свежим потоком ветра, что… заставляло мужчину думать о том, что он недостаточно хорош. — Нонг Дио, тебе никогда не приходилось делиться мной… Ты — единственный, с кем я хочу быть. Ты — парень Пхаяка Чатдеча Чэна, мой будущий жених…оставайся здесь и никуда не уезжай, — просил его Пхаяк, — если хочешь, мы сможем провести медовый месяц в любой точке мира…кроме Швейцарии. Мужчина никогда в жизни не поедет в эту чёртову страну! — Если ты вернёшь память, ты всё равно будешь любить меня? — На самом деле, я- Их прервал чужой голос: — Привет, чел, простите, не обращайте на меня внимания… Ну’Кыа, я жду тебя внизу. Простите ещё раз. «Лиан, сукин, ты, сын!»

***

Тача Вонгтиравит чувствовал себя так неловко, что не знал, куда спрятать лицо. Ему не было стыдно перед Кыа Кирати, но он не знал, как вести себя, когда Хиа’Лиан увидит его в таком состоянии. Он быстро встал и вытер слезы. — Хиа’Лиан, пришёл и всё испортил, — раздражённо выплюнул Кыа, — как не вовремя! — Что не так, Ну’Кыа? Я ещё не успел ничего сделать. Скрежет зубов мужчины, вставшего перед Кон Дио, заставил юношу замереть. Он посмотрел на Хиа’И, который выглядел разъяренным, после чего перевел взгляд своих больших круглых глаз на Хиа’Лиана, улыбавшегося Кыа. — Кыа, присмотри за Дио, — прорычал Пхаяк. — Да, Хиа’И. Конечно. Кон Дио хотел было запротестовать, но опоздал… Как только Кыа Кирати отошел от Килена Вана, Хиа’И поднял ногу и пинком отправил Хиа’Лиана к двери лифта. Пхаяк Чатдеча Чен двигался быстро и ловко. Когда Хиа’Лиан восстановил равновесие, Хиа’И ударил его по лицу левым кулаком, своей не доминирующей рукой. — Какого чёрта, И?! — Что ты сделал?! — Хиа… — Кыа, не делай этого, — Кон Дио схватил своего лучшего друга за руку и потащил его прочь с места преступления. Хиа’И был страшно раздражен. За семь лет совместной жизни юноша успел узнать, насколько вспыльчив Хиа’И, но никогда не видел его в такой ярости. Он уже почти забыл, что Хиа’И был лидером Чэн с кучей телохранителей наготове. — Но, Дио, Хиа’Лиан… — Не надо. Оставь их в покое. — Придурок И, Думаешь, я посмотрю на то, что у тебя сломана рука? — Хиа’Лиан ударил Хиа’И с такой силой, что тот чуть не упал. Двое мужчин лет тридцати свирепо уставились друг на друга. Кон Дио знал, что такими темпами они будут драться до тех пор, пока не иссякнут силы, этого нельзя было допустить. Рука Хиа’И всё ещё была сломана. Что, если он не сможет оправиться после драки? В мгновение ока два Хиа снова набросились друг на друга. — Дио… — нервно сказал Кыа. — Я позабочусь об этом. Кон Дио следил за их движениями большими круглыми глазами. Хиа’Лиан и Хиа’И наверняка изучали боевые искусства. Кон Дио просчитал их дальнейшие шаги и движения, прежде чем выйти к ним прямо в тот момент, когда Хиа’Лиан взмахнул рукой. Кон Дио поднял руки, чтобы парировать удар, но Хиа’Лиан, остановившись, потерял равновесие. Юноша сделал резкое движение и схватил маленькой рукой крепкое запястье. Пользуясь преимуществом своего роста, он повернулся, поднял Хиа’Лиана и бросил его на пол… Острые глаза Хиа’Лиана расширились, но Кон Дио быстро встал и, приблизившись, поставил ногу на грудь Хиа’И. — Хватит, Хиа. Хиа’И помрачнел, но сдался и сделал шаг назад. Юноша прищурил глаза и посмотрел на жениха. Убедившись, что Хиа’И не собирается нападать на Хиа’Лиана, он опустил ногу. Кон Дио поджал губы, а потом перевел взгляд на лежащего на полу мужчину. — Хиа’Лиан, ты в порядке? Прости. Ты не ранен? — А… Я в порядке. Большое спасибо.

***

Пхаяк Чатдеча Чэн бросил взгляд на своего лучшего друга. Килен Ван, наполовину шокированный тем, что Кон Дио только что повалил его на пол, переводил взгляд с И на юношу, после чего повернулся к Ну’Кыа и вздохнул: «Ладно, кто-нибудь объяснить, что здесь случилось?». — Чатчада и Анан. Ты их знаешь, Хиа? — А, Кыа… Я никогда не говорил, что знаком с ними, И. «Ты, черт возьми, говорил!» — Пхаяк был так взбешен, что ему захотелось еще раз ударить своего друга. Но его руку поймал Кон Дио. Юноша осторожно сжал его ладонь и посмотрел на него своими большими круглыми глазами… Единственное, что оставалось сделать, — это попросить его… не злиться. — Ингинг и Анан — мои сестры. — Что? — Удивился Лиан, — разве ты не единственный ребенок? — Да, они родились после того, как моя мать развелась с отцом и снова вышла замуж. — Пхаяк сжал маленькую ладошку, прежде чем рассказать историю своих родителей. Он пропустил некоторые личные моменты и те, о которых не следовало знать другим. — Чатдеча, Чатчада, Чатчанок. Маму зовут Чатчай, а ее девичья фамилия — Деча. Развод произошел уже после того, как я вырос, поэтому я взял её фамилию в качестве второго имени. Оно у меня не ради того, чтобы выглядеть лучше остальных, как ходят слухи. Родители развелись задолго до того, как Пхаяк познакомился с Киленом Ваном. Лиан никогда не встречался с его матерью, а она не хотела, чтобы на Пхаяка как-то повлиял спор старших. Поэтому после развода она никогда не общалась с Чэнами.

***

Пхаяк проводил своего друга вниз по лестнице. Каким бы яростным он ни был сейчас, Килен Ван оставался его лучшим другом на всю жизнь. Они не раз сражались как физически, так и словесно. Пхаяк хотел бы быть злее, но, увидев большие ясные глаза, устремленные на него, мог только обреченно вздохнуть. Если бы он еще раз ударил Лиана, Тача ударил бы его. — Мне очень жаль. — Забыли. Но лучше поговори с Кыа, а я поговорю с Дио. Я знаю, что Кыа желает добра Дио, а ты — мне. Но… — вдруг не смог найти слов Пхаяк, — это то, что мы с ним должны решить сами. — Да, — выдохнул Лиан, — это было больно, ублюдок. Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз дрались. Вижу, ты все еще в себе, да? Повезло тебе, что я успел среагировать. — Ах… ты, идиот, говоришь только о себе, — Пхаяк со всей силы пнул Lamborghini Aventador. Несмотря на то что машина стоимостью более сорока миллионов не получила ни царапины, у нее был крепкий кузов и двигатель, Лиан выглядел так, будто убили его драгоценного ребенка. — Не срывай злость на моей машине. Та Ferrari теперь разбита. На чем ты будешь ездить? — Lamborghini Sián. Глаза Гилайна Ванга сверкнули. Его сорокамиллионный Aventador был достаточно дорогим, но поговаривали, что Sián Пхаяка стоил более ста миллионов, не считая налога на импорт. Цена этой модели держалась в секрете, так как она была редкой, её раскупили сразу после объявления о продаже. Это была юбилейная 63-я серия Lamborghini. Пхаяк не хотел покупать Aventador, потому что положил глаз на модель, которую никто в Таиланде не рассматривал. Должно быть, покупка была совершена несколькими годами ранее. Килен о подобном даже мечтать не смел! — Эта та самая, одна из шестидесяти трёх в мире? Когда ты успел ее купить? Теперь ты кажешься самым сексуальным мужчиной в стране, И. — Есть что добавить? Если нет, то перестань совать свой нос в мои дела и езжай домой, — тем не менее, Пхаяк снова пнул Aventador. Килен Ван тут же попрощался и уехал со своим нахальным мужем, который последовал за автомобилем на Ducati. «Хорошо. Наконец-то они уехали. Проклятая парочка!» — Пхаяк расклеит их фотографии в каждом автосалоне. Сотрудники будут брызгать на них водой при появлении, чтобы прогнать их. — Хиа… Пхаяк подавил свое разочарование и повернул голову в сторону приближающегося юноши. Кон Дио протянул жениху свою руку, его круглые глаза были полны сомнений, совсем не такими, как тогда, когда он повалил Лиана и прижал ногу к его груди. — Перестань злиться. У тебя на щеке синяк. Пойдём, я разберусь с ним. Что еще ему оставалось делать, кроме как последовать за юношей в выставочный зал?

***

Говорить о себе Пхаяк не умел. Его острые глаза пристально рассматривали на аккуратное лицо, которое, казалось, было решительно настроено обработать рану на его губах. — Хиа… не смотри на меня, — длинные ресницы быстро моргали, а м аленькие губы и нос оставались красными от плача. — На кого же мне еще смотреть, как не на тебя? «Гав!» «Вот чертова любопытная собака!» — Пхаяк не мог не взглянуть на собаку в костюме акулы. В таких нарядах ей бы стоило появиться на неделе моды. Когда мужчина повернулся к Кон Дио с милой улыбкой, тот только вздохнул: «Не злись. Как ты мог так ударить Хиа’Лиана? Ты уже не ребенок». — Я чуть не потерял тебя из-за него, — выплюнул мужчина. — Я не собирался никуда уходить… — И не надо. Я больше никогда не отпущу тебя. — Пхаяк потянул на себя маленькую ладонь, как только та закончила заниматься раной. Он не был уверен, насколько Нонг’Дио понял историю его семьи, рассказанную ранее. — Если хочешь спросить что-то о моей семье, я отвечу. Я не стал разглашать все, потому что здесь были Лиан и Кыа. Кроме того, это папины дела. Не мне об этом говорить. — Понятно… — задумался на мгновение Кон Дио, — а ты часто виделся с матерью, когда был ребенком? Пхаяк ожидал, что он спросит об Ингинг и Анан, но юношу интересовала именно мать. — Да… Но она переехала в Минбури, довольно далеко отсюда. Я мог видеться с ней два-три раза в месяц, когда она мне разрешала. Когда Мама родила моих сестер, Ингинг и Анан, это количество сократилось до одного-двух раз в год. Папа беспокоился об опеке, хотя у него даже не было времени пообедать со мной или вспомнить о моем дне рождения… — Ты злился на Папу? Из-за того, что он держал тебя вдали от Мамы? — Поинтересовался Кон Дио. — Я злился, когда был маленьким. Потом я просто не мог понять, почему он все усложнил. Я не собирался жить с матерью. У нее была новая семья. Я просто хотел быть сыном для неё. — Папа действительно очень любит тебя, Хиа. Он выражает это по-своему, не сердись. Когда ты был в больнице, он так волновался. Прости, что заставил тебя говорить о том, что тебя беспокоит. — Кон Дио стоило переживать из-за собственных чувств, но он решил утешить Пхаяка. Кон Дио был милым, и эта черта характера не изменилась с тех пор, как он был маленьким мальчиком. — Я знаю… Все мужчины Чэн такие. Я не исключение. — Да? — Раз уж ты обручился со мной, тебе, наверное, было тяжело, да? — Не так уж и трудно. Тяжело было только тогда, когда я думал, что ты мне изменяешь. Но ты был просто трудоголиком, нужно было управлять большим бизнесом. Я был не против, что у тебя нет времени на меня из-за работы. Я всё равно был счастлив быть с тобой. — Его глаза превратились в полумесяцы от улыбки. Пхаяк растаял от безграничной доброты Тачи. Должность президента автосалонов Чэнов заставила его вложить всю душу в работу, чтобы защитить компанию от гиен. Не говоря уже о том, что ему приходилось занимать ведущие позиции в отрасли и управлять трассой Формулы-1, которой пытались завладеть другие. — Я просто… — замялся юноша, — не знал, важен ли я для тебя. Но если ты не хочешь расставаться… то я просто хочу продолжать любить тебя. Могу я это делать? Могу ли я остаться здесь с тобой? Даже если ты вернешь себе память… пожалуйста, не уходи. Пхаяк положил свою большую ладонь на мягкую щеку. Тача желал совсем немногого. Он просто хотел быть с Пхаяком и любить его. Этого было мало. Слишком мало. — Я люблю тебя, Нонг’Дио. — Хиа- Пхаяк наклонился и поцеловал мягкие губы, о чем мечтал весь день. Он целовал младшего мальчика, забыв о жгучей ране. Он не выпускал из рук Кон Дио, пока тот не расплавился в его объятиях и не оказался у него на коленях. Их взгляды отражались в глазах друг друга. Паяк улыбнулся, наблюдая за тем, как мальчик краснеет, и игриво провел кончиком носа по гладкой щеке. Погладив нежную кожу, он спустился носом к бледной шее. Мужчина покусывал и посасывал чувствительную кожу, оставляя розоватые следы от поцелуев, чтобы продемонстрировать свое обладание. — Ты пойдешь со мной на свидание? — Если им предстояло начать все заново… Пхаяк хотел бы сначала сделать именно это. — Кто целуется перед свиданием…? Дурак. Пхаяк улыбнулся смущенно отвернувшемуся раскрасневшемуся юноше. Мужчина игриво прикоснулся губами к мокрым ресницам, намекая на продолжение поцелуя. — Все в порядке. Мы никому не расскажем, — от этих слов маленькое сердечко Кон Дио забилось под взглядом острых, сверкающих глаз. Юноша позволил крепкой руке провести его в главную спальню. Он остановился у порога, мужчина обхватил его за талию и потянул внутрь. Как только дверь закрылась, стройную фигуру подтолкнули к стене и поцеловали еще пылче, чем до этого. Он хотел даже оттолкнуть Хиа’И из-за всепоглощающей застенчивости, но… ему также хотелось, чтобы поцелуй не останавливался. — Не волнуйся больше. Я только твой, Нонг’Дио. Быть может, потому, что Хиа’И в этот день был особенно милым, Кон Дио обхватил его крепкую шею и поддался страстному порыву… Он наклонил голову, позволяя мужчине снова и снова оставлять теплые следы на его шее, пока все не вышло из-под контроля.