Solis

Кто бы что не говорил, а слово ссадина действительно идет от слова ссаднить, то есть мельтешить, то есть мешать. Щеки и руки жужжали мелкой противной чесоткой, от которой на коже проявлялись красные яркие пятна. Зеленая прохладная мазь спасала ситуацию, только, вот досада, совсем недавно закончилась. С усилием вышкрябывать со стенок крохотные остатки не хотелось, идти просить новую тоже. Ведь это означало принести неудобство, то есть мешать. Как эти глупые ранки на руках. Густой куст непонятного сорняка скрывал не только от знойной жары, но еще и от нежелательного внимания. Здесь место само по себе располагало тишиной, не считая привычных звуков природы ― шума листьев, гул от пчелиного гнезда где-то сверху, пение неизвестной птички. Птиц на удивление было много, хоть это и шумный людный лагерь, тут часто можно было увидеть воробьев, дятлов, даже соловьев, если прикинуться цветком на веточке рядом и вести себя тихо-тихо. А если зайти совсем глубоко в лес, чего вожатые запрещали делать, можно было услышать совсем тихий гул машин. Настолько неприметный, что определить, с какой стороны доносится, никак не получалось, звук поглощал будто бы со всех сторон. Со стороны тропы послышались в разнобой резвые шаги и писклявый голос. Кто-то не побрезговал уйти в заброшенную часть корпуса, хотя, захочешь остаться один в этом шумном муравейнике ― еще не так будешь вертеться. Спасаться бегством было поздно, две фигуры быстрее ожидаемого подходили к его тайнику, так что осталось с визгом выставить руки вперед и ломанутся с закрытыми глазами наугад куда-то вперед. В ответ послышались такие же испуганные девчачьи крики, сложившись в одну отвратительно фальшивую симфонию, и по голове прилетело что-то тяжелое. Рефлексы, черт бы его! Заехав по земле носом, Джимми распластался на душисто пахнущей траве и поднял глаза на кружащийся мир сверху. На него с опаской из-за спины мальчика, на вид старше его не более чем на два года, стояла знакомая из отряда постарше. Что-то начинавшееся на «С», Света, что-ли? А вот ее спутника он видел впервые. Из-за круглых очков на него хмуро смотрел неизвестный, сжимая в напряжении кулаки. — О, а я тебя помню! Ты Света? — А ты тот странный мальчишка без манер. Что ты вообще делаешь в кустах? Мы до жути испугались, когда ты на нас накинулся! — Снежана? Вообще-то это вы на меня напали, откуда я мог знать, что вы не наступите на меня во время своей беседы! - перевернувшись на живот, мальчишка опустил со вздохом на руки подбородок, ритмично размахивая ногами вверх-вниз, и уставился на ребят. — Или все-таки Селестина? — Сильвия. Прекрати коверкать имя моей сестры. Только теперь Джимм рассмотрел стоящего перед ним. Темные волосы выбивались из-под старого кожаного кашкета, а холодные голубые глаза внимательно рассматривали его в ответ. Одет он был не по летнему тепло, рубашка и темная синяя жилетка. Стоп, жилетка, глаза и Сильвия, стоящая за ним... Сестра? — Сестра? О... - глупо вторив себе вслух, пришлось сесть на колени и жмуриться от солнца, бьющего так некстати в глаза. Разве у этой лисы есть брат? Откуда он тут вообще взялся? — Тебе со слухом плохо? На солнце перегрелся? - голос не излучает ничего, а глаза все смотрят, да так, что хочется зарыться с головой в ближайший муравейник и притворится мелкой букашкой. Не нравится мне это. — Откуда ты тут вообще взялся? Тебя я не видел, когда приехал первый состав. — Ты, я смотрю, не из вежливых. Со вторым приехал сюда. Слив, пошли отсюда. Схватив ее под локоть, неизвестный потащился по тропе дальше, видимо, к крылу, где располагается общая столовая. Через завитки рыжих волос были видны только поджатые губы и хмурый взгляд, за которым не обернутся было не возможно. Наступила тишина. В жизнь вернулись все шумящие букашки, заскрипели ветви от прохладного ветра, и мальчишка, рассмеявшись, завалился назад, укладываясь в пахучую траву формой звезды. Эта смена обещает быть интересной. *** На обеде было нелюдно. Либо из-за того, что с первой смены осталось совсем мало ребят, либо из-за ночных пугалок возле костра, что на самом деле тут подают котлеты из человечены, и конечно же все ставили на второе. Без снующих вожатых начались мелкие перепалки, что переросли в самую настоящую бойню едой. Летел хлеб, салат и почему-то жуки, черные, огромные и некрасивые. Защищать свою копну волос и тарелку супа одновременно оказалось невыполнимой задачей и, хоть сам Джимм остался цел и чист, в юшке плавали листья салата и барахтающийся на спине жучок. Жаловаться некому, поесть не успел, придется идти стоять под дверьми с надписью «Вход персоналу!» и молится, что на смене окажется добрый светлый, а не злобный парень. В прошлый раз эта рыжая бестия с удовольствием оттоскала его к вожатому, настучав о том, что он шляется во время полуденного сна. Ну не может он спать днем, что поделать-то!.. На столе перед ним опустилась такая же тарелка, обдав лёгким паром. Напротив сидел тот самый незнакомый - брат Сильвии, поправил себя в мыслях Джимм, и буравил взглядом свою тарелку, где жучок уже перевернулся и полз вверх по зеленому листу. — Это уже ни в какие рамки не лезет. Ты и так худой, сплошь кожа да кости, дак еще и не питаешься нормально. Ешь. - тарелка придвинулась ближе. - Пока не съешь все и не вернутся вожатые, чтобы убрать этот беспорядок, я буду сидеть тут. — Твое имя... — Гордон. Гордон в который раз перебил его, и кивнул на стол, скрестив руки на груди. Пришлось вздохнуть, поддеть ложку и начать ковыряться в предложенной тарелке. Хотя, признаться, было вкусно, и даже не потому что ему ее услужливо подсунули... Когда вернулись взрослые и ужаснулись грязной панораме столовой, разбрасывясь наказаниями направо и налево, парень собирался уходить. Неизменная сумка легла на плечо, когда до него донеслось тихое «Спасибо». Мальчишка увлеченно рассматривал раскрытые ладони на своих коленях, на что пришлось согласно хмыкнуть и спешно покинуть столовую. На сегодня геройства хватит.